***
Если бы дитя Ада не была в отключке, то она бы за всё сегодняшнее утро и за весь вчерашний успела бы наикаться на всю жизнь вперёд. Впрочем, как и посетительница больной, которая, придя сразу после занятий, мирно сидела на стуле и ожидала, когда же колдунья иллюзий явит миру свои измученные синие глаза. Капельница всё ещё располагалась подле её кровати и, пускай, большая часть запланированных растворов уже оказались внутри, вены всё равно оставались темнее, чем нужно, что звучало для властительницы ветров, как сигнал о необходимости подписать ещё несколько бумаг. Но этого количества оказалось достаточно, чтобы дама с биполярным расстройством смогла хотя бы проснуться, выпустив к власти более добрую личность. Увидев дорогую родственницу рядом, она сразу же натянула улыбку наглой заносчивой гадюки и начала диалог: — Много уже в меня этой жижи влили? — С того момента, как пришла я, это третья, — спокойно ответила колдунья ветра, глядя на бак, из которого по капельке раствора улетало в королевское тельце, выгоняя из него тьму. — Странно, что кровать ещё сухая. — Йогурт будешь? Отношения племянницы и её тётушки казались издалека какими-то сверх странными, ибо никакой любви в них не прослеживалось. Могло показаться, что главная наследница Штормграда даже считала объятия Любавы чем-то более плохим, нежели объятия смерти. — Клубничный, — прошептала девушка, вытаскивая ложечку и точно зная, какая будет дальнейшая реакция. — Ненавижу его, — гневно процедила ядовитая змея, надув свои сухие пухленькие губы. — Я помню, — безэмоционально говорила Варвара, снимая защитный слой и благополучно приступив к поеданию вкусности. — Но я принесла тебе твой мультифруктовый сок, который ты любишь также сильно, как подставлять людей за счёт своих ранений. Конечно же, Бабейл прекрасно знала, что фиолетовые каблучки припёрлись в медпункт для того, чтобы настучать ей по головке за гадкий поступок, а точно не для того, чтобы передать по семейным связям гостинцы для выздоровления. — Аллегория через мой любимый продукт питания, — нахально выпалила староста, мгновенно отобрав пачку сока. — Неплохо, племяшка. — Был хороший учитель, тётушка. Даже обращения звучали ядовито, словно шипение, издаваемое змеями. Будь здесь тёмный князь, он бы уже возжелал лечь под рельсы, нежели слушать эту насквозь пропитанную токсичностью и какой-то нелюбовью беседу. — Ты очень дерьмово поступила в пещерах, — начала своё обвинение Варвара, славно поедая йогурт. — И себя поранила, и команду, и Машу до депрессии опять довела, и Астера унизила. — Племяшка, не говори это так, как будто ты ожидала от меня добрых действий по отношению к этому выродку и твоему сборищу дебилов, — она перекинула прядь своих белокурых и пышных, но таких пыльных и жирных локонов за спину, чтобы они не лезли к ней в глаза. — Да, но немногие поверят, что ты настолько странная, чтобы в действительности кидаться под огромные каменные глыбы, чисто чтобы поранить чьё-то душевное состояние. Некогда Абрикосов спускал такой принцип на биполярное расстройство адского дитя, будучи убеждённым, что она стала так делать лишь в подростковом возрасте. Лидер патруля спокойно могла с этим поспорить, ибо хорошо помнила, как её дорогая родственница рухнула с ветки дерева на землю спиной с маньяческой улыбкой на лице, лишь для того, чтобы главную принцессу Штормграда хорошенько поругали её дорогие бабушка с дедушкой, после мама с папой, а в самом конце ещё и преподаватели за то, что она не успела подхватить это тельце в воздухе. По мнению дьяволицы, это действительно хорошее и полезное ранение. — Ты же хотела честных соревнований, — шептала Любава, напоминая о недавнем инциденте с её «потеряшками» и совсем неудачным переломом снежной волшебницы. — Она никак не восстановится до конкурса, а так хотя бы наравне. — Ты серьёзно делаешь меня виноватой из-за моих слов? — немного шокировано обратилась волшебница, поедая йогурт. — Дорогая моя, — выдала змеюка и, немного приподнявшись, будто наплевав вообще на капельницу, поставленную подле, прикоснулась к темно-каштановой, совсем простой косе, поглаживая её и выводя этим самым принцессу чуть ли не в истерику, а после, аккуратно отобрала у неё йогурт с ложкой, — Я могу сделать тебя виноватой, даже если ты будешь просто стоять и молчать. Она аккуратно взяла немного на ложку и засунула её, облизывая с каким-то странным наслаждением, при этом не забывая сопровождать вкусность своим нарциссичным взглядом. — Это твой дар, — недовольно заметила ветер перемен, глядя, как поедают её обед. — А так, — решила она возвратиться к стезе, с каковой всё начиналось, — Согласись, даже обидно: я настолько ставлю окружающих выше себя, а они, банально, этого не знают и не замечают. — Не выше, а ниже, — потянувшись вперёд, она возвратила йогурт обратно себе, ибо ноющий живот не позволял отдавать то единственное, что девушка съела за целый день, — И не ставишь, а кладёшь. В могилу, — специально как в представлении, Варвара положила ложку десерта к себе в рот, зрея, как не менее голодная принцесса тоже желает вкусить этот продукт снова, а заодно с этим и отдавая только что разыгранное представление обратно. — Я могу сделать то же самое, пока ты слабая, но не сделаю. Угроза в семейке значилась лишь при одном обстоятельстве, о котором Бабейл очень хорошо известно, так что объяснять нет необходимости. — Хах, — нервно хохотнула дамочка с биполярным расстройством, приблизив ладони к своему лицу, а потом заметив, что они в ужасном состоянии, снова опустила руки вниз, пытаясь скрыть свои несовершенства. — Неужели ты хочешь предложить, что никому не расскажешь о подставе, а я взамен выполню для тебя какое-то поручение? — Ваша догадливость, тётушка, точно такая, как слагают в легендах. Радостно прикрыв глаза от наслаждения, богиня ветров упустила момент, когда чьи-то резвые ручки снова заработали, отобрав йогурт обратно себе. — Только шантажировать тебе меня нечем, — заметила наглая староста, поедая ложкой за ложкой десерта и успокаивая дребезжащий громко и очень больно желудок. — Моим злодейством или нашим секретом, племяшка, меня не погубить. — А вот информацией о паразитическом мазохизме, направленном на манипуляции, ещё как, — ложка повисла в воздухе, будто ожидая, сумеет ли не столь ядовитое порождение королевского дома закончить фразу правильно. — Бабуле это точно не понравится. Давить милой и любящей обеих своих девочек старушкой не грезилось самым правильным шагом. Наверное, это чуть ли не единственная вещь, которая не пугала, а именно волновала Бабейл. Её беспокоило мнение родителей, хоть те и прекрасно понимали, какая она на самом деле в школе и по отношению к своей племяннице. Но, невзирая на это, дома она оставалась любящим и заботливым ребёнком, никак не занимающимся мазохизмом для разрушения чужих жизней. О такой стороне её биполярного расстройства им точно не нужно знать. — Предложим, что ты запугала меня, — пусть девушка и треснула от этих слов, выдавать она это не собиралась, поэтому продолжила играть роль дамы, которую ничего не волновало, — Но, на самом деле, предполагаем, лишь потому что мне интересно, что ты хочешь, — съев с довольным лицо ещё одну ложку, она улыбнулась своей ядовитой улыбкой. — Клубничка моя, что надо? — Ты берёшь меня в комитет по зимнему балу, — не вопрос, а сразу утверждение или даже приказ. — Украшения, музыка, еда. Перекладываешь на меня обязанности… — Ты хочешь организовать пляски для детей или просто устроить свидание с множеством действующих лиц? Невзирая на то, что внешне девочки были не сильно похожи, а отношение к друг другу у них звалось скорее вражески настроенными, идеи и мысли их преследовали часто похожие. Некогда Любава тоже затеяла урок танцев в школе, чтобы подкатить к молодому человеку, ныне принадлежащему её племяннице. Конечно, моментом тогда хорошо сумела воспользоваться именно Варвара, ибо симпатию самого тёмного князя оказалось трудно отобрать, но сам факт того, что Ветрова тоже хотела устроить огромный праздник, полноправно затеянный лишь на одного человека, сильно насмешил её тётю. — У тебя такое получилось неплохо, — ловким движением лидер патруля присвоила себе йогурт обратно. Звучит буквально как: «у меня получилось неплохо забрать результаты твоих стараний на себя». Невзирая на то, что у Сатаны всё-таки имелось непродолжительное общение с Владом, способное привести к отношениям, ничего не получилось. Это ещё одна причина в большом списке, за которую властительница иллюзий злилась на родственницу. Но, тот эмоциональный шок и все этапы гнева, пережитые создательницей ветров всего за два месяца флирта со стороны белокурой дамочки, казались ей попросту прелестным и восхитительным временем. Она считала их платой за свои три года страданий. — В тебе и грамма моего таланта нет, — съязвила Сатана, презрительно поглядывая на свою вечную главную соперницу. — Но чувство стиля есть. — А ещё, если я облажаюсь, то ты хотя бы повеселишься, — назвала ещё один явный плюс богиня воздуха. Честно сказать, даже ещё не зная о том, что из-за неё саркастичная тройка распалась, рассорившись вдребезги и заставив каждого из них заняться самокопанием, Любаве попросту захотелось устроить это. Ей было слишком хорошо известно, насколько ветерок перемен талантливо умеет организовывать вечеринки. — Знаешь ты, как меня уговаривать, — с этими словами она выдернула ложку прямо изо рта своей собеседницы, отобрав всё, что осталось от йогурта. — Продано! — воскликнула она, доев остаток. — А йогурт, кстати, не так уж плох. — Я была убеждена в том, что тебе понравится, — с этими словами носительница аметистовых глаз вытащила из сумочки ещё три упаковки, чем несказанно порадовала тётушку. Веки, что всегда статично были приспущены до середины, впервые поднялись высоко наверх. — Запишу тебя вечером в комитет и сообщу девочкам. Только, пожалуйста, оставайся той стильной принцессой Штормграда, а не тошнотворной беззвучной простолюдинкой. — Слушаюсь, ваше высочество. Последний акт задабривания сработал прекрасно, и добрая часть второй Принцессы Штормграда улыбнулась широко, не нагло и не противно, а как-то по-детски. — Хм, это приятно. На этом и завершилась семейная встреча, от которой колдунья воздуха хотела получить лишь возможность организовывать бал. Ей просто хотелось исполнить давнюю мечту об ещё одном танце, никак не срабатываемой вот уже три года её жизни. Каждый раз чуть ли не перед началом новогоднего бала тёмный князь покидал колледж, отправляясь на какую-то миссию, разрушая планы своей возлюбленной и заставляя её выкидывать концепт его наряда в мусорное ведро. Сейчас, осознавая, как медленно тлеет карта, девушка сделала вывод о том, что шанс дождаться первых дней декабря вместе с парнем у неё есть, и, возможно, её фантастический бал из танцев получит своё воплощение. Была лишь одна проблема. Это долбанная отвратительная травящая душу ссора.***
План простой, что легче и не придумаешь: стараться не привлекать внимание своего молодого человека, чтобы не пришлось с ним говорить, а то точно уйдёшь в слёзы, и не встречаться со своим… Кто он тебе? В целом, не важно. Всё равно, если начнёшь с ним диалог, то голова полетит к чертям, и произойдут всё те же слезы и панические атаки. Идея лёгкая, к исполнению ничего, но провалиться на первом же шаге оказалось крайне просто. Это просто поразительно, как в течение всех занятий волшебница земли умело отсаживалась от своего парня, как-то быстро занимая место ледяной колдуньи, чем принудила его к концу дня прекратить попытки занять один стол с ней. Удача стояла на её стороне, это точно. Оттого более странно получилось, когда она, попросту выходя из кабинета, случайно уткнулась ему в спину, отвлёкшись ровно на минуту на окно, за каковым восхитительно красиво опадала листва. — На каком месте глаза… Маша! — воскликнул он, пока девушка потирала свой лоб, печально размышляя о том, что это самый грандиозный провал за всю её жизнь. — Ты в порядке? Суметь уже отвязать от себя человека и простой случайностью попасть в столь нежеланный диалог. — Да, всё отлично, — протянула она, борясь с идеей сбежать. Её разрушала обида за то, что он никак не защитил её пред Любавой, когда староста начала её топку, которую ныне она вела сама над собой. Конечно, она понимала, что он считал её слова за истину в какой-то степени, но чего колдунья природы точно не ожидала, что защиту со стороны предателя и мага молний она получила, а вот слов противопоставленных ядовитой гадюке нет. Попытавшись произвести шаг, она мгновенно услышала останавливающую фразу. — Я бы так не сказал, — произнёс анимаг, что подействовало на колдунью даже хуже, чем могла бы рука, что резко бы схватила её за запястье. — Если бы всё было распрекрасно, ты бы меня не остерегалась. Тут нужен серьёзный вдох-выдох. Неужели начитанный парнишка, что изучил сотни разных историй и узнал о жизнях сотни персонажей, сейчас абсолютно не понимал, отчего такое поведение у его девушки, и почему она на него так сильно злится? — Какая у меня должна быть реакция на твоё безразличие? — мягко прошептала она сдавленным голосом, вспоминая, как плохо ей было от произнесённых в храме Артемиды наездов. — Я должна радоваться, что ты защитил не меня, а поддержал ругань Любавы… — Я стоял против этого зазнавшегося убийцы, не тебя… — Ну так, а я была с ним на одной стороне! — выпалила волшебница, довольно чётко чувствуя, что ей становится лишь больнее от данной беседы. Пускай здесь не играло чувство вины, зато здесь она ощущала себя какой-то обманутой. Его извечное правило: «ты за них, а я всегда за тебя, — перестало работать, как только за ней оказались ненавистные ему личности. — Ты не причастна к его преступлениям! — твердил Корвин спокойным голосом, сжимая кулаки, уже готовясь сделать тон громче. — Правда?! А, по-моему, очевидно, что я здесь — соучастница! — в обычно спокойной девушке проснулась сила, присущая лидеру команды, но она не могла вылиться в крик, и потому превратилась в агрессивный шёпот. — Ругая его, ты обругивал и меня! Как всё может быть отлично, если ты не спас меня, а вместе с остальными загрыз?! Где эта спасающая любовь?! — Это немного не то… — Какое же у тебя понятие любви? Последнее, что необходимо в этот момент исследовательнице, находящейся на грани нервного срыва, так это то, чтобы и вторая часть её плана пошла под откос. А она пошла, как только предатель, из-за которого и началась перепалка, случайно узрел в коридоре ругающихся голубков и решил сделать то же самое, что сделал днём ранее, и то же самое, что просила вытворить исследовательница своего возлюбленного. — Ты в этом диалоге лишний, нон грат, — бросил ему в лицо книжный маг, скрючив в неприязненном выражении своё лицо. — Ты снова обвиняешь свою девушку в том, что она не делала, значит я должен выступить в её защиту, пока ты её не угробил. Прижимая книги к груди, Маша плотно закрывала глаза, надеясь, что, когда её хризолиты снова покажутся свету, этих двух ругающихся обалдуев, каждый из которых по-своему душил её суть, она подле себя не увидит. — У меня нет желания вести беседу с троглодитом, вызволенного из темницы, куда его запихнули заслуженно. — Извините, юный сударь, страдающий резонёрством, помнится мне, вы в моём задержании не участвовали… Казалось, что парней уже и вовсе не волновала стоящая посреди них сжатая девчушка, попросту мечтавшая, чтобы к ней на помощь пришла её заветная токсичная парочка и вытащила из этого конфликта, завязавшегося, в принципе, только из-за её существования. — Не хотел глядеть на бессердечного муфлона, ведомого какими-то бреднями, что привели к целям, в виде уничтожения школу, пробуждения тёмные силы и сотворения схватки, где пострадали множество учеников! — продолжал битву жантильный мальчишка, решив до конца добивать так раздражающего его, якобы исправившегося убийцу-предателя. — У меня хотя бы были принципы, за которыми можно идти до конца. Будь гений команды патруля немного не в апатии и не в предистеричном состоянии, она бы искренне удивилась тому, с какой невероятной скоростью и резвостью болтает любитель звёздного неба, но, увы, пока что всё её внимание нацелилось на то, чтобы не зарыдать. — И я не бросаю своё кредо, как только слово противопоставляется высшему чину. Эти слова сильно задели сероглазого брюнета, которые начал сильно истерично хохотать, отклоняя голову назад так, чтобы его черные локоны улетели с лица. — Проблема не в словах Любавы, а в том, что всё, что сказано по отношению к тебе, правдиво, — взбесился Корвин. — Ты убийца, душегуб, деспот, самодур, нарциссичной эгоист, по чьей вине разрушились чужие жизни! Тебе нет доверия, в твоих словах нет правды, а тебе здесь нет места! Как только всё завершится, ты полетишь обратно в свою темницу, единственное место этой планеты, действительно предназначенное для тебя! Если бы ты сдох, тебя бы никто не оплакивал! Потому что для тебя здесь нет места! — Значит и для меня нет! — внезапно выдала девушка сдавленным голоском, который старательно пытался не издать печальный выклик. — У нас одно преступление на двоих, меня тоже ждёт темница. Это была лишь защита, направленная на противоположную сторону от её парня. Она действительно не считала, что грубые слова, сказанные им, — это правда. — Мы можем поговорить о твоих душевных терзаниях наедине? — попытался выйти из ситуации Корвин, уже давясь этой всей ситуацией, как неприятной пищей. — Ты сказал это таким тоном, будто её боль не играет никакого значения! — выпалил Астер, раздражаясь от голоса лиричного путешественника по книгам. — Этот диалог не несёт никакого значения! — завершила это всё волшебница, холодным взглядом осмотрев обоих молодых людей и стараясь вложить в этот взор всё непринятие высказанных ими слов. — И мне не хочется в нём участвовать! Спасибо за проявленную заботу или безразличие, чёрт знает, что это было, и до свидания! Слабость, таившаяся в ней с утра, обратилась в гнев, который она не смогла контролировать, вылив одним махом на своих собеседников огромное ведро со своим недовольством. Стукнув крошечным каблуком на своём ботиночке, она двинулась вперёд, тем самым ставя точку в данной беседе и заставив двух разогнавшихся на нелестные словечки мальчишек заткнуться. — Маша! — догнал её исследователь. — Может, поможешь с расчётами и изучением? Твои знания будут полезны… — Помогу, но на расстоянии, а свои данные позже передам Владу. Как будто бы расставляя оборону на своём гарнизоне, учёная старательно пыталась огородить себя от общества астронома и как можно аккуратнее пыталась указать ему на то, что хотела сделать ещё при первом диалоге. — Хорошо, — выдал он радостно, явно не поняв намёк. — И спасибо, что защитила. — Не обольщайся, это око за око, — произнесла добродушная шатенка столь отрешённым голосом, что заставила парнишку испугаться. — Ты защитил меня — я защитила тебя. Считай, должок отдала… — Неужели? А я думал, что дружба возвращается… — Ты воспользовался нашей дружбой, чтобы уничтожить мир! Как после этого я могу возвратить всё на свои места?! Вопрос верный, но это всё казалось настолько нелепо наигранным, что слово за словом вызывало во властительнице природы тошноту. Утренняя записка как-то перевернулась, сумев легко стать её новой истиной, с которой она собиралась играть, чтобы не оборвать последнюю нить, что держала её хрупкое измученное сердце. «Других обмануть можно, себя нет». Но, когда она отгонит от себя человека, из-за которого твёрдо ощущает себя виноватой, все, вполне возможно, сможет в её организме работать по старой схеме. Невзирая на её учёный мозг, она в действительности верила в правильность своих действий. — Я отогнал от тебя тьму, когда она чуть на тебя не напала… — Какая забота! — воскликнула девушка, даже не желая пролистывать свою память к тому дню. — Но ты их и выпустил! Даже невзирая на то, что я умоляла тебя остановиться! — Я не мог выбрать тебя! Выбор между девушкой, которая нравится, и личными мечтами должен быть очевиден! — произнёс Астер, впервые сорвав со своих уст признание и сам этого даже не заметив. — Я — не романтик! Я — реалист! А люди, Маша, уходят! Позиция, точно противоположная той, что придерживался её парень, о странно, но казалась ей куда более правильной. Волшебница любила патруль, любила своих друзей и любила своего парня, но она никак не отрицала, что рано или поздно покинет их, выбирая вместо них себя. И это было бы правильное решение. Но та ситуация таковой не казалась. — Уходят, не спорю! — гневно выплюнула она, давясь болью. — И ты тоже уйдёшь, когда завершится миссия! Исчезнешь! Я не знаю куда, надеюсь, что не в темницу! Надеюсь! Но, честно сказать, я буду безумно рада, когда это произойдёт! Потому что самое худшее в том дне было не то, что ты выбрал не меня, а то, что ты знал, что будут раны, травмы, смерти, но ты этому разрешил произойти! А это прекрасный такой повод для недоверия! Бирюзовые глаза впали куда-то внутрь, поглощая произнесённые реплики. Руки потрясывались, а уверенность в голосе пропадала. За два дня этот коридор успел перевидать ругань уже пятерых близких людей меж собой, а ныне он снова стал свидетелем диалога, отплясывающего тарантеллу на прекрасных не запятнанных воспоминаниях. Ей казалось, что сделает она лишь один шаг, и слезы польются из неё ручьём, но этого не произошло, даже когда она уже добралась до комнаты и уткнулась в свой пушистый плед, размышляя о данном столь актёрском и нереальном диалоге, проигрывая его в голове и лишь тогда услышав то, что не бросилось ей в глаза в первый раз. Девушкой, которая нравится…***
Нельзя точно сказать, кто начал шутить в коллективе об этом первым. Скорее всего, саркастичная тройка, как раз из-за этого и получив своё название, но проблема крылась в том, что не прошло и недели, как каждая из девчонок стремилась подколоть свою подругу её якобы «молодым человеком» и подаренным кулоном на её шее, красотой которого все восхищались и любовались. Конечно, это пахло дружбой, но также имелся уже определённый нескрываемый запашок обыкновенной симпатии, которую земляная колдунья старательно скрывала, когда уже всем и всё было понятно. Секрет Полишинеля. Она могла бросить компанию, если в библиотеке нужна помощь. Ему стоило только позвонить — она прибежит, а, если он посоветует книгу, то, без сомнения, кто-то потратит целую ночь на её прочтение, утопая в интересных историях. Ей уже хорошо известны звёзды на небосводе, знакомы все созвездия знаков зодиака и даже имениты названия спутников других планет. Изученной информации считалось много, и вместе с её любовью к космосу и его составляющим, она медленно начала влюбляться и в ходячий беспорядок, с кем делила библиотечные завалы. Ей уже не нужен идеальный распорядок, ибо ей в действительности начал приносить удовольствие, окружающий её бардак. Ей нравились внезапные прикосновения, моменты, когда он тащил её к телескопу, заставляя подниматься на стол, чтобы разглядеть всё лучше, или, когда сам брал её книги, даже невзирая на то, что держал их с трудом. В этих действиях без разрешения скрывалась какая-то своя прелесть, которая ей очень нравилась и заставляла мурашки бегать по телу. Поэтому, на их встречи она всегда бежала с радостью и с улыбкой на лице, готовясь в ближайшие часы узнать что-то новое, волнующее интересное, но, что куда важнее, что-то очень реальное. Эти знания имели вес, они об окружающем мире. Это научные труды, а не романтическая проза. Они научат её миру, пока любовная лирика бы научила простой теории отношений. Всё же, изучение вселенной ей нравилось куда больше, чем понимание своего сердца. И в этот день она тоже прибежала в библиотеку, преисполненная рвением изучить нечто новое и важное, когда не заметила друга ни за столом, ни среди книжных шкафов. Попытка позвонить не стала удачной, и, тогда она начала просто обходить полки, думая, что просто упустила эту неказистую фигуру за одним из них. Именно проходя мимо раздела об истории, она услышала какое-то странное непонятное шуршание, похожее на то, как будто кто-то кого-то звал. Какого же было её удивление, когда, подняв голову в потолок, она узрела знакомое личико, всем телом лежащее на одном из шкафов, глядя на неё испуганными глазами. — Астер! — воскликнула она, глядя, как крепко парнишка держится своими слабенькими тонкими израненными ручонками за стенки деревянной обители книг. — Что ты там делаешь? Астроном выглядел также, как кот, что забрался на дерево, и, не в состоянии спуститься, вцепился в него когтями. Столь же испуганный взгляд, такие же взъерошенные волосы, словно поднятая на дыбы шерсть, и такая же крепкая хватка за единственные объекты, за какие можно удержаться. — Обещай не смеяться, — пропищал любитель звёздного неба, испуганно зрея в лице подруги согласие с данным правилом. — Я расставлял книги на верхнюю полку… До неё долго тянуться и тяжело переставлять лестницу, и тогда я подумал, что это не очень плохая идея поставить все книги поверх шкафа, залезть на него, а уже с него всё ставить на полочку, — уже данная вещь вызвала в Марии хохот, но она еле сдержала его. — Как видишь, книги я уже расставил, а потом… — Лестница упала? — завершила историю девушка, глядя на испуганные бирюзовые глаза за огромными очками, которые так и намеревались рухнуть вниз и столкнуться с полом. Её друг еле закивал, чем уронил пару прядок лунного цвета себе на глаза, но, так сильно боялся убрать руку, чтобы откинуть их, что начал трясти головой, надеясь, что это поможет. — Так, где она? — обратилась Мария, обойдя шкаф по кругу и так и не обнаружив ступенек, что могли помочь возвратить библиотекаря на место. — Я здесь уже третий час, и в один момент я задремал, — тут колдунья уже не могла сдерживать хохот и засмеялась, даже не дожидаясь конца истории, ибо уже понимала, чем завершится сказ. — Видимо, именно тогда пришёл кто-то из преподавателей и унёс лестницу. Она даже не пыталась скрыть, насколько эта ситуация смехотворна глупая, и просто в голосину смеялась, сумев своим озорным смехом развеселить и всё ещё находящегося на шкафу испуганного котёнка, который, немного похохотав, снова ногтями вцепился в деревянные шкафы. — Тогда надо снимать тебя оттуда. Первый план состоял в поиске лестницы. С треском провалился, когда, обойдя всю книжную обитель, девушка не обнаружила злополучного предмета. Позднее возникла мысля сделать огромный столб из книг, и уже по нему спустить несчастного трясущегося бедолагу. Но и эта идея казалась провальной. Два гениальных мозга довольно долго думали над такой простой задачей, исход которой мерещился очевидным: — Может, просто ты лестницу сплетёшь? Даже странно, что парочка не додумалась до этого раньше. Начиная медленно создавать лианы, чтобы была возможность поставить астронома снова на землю, властительница природы творила своей магией необходимый объект. Длинные травяные верёвки появлялись из-под её пальцев, сплетаясь меж собой и обращаясь в плотную косичку, позже обращаясь в части к будущей спасательной лестнице. Астер глядел на неё сверху вниз, зрея как сильно напряжено всё тело во время магии, как внимательно она с ней управляется, и был поражён тонкостью мастерства и предельной аккуратностью, с которой совершалось данное волшебство, влюбляясь в этот перфекционизм и предельную точность. Когда же наконец-то всё было готово, девушка приподняла вверх своё изделие, сделав так, чтобы оно пустило корни прямо в самую верхушку шкафа, неподалёку от вытянутого и испуганного личика её дружка, а другие концы так же закрепились уже в земле. Хорошо помня, как на уроке боевых искусств они преспокойно рухнули на маты из-за плохо натянутой лестницы, шатенка установила творение так, чтобы подобного не произошло. Тут же она полезла наверх, перепрыгивая по ступенькам, но при этом крепко держась за лианы, и, добравшись до верха, начала думать, как отцеплять эти испуганные, буквально прилипшие к шкафу, ладони, чтобы спустить своего друга. — А вот и я, — радостно произнесла волшебница, глядя на бирюзовые глаза, которые медленно расширялись, немного успокаиваясь. — Пришла вас спасти. — Как «Рапунцель, Рапунцель, сбрось свои волосы»? — дрожащим голосом поинтересовался учёный, с каким-то даже восхищением глядя на свою дорогую подругу. — Да, только я попрошу сброситься тебя, — пошутила она, не сразу поняв, что здесь присутствовала доля и явно чёрного юмора. — Разрушаю эталоны сказок. — Где принцы спасают принцесс? — Именно. Ей казалось, что сейчас будет что-то похожее на то, что без остановки распространяла её дорогая ледяная подружка, повествуя не столько о каноничных сказках, сколько о просто каноничных мирах. Любовь к старым историям для девочек и сказкам о спасении ей казались правильными грёзами, которые будто обязаны следовать по определённому сюжету. Да, такие мысли были крайне странными для одной из защитниц волшебного мира и не слабо смущали её коллектив, но никто не отрицал, что людей, придерживающихся похожего мнения не мало. Приподняв свои хризолиты и поглядев за красную оправу очков, она увидела блестящие бирюзовые очи и весьма весёлую улыбку человека, наслаждавшегося её словами. — Кто сказал, что так должно быть? — посмеялся любитель звёздного неба. — Не важно, кто спасает, парень или девушка, главное спасают. Это просто сила. А ещё чудесный показатель, что тебе не плевать на спасаемого. Показатель заботы. Тонкая ладонь потянулась к каштановой чёлке и аккуратно сместила с неё пыль, которая упала с книжного шкафа, пока девушка, словно альпинист, покоряла его. Это всё было преисполнено какой-то невероятной химией, просто сочившейся по двум телам, сводя с ума. Сказки о бабочках в животе выглядели, как сумасшедшая дрожь по плоти, которая будто где-то в костях, нежели в коже. Это слишком красивый момент для поцелуя, особенно когда они оба этого хотели и оба друг другу нравились. Но этого не произошло бы никак. Невзирая на симпатию, на красные щеки, на сильно бьющееся сердце, голова помнила о своей единственной цели на открытие лучшего мира. Эта вселенная заслуживала половинчатой честности, честного деления напополам добра и зла. Он должен выпустить злые сказки, чтобы они тоже заняли своё почётное место на этой планете, и, совершенно не важно, что с целью чёткого деления, они погубят несколько добрых душ. Астер просто хотел честной справедливости. Глупые идеи, но затуманенный легендами мозг верил в то, что данный план хорош. Конечно, по политике Александра Абрикосова, в итоге окажется, что это совсем не так: обыкновенное стремление к справедливости признается вражеским желанием захвата мира, а его желанное звание героя мгновенно обратится в оскорбительное выражение «Злодей». Тогда он ещё не знал, чем завершатся его гениальные планы, но он точно понимал, что ни за что не совершит что-то, чтобы окончательно завладеть сердцем этого хрупкого доброго всем помогающего гения-ангелочка. Ему не хотелось зреть её разрушенной из-за поступков, что совершит его рука, и не хотелось, чтобы она рыдала от принесённой им боли. Кстати, этот план тоже провалится с огромным треском, когда он просто вдребезги разобьёт её сердце своим предательством и дальнейшими движениями. Но пока ничего не произошло, он решил не менять историю и их отношения. Буркнув что-то о том, что пора идти, он разрушил идиллию момента, заставив их оказаться на земле. Он не завёл шарманку, поломка которой считалось для него самым болезненным мгновением. Как жаль, что он не хотел разбивать сердце, а в итоге разбил дружбу, чувства и личность, обратив её в абсолютно нового человека. Того самого, что дорожил побитым сердцем, привязанным за ниточки, храня единственную из них, ибо это последнее, что у неё осталось.