7

      В этот раз отряд собирался крайне быстро, по банальной и простой причине: выбираем тех, кто ещё попросту в добром здравии. Естественно, по этому принципу не так давно восстановившаяся властительница иллюзий не проходила, наследница холодной стихии тоже пролетала со своей по прежнему раздолбанной ногой, а анимаг отказался от миссии чисто из-за желания снова не доводить до конфликта только что восстановившиеся отношения. — Выглядит, как уже вполне хорошо работающая команда, — произнёс Кощей, поглядывая на то, как сплочённо снаряжались пред ним отряд из маленьких, по его мнению, ещё детей. Это даже казалось смешным, насколько две принцессы были не в этой миссии, а в каких-то своих размышлениях. Пока одна в сотый раз чиркала на листе свои идеи насчёт так и не принятого сочинения, вторая уткнулась носом в рукописи, где располагалась история дома Равелиных, что ей любезно предоставил… Которую она тихохонько стащила со стола астронома. Точно будучи убеждённой, что её молодой человек занят планом их приключений, она преспокойно разместилась в углу, где зачитывалась подробно легендами об их княжеском доме, в какой-то степени даже надеясь, что Алексей повторит уже произошедшее событие и посетит их в Мавзолее в Галикарнасе. — Ты выглядишь излишне напряжённо, — пробубнил Владислав, приблизившись к только что долго разъясняющей хранителям всё полученные данные волшебнице земли. — И даже рюкзак неверно повязала. Начиная менять узлы ленты заново, он заметил, что хризолиты даже не опустились на него, продолжая пялить куда-то вдаль, размышляя о чём-то высоком. — Любавы с нами нет, тебя никто не подставит. Какое короткое и, верно, работающее на расслабление заявление. Но оно не особо помогло девушке, которая внезапно досадно осознала, что это уже четвёртое чудо света из шести разрушенных, и что теперь снова, всем ребятам, что ещё в прошлый раз чуть не пострадали от происходящего, придётся снова спуститься вниз. Но другая мысль её сейчас беспокоила куда больше. — Что с тобой? — испуганно и искренне не понимая проблемы, задал вопрос тёмный князь. — У Астера сегодня день рождения, — внезапно произнесла земляная колдунья. Этой даты нет в её календаре, она не записана в телефоне, ни в каких ежедневниках не мелькала и вообще нигде не освещалась, но она об этом очень хорошо знала, потому что помнила, как некогда, абсолютно случайно прознала про неё, а потом, из года в год, это был буквально единственный день, когда она позволяла себе вспоминать о любителе звёздного неба. — А эту дату она запомнила, — укоризненно заметил брюнет, улыбнувшись лишь в одну сторону и оставив девушку с этим неприятным осадком от его короткого слова. Конечно, она помнила. Они оба помнили. По его глазам было видно, что он тоже понимает важность сегодняшнего дня, потому что все годы пребывания в темницы это считался единственный день, когда он действительно чему-то радовался. — Ну что ж, сказочный патруль, — позвал всех ближе Кощей, готовя к применению компас. — Скорее всего, следующий наш пункт — это Мавзолей в Галикарнасе. Помним про правила безопасности? — По коридорам не бегать, громко не кричать, — начал шутить факир, чем мгновенно привлёк к себе внимание мрачного правителя. — К вам двоим правило: далеко не уходить! — Без спроса ничего не делать! — Хорошо, пап, мам! — тут же хором ответили огненные, к которым и обращалась произнесённая фраза. Глупо отрицать, что именно их действия приводили к разрушениям и падениям, из-за которых кто-то мог пострадать. Да, добыча камней необходима, пусть и необоснованна, но требовался хоть какой-то сигнал, чтобы остальные успели выбраться. — Насчёт драгоценности, — продолжал учительскую речь хранитель. — Находите — даёте сигнал, чтобы все ушли, до того, как здание начнёт падать. Мэр Мышкина мог бы ещё долго что-то говорить, но отчего-то он слишком сильно верил в команду и, что удивительно, невзирая на произошедшую в прошлый раз ситуацию и полноценное влияние мальчишки на то, что ученица волшебного колледжа снова провела почти месяц в медпункте, древний защитник доверял этому исследователю с лунными локонами, который за пару раз его монолога чуть не потерял очки, постоянно поднимая их обратно на переносицу. Его поражало то, как он умел трансформироваться из неуклюжего библиотекаря в того, кто ловко обращается с тяжеленым мечом, рассекая им воздушное пространство и применяя древние забытые заклинания. Оттого его раздражали иногда поднимаемые королём и королевой диалоги о будущем после миссии. — Итак… — Опочивальня Мавсола, — прошептала Маша, кладя, как и все, ладонь поверх защитного компаса, чувствуя, как за её плечо цепляется знакомая рука с длинными пальцами, тоже готовясь к отправке. Секундная магия и команда, как, впрочем, и всегда, оказалась в длинном туннеле, что должен вывести их к конечной цели, в виде величественного храма. — Прошлый раз мы приняли решение, что можно скоротать время до спуска песнями, — припомнил Абрикосов шутку, высказанную случайно князем. — Мы не будем петь! — твёрдо поставил запрет Кощей, зажигая очередной факел и плетясь вниз по таким уже родным ступенькам. — Значит без вас! Слишком давно фокусник не видел, как его рыжая бестия занимается чем-то, кроме заданий по политологии и изучением родного государства. Это приключение, пусть и являлось миссией, но, по факту, для потерявшейся девушки это — прогулка для отдыха, обязанная быть весёлой. Но вся компания, в целом, в этот раз попалась не самая позитивная, ибо каждый оказался нагружен своим грузом проблем. Кто-то тяжкими размышлениями о вине, кто-то трудными мыслями о возвратившемся семействе, а принцесса Штормграда слишком сильно тонула в истине, которая, до поры пока так и не произнеслась вслух, не желая быть воспринятой всерьёз. Тогда Александр подумал, что будь с ними самый позитивный и вечно жизнерадостный член патруля, который сегодня весь день собирался провести в зале, куда её утром так добродушно отнёс душа компании, то, вне сомнения, идея с песнями исполнилась бы. А может быть и нет?

***

Стоять на больной ноге и двигать ею уже не казалось столь сложной задачей, ибо, свыкнувшись с болью, которую лекарства заглушить не могли, колдунья научилась полноценно управляться и даже в таком состоянии заниматься. Включая свои жизнерадостные альбомы, она проделывала растяжку, повторяла на сухом пространстве свою программу, полноценно веря в свой успех и скорейшую победу. Убеждённость в том, что весь сегодняшний день она проведёт в полном одиночестве, ибо её молодой человек собирался заниматься изучением химии в своей излюбленной лаборатории, испарилась, как только знакомые шаги прозвучали в спортзале. Она слишком хорошо знала эту обувь, а ещё слишком ловко забыла о том, какого мнения придерживается отряд по поводу её тренировок, что даже не подумала о том, что её диалог с парнем может быть невесёлым. — Васечка! — пискнула она и, громко стуча гипсом, двинулась к нему в объятия. — Доброе утро, — прошептал он, чмокнув девушку в её горячие от занятий щёчки и улыбнулся, сжимая в руках листок, который и заставил его прийти в этот зал сегодня. Казалось, что ничего странного в данной картине нет, когда улыбчивая малышка преспокойно бегает и прыгает с несчастной поломанной ногой, при этом нежно ухмыляясь и притворяясь, что всё отлично. Хотя патруль уже попросту считал, что их спортсменка совсем сошла с ума, а точнее окончательно улетела в свои королевства снов, где все мечты сбываются. — Как у тебя дела? — обратился Вася, будто стараясь не концертировать внимание на напрягающейся ране, на которую ему душевно больно даже смотреть. — Прекрасно! — с извечным энтузиастом ответила ледяная волшебница. — Могу выполнять па прямо в воздухе! И даже совсем ноге не больно! Хочешь покажу?! Несмотря на то, что милашка знала отношение её верных товарищей ко всем её поступкам, ей всё же очень хотелось верить, что именно её возлюбленный сейчас примет позицию, похожую на Сашину, и попросту осознает всё происходящее за её избранный выбор. Она постоянно думала о том, как бы сильно ей хотелось, чтобы этот химик попросту поддержал её своей улыбкой и сказал, что она — умничка, что не сдаётся, и что крайне талантлива, и какие-то ещё другие слова. Он говорил ей это, вне сомнения. Но не в моменты, когда его врачебная душонка пялила на гипсы, который явно уже измотался и плохо держал чуть ли не бултыхающуюся в нём ногу. — Не стоит, — лишь буркнул он, мягко взяв её за ладонь, будто действительно верил, что таковым она закончит насилие над больной ногой. — Разговор есть. В какой-то степени искренне тревожась о том, что сейчас её снова будут обвинять в глупости и наивности, милашка улыбнулась, веря, что этого не произойдёт. Уж слишком сильно он её любил, чтобы, как и остальные, начать ругать за её поступки. Сопроводив девушку до скамьи, прелестный блондинчик присел рядом, прогуливаясь по своим кучерявым блондинистым локонам. Его напряжение чувствовалось очень хорошо, ибо он был чуть ли не самым раскалывающимся в этом плане человеком. Пухленькие щёчки тряслись, зубы стукались, а голубые глазки бегали, словно новость, требуемая к преподнесению, совсем не радостная. Худенькая ладонь аккуратно приблизилась к его рукам, дёрганным от явной паники и, аккуратно погладив их, так и осталась сжатой в замочек. — Я подавал заявление на форум юных химиков, — начал говорить он медленно, волнительно, порой заикаясь, словно это рассказ Астера, а не его. — Это три месяца, где мы будем заниматься изучением различных интересных химических реакций, препаратов, рассматривать некоторые интересные вещи из медицины, и попросту даже по-химически развлекаться. Будь здесь тёмный князь, то он бы обязательно пошутил как-то про последнее словосочетание, но, к счастью, сейчас он располагался в пещерах, по которым команда передвигалась в полной тишине, а в зале сидела лишь молчаливая Снежка, понимающая к чему ведёт завершение истории. — И тебя взяли, конечно? — спросила зимняя волшебница, когда её уголки губ пошли всё выше и выше, делая улыбку всё шире и шире. От этой интонации, полного абсолютного счастья за исполнение мечты другого человека, заставила и Васю улыбнуться. Преисполненные радости голубые глазки прелестной блондинки так и сияли, радуясь тому, что её дорогой парень получит то, о чём мечтает. — Да. — Ура! Крепко обняв его за шею, она тут же поцеловал мальчишку в губы, абсолютно не воспринимая ещё одного факта из множества сказанных слов, который будущему врачу говорить куда тяжелее, чем всё другое. — Это значит, что я на три месяца уеду, — повторил он, всё ещё сжимая фигуристку в объятиях. — Ради мечты — это немного! Подобное виделось смешным. То ли она в действительности вообще не ощущала проблем в предстоящем расставании, то ли действительно ставила его стремления куда выше, чем свои чувства. В любом случае, она бы ни за что его не остановила, уверенная, что не имеет на это никакого права. — Ты правда рада?! — Конечно, — улыбка не спадала с ангельского личика. — Ты мечтал об этом! Это же счастье, заниматься, тем, чем любишь! — Скучать не будешь? — Какой глупый вопрос, — произнесла спортсменка, в действительности захохотав от сказанных слов. — Буду, конечно! Но эта грусть будет заменяться твоим счастливым лицом и весёлыми историями! Насколько же дальнейшая беседа была будто бы противоположна всему происходящему, потому что на место Снежкиного уважения к чужим целям и мечтам, пришли Васины страхи и скрываемая за ними забота. — Я уеду после января, — предупредил он, а потом, указав на раненую ногу, добавил, — Поэтому я хочу попросить тебя прекратить тренировки. Сколько раз она слышала эти строчки ото всех, от кого только можно. Да, она прекрасно понимала, что друзья боятся за неё, тревожатся о её будущем. Но она являлась не первой, кто с травмами возвращался к тренировкам ради своих золотых медалей. — Почему? — не убирая с лица улыбку, спросила волшебница зимы. — Если я уеду, то тебе придётся следить за ногой самой, а получится у тебя это слабо. — Она уже не болит! Как такой печальный вскрик о помощи, исходящий от только что абсолютно счастливого существа, вообще может существовать? — Да, но это не значит, что она в порядке, — Сидоров очень хорошо помнил, как врачи бегали подле девушки, зашивая ей рану, появившейся по вине властительницы иллюзий, что, по забавному стечению обстоятельств, всего через неделю возлегла на той же самой койке. — Нет, всё хорошо! Наивная убеждённость в том, что боль, заглушенная препаратами, вовсе не существует, заставляли девушку, как на повторе, твердить, что она в абсолютном здравии и покое. Хотя какая-то часть мозга, не пропитанная этой детской идиллией, чётко осознавала, что там всё не в самом лучшем облике. — Тебе опасно с такой раной участвовать в соревнованиях! — продолжал стоять на своём заботливый химик, желая лишь того, чтобы его любимая поправилась скорее. — Всё будет отлично! — не унималась холодная волшебница, так и желая уже начать рыдать от этой повторяющейся множество раз слов от её советников. — Я выпью обезболивающее, надену бинты и выйду всего на три минуточки! И всё! Золотая медаль у меня! Ой зря. В отличие от своей девушки, химик прекрасно слышал каждую произнесённую реплику, и фразу о лекарствах он вытащил ловко, воспринимая её, как гром среди ясного неба. — Ты пьёшь препараты? Теперь и натура милашки осознала, насколько сильно она подставила саму себя, выпалив факт, за который её сейчас, вне всякого сомнения, будут ругать. — Я пью немного, — сказала она сразу. — А немного — это сколько? Фигуристка любила говорить, что она никогда не лжёт, просто может недоговаривать или же твердить какие-то вещи, которые у разных людей отличаются. К примеру, именно таковое с мерами: для кого-то счастье большое, а для неё огромное и т.д. Пронзительные голубые огромные глаза смотрели на неё, требуя чёткого нескрываемого ответа, и потому она не могла придумать красивую лиричную отмазку. — По одной таблеточке, — промолвила Снежка, чувствуя комок и прямо ощущая, как улыбка медленно стекает с её лица. — Из двенадцати разных лекарств. Если бы Вася в это мгновение ел, то он бы однозначно подавился, представляя, какой оливье из сильных препаратов сейчас в организме его девушки и каковую на самом деле адскую боль испытывает всё её тело, которую она старательно глушит этими средствами. Её мышцы должны быть практически ватными, ибо органы могли бы легко начать отказывать в работе с таким-то докторских вмешательством. — То есть, ты не просто ногу травишь, а себя всю полноценно?! Ну всё. Добренький молодой человек, с прелестной улыбочкой на пухленькие щёчки убежал в закат, а на его место вышел испуганный парень, который даже не стеснялся начать кричать на весь зал. — Ты хоть понимаешь, что с таким количеством химикатов, у тебя вполне органы могут отказать?! — Но не отказывают же, — буркнула фигуристка. Только что произошёл диалог, когда она преспокойно отпустила его в путешествие, обязанное его обрадовать, так что теперь ей становилось как-то больно от осознания, что он вот так протаптывался по её желаниям. Да, это вредно. Часть её мозга это прекрасно понимала. Но она хотела заниматься этим, а запреты доводили её до тяжёлых размышлений, от которых волшебнице попросту хотелось рыдать, зарываясь крошечным носиком в свою подушку. — Прекрати тренировки! — Послушай, — мягко выпалила властительница зимы, уже из последних сил стараясь не плакать, — Я понимаю, что вы все заботитесь. Что вы все не хотите, чтобы потом было хуже, что вы просто хотите, чтобы я была в отличном состоянии. Вы хотите этого… — замолкнув, она подождала, пока комок в горле немного рассосётся, и продолжила. — А я хочу медаль. И я буду за неё бороться до последнего вздоха. Слова красивые, но внимать им Вася всё равно никак не хотел, даже боясь представить, что после такого может произойти с этой вечно позитивной милашкой. — С такими вещами ты можешь прямо на катке откинуть коньки! — химик и будущий доктор уже даже не скупился на слова, не желая пугать девушку, а лишь убедить в неправильности её мыслей. — Значит буду второй Анной Павловой, и покину мир во время танца! — выпалила она, когда слеза предательски потекла по её щеке, чувствуя полное разочарование от непонимания со стороны её лучших друзей и товарищей. — Но на лёд я выйду! Не дожидаясь никаких дальнейших слов, она выползла с сидячего места, заставив своего молодого человека зреть на то, как она снова продолжает занятие, тренируя своё напичканное препаратами тело, под весёлые песни с наушников, где-то в душе проливая слёзы о том, что это одна из самых больных вещей, что могли бы произойти в её жизни. Непризнание её желаний.

***

Прямо пред выходом к чуду света, ребята запели песню. Ну как ребята. Два саркастичных короля, запели гимн ночной Вероны. — Теперь понимаешь, почему мы не любим, когда они поют? — обратилась в шутливой интонации к астроному, который тоже оказывал ей помощь в сочинение, принцесса Волшебного мира. — Да. Теперь да. Мальчишки снова кривлялись и двигались так, будто находятся, как минимум, на сцене какого-то театра, пока третья участница их саркастичной группы лишь плелась сзади, то и дело прикрывая глаза ладонью, чтобы не видеть это представление. Для Кощея так и вовсе выход к Мавзолею осветился чуть ли не небесным светом, и само здание показалось ему чудесно великолепным настолько, что он невольно ахнул от восторга. То являлось высоким, уходящим на несколько этажей вверх. Самая верхняя часть похожа на Олимпию, где восседала статуя великого Зевса, а нижние уровни сделаны из шикарных мраморных огромных камней, не имела колон и никаких окон. На подмостках располагались невероятной красоты скульптуры, представляющие из себя отлитых из золота львов и различных божеств, восхищавших своей невероятной красотой. — А вот это действительно красиво, — прошептал белый рыцарь, подняв голову максимально высоко и любясь крышей этого здания. — Кому принадлежит эта гробница? — обратился тёмный князь к своему книжному червячку, словно запуская голосовой помощник. — Мавзолей в Галикарнасе изначально строился для князя Мавсола ещё при его жизни. Достраивала его уже его любимая жена Артемиссия, которая тоже похоронена здесь. — Но это ведь не всё? Подданный голос лидера команды немного заставил удивиться земляную колдунью, которая ничуть не располагала информацией о том, что её старая подруга имеет при себе тётушку, которая некогда сильно измучила её этими историями. Про эту пару она слышала много, потому что в девушке имелась одна восхитительная деталь, искренне восхищавшая и приводящая в какой-то эстетический восторг Сатанинскую душонку. — Они были брат с сестрой, — выдал любитель звёздного неба именно то, что желала услышать Варвара. — И она настолько сильно любила своего мужа, что бытует легенда, будто после его смерти она подсыпала в напитки его прах, чтобы побыстрее умереть и встретиться с ним на том свете. Даже несмотря на то, что Александр уже слыхал эту историю, но не помнил точных имён, он сделал максимально удивлённое лицо, стараясь притвориться, что слышит об этом впервые. — Не вкусно, наверное, — процедила с отвращением богиня огня, представляя себе сок, где плавает некогда живший человек. — То есть это реально единственный факт, который тебя смущает?! — как-то испуганно обратился к ней библиотекарь, больше пугаясь от самой мысли, что кто-то в таком виде пользуется прахом. Преспокойно в ответ от веснушчатого чуда он получил лёгкое кивание головы и абсолютно прелестную детскую улыбку, от которой ему показалось, что он точно не особо хорошо и внимательно вывел тесты о её профориентации. Там нигде не было вопроса, что для неё единственная проблема человеческого праха в еде — так это то, что она станет невкусной. — За камнем? — спросил хранитель Мышкина, размышляя о том, как поделить команду. — Я на нижние этажи, — тут же выпалила властительница ветров, точно размыслившая о том, что это — закрытое помещение, куда вполне мог бы явиться средний из братьев Равелиных. Отчего-то в ней бытовала твёрдая убеждённость в том, что сегодня Ондок снова окажет им удовольствие присутствовать в их путешествии. — Значит, Морок идёт с тобой… Слово за словом, каким-то крайне неудачным сплетением обстоятельств, команды разделились на пары, каждой из которой пришлось бы изучать свой этаж с целью обнаружить там необходимую им драгоценность, в то время как старшие наставники будут брать экземпляры материала, из постройки здания, где-то снаружи. Поднявшись на второй этаж здания, Алёнка начала медленно изучать расположенную прямо там гробницу с множеством фресок, которые изображали на себе военные действия. Они оказались весьма красивыми и выполнены очень аккуратно, что все люди в действительности похожи на людей. — Какая структура власти была в Галикарнасе? — прошептала девушка, всё ещё ни на секунду, не отступая о мысли о сочинении. То ходило за ней по пятам, как сумасшедший преследователь, и мерещилось ей нависшим над ней нимбом, что олицетворял полноценное неумение в красивое написание работ. — Раньше это было государство Кария и у них были цари… — И я ничего о нём не слышала, — печально заключила рыжее бестие. — Ещё одно государство с властью монарха, о котором я ничего не слышала. Быть может, правление в одиночестве — это не так хорошо? Насколько же странная по мнению принцессы ей досталась тема. Как можно спрашивать у командного игрока, человека, который всегда стремится найти соратников и всё делать вместе, о том, почему властвовать в одиночестве хорошая идея? — Ты слишком много времени уделяешь сочинению! — Я просто не понимаю! Не понимаю, чего он хочет увидеть в этих долбанных листах! — Что-то твоё, уникальное, до чего твой мозг пока что не дошёл. Весьма позитивная мысль для человека, уже месяц потратившего на данное задание и исписавшего столько ручек, сколько не сумел за весь предыдущий год. — Давай искать камушек, — выпалила правительница огня, отходя от погребальной и прохаживая мимо коридоров. Парочка огненных приступила к работе, снова храня молчание меж ними.

***

На самом нижнем этаже в этот же момент находились парочка токсичных. Тёмный князь предпринимал множественные попытки заговорить со своей девушкой, которая оказалась всецело занята другими делами. Поиском человека, которого искренне желала встретить в этих стенах. Зайдя внутрь она тут же обогнула по кругу весь коридорчик, перебрасывая свои аметистовые глаза из стороны в сторону, с целью отыскать тонкую неясную фигуру, с который уже некогда виделась. — Ты кого-то ищешь? — удивлённо спросил Влад, уже немного пугаясь подобной реакции властительницы ветров. — Твоего брата, — ответила девушка, когда, осмотрев каждый уголок, так и не обнаружила ещё одного заколдованного Равелина среди каменных изваяний. — Я думаю, что он даст нам ещё какую–то подсказку. Её нисколько не волновало раскрытие секрета. Куда больше её беспокоило то, что она могла бы узнать от него какую-то информацию о своём молодом человеке, обнаруженную в книге, что скрыла в рюкзачке за своей спиной. Слишком явная заносчивость брата и желание насолить родственнику явно бы заставили его что-то рассказать. Что-то, чем Варя собиралась утопить только что возникшую уверенность в каждом его действии. Она даже не понимала, что жаждет правды, потому что её душа снова переставала ему доверять. И, о удивительно, виной тому стали те, у кого она и хотела получить данные. — Или же он сумеет объяснить с какой целью они с Петром тусуются в школе… — Следить за вашими любовными расприями — это сущее наслаждение для меня и нашего чудного романтика, — послышался голос где-то из угла, где из абсолютной черноты сформировалось худощавое белое, пугающее своей ужасной нелепостью тело. — Здравствуй, Кобылица! — Ещё раз так меня назовёшь — в стену полетишь, — абсолютно преспокойно произнесла колдунья, чувствуя не злобу и разочарованность, как при их первой встречи, а даже какую-то радость от возникновения этой ходячей трёхсотлетней легенды. — Это у вас семейное — людей в стену кидать? Одной короткой фразой Алексей опять сумел засунуть девушку в омут с её секретами и страхами, окуная её снова и снова в недавний ужин, когда единственная причина, почему она не оказалась размазанной по шикарной стене Штормградского замка, считалась ненавидящая её тётушка. — Есть такое, — заметил старший Равелин, даже стараясь не смотреть на своего брата, от одного вида которого его не слабо так тошнило. Почему-то серые глазки этого мальчишки, обрамлённые множеством морщинок на абсолютно сухой коже, вызывали в нём какой-то рвотный рефлекс. Он всё ещё считал глупым то, что братья, некогда после его превращения, ринулись тоже становиться призраками, и, к сожалению, он абсолютно не понимал, почему же они не остановились. — Теперь ты всё знаешь, и как? — с неким величием в голосе спросил Ондок, будто знание о родстве больший промежуток времени делало его куда более величественным, чем бывшего Морока. — Спокойно к этому отношусь… — Поэтому груша летала, слёзы проливались и диалоги с бесами проходили? В планах этого мертвеца даже не имелось варианта долго слушать малышню. Казалось, что он подготовил свой театральный диалог и полноценно играл его. — Вы же оба с Сатанинской душонкой болтали? — укоризненно заметил он, заставив сапфиры и аметисты на секунду просверлить друг друга. — Ну и ещё с тем очкариком, которая не понимает, кого она любит, и поэтому ходит такая раздосадованная, что аж смешно! — Алексей! — Что?! — как маленький ребёнок, захохотал средний братец. — Я знаю, как её зовут. Пётр сказал. Всё-таки она — девушка его праправнука. Мария — сильная девочка, но с чувством вины ей, конечно, необходимо немного подраться. — Корвин тебе родственником приходится? От такой информации даже сам старший тёмный князь немного опешил, никогда не слыша о подобном. Но потом, приложив к подбородку два пальца и потерев его, он подумал о верности данных слов. Магия путешествий в книги обнаружена в действительности не столь давно, да и жантильный молодой человек его лучшей подруги был единственным колдуном, кого он встретил за три столетия с таковым даром. Пускай, он весьма слабо мог сложить это всё вместе и пояснить себе, как самая обыкновенная колдунья сумела забеременеть от книжного героя, но тогда хотя бы объяснялось, почему сия способность крайне редка, и почему при своей книжной магии, поэтишко является ещё и анимагом. — Стоило догадаться об этом… — Эта ссора тоже была необыкновенно весёлой, — продолжал в то же время возникший гость. — А наш родственничек и этой дохляк, который чуть всех не убил, это всё-таки такая смехотворная коллизия… — Он всегда такой болтливый? — не скромничая, обратилась девушка к своему молодому человеку, даже не отворачивая взгляд от хохочущего Алексея. — Я не видел его триста лет! Я вообще без понятия! — выпалил Влад в ответ, точно так же, не убирая сапфировых глаз с мёртвого лица. Казалось, что у Ондока сумасшедшая истерика, от всех тех любовных ссор, что он зрел, пока прогуливался сквозь стены заветного учебного заведения. Даже несмотря на то, что главным объектом его надзора оказались его брат и сама команда Сказочного патруля, он успел настолько устать от романтичной драмы, что пытался сейчас этими комментариями сказать ребятам, как же это всё больно для него. — Ты с какой целью вообще сюда пришлёпал?! — Потому что твоя кобылка хотела, чтобы я пришёл поздороваться… — Я хотела, чтобы ты дал ещё подсказку, — тут же ответила в противовес с гордо сомкнутыми розовыми пухлыми губами принцесса Штормграда, прилагая всё усилия, чтобы не выдать действительную причину, почему ей столь сильно нужен этот дух. — Вам не нужны мои подсказки, — процедил средний из братьев, своим вальяжным голосом. — Ваша умничка уже догадалась о пирамидах и координатах. Она сумеет найти ответы. Тем более, Пётр уже дал ей чудесную отгадку. — Тогда зачем ты здесь?! От всего происходящего преподаватель боевых искусств чувствовал явный негатив. Казалось, что само существование подле этого мальчишки его бесило, но и его несговорчивость тоже выводила к агрессии. Пока жилец кладбищенских земель молчал, юный хранитель уже попросту кипел от происходящего. Но, когда тот опустил личико, а потом подняв вверх свой острый подбородок, сверкнул серыми глазами, старшему Равелину стало не совсем хорошо. — Хочу кое на кого посмотреть. От этой какой-то кривой и даже кровожадной улыбки, в мозгу саркастичного короля покрутилась плёнка, находя кадр, как несколько недель назад Астер рассказывал ему немного об особенностях его братьев, про которые он никогда не знавал: «Ондок умеет видеть будущее. Точнее, будущих трупов. Он, своеобразная Банши. Наблюдение за такими даёт ему сил. Он преисполняется энергетикой. Это странно, да, но силы ему дают не мёртвые, а те, кто пока что жив.» На изящном лице с его весьма напряжёнными скулами и явным страхом в приспущенных бровях, Алексей прочёл, что братик уловил его слова и, шутливо повторив волшебнице воздуха её противное прозвище опять, испарился в тени, будто его никогда не было. — Ты в порядке? — обратилась Варвара, глядя на то, как её молодой человек стоит с мрачным лицом, пяля на то место, где только что обратился в пыль столь ненавистный ему силуэт. В этом здании всего восемь живых людей. И кто-то из шести, кроме них с его возлюбленной, находится под риском. Скажешь ей, своей прелестной принцессе, то, что понял? Кто-то умрёт. Кто-то из здешних умрёт. — Да, да, отлично, — с трудом выпалил он, проходясь рукой по волосам, и тут же отходя к ближайшей стене. — Давай продолжим поиски.

***

Поразительно, что впервые с того момента, как она поставила меж ними занавес, ей куда сильнее хотелось заговорить с ним, нежели ему с ней. Приняв её решение с полнейшим уважением, он даже не пытался лезть, хотя работать по принципу «обговорим идеи в тетради через 12 часов» оказалось максимально неудобной в их исследовании. Но сегодня немного не тот день. — Ты что-нибудь нашёл? — спросила она, когда астроном по кругу обошёл очередную колонну, рассматривая её со всех сторон. — Ничего. Печально буркнул он, прикасаясь аккуратно пальцами к своему лбу, будто пытаясь так утихомирить кружащуюся голову. Худенькая неуклюжая фигура поползла назад, готовясь столкнуться с другой колонной спиной, но волшебница успела вовремя удержать падающего товарища и усадить его на мраморный пол. — Не самая лучшая вещь тебе с твоим вестибулярным аппаратом, такое вытворять, — недовольно выпалила Маша, притворяясь, что весь диалог ей неприятен. — Это да. Кажется, вовсе позабыв о том, что колонна позади — не сборник из книг с мягкими корешками, он облокотил на неё голову, а после болезненно пискнул, чувствуя, как теперь на затылке набухает шишка. Как же всё-таки он умело находил себе травмы. — Почему ты так качественно всегда находишь проблемы на свою голову? — У всех свои заготовленные генетикой таланты, — выпалил любитель звёздного неба, смеясь. — У меня — носом обниматься со всем подряд. Нервно хохотнув, колдунья земли улыбнулась, поправляя один из своих колосков, вытягивая его вперёд. Конечно, они оба знали, что они — два единственных человека из команды, вообще знающих о том, что у этой ходячей катастрофы сегодня день рождения. И, быть честным, именно из-за непостоянности своего характера, парнишка метался между желанием, чтобы девушка его поздравила, и неприятием того, что её доброе отношение сегодня только из-за праздника. — Я, как лемминг, который может споткнуться обо всё подряд. — Они не неуклюжи, а история про массовые самоубийства так вообще миф, — выпалила правительница земной стихии, вспоминая доклады своих родителей. — Я знаю, — коротко буркнул мальчишка. Очки исследователя сползли вниз так, что всё виделось ему весьма расплывчато, но он даже не поправил их, продолжая пилить глазами множество колонн. Прилагая все силы, колдунья старалась не выдать, как её радует факт владения исследователем такой информации. — В первый год моего заключения мне на день рождения пришёл подарок из нескольких книг, и они стали чуть ли не единственной отрадой в той темной гадкой камере, — зашептал Астер. — Я читал их много, потому что читать больше было нечего. Там книги про животных, какие-то романы и стихи. Учёный действительно верил, что ему нужно их перечислять. Ха. Забавно. — Узнал много нового о леммингах, касатках и ещё есть такие весёленькие… Лори. Конечно, она прекрасно знала, кто такие лори. Она самолично делала их фото для той книги родителей, что положила в посылку. — Опасненькие малышки. «Как и он». Хороший у тебя рассудок, однако, помощница всего живого. Вначале сама, преисполненная чувством вины, которым он же тебя и одарил, год не заходишь в библиотеку, а потом собираешь ему посылку, чтобы стать единственным человеком из всех людей, кто вообще отправил что-либо в его заточение. А теперь, то преспокойно общаешься с ним, радуясь этим мимолётным, но таким приятным диалогом, а в следующую же секунду снова грызёшь и его, и себя за вытворенные поступки. — Они отравляют свою голову, даже не пытаясь узнать, а угрожает ли им опасность, — печально прошептала девушка, пялясь вдаль и стараясь попросту не зарыдать от самого тяжёлого воспоминания, к которому ей буквально приходилось пробивать проход в своей голове. — Не слушая диалогов, сразу приступают к действиям. Вот и надо тебе вообще продавливать эту стену? — Маш… — А потом они выпаливают всю правду и садятся в колесницу властителя тьмы, чтобы укатить в закат… Вот именно воспоминание о том, как выпрыгнув в окно астроном, сразу же после их диалога, растворился, присоединяясь к бойне темных и светлых сказок, напомнило ей о самой главной экспозиции Галикарнасского мавзолея. — Колесница, — шепнула она, тут же широко распахнув глаза и двинувшись к лестнице. Немного времени понадобилось и имениннику, чтобы подняться следом и тоже вспомнить о великих статуях похороненной здесь пары, что располагались на самой крыше величественного сооружения. И напомнила обо всём этом старая повозка, когда-то мелькнувшая пред её глазами, став наиболее спокойной вещью за последующие множество часов.

***

Поверила ли она, когда ей только сообщили, что свиток украл её дорогой друг? Конечно нет. Согласилась ли, когда она, абсолютно случайно выпалив в кабинете директора при бывшем тёмном князе о рукописях, что переводила, они лишь больше убедились в том, что смущённый библиотекарь — злодей? А сумела ли убедить себя, когда шар магии, наполненный светлой магией, резко покрылся чернотой, знаменуя тем самым успех свершения данного плана? Естественно, нет. Она слишком сильно ему доверяла, чтобы поверить чужим словам. Только личному диалогу. Так, как в тот момент властительница природы бежала в библиотеку, точно зная, что именно там максимальный прилив злой энергии, никогда не бегала даже Варвара, самая сильная и ловкая участница патруля. Просто здесь на кону стояли не оценки. Здесь на кону стоял мир, магия, дружба… Она сама и её душа. Желание задать вопрос усиливалось с каждым шагом, но, дойдя до нужного кабинета, ей уже не нужно было ничего спрашивать. Наседающий над небольшим порталом астроном, который испускал из него запертых книжных чертей, являлся прекрасным подтверждением, что все сказанные слова верны. Голос, казалось, пропал от увиденного, а на его смену пришла истерика, которая могла либо заставить девушку усесться на пол, рыдая от восприятия, что она сделает позже, либо же… — Прекрати! Наиболее жалкой попытки и придумать сложно, но вечно неуклюжий маг сильно испугался этого громкого голоса, от чего встрепенулся, вправду остановив читку заклинания. — Прекрати это немедленно! — выкрикнула она уже громче, пытаясь преобразовать явно рвущееся сердце в громкий и сильный диалог. — Это тёмные силы! Они погубят всех! — Это не так! Глупое дело: делиться идеологией и своей целью, когда уже начал войну. — Они лишь хотят идеального мира, а идеальный мир подразумевает полноценное разделение чёрного и белого! — волшебница слушала его, но слова воспринимала уже не больше, как безумные бредни сумасшедшего. — Не бывает добра без зла, а зла без добра! Не бывает идеально добрых людей! Ты сама говорила: каждый человек по сути звёздное небо! Тьма со светлыми вкраплениями! — Я имела ввиду вообще не это! Кто же знал, что этот неказистый мальчишка возьмёт некогда сказанную аллегорию, произнесённую в этой же самой библиотеке, и так ловко растопчет одно из самых приятных воспоминаний, что скрепляло их вместе. — Я говорила про скрытые черты характера! Точно не про тьму и свет! — Но, согласись, идеальный мир — это не всё чисто доброе и светлое, — не прекращал в этот момент Астер, полностью окрылённый исполнением своего плана. — В нём нужна тьма! Я просто хочу справедливости! — А что насчёт жертв?! Что насчёт смертей?! Что насчёт тех, кого тёмные сказки убьют, ради твоей мечты о «правильном мире»?! Что насчёт нас? — Жертвы отдаются во благое дело! Так всегда! Сердце хрустнуло ещё разок, кажется, отходя от всех других связанных с ним органов. — А если я там умру?! Чего ты хочешь получить с этих слов? Чтобы он выпалил, что ему не плевать на тебя?! Чтобы он сказал, что ему важно, чтобы ты осталась цела?! Да ему больше ничего не важно, не умная девочка. Он исполняет свой план и его даже не волнует, что будет потом. — Ты не пострадаешь… — Ты использовал меня, — выпалила волшебница, чувствуя, как будто острым клинком проходятся по её сердцу, потроша его, и, заливая вместо крови, что в нём, чувство собственной вовлеченности в данное преступление. — Ты использовал меня, чтобы разрушить мир! — Это не разрушение! Это улучшение! — Остановись! Маша сама не верила, что действительно делает это и что поистине верит, что это хоть как-то поможет. Конечно, человек, всё то время, пока был здесь, болел желанием поучаствовать в строении нового мира, и теперь, просьба какой-то простой никчёмной девчушки, конечно же, заставит его бросить свои планы ради чего-то… Чего?! — Остановись, пожалуйста! — она приблизилась к нему, предприняв даже попытку взять за руку, будто надеялась, что это поможет сильнее её слабенькому умению убеждать. Астроном отодвинулся сам, чувствуя, как и ему самому нехорошо от того, какую боль он сейчас приносит самому дорогому ему человеку. — Очень много людей пострадает, Астер! Очень много! Там будут мои друзья! Там будут твои друзья! У любителя звёзд не больно много товарищей в стенах этого учебного заведения, а та единственная, кто была, уже защищена куда сильнее, чем любой другой человек, и даже лучше, чем он сам. Единственная его мысль лишь о том, что такого сделать, чтобы не ранить эту слабую девчушку с хризолитовыми глазами, ставшую ему такой близкой за это время, ещё сильнее. Отодвинувшись чуть поодаль, он дёрнул руку, сбрасывая тоненькие ладони девушки и отходя всё дальше от её худенького лица, щеки которого уже подготовились к тому, чтобы покраснеть от огромного количества слёз. — Люди идут своими дорогами и другим людям на этих дорогах нету места. Прекрасно облегчил. Аж камень с души спал. Прямо на сердце, выдавливая из него последние остатки жизни. Последнее, что можно сделать с этим несчастным куском мяса, так это разрезать его на мелкие кусочки, словно пазл, чтобы никогда оно больше не могло биться нормально. Вместе с тем шагом, что совершил вдаль неуклюжий учёный, такой же сделала и земляная волшебница, предпринимая попытку чуть ли не сбежать от своего бывшего друга. — Ты был прав, — лишь печально выпалила она, сама беря в руки нож и совершая заключительную операцию над своим же органом, — На твоём небе совсем не осталось звёзд. После этих слов, она последний раз посмотрела в его бирюзовые глаза, а потом пред ней предстала колесница тёмного сказочника. Ничего кроме страха эта чёрная гигантская фигура не вызывала. Поглядев на колдунью, вождь, кажется, хотел направить свою повозку прямо на её хрупкое тело, но астроном остановил его, говоря, что её нельзя трогать. От понимания, что учёный старательно отводит гнилое исчадие зла прочь от неё легче не становилось, но она, по крайней мере, осталась жива. Тут же усевшись подле правителя чёрной магии, он растворился, отправившись на разрушение чудесного волшебного колледжа, оставляя разбитую исследовательницу одну с её полноценно убитым сердцем и бардаком, который этот парнишка натворил в её до этого максимально собранной голове.

***

Наверху здания действительно возвышались фигуры правителей, воздвигнутые на чудесной колеснице, а в руках прекрасная правительница Карии — Артемиссия держала необходимый кусочек драгоценного камня. — Это он, — выпалила радостно волшебница, приближаясь к находке и собираясь уже вытащить её с его законного места. — Надо ребят предупредить. Конечно, приказ прост и понятен, но на фоне выдвинутого из самых глубин её сознания этого чёрствого воспоминания, властительница природы просто не смогла не хохотнуть, прежде чем вытащить данный им горн и подать сигнал. Звук должен идти не так уж и долго, но определённое время, чтобы обежать мраморные стены ему необходимо. В этот момент огненные безуспешно продолжали бродить по кругу, уже даже устав от игры в слова, которую принцесса не особо то и хотела поддерживать, снова полностью поглощаясь в мыслях о предстоящем недалёком будущем. Почти час факир и богиня огня ходили по кругу, уже опираясь на стену и пытаясь хотя бы на ощупь определить необходимый им объект. Гуляя меж этих гигантских белоснежных произведений искусства, не так хорошо видных в темноте, всё мерещилось излишне статичным. Не удивительно, что, узрев фигуру, появляющуюся из ниоткуда, Абрикосов испугался. Но тьма довольно быстро превратилась в уже знакомое противное обвисшее лицо, с извилиной кожи в каждом месте, где есть извилины костей. Пролетев от одного угла вплотную до огненного фокусника, Равелин замер, стоя в нескольких шагов от него и просто молча глядел ему в карие глаза, ставшими крошечными от страха, но которыми он продолжал пилить белую кожу недавнего знакомого. На секунду Саше показалось, что щеки Алексея стали чуть розовее, волосы будто приобрели некую пышность, а глаза слегка засверкали. А, может, они просто пропитались необходимым настроением, потому что, вместе с этим блеском очей, выползла и вполне загадочная полуулыбка и сильно интригующий взгляд. Психолог даже не пытался шутить, чувствуя некое негодование от всей этой ситуации, а в особенности от столь острого и прямого взора, что был направлен точно на него. Будто специально, чтобы сделать обстановку чуточку проще и облегчить будто бы тяжёлый воздух, властительница пожаров чихнула, что заставило её друга повернуть на секунду голову, предоставив кое-чьим внимательным глазам затылок каштановых локонов, и произнести вежливое «будь здорова». Когда же его личико снова повернулось к Ондоку, в Александре мгновенно вспыхнуло желание отмотать время назад и вообще не отворачиваться, ибо лицо этого Равелина приобрело какой-то очень угрожающий и хитрый окрас. Он несколько секунд в абсолютной тишине пялился на метающуюся позади рыжую бестию, а потом снова вернулся к факиру, глянув на него насмешливо, будто намекая на что-то. Звук горна наконец-то донёсся до ребят, заставляя команду в спешке покидать здание, а вместе с предупреждающим сигналом растворился и стоящий прямо пред душой компании монстр, который знал куда больше, чем мог рассказать. Получив камень и вновь оставив за собой руины, патруль вернулся в колледж, преисполненные ещё большим количеством проблем, чем обладали до этого.