***
Отчего-то тёмному князю казалось крайне правильным решением начать проверки именно с властительницы иллюзий, из-за её биполярного расстройства и абсолютно неконтролируемых эмоций. Только тот крайне сложно придумал, как совершить это не странно и не подозрительно. К счастью, судьба играла за него, что, в принципе, доказывала история его прошлой жизни. Явившись в спортзал, староста уносила коробки, которая её опечаленная племянница не смогла убрать из-за весьма сумбурного и неприятного диалога со своим молодым человеком. Не желая прикасаться к ящикам, она применила своё волшебство, приподнимая запакованные украшения и выкидывая их в небольшую раздевалку с явным отвращением ко всему происходящему. Пусть она не знала, что в зале находится кто-то ещё, она продолжала быть собой и раздражённо ненавидеть всё созданное её дорогой родственницей, которая, невзирая на игру, что сотворила Сатана прямо на балу, обратилась к ней за помощью окончить уборку зала. Насколько бы ядовитой змеюкой она не являлась, Бабейл прекрасно понимала, что ей нужно вытворить хоть что-то, поэтому, крайне быстро, кормя недолго напускной игрой об отказе, всё же согласилась. До последнего плохо понимая, что ему делать и как осуществить свой план — проверку на гневоустойчивость, Влад не придумал ничего лучше, как взять палку и неожиданно напасть на волшебницу, которая бы после полученного удара явно разозлилась. Но он прогадал. Передвигался он крайне тихо, но его мысли, после трудных пережитых ссор в отношениях, конфликтов, возникших из-за братьев, и множестве других чужих проблем, которые он с радостью взял на себя, как носитель сотни тяжёлых жезлов, стали громким голосом в голове старосты. По словам разобрать их она не могла, из-за того, что некогда владыка подвергался магии волшебного артефакта, но это ничуть не отменяло того факта, что приближение бойца к ней, всё сильнее глушило её криками, каковыми и становились его мысли для неё. Ничего не стоило колдунье иллюзий прямо пред тем, как палка ударится об её голову, исполнить шаг в сторону, и наложить быструю галлюцинацию на целый зал. Коротким взмахом руки, вместо стен возникли огромные стволы сосновых деревьев, свет из окна перевоплотился в еле проходящие сквозь кроны веток лучики солнца, а пол, пусть и оставался твёрдым и явно деревянным, начал мерещиться холодной и податливой землёй, которая действительно сумела вывести преподавателя боевых искусств из равновесия. Палка рухнула на землю, а сапфировые глазки начали смущённо озираться по сторонам, пытаясь найти источник иллюзий, который так ловко наложил глюк. К сожалению, обнаружить первопричину картинок, в отличие от своей девушки, он так легко не мог, хотя бы потому, что это оказалась чуть ли не первая его встреча с её происками. На его радость, дитечка ада выползло само, злобно глядя на него своими синими очами сквозь вереницу приклеенных ресниц и буквально готовясь сгрызть ему глотку за только что вытворенную им попытку нанести ей удар по голове. — Ты серьёзно сейчас? — гневно выпалила она, возникнув прямо пред его напряжённым лицом с высветившимися скулами. Насколько же для дьявольского дитя зрелось бредовым, что, после того, как она напрямую сказала о демоне гнева, первое, что попытался сделать герой всея мира, так это проверить её душонку. — Ты вспыльчивая, — безэмоционально попытался обороняться парень, но даже не успел сказать ничего больше. — А ещё, я — дочь самой сильной волшебницы мыслей! У меня в голове четыре щита, никакая дрянь не пролетит! Постучав по-своему виску, староста с помощью магии притянула к себе орудие нападения и, без лишней драмы, сунула его обратно своему нападающему, ударив его прямо по груди. — Что насчёт тьмы? — укоризненно припомнил князь, блеснув сапфировыми глазами. — Она внутри, — безэмоционально, не дёргая ни единой мышцей продолжала беседовать Любава, не касаясь своих волос и говоря довольно остро, чтобы дать чёткое обозначение, какая ныне личность стоит у власти. — Если ты хочешь найти опасных, то начни со своего отряда уродов. Там чуть ли не каждый — пороховая бочка с огромным количеством нерешаемых проблем, которая в любой момент разрушит всё. Ваша любовь, в том числе, ядовита, и будет прекрасным подарком для нашего дорогого гостя, демона. — Сейчас романтику стоит отложить в сторону. От подобного заявления дьяволица даже хохотнула, абсолютно не веря в то, что её преподаватель действительно верит, что в данной ситуации их чувства не играют никакой роли. — Она и порождает душевные проблемы, так что, это, как раз, не получится, — буркнула волшебница, подняв коробку и с громким треском закинув его в раздевалку, тем самым обозначая, что ей глубоко до лампочки, что будет с этими несчастными украшениями дальше. — У тебя есть землянка, преисполненная вины, есть такая себе принцесса, у которой истерика может на пустом месте начаться, а ещё есть Варя… Сатанинские чудо осмотрела своего собеседника, словно тем самым напоминая всё произошедшее, и увидела, как его уверенная улыбка медленно превращается в простую линию губ, точно говорящую без единой эмоции, что сие объяснять не стоит. — Я даже комментариев давать не буду, — выпалила она, завершая свою речь о команде дебилов. Утром ребята в действительности признали весь их десятый класс опасным звеном, наиболее подверженное данному заклинанию, но вот старший Равелин вовсе не поразмыслил над тем, что самыми опасными оказываются, как раз-таки, его крайне эмоциональные подруги. — Нашёл кого проверять на демонизм, — продолжала плескать ядом змеюка, не собираясь ныне замолкать. — У вас, верно, единственный, кто под него никак не попадёт, — это не маг. Своего не друга она ценила и крайне сильно уважала. Те крики в театре были чуть ли не единственным актом за всю жизнь, когда он испускал эмоции наружу, а не оставлял их в себе, а, чтобы он действительно гневался, она не видела ни разу, даже невзирая на его бесконечное участие в конфликтах друзей и разочарование от собственной, так и не складывающейся любви. В ответ тёмный князь молчал. Пока девушка, гордо приподняв свой носик, смотрела в другую сторону, он медленно поглаживал свои чёрные длинные локоны, думая о том, стоит ли говорить новоявленную информацию или же нет. Какая-то глупая кроткая идея, какой-то червячок в его голове твердил, что Любава — это единственная личность, способная принять данный факт лучше, чем другие. На её синих глазах навряд ли появятся слезы, голос не сумеет стать жалобным, а заботу большую она явно оказывать не станет. Тушка, снизошедшая с ада, попросту не умела это делать. — Почему ты молчишь? Мысли владыки снова мерещились слишком громкими и попросту заставили волшебницу задать вопрос, ибо крики в её голове оказались громче её собственных. — Ты слышала легенду об Ондоке? — попытался начать Влад издалека. Закатив свои глаза за горизонт век, скрыв их за сильно крашенными длинными ресницами, она оповестила, что готова начать кричать. — Нет, и, честно говоря, никакого урока истории мне сейчас не надобно… — Есть такой монстр… — Ну просто замечательно! — процедила сквозь зубы вторая принцесса Штормграда, мысленно жалея о том, что вообще начала этот диалог. Но, даже несмотря на ной собеседницы, бывший Морок продолжал доносить данные, полученные от прелестного родственника. — Который живёт на кладбищах и разговаривает с духами, — ну давай. Скажи это. — И это мой брат. Ожидание огромного потока, естественно, оправдались. Невзирая на то, что про Равелиных Любава уже некогда выловила знание из головы своей племянницы, сейчас, данное нововведение в ход вещей зрелось ей чем-то понятным и смехотворным. — Чудесная семейка, — закончив хохотать, выдала она. — Не лучше, чем у нас, но всё же… Не желая слушать ничего про Ветровых, после вчерашнего отказа своей же девушки что-то говорить, мрачный правитель решил дорассказать свою главную, вертящуюся на языке, недавно возникшую информацию. — И он умеет видеть, кто следующим умрёт. По абсолютно безэмоциональному лицу, по опустившимся уголкам губ, по смотрящим в пол глазам, по уверенности, каковой на личике не нашлось, девушка поняла абсолютно всё. — Нет! — выпалила она, будто её слово закроют проход демонам мироздания в их школу. — Он указал на героя. — Нет! — это, всё ещё, её спокойный тон. Не крик, не выклик, не истерика, но нотки явной паники там действительно присутствовали. — Саша не может умереть! Это невозможно! — Почему нет? Снаружи пусть и не зрелось то, насколько большим страхом для дьяволицы представлялась потеря такого товарища, но в голове все её мысли дали сбой, и она попросту пыталась, вытащить хоть одну, чтобы её аргументация не рассыпалась, как карточный домик, и не пала, как великие Помпеи. — Потому что, если это так, — включив лиричную актрису, каковой она и была в своём театре, властительница иллюзий вывела красивую речь, — То это планета крайне глупа и попросту недостойна его. Он не может умереть. В какой-то степени, это чудилось максимально правильным решением тёмного князя, выдать столь тревожащую и важную информацию Любаве, человеку, который даже невзирая на сильнейшую экспрессию, максимально успешно сумел скрыть свою панику. Но только с Бабейл просто не бывает. — Поможешь мне проверить его на демонизм? Помощь — это явно незнакомое слово в её словаре, но, кажется, на Александра сие не распространялось. — Чисто из-за уважения и страха за его жизнь, — гневно выпалила Сатана, двигаясь к выходу. — Не ради тебя. Выкинув последнюю фразу, она перекинула через плечо прядь своих белокурых локонов. Наружи гуляла её добрая часть.***
Ближе к вечеру, после того, как отряд из спасителей написал полный список подозреваемых и возможные способы их проверки, волшебница земли вернулась в комнату, преисполненная какого-то неприятного чувства страха за будущее. Они все висели на волоске, и конец света преспокойно мог наступить по вине кого-то из её приближенных товарищей. Огонька прибавила и властительница воздуха, практически весь день проведшая в своей комнате, радуясь выходному, ибо не хотела даже случайно натыкаться на своего же молодого человека, который одной просьбой рассказа о Ветровых сумел напомнить ей о всех страшных моментах, и снова заставил чувствовать этот опасный, не понятно откуда взявшийся холод. — Как день прошёл? — поинтересовалась она, как бы невзначай, пытаясь сделать свой голос более-менее нормальным. Адекватного диалога после новости о внезапном родстве с Бабейл у девушек не прошло, да и сейчас говорить Маше особо не хотелось, потому она попыталась деликатно увернуться от данной проблемы. — Прекрасно, — выдала она, тут же двинувшись к шкафу, якобы собравшись переодеваться в пижаму. — Занимаемся спасением мира и всё такое. — Как Влад? Да брось, учёная! Следующий заданный вопрос максимально очевиден! — Он проверял на эмоциональную устойчивость Любаву, — произнося эту фразу, исследовательница повернула голову, продолжая стоять спиной к собеседнице и, сверкнув укоризненно хризолитами, добавила. — Любаву Бабейл. Куда более чёткого намёка на обозначение ситуации попросту быть не помогло. Принцессе Штормграда аж дышать от этого тяжело стало. От того, что её лучшая подруга знает, от того, что узнала она сие не от неё и, что куда хуже, что мрачный правитель рассказал о её самом сокровенном секрете, даже не столько принадлежавшем ей, сколько Штормградскому королевству, столь беззаботно и просто, словно семнадцать лет абсолютного молчания для него казались недостаточными, чтобы понять, насколько данная страница их истории под запретом. — Оу, — выдохнула владыка ветров, в определённую секунду даже подумав, что после такого ей вовсе наплевать, как у него дела, но, понимая, что ей все равно важно знать, она повторила вопрос. — Я имею ввиду, как он после ссоры? Всё хорошо? Градус их диалога явно повышался, что напрягло ледяную волшебницу, которая, впервые за долгий промежуток времени, осталась в своей комнате, больше не стремясь на тренировку. Разрушение её атрибутов для спасения стало прекрасным таким поводом для того, чтобы сдаться полноценно и подавить её силу воли и желание выступать. — Нет, он ненормально, — выпалила внезапно колдунья природы, перестав притворяться и попросту устав от этих секретов со стороны своей давней подруги. — Ненормально и не может быть нормально! Ты, конечно, извини, Варь, но я тоже считаю, что любить человека три года и не доверять ему — это странно! Если бы первоначального хода с правдой о Сатане не произвелось, то, вполне возможно, ветер бы просто разрыдалась, вновь заставляя свои аметистовые глазки блестеть, а темно каштановые локоны распластаться на подушке, где она и прятала свои красные щёки. Но, обида на молодого человека за то, что он так ловко и безразлично отнёсся к самому главному секрету Штормградского королевства, заставила её немного восстановиться в силах. Это повлекло за собой нападение, вместо проигрыша и страданий. — О, правда?! — вылетело с розовеньких губ богини ветров начало её тирады. — А обманывать саму себя тем, что у тебя нет никакой симпатии к человеку, с которым ты пытаешься провести максимум времени, прикрываясь тем, что это миссия — это совсем не странно?! Сидящая в уголке рыжая бестия снова зарывалась в своих многочисленных сочинениях и лишь краем ушка присутствовала в диалоге, но определённая гневная интонация довольно быстро привлекла её внимание, из-за чего ей мгновенно пришлось оторваться от листов. — Варя, тебе лучше замолкнуть… Чего гению точно не хотелось, так это чтобы её подруги всем общим составом знали о её разобравшихся чувствах и о том, что за ними ничегошеньки не последует. Ей точно не нужны миллионы шуток, уже пережитых, и однозначно не нужно, чтобы они капали на мозг сейчас, когда им необходимо проверять всех подряд на эмоциональную устойчивость и спасать мир. — Тебе нравится Астер? — влезла в диалог царица огня. Лгать она не хотела, но говорить правду точно за вариант действия не воспринимала. — Нет, — дрожащим голосом выплюнула владыка природы, чувствуя, как от этих разговоров ломается она, а никак не её лучшая подруга, на которую и направлен первый нагоняй. — Конечно нет! — тараторила разогнавшаяся и вспылившая до грани колдунья воздуха, уже глубоко наплевав на личную боль. — Поэтому мы, как и три года назад, носим с собой на постоянной основе бинты! Поэтому мы снова вечно тусуемся в библиотеке! Поэтому мы присылали ему книги в темницу! Последнее слово стало хорошим таким ударом по её умным мозгам, что заставило девушку абсолютно потерять самообладание и здравый рассудок, точно не направленный на ссору с патрулём. Но теперь мысли закрутились, создав адский ворох, с которым бороться сложно. Руки затряслись, она сама начала заикаться. — Как ты… С трудом произнеся строчку, учёная увидела, что взамен и её собеседница с грозными аметистовыми глазами, начинает медленно теряться от произнесённого. — А ты думала, я не знаю?! Серьёзно?! Ей не рассказывал её парень, но догадаться, куда пойдут книги, оказалось довольно легко, особенно, когда производится закупка книг родителей лучшей подруги, которые, верно, дома у властительницы земли точно есть. Мария являлась не менее открытой рукописью, чем и лидер их команды. — Но у тебя есть парень, — вставила возмущённо и, даже как-то, разочарованно динамит команды. Тут же ворох мыслей совсем разозлился, совершив обмен, и, вместо слабости и боли, решил выдать гнев и сильное желание изложить наружу явно не самый приятный поток мыслей. Принял точно ту же позицию, что и мозг принцессы Штормграда: «не ломаемся, а нападём». — Хах, — нервно воскликнула исследовательница, приложив ладонь ко лбу и тем самым помяв свою каштановую чёлку. — Алёнка, у тебя тоже! — гневно выкинула она, прекрасно осознавая, каким гигантским ножом она сейчас прорезает суть огненной богини, и насколько сильно травит её душу. — Только вот уже три года ты игнорируешь факт того, что человек сдохнуть за тебя готов, и притворяешься, что вы — друзья! — Девочки, перестаньте! — умоляюще запищала ледяная колдунья. Скандал набирал темпы, разрастаясь всё сильнее и сильнее, словно снежный ком, что катился вниз с горы. — Он не готов умереть за меня! — воспротивилась принцесса волшебного мира. Промолчать здесь волшебница воздуха попросту не могла себе позволить, вспоминая, как каждый раз страдает её лучший друг от чувства вины за поцелуи, которые даже исполняет не он, и насколько чертовски плохо ему от каждой фразы «забудем». — Только попроси и умрёт! — сказала она шёпотом, чувствуя, что их конфликт становится шире и, действительно, куда опаснее. — Ты отвергаешь его раз за разом, будто совсем не понимая, что этим сердца вам обоим разбиваешь! Медовые глазки опечаленно расширились от претензий, когда её подруги буквально отплясывая чечётку на сумасшедшем страхе властительницы огней, травили её болью, которую она сама старалась попросту не замечать. Старательная попытка не видеть своё в крошки разбитое сердце. — Пожалуйста, хватит! Мы же подруги! — воскликнула фигуристка, тоже встав в этот своеобразный кружок драмы, выводя их на некую гору, с которой галопом всё полетело вниз. — Боже! — прыснула правительница природы. — Снежка, как же мне надоела твоя глупая беспечная наивность! Эта детская вера в лучшее! Мне хватило того, что ты в бинты реально поверила, так что, помолчи! Именно в это мгновенье и стукнула точка невозврата. Все три лица, которые только что тонули под грузом своих тяжб и проблем, мгновенно скривились в гримасе дикого страха пред тем, что они столь глупо оказались раскрытыми. — Маша! — выкрикнули в унисон обе принцессы, уже прекрасно понимая, какую катастрофу заварили в данный момент. — Ой! — прикрыв рот испуганно и страшась будущего, молвила колдунья природы. — Я не хотела! Катастрофическое падение с лестницы вслепую теперь ждало и девчонок, только, если тогда раны оказались физическими, то теперь они будут душевные, но точно глубокие и кровоточащие. Это их огромный гигантский провал и этап, когда под командой, словно располагавшейся на замёрзшем озере, треснул лёд. — Ну, конечно, — своим милым, но явно сдавленным голоском, шептала зимняя волшебница, перебрасывая опечаленные ярко голубые глазки на каждое из трёх лиц, что располагались пред ней, будто пытаясь действительно погубить свою чудную неимоверно гигантскую веру в друзей и уверовать в то, что произошедшее — не ложь. — Бинты не могли просто так порваться, костюм испортиться, а коньки сломаться, — по-прежнему стараясь после каждого слова улыбаться, приподнимая уголки своих прелестных пухленьких губ и сжимать щёчки, она пыталась быть спокойной. — Конечно нет. Чья это идея? Вариант перекидывать друг на друга казался глупым, неуместным и смешным, тем более, что зачинатель именно данного плана один. — Моя, — стыдливо призналась богиня огня, поглядывая на сломленную Снегурочку. Глазки перестали летать, остановившись лишь на чьём-то веснушчатом носике, словно пытаясь найти в структуре лица сожаление, но вызванное не раскрытием правды, а исполнением этого поступка. Именно сожаление за то, что она, буквально, взяв за руку несдающуюся и борющуюся до последнего спортсменку, свела её с дистанции, с которой та не слетела ни после болей во всём теле, которые она заедала обезболивающими, ни даже ранения, вызванного властительницей иллюзий. Ничего не позволило ей сдаться, даже несмотря на то, что все вокруг, в том числе её молодой человек, твердили, что план отвратный. Она боролась до последнего. Но разорванные бинты просто не оставили ей шансов. — Тебе нельзя было выходить на каток! — начала кричать девушка, в попытках объяснить свою позицию и защитить свой поступок. — Ты ходишь еле-еле! Какой лёд?! Хризолиты с аметистами переглянулись, размышляя о том, какую катастрофу они породили, начав беседы о своих дурацких отношениях. — Алёнка! — в ответ позвала её по имени Снежка. — Я просто хотела, чтобы ты вылечилась! Оправдания не завершались. Они шли потоком, прерываемые нескончаемыми зовами водяной волшебницы, когда она пыталась дозваться до рассудка рыжей не замолкающей бестии. — Алёнка! — И не хотела тобой рисковать! Быть может, душенька команды и вправду мила, излишне сильно наивна и готова поверить в доброту даже не живого объекта, но именно данная ситуация сильно колыхнула девушку, заставив наконец-то вытащить наружу злобу. — Замолкни! Её крик сильно напугал окружающих её подруг, но куда сильнее смутило то, как подле волшебницы образовалась ледовая поверхность, которая, оказавшись под ногами колдуний, заставила их немного отъехать, скользя по кромке замороженной воды. Это уже не казалось ни на грамм позитивным. Чистая финишная черта, прекрасно отображающая сколь сильной ссорой, обернётся их высказывания по поводу недостатков друг друга. Очи богини огня и вовсе выкатились вперёд, а брови улетели куда-то за горизонт, не веря, что теперь их пол покрылся льдом попросту из-за ею вытворенного поступка. — А давай, ты перестанешь принимать решения за других?! — выпалила фигуристка, давясь собственными печалями и болью от предательства. — За меня, за Варю с Владом, за Машу, за Сашу, в конце концов! — не просто так она произнесла именно имя факира в конце. Пора подумать не то, какое влияние ты окажешь на его жизнь, а важно с секунду поразмыслить, что происходит с его больным и подавленным сердцем. — Ты не поверишь, но мы в твоих решениях не нуждаемся! У нас своя голова на плечах и свои мысли! — Ты могла упасть и сделать всё только хуже! — не могла угомониться царица пожаров, пытаясь объяснить ход своих мыслей на данную проблему. Правых тут, к сожалению, нет. Только люди с абсолютно разными взглядами на произошедшее и на будущее. — Так упала и сделала бы! — в ответ заявила властительница воды. — Но это было бы моё решение и моя вина! Я умею их принимать и не сбегать от проблем! — непроизвольно она припомнила все поступки, когда её дорогая подружка, приподняв вверх белый флаг, бежала от дел, изо всех сил притворяясь, что они вовсе отсутствуют. — Оставаться на своём, понимаешь?! Это то, что называется «не сдаваться», идти вперёд и делать то, что ты считаешь правильным, до последнего! Озеро, на котором они стояли, а точнее лёд, треснул. И снежная корка на ковре стала прекрасным подтверждением тому, что пластина, где они располагались вместе, дала гигантские трещины. — Прости, прости! — пищала Алёнка, искренне сожалея о печальных ломанных планах своей подруги. — Давайте, просто все присядем и поговорим! Мы же подруги и разберёмся… — Нет. Голос Маши в данной схватке стал, как дополнительный ледоруб, не собирающийся помогать соединить плиту воедино, а, скорее, решил не оставить ей и шанса на нечто подобное. — Нет, это не так, — повторила она уже громче, печально поглядывая на лидера и вновь раздумывая над тем, как за все годы дружбы она так и не удосужилась погрузить её в сокровенную тайну своего семейного древа. — Мы — патруль, мы — команда, но это единственное, что нас связывает. Спасение мира, — правда резала уши, но девчонки и впрямь не помнили, когда они в последний раз вообще беседовали нормально, когда выдавали друг другу секреты. Не просто же так Снежка рассказывала свои тайны своему парню, а две, больше не доверяющие друг другу верные подруги, уже давно обнаружили себе лучших друзей, с которыми у них имелись свои прозвища и истории. — Мы кардинально отличаемся, и всё, что мы делаем сейчас, это друг друга терпим. У нас у каждой свои секреты, и от этого не меньше больно. Мы — не подруги. — Уже давно нет, — печально согласилась с ней Варвара. Властительница зимы тоже не могла выдать что-то против, ибо сказанное являлось правдой. Единственное, что она получала от команды — это поддержка, но данный поступок прекрасно показывал, что и таковую они предоставляют, если лишь посчитают нужным, а не тогда, когда это надобно тебе. — Вы чего? — жалобно обратилась к подругам принцесса волшебного мира, борясь с ощущением, что солнечные лучи, каковые она источает, их убивают и растворяют, точно, как в её страшном сне. — Согласна, — подтвердила фигуристка. — Вот и поговорили, — закончила ссору учёная, окончательно раздробив лёд над озером, над которым они стояли. Рухнув общим составом в воду, они не собирались спасать друг друга, или как-то выручать. Вместо этого они приняли безмолвное решение выбираться каждая сама по себе. Приблизившись к берегам, они вытягивали себя, не собираясь более видеть эти лица, не соглашающиеся с их мнением и мировоззрением. Точка невозврата. Осознание, что люди подле тебя не считаются с твоим мнением, не воспринимают твоих желаний, пытаясь пропихнуть какую-то свою истину, с лёгкостью может удушить. Будучи ребёнком на такое закрывать глаза можно, но взрослые люди, со своими сформировавшимися мыслями, не в состоянии долго слушать, что их затеи не верны. К сожалению, даже неразрушимый патруль не мог пойти против взросления. Им просто пора уже принимать взрослые решения. По завершению ссоры, каждая девушка двинулась куда-то прочь. Первой из конфликтного круга вышла исследовательница, сразу же предчувствуя, какую прекрасную не первую ночь проведёт в подсобке своего лучшего друга, следом, кинув последний разочарованный взгляд на динамит, выйдет и Снежка, решив сегодня поспать в медпункте, с целью лечения своей ноги, ибо она снова собиралась вернуться на дистанцию и поучаствовать в соревновании. Когда дверь стукнула во второй раз, печальные медовые глазки обратились к властительнице воздуха, которой, к сожалению, некуда идти, но и оставаться какая в данном месте просто не хотела. — Варя, — почти что со слезами на глазах молвила Алёнка, надеясь, что хоть она как-то откликнется и воспротивится только что принятой истине. Но и она проворачивать подобное явно не собиралась. Блеснув аметистами, она отвернулась, снова предоставив глазкам принцессы обзор на свои тёмно-каштановые локоны, заплетённые в косичку, и под пристальным взором улеглась в постель, снова вжавшись в свою любимую подушку. Разочарованно вдохнув и борясь с диким желанием захлебнуться слезами прям здесь, царица пожаров, схватившись за лоб и обдумывая всю эту ситуацию, двинулась на выход, абсолютно позабыв о сочинении, считающимся главной целью её существования целый месяц. Ныне той стало глубоко плевать на него. Её только что обвинили в том, что она постоянно бросает всё на полпути, и, что её режим «ретироваться» работает не только на поломанное сердце фокусника, но и на всё остальное в её жизни. Сложно поспорить с этим утверждением сейчас, когда она бросила всё для того, чтобы просто прогуляться и попытаться объяснить самой себе только что произошедшее. Оставшись в комнате абсолютно одна, правительница воздуха развернулась, поглядев наверх, где располагалась небольшая полочка, а на ней красовался иссохший тюльпан, один из выживших девяноста трёх с их годовщины, который окончательно вывел девушку из себя своим невероятно красивым аметистовым цветом.***
Спустя два месяца после того, как произошла схватка с тьмой, школа уже более-менее начала приходить в норму. То там, то тут возвращались на место стены, создавались заново классы, а те студенты, что пострадали не сильно, уже излечились. Сатанинская тушка по-прежнему оставалась дома, борясь со своей глухотой, в то время, как волшебница времени навсегда распрощалась со своей рукой. Страшное время, когда все попросту пытались притворяться, что могло быть и хуже. Отношение же признавшихся прямо во время боя друг другу токсичных товарищей, что они друг другу симпатичны, стало своеобразной смехотворной деталью жизни всей группы. Они не начали свои отношения, никак не ознаменовали, что что-то изменилось, кроме того, что, в конце концов, они наконец-то называли друг друга чаще по именам, чем по прозвищам, и старались постоянно садиться вместе. Но разговор об этом они так ни разу не поднимали. Сделать это всё равно стоило, особенно, учитывая то, что вскоре тёмному князю требовалось отправиться на ещё одну миссию, о которой он, конечно, пока что ничего не рассказывал друзьям, ибо считал, что после его слов колючая дамочка выкинет что-то неприятное. Он же не знал, что в будущем выкидывать она будет его тело в стену. Прояснить данную симпатию стоило, особенно потому что она гложила их обоих, но как начать диалог, чтобы случайно не перейти в оскорбительную ссору, владыка точно не знал. Зато крайне странная идейка появилась у его лучшего друга, предложившего что-то принести в подарок. — Типа, как плата «только не бей»? — шутливо задался вопросом Влад. — Нет, но на Варварию это бы могло вполне сработать. Идея не глупая. Сделать какой-то подарок не составляет труда, но ему хотелось, чтобы это имело хоть какой-то смысл. Мысль пришла не сразу, но всё же он придумал нечто странное, просто надеясь, что он не прогадает с любимыми цветами. Сие выглядело странно, когда он встретил её сразу после занятий у Кривозуба, считавшимися последними в той четверти, и подозвал к себе, под громкий хохот оставшегося патруля, пока принцесса Штормграда, удивлённо приспустив брови и искренне не понимая, что же от неё хотят, пододвинулась к зовущему. — Ты меня реально начинаешь пугать, — процедила девушка, как-то игриво, даже немного хохоча от таких забавных поступков. — Как будто раньше я этого не делал, — саркастично заметил мрачный правитель, поставив брови домиком и сделав уверенный шаг ближе. — Раньше ты меня бесил и раздражал, — хохоча, ответила Варя. — Хотя, почему раньше. Невзирая на какую-то толику милости и нескрываемой заботы, ребята не прекращали кормить друг друга токсичными отзывами и комментариями, к которым уже привыкли за годы знакомства. Усмехнувшись с этой шутки, брюнет вытащил из-за спины свой прелестный подарок, вместе с каким смотрелся как-то странно и несовместимо. — Тюльпан? — удивлённо заметила она, глядя на цветок в его руках. — Он точно одного цвета с твоими глазами, — с явной лиричностью выпалил он, романтично будоража. — Я почти уверенна, что мои глаза темнее. Глядя на цветок с некоторым укором и игривостью, она смущённо приняла подарок и расплылась в улыбке, при этом всё ещё посматривая с приспущенными веками и якобы недоверчивостью. Ей мерещилось смешным даже то, что он действительно сделал ей такой подарок, и то, что противный Морок мог запомнить оттенок её глаз, ей чудилось слабо возможным. — Да ладно? — возмущённо обратился преподаватель боевых искусств, не собираясь позволять этой дамочке клеветать на него. — Достань зеркальце. Явно не желая подчиняться, чисто из-за своего желания повредничать, она, увы для неё, потянулась в сумку за запрошенной вещью и, достав свой украшенный разными камушками атрибут, открыла его. — Смотри. Приблизив свой подарок к виску девушки, тёмный князь дал ей возможность увидеть, что тюльпан и её глаза единого оттенка и ничуть не отличаются. Победа в данном споре оказалась за ним, и победой стала полнейшая влюблённость со стороны токсичной королевы, которая не могла не умилиться факту, что этот забывчивый парнишка в точности запомнил оттенок её аметистовых очей, и даже нашёл идеально подходящий цветок. — Ты в идеале помнишь цвет моих глаз? — Такое довольно сложно забыть, — процедил он, приспустив брови артистично. — Ничего подобного раньше не видел. У богини ветров даже щёчки от такого внимания покраснели, чего она явно не могла сдержать. Как и свою излюбленную черту быть мамочкой и указывать, что делать. — Пропускаешь просто идеальную возможность для первого поцелуя, — выпалила она, заставив парня улыбнуться. — Ты вообще всё будешь указывать, как делать? — Не всё, — тут же ответила волшебница. — Только ту часть, до которой ты сам не додумываешься. — Значит, всё? Казалось, что она не может шире улыбнуться, но, оказалось, что может. Ухмылка ушла, когда к ней вплотную приблизилось второе лицо, и, согнувшись в спине, парнишка прикоснулся своими губами к её, мягко положив свою ладонь на её затылок, пока её тоненькая ручка улеглась на его шее. Ненадолго они слились в романтическом действе, ставшего квинтэссенцией их игр на публику. Тогда же в первый раз девушка ощутила подле Морока не просто тепло, из-за которого и старалась устроиться как можно ближе к нему, а настоящую горечь, ожог. Пылким запалом ощущались ласки, и не только губы создавали ощущение горящей плоти. Пальцы, уместившиеся на локонах, тоже возбуждали в ней помысел, что сейчас окажутся жертвами пожара. Вроде короткое прелюбодеяние, но этого бы точно хватило, чтобы патруль сделал множество фоток их любимой токсичной пары, которую они так долго пытались свести. Отстраняясь от молодого человека, Варя даже поймала себя на мысли, что не хочет двигаться дальше и уходить. Уходить в этот холодный мир, где теплом не отзывается ничего. — А теперь вопрос… — Разрешение на поцелуй, после поцелуя не спрашивают, — пошутила Колючка, идя медленно по коридорам и беседуя с бывшим мрачным владыкой. — Даже два вопроса. Три. Третий вопрос: с какого из них лучше начать, чтобы не умереть? — Первый: это значит, что мы теперь в отношениях? — задал, состроив непонимающую мордашку, Влад, глядя на ниспадающую улыбку токсичной девушки и её по-прежнему красные щёки. — К твоему сожалению, верно, значит. Закатив свои сапфировые глаза, он сразу по властному взял её ладонь, и дальше они пошли рука об руку, под её весьма смущающийся взгляд. — Второе: мне надо слетать на миссию… — По-моему, это утверждение, а не вопрос, — заметила властительница воздуха. — Ты сильно будешь на это злиться? Саркастичный король даже затормозил, ожидая ответа от весьма эмоциональной и, верно, кипящей от такой новости принцессы. К счастью, она оказалась абсолютно спокойна, ибо тогда она ещё не знала, что сообщений она никаких не получит, писем тоже, и звонков не будет пять месяцев. Это всё именно то, что она запросила его делать следующей репликой. — А, если нет? Как хорошо, что мальчик заранее подумал о своих в будущем поломанных конечностях. — Полетишь в стену за мои разрушенные нервные клетки, — преспокойно ответила Варя, в конце даже мило улыбнувшись, чем немного напугала своего преподавателя. Отвернувшись, она поскакала вперёд, радостно прикладывая к губам подаренный тюльпан, что был одного цвета с её аметистовыми глазами. — Ты же шутишь? Нет, ни капли не шутит. Спроси у своей правой и левой ноги, на каждой из которых по одному перелому. Зато именно тогда они впервые заключили договор о том, что их отношения вообще существуют, закрепив его сверху прелестной ленточкой и подвязав тюльпан фиолетового цвета, ознаменовавшего начало этой странной любви.***
Оставаться в комнате она не могла, и возвращаться в неё она точно не хотела. С другой стороны, идти ей тоже некуда, учитывая то, что её названный брат занят спасением мира и своими проблемами, а других мест, кроме своей же опочивальни, где она могла бы просто разреветься, у неё не имелось. По крайней мере, так думал рассудок, но сердце явно считало по-другому, ибо богиня огня даже не заметила, как, внезапно, оказалась подле знакомой двери, надеясь, верно, на быструю отходчивость своего товарища, и на то, что он согласится с ней поговорить. Дрожащей рукой она постучала. Это не в типичном для неё ритме, отчего и представшая фигура, как только фокусник открыл дверь, стала для него удивлением. — Алёнка?! — удивлённо назвал девушку по имени он, глядя на её красные глаза. — Ты чего здесь? Попытка начать рассказ, закончилась, как только она попыталась открыть рот, находя, словно как в верёвке, самое начало, из-за чего вдруг узналось, что патруль вовсе не друзья. Вторая попытка столь же провальная, и, раздражённо сжав губы, она посмотрела в сторону. — Можно я зайду? Вопрос крайне странный, учитывая то, что обычно она врывалась в эту комнату, словно это — её обитель, но ныне слова подруг сильно треснули по её сознанию, заставив её немного поменять принципы. — Конечно. Стараясь не показывать своё удивление лицом, Абрикосов приоткрыл дверь, чтобы зарёванная и вспотевшая рыжая бестия могла зайти внутрь. В комнате он сидел один, так как его сосед снова бытовал у друида, изучая химические свойства оставшихся материалов. Любое действо динамита вызывало в нём непонимание, ибо вопрос, следом абсолютно скромное устройство в комнате, где она не располагается извечным и практически властным видом на его кровати или же ковре, не отдаёт свои приказы, а всего лишь смущённо стоит, потирая себя за локти, в попытках хоть такими объятиями утешить сумасшедший бит своего сердца, грезились ему сумасшествием. — Мы с патрулём поругались, — печально выпалила властительница самой опасной стихии, не в силах молчать, и твёрдо глядя в карие глаза своего друга. — Как узналось, мы не подруги… И. Патруля больше нет. Её попытки держать какую-то кривую, больную улыбку заставляли Сашу лишь сильнее жалеть и без того сильно горевавшего ребёнка. Но она не сдавалась, снова и снова пытаясь высветить свои ямочки на веснушчатых щёках, которые, увы, не оставались долго, потому что, с каждым жалким всхлипом, улыбка падала. Невзирая на произошедшее днём раньше на балу, он не мог не сдержаться, чтобы не двинуться вперёд и не предложить свои объятия эмоциональной волшебнице. Вначале громко пискнув, она хотела отказаться, вспоминая ещё одну тему ссоры, но, буквально трясясь без чьей-либо поддержки, она разомкнула узел на груди, и кинулась в руки к шатену, тут же обвившего её за шею. Носиком она уткнулась в его предплечье, оставляя на них стекающие слёзки и капли пота. Прикрыв веки, принцесса волшебного мира просто дышала, находясь в столь комфортном для себя месте. Ей казалось, что стоя в его объятиях, у неё вообще никогда не будет проблем. Мир рухнет, но их он не разрушит. Слишком спокойно в этих руках, слишком приятно чувствовать её ушкам этот медленный темп сердца. Но ещё он слишком заботливый, так что, долго так стоять попросту не мог. — Ты вся вспотела, — произнёс психолог, отпрянув от фигуры. — Сейчас дам тебе футболку. Как будто она не привыкла к такому! К тому, что он будет, словно её дорогой родитель, заботится о каждом её шаге, она хмыкнула и улыбнулась, радуясь такому предложению. Оставив её посреди комнаты, Абрикосов кинулся к своему шкафу, в попытках найти там что-то, что его батарейка не заберёт себе потом. Да, на её полках явно располагалось больше его вещей, чем здесь. Наконец-то, выхватив одну футболку, он кинул её гостье и отвернулся, чтобы дать ей нормальную возможность переодеться. Уже одев на себя одёжку, она посмотрела на переднюю часть и тут же вспомнила, когда видела её раньше. Вовремя их последнего поцелуя именно она находилась на его теле под толстовкой. Очередная попытка не выдать на лицо все эмоции провалилась, как только эта одёжка стала коротким указанием на главный поднятый для её личности конфликт в данной ссоре. Буквально сама эта футболка и считалась идеальным примером правоты её подруг о том, что она вытворяет с чужими мнениями. — Эй, ты чего? — обратился к ней Александр, увидев, с какой болью в медовых глазах она смотрит на эту несчастную шмотку. — Скажи, я действительно принимаю мнения за других людей? — Ты не… — Честно, Саша. Последним человеком на всей планете, кто мог бы ей ответить чистейшую правду, являлся именно факир. Его главной целью считалось поддерживать её. Это, как задача для его мозга, цель его нахождения здесь, в определённой степени. Его роль — это спасательный круг для каждого из команды, когда он поможет всем и вся, стоит им только попросить. Иначе никак. И теперь, даже при разбитом сердце, он не мог отказаться от своих принципов. — Присядь, — попросил он, усадив без остановки хлюпающую девушку на свою кровать. — Это правда. Ты довольно часто принимаешь решения за других людей. Ты выбираешь сама, как им лучше, как им правильнее, как им будет хорошо, но ты, к сожалению, солнышко, как и мы все, не умеешь читать чужие мысли, — он не отпускал свои руки от её ладоней, поглаживая пальчики, будто бы надеясь, что, хотя бы так сумеет остановить её неконтролируемые эмоции. — Ты принимаешь эти решения, потому что заботишься о других. О девочках, о Владе, обо всём остальном. У тебя такая забота… — Но это неправильно? Ответом могла бы послужить ложь, но, коли он уже начал проводить с ней уроки чистейшей правды, то надо заканчивать парад до конца. — Нет, неправильно, — прошептал Абрикосов тихо, продолжая гладить пальчики. — Все люди пришли сюда на одну жизнь. У них у всех один шанс, и им мне не нужны чужие руки подле их решений. Если они что-то делают, то они делают. Твои решения могут стать для них прекрасными такими соревнованиями и проблемами, а лишних гор в своём путешествии не хочется никому. — Я ставлю тебе горы, — печально выпалила она. Талантливая умничка, задавить саму себя же болью от разбитого сердца, в отношениях, каким сама абсолютно запрещаешь двигаться. Логику в данную систему явно никто завозить не собирался. Футболка её душила, рука парня жгла, а сама она чувствовала ужасную вину, за то, что она хочет сделать шаг, но попросту не в состоянии заставить себя его вытворить. Не так, чтобы потом опять отступить. — Но ты же, что смешно, открываешь дороги, — произнёс он, как всегда, с невероятной лиричностью и красноречием. — Так что, знай, иногда твои решения на других людей правильные. Не всегда. Но иногда, да. Я — хорошее тому подтверждение. — Прости, — повторила Алёнка, словно опять потянулась и совершила поцелуй. — Прости за все разы, когда я тебя просто заставляла всё забыть! За то, что я принимала неправильные решения, а мучатся от них приходилось тебе! Прости за все поцелуи… — Ты сейчас снова зарыдаешь… Динамит и вправду бродила на грани слёз. Казалось, ещё одна фраза о неправильном решении, когда она делала действие, считая, что это будет верно для кого-то, и она, не сдерживаясь, начнёт плакать, точно понимая, насколько же она — косячное существо. — Всё хорошо, успокойся, — приподняв одну ладонь, он приложил её к веснушчатой красной щёчке, по которой стекали слезы. — Ты так заботишься. Странно, немного неправильно, но ты просто заботишься. Тебе важны, чтобы твои родные остались в порядке. Но ты всё равно никогда не в безопасности. Всё равно прёшь, как только где-то проблема возникает, в попытках помочь, абсолютно не понимая, что ты — самый возможный пострадавший в любом деле. Принцесса, ты всё равно его не спасёшь, ибо он слишком неостановим и слишком стремителен. Может, тогда просто смиришься с тем, что он по натуре Герой, и примешь это благородство? Пока он сыпал её успокаивающими комментариями, стараясь наладить ураган её души, этот самый сумасшедший вихрь принял своё решение, внезапно осознав, что он не сможет его контролировать, никогда не остановит, и попросту никак не сможет сделать так, чтобы он отвязался, если он сам этого не захочет. Двинувшись вперёд, она прикрыла глаза, и снова начала их очередной первый поцелуй. Ему хотелось отпрянуть, но вот рыжая бестия довольно чётко дала понять, что сейчас не будет также, как раньше, положив одну свою руку поверх своей щеки, на его ладонь, а второй начала держаться за его шею. Слишком терпко она хваталась за губы, слишком сильно старалась продолжить этот поцелуй, слишком это всё нежно, страстно, долго. Слишком больно будет слышать после: «Прости. Давай забудем». Но отпрянув, Алёнка не произнесла ничего подобного, лишь улыбнулась, создавая меж их пальцами узел из ладоней, и молчаливо ждала, когда Сашино личико с приспущенными веками и ничего не понимающими глазками вытащит из себя хоть что-то. — Эм, — палил он, пытаясь подобрать ответ. — Не скажешь «ничего не было»? Лишь отрицательно покачав головой из стороны в сторону, она в очередной раз улыбнулась, тем самым твёрдо говоря, что приняла своё решение. — Если я даже очень захочу, я тебя не остановлю, — молвила богиня огня, осознав простейшую истину. — Ты всё равно всегда идёшь вперёд, как будто без этого жизни не видишь. А, если я не могу тебя удержать и спасти, то зачем тогда отрицать? С секунду глядя в её бегающие медовые глазки, дребезжащие от страха, он спросил. — Всё равно боишься? Лгать ей не хотелось, потому в ответ она лишь закивала, но потом, снова выдвинулась вперёд и второй раз поцеловала. — Но я привыкну, — произнесла она, улыбнувшись. Часы стукнули двенадцать. Сочинение на завтрашнее занятие с Кривозубом она так и не написала, а возвращаться в комнату принцесса волшебного мира абсолютно не хотела, тем более теперь, когда она преспокойно произвела очередной шаг, и не пытается совершить с десяток назад. Ещё немного посидев, факир, явно шокированный происходящим, но, в то же время, абсолютно счастливый, предложил лечь спать. Его взяла к себе убеждённость в том, что, хотя бы тут девчонка, которая не терпит подле себя чужеродных объектов и чьих-то объятий, будет дремать, как и всегда, отдалённо от него, сумев найти чисто свой отрезок на довольно небольшой кровати. Но, стоило только выключить свет, как она тут же прильнулась к боку, пытаясь улечься в объятия, чем заставила Абрикосова, хохоча от ломки всех его ожиданий, улечься на спину и вытянуть свою руку так, чтобы богиня огня улеглась на его грудь, обнимая за талию, а следом и он накрыл её своей ладонью, создав определённые объятия. Это мерещилось фантастическом явлением, когда ссора из-за личных характеристик команды дала какой-то положительный результат. Увы, как известно, не долго песенка поётся, когда рядом горит вулкан. При конце света оставаться долго нормально ничего не может, и, не удивительно, что нечто и столь бренное тоже развалилось очень и очень быстро.