7

      Очередная бессонная ночь проходила куда лучше, чем другие, если не учитывать то, что кофе вовсе закончился. Да, в голову всё ещё лезли воспоминания о заколдованном лучшем друге, о потере возлюбленной, но сцена власти, произошедшая вчерашним днём, имела в себе столько эмоциональности, что сумела поднять со дна уверенность тёмного князя в себе, поставив её на колени. Пусть хотя бы так держится. Секунда сплочения, когда даже извечно ставящий себя против зла Кощей последовал вперёд и принял их сторону, полноценно избирая и ум астронома, и силу будущей наследницы, стала столь невообразимо волшебной, что, ближе к утру, Влад мог смело сказать, что часик он спал. С глюками, с криками, без остановки звучавшими в его ушах, со страшными меняющимися изображениями, мотающимися, словно при тяжёлой панической атаки, но хотя бы поспал. Организму это необходимо. Проснувшись в три часа утра, его нисколько не увидела абсолютная темнота снаружи, ибо небо ещё не перетерпело рассвет. Картинки до сих пор возникали, стоило ему только прикрыть глаза, что, не сдержавшись, он принял решение сходить в душ, чтобы хоть как-то ободриться и больше не сводить себя с ума этими дерьмовыми иллюзиями. Струи воды действительно помогли ему немного прийти в себя, пробудив его настолько, что он позволил себе подумать, что станет преисполненным энергии выпив всего лишь чай. И не нужны ему зерна никакие. Только пакетик с травами… Какая глупая шутка. Кое-кто бы явно над ней посмеялся. Положив полотенце к себе на шею, прямо поверх ворота своей футболки, он подтирал уже отросшие волосы, прогоняя мысль о том, что ныне их некому стричь, и, верно, придётся плестись в какой-нибудь салон, где никто не сможет сделать точно то, что ему хочется. Желание ударить себя по лицу напало на него с новой силой. Ему так и хотелось наказать себя за то, что он слишком часто думал о богине ветров и слишком часто припоминал её важность и роль в своей жизни. Хотя, как могло получиться по-другому после трёх лет отношений, когда человек жил с тобой, опекал и буквально присутствовал рядом сутками напролёт? Это объяснялось, его страдания грезились естественными, но это не спасало вечно болящее сердце и страдающий от воспоминаний мозг. Никому не хочется вечно купаться в душевных страданиях, что будут без остатка высасывать ваши силы. Заходя в комнату, он подумал о том, что неплохо бы снова засунуть свою голову в книги, чтобы суметь отвлечься, но, сделав лишь три шага, он почувствовал, что он здесь не один. Посмотрев на кровать, он увидел там то, что мог бы легко признать за глюк. Да и признал, отчего лишь безмолвно, позволив своим бровям улететь в небосвод, а сапфировым глазам уменьшиться, теряясь в гигантской белой пучине зрачка, глядел на фигуру, прекратив тереть полотенцем свои волосы. Кажется, его пальцы онемели. — Привет, — буркнула властительница воздуха, старательно надев не самую эмоциональную улыбку, пытаясь повторить картинку, некогда произошедшую в её комнате. Но уголки губ непроизвольно то поднимались, то сами опускались, порой отдаваясь настоящим эмоциям, а следом, помня о своей роли, возвращались в желаемое положение. Момент уже совсем не похож, хотя бы потому что лечь столь же вальяжно на его постель она не могла из-за максимального восторга от новой встречи, что заставляла мурашки бегать по коже, а каждую часть тела саму по себе двигаться. Слишком много счастья. — Очень странный костюм для спасения мира, — с трудом произнесла она. В ответ мрачный правитель лишь хохотнул, глядя на знакомое личико и пытаясь убедить себя, что он не сошёл с ума, и что это в действительности она. Когда в конце своей фразы, лидер патруля приподнялась с кровати, куда с трудом смогла усадить свою пятую точку и прикусила губу, улыбка Влада стала максимально широкой от точного понимания, что происходящее реальность. Да, эта твоя девочка, в твоей косухе снова стоит в твоей комнате. Её излюбленная коса, излюбленные телодвижения, несчастные губы, какие она снова обратит в мясо. Это твоя девочка. И она снова здесь. Стоило ему только сделать шаг к ней, как Варя уже не смогла держаться на месте и просто побежала навстречу к парню, готовясь снова рыдать. Крепко зацепившись за его шею, она обвила ногами талию, пока он руками прижал её хрупкое тело к себе, так, что чуть ли не ломал её слабенькие кости. Но реагировать по-другому он просто не способен. Осознание приходило медленно, но счастье явилось сразу. Особенно хорошо стало, когда он почувствовал, что его футболка там, где плечо, намокла от её слез, когда она непроизвольно начала плакать от того, насколько сильно там устала и от того, насколько сильно скучала. Убедившись полноценно, что это — не глюк, он двинулся к кровати, усевшись туда и посадив девушку на колени, что больше не заставляло его держать руки, позволяя приложить их к зарёванным красным щекам, пока её тоненькие пальчики прогуливались по его скулам, какие, из-за плохого сна и недоедания, стали слишком явными. Поцеловав её вначале в каждую щёчку по отдельности, чувствуя, насколько же они горячие от эмоционального всплеска из-за этой встречи, а следом пройдясь и по губам, с весьма длительной задержкой на них, будто бы он насыщался тем, чего не было в её отсутствие, он завершил лобиком и её уголками ротика. Тёмный князь даже сам не заметил, как тоже заплакал от всего происходящего, пусть у него это не такие ручьи, что проливала принцесса, но и её руки оказались насквозь промокшими. На это ангельское личико с аметистовыми глазами хотелось просто любоваться. Его руки не могли опуститься и прекратить гладить височную часть, потирая не останавливающиеся слезы, ибо ему в действительности грезилось, что стоит ему только убрать пальцы, как она снова испарится, подобно несуществующему наваждению, оставив за собой лишь предметы, травящие ему жизнь, напоминая, что она вообще когда-то была. — Ка… Как ты?! Попытка задать вопрос не удавалась. Ему приходилось с каждым новым словом брать немаленький запас воздуха, который расходовался, видимо, на поддержание внутреннего счастья и радости. К его восторгу, девушка решилась рассказать всё сама, не спускаясь из этой идеальной позы, продолжая чувствовать, как родная рука держит её за талию, чтобы она не рухнула на пол с его колен, пока её пальчики снова вжались в знакомые плечи. — Единственной дошедшей до меня почтой стал твой прелестный братик, — произнесла она, вытащив из внутреннего кармана ново созданной косухи, которую она восстанавливала с помощью магии, пока летела сюда, заветную присланную книжку. — Очень полезно получилось, что он пригласил меня в гости и рассказал про самый страшный момент твоей жизни. — Про твой уход уже написали книги? Да, именно оно. Их химичная шутливая романтика. — Напишешь ты, потому что я хочу прочитать о том, как ты тут страдал, — шептала она, немного посмеявшись, поняв, что её парень скучал настолько сильно, что абсолютно наплевал на факт о прибытии Петра и о том, что она снова гуляла в его прошлом. — Или, лучше сказать, как ты тут жил… — Не жил, а выживал, — укоризненно поправил её тёмный князь, не в состоянии опустить улыбку, даже несмотря на то, что вспоминал эти дурацкие и отвратительные недели её отсутствия. — Я сегодня поспал впервые за десять дней. Замолкнув и убрав своё радостную ухмылку, принцесса замерла, глядя на любимое фактурное лицо, принимая данную информацию. Конечно, она догадывалась, что этот вечно сильный парнишка скучал, но точно не до такой степени, каковой происходило на самом деле. Слезы пошли с новой силой. — Не смей плакать из-за этого, Колючка, — выпалил он, сам кинувшись вытирать её аметистовые глазки, с уже слипшимися ресницами. — Не смей… Как будто слова могли всё так легко остановить. Она начала плакать слишком сильно, настолько, что он просто не мог не сдержать улыбки, от понимания, что вот эту излишне эмоциональную девочку, таявшую, будто зефирка на огне от понимания, что он не спал из-за её отсутствия, тревожась о её тушке, он когда-то сумел прозвать таким словом. — Ты совсем разревелась, прекращай… Попытавшись взять её за руку, чтобы она убрала уже в конце-таки концов пальцы от своих раздражённых красных щёк, он прикоснулся к её предплечью, в ответ на что, естественно, волшебница жалобно пискнула, всё ещё страдая от ран. Тут же поняв, что реакция совсем неправильная, саркастичный правитель заприметил, что вместе с писком слёзы закончились, а глаза стали крошечными, словно искренне боялись его эмоций. Никаких словесных объяснений ему не нужно. Он тут же аккуратно потянул косуху вниз, уже вполне понимая, что предплечья травмированы, и, сняв её, откинул в сторону, абсолютно наплевав на её существование, глядя лишь на абсолютно красные руки с сильно видными линиями мышц, являющимися вспухшими вплоть до самых лопаток. — Твою же мышь, — цедил сквозь зубы он, точно понимая, насколько это всё — нехорошая картина. — Они тебя там били чтоли?! В ответ сбежавшая наследница лишь молчала, снова кусая свою губу, не желая рассказывать, что основной причиной её истязаний, по факту, выступал именно тот, кто сейчас задавал ей вопросы, беспокоясь о её здоровье. — Варя, — нежно, но в то же время требовательно позвал он её, желая увидеть аметистовые глазки, что смотрят на него, а не пилят стену. — Давай сделаем вид, что ничего нет, пожалуйста! — пискнула лишь в ответ она, губя в страданиях красные разодранные губы. — Тебе не понравится, что я расскажу! Такое на самотёк он точно пускать не хотел. Замечены потускневшая кожа, указывающая на её явную закрытость бытия, некрашеные глазки и ресницы, явно находящиеся в столь отвратительном состоянии не первое утро. Дурацкое платье темно-фиолетового оттенка бесило его не меньше, точно понимая, что право выбора у властительницы воздуха там совсем не имелось. Пускай после встречи в кабинете директрисы с Марфой он ожидал от неё деспотичного поведения, он явно не думал, что оно будет доходить до сумасшествия вида пыток над родной дочерью. И прощать ему такое не хотелось, хотя бы потому что его действительно сильно заботила эта стезя, куда ей всё равно придётся вернуться после получения диплома. Конечно, чёртос два он теперь её отпустит. Если понадобится, мечом самой королеве Штормграда пригрозит, но знать правду важно. — Да, я уверен, что не понравится, — спокойно согласился Влад, боясь даже прикасаться к этой измученной коже, и, в итоге, отдал руку обратно под владение Колючки. — Но ты расскажешь всё равно. Только, когда мы немного полечим их и ты немножко поспишь. Тёмный князь имел право полагать, что скрывает свою историю сейчас она лишь потому, что по-прежнему ему не доверяет. Но ему мгновенно стало ясно, что самостоятельная девчушка искренне тревожится, что ещё сильнее в душевном плане пострадает он. А ещё ветерок перемен чистосердечно боялся, что, прознав он о камне, что пробьёт щит замка, её родителям будет точно несдобровать. Тут же закивав, соглашаясь с данным планом, понимая, что позже говорить ей будет проще, когда она сумеет подготовиться, Варя с трудом улыбнулась, глядя в сапфировые глаза. Чмокнув девушку в уголок её губы, он сам посадил её на кровать, встав со своего места, и протянул оставленные ею футболки. — Ты вообще ничего моего не убирал? — спросила богиня воздуха, узрев скомканный фиолетовый плед, каковым князь укрывался. — Я бы скорее с собой покончил, чем это сделал, — ответил он, ни капли не шутя. Отойдя в дальний угол комнаты за медикаментами, он позволил ей переодеться. Вернувшись, он узрел, как принцесса старается мучительно разорвать в клочья данное матерью платье, но из-за пораненных рук попросту не может это сделать. Усмехнувшись, он откинул его на пол, обещая растерзать позже, и тут же потребовал, чтобы его маленькая девочка вытянула руки, позволяя заботливому бате патруля пройтись по покрасневшей коже раствором, какой ему дала другая наследница деспотичного королевского дома. — Любава подарила мне этот бутылёк, когда освобождала от молний, чтобы кожа прошла быстрее… — Очень больно было? Такой жалобный писк тревожащегося котёнка, необходимого как-то успокоить, а то эти блестящие аметистовые глазки снова потеряются за дурацкой пеленой слёз. — Учитывая это, — цедя сквозь зубы, заметил тёмный владыка, — Точно не больнее, чем тебе. Насколько же от этих прикосновений хорошо, веяло чем-то комфортным, домашним, родным. Ей снова невообразимо тепло и приятно. Им обоим. — Я бы вылил весь бутылёк, если бы мог, но щиплет сильно, — произнёс князь, аккуратно поддувая на руки. — Терпимо. Классное слово. Терпимо. Все десять дней главная наследница королевства им себя кормила. Закончив лечение, он выключил свет, какой включила принцесса, как только явилась в комнату, и, распустив её волосы, улёгся рядом, поглаживая пряди. Стоило ему только устроиться на спине, как она мгновенно легла сверху, соприкоснувшись животами и уткнувшись щёчкой в грудь. Вот ветерок перемен снова дома. И ей снова очень тепло.

***

Договор о ранней встрече не был на руку никому. Ни исследователям, кому необходимо рассказать обо всём их динамичной принцессе, ни самой огненной богине, что, пусть и не спала совершенно, но размышляла из-за этого крайне плохо. Первым, что естественно, явился в библиотеку астроном, являющийся ещё тем талантливым человеком, какому для хорошей деятельности требовался сон длиною всего в четыре часа. Хотя, насколько его вечно заикающиеся диалоги и дрёмы прямо над рукописями можно назвать в действительности хорошей деятельностью. Сквозь окна светил яркий солнечный свет только восходящего солнца, делавший шкафы, кажущиеся крайне тёмными на первый взгляд, не столь мрачными и даже какими-то добрыми. Восприняв это как метафору о том, что их вчерашнее выступление против власти осветило его любимое место, тем самым оповещая принесённый в его душу покой, он, прикрыв свои веки, сделал глубокий вдох, восхищаясь этой превосходной тишиной, лучиками солнца, что падали на его спину, даря своё тепло, и восхищался этим, таким неподходящим ему порядком. Прервал его весьма тихий, но всё-таки услышанный им зевок, пришедший изо рта, какой девушка старательно пыталась прикрыть. Волшебница земли тоже отличалась ныне не школьной униформой, а куда более удобными джинсами с вязаными кофтами, всё равно весьма хорошо показывающими её натуру спокойной любительницы книг и науки. — Доброе утро! — произнесла Маша, зевнув в очередной раз, уже сильнее, но также прикрыв рот своими хрупкими пальчиками и немного наклонив при этом голову в бок, словно она слишком тяжёлая для её несчастной шеи. — Доброе, пушистик, — выдавил исследователь, припоминая про шутки о леммингах и тушканчиках, чувствуя, как дойдя до него, слабенькая колдунья уткнулась лбом в его спину, будто пытаясь задремать прямо стоя. — Не выспалась? Развернувшись, он хотел посмотреть на девушку, но в этот момент, потеряв опору, она полетела вперёд, чуть не уткнувшись носом в стол и не потеряв свои очки, которые, к счастью, успела словить, пока её прелестный партнёр по исследовательскому делу держал её за талию, чтобы та не рухнула вниз, исполняя больше его излюбленное дело. — Тебе нельзя спать мало — бардак хуже, чем у меня, — повторил он в очередной раз, поставив девушку прямо пред собой и поправив ворот её кофты, выглядевший весьма криво. — Я сегодня хотя бы спала! — радостно, насколько это возможно при её уставшей натуре, воскликнула учёная. — Представляешь?! Уснула сама! Без помощи всяких лекарств или отваров! Просто легла на подушку, посчитала овечек и задремала! Я и забыла какого это! — Отчего ты так плохо спала до этого? Ответ очевиден, но, кажется, переживший много вчерашних событий Астер забыл, что перед тем, как принцесса заговорила так, что разделила совет хранителей на две части, у них происходили признания в любви. — Думала о том, что сделать, чтобы тебя не забрали в темницу, — призналась она, уже вовсе этого не смущаясь, видя на его лице лишь крошечную улыбку. — Постоянно тревожилась, что тебя снова заберут прочь… — Я тоже. Немного помолчав, они пододвинулись ближе к столу, собираясь разбирать предстоящую идею астронома, отличавшуюся исключительной опасностью и рискованностью, но её исполнение вполне могло привести к освобождению Героя. Вопрос лишь в том, что будет с его спасителем. Уже собираясь заговорить, он так и не сумел этого сделать, потому что властительница земли задала очередной вопрос, словно заставивший вернуться их обратно во вчерашний диалог. — Астер, — шёпотом обратилась она к нему и, лишь услышав ответный «м?», продолжила, — Почему ты не сбежал? В его действиях появилась весьма незаметная медлительность, когда он пытался придумать ответ, чтобы не свести это всё в глупую романтичную историю, каковые любил анимаг, но не переносил он. — Я видела план побега в твоей комнате, и он же вполне рабочий, — рассказала гений. — Почему ты этого не сделал? — Я не мог это всё оставить, — выдавил он, даже не поднимая глаз, тревожась, что лишь по ним можно понять, кто стоял первой причиной в этом списке. — Хотелось оказать помощь, хотелось как-то отплатить Владу за его доверие, а меньшее, что он заслуживал — это моего ухода. Особенно после того, как лишился и Вари, и Саши. — Ты решил стать героем? Какой же это странный вопрос. На него явно не существовало правильного ответа, потому что героями не становится по щелчку пальцев или просто из-за большого желания, хотя факир стал таковым именно из-за своего гигантского стремления. Тёмный князь тоже пришагал в эту стезю самостоятельно, но, куда больше по причине того, что его туда притащила рыжая бестия, взявшая его под свою опеку как домашнего животного. Примерно так, по правде, Алёнка и представляла приход своего названного брата в команду. Словно она принесла домой бездомного щеночка, обещая, что тот кусался, но больше не будет, и тогда её мать, сама лидер команды, осудила её за такое поведение. Но, всё же, как считал Астер, они стали такими не сразу. Не сразу героями. Вначале просто деятелями, избиравшими дороги, и где-то меж ними, вместо своей выгоды, приняли путь народа. По факту, в нём тоже не бытовало стремления стать спасителем, записанного на страницах исторических книг. Тот лишь сделал выбор. И он решил, что ему важнее благополучие людей. — За это у нас отвечаешь ты, — смешливо отозвался любитель звёздного неба, пройдясь ладонями по волосам лунного оттенка. — Я — всего лишь тот умный герой помощник, что бегает с книгами и даёт информацию. — Они тоже герои, ибо их знания приводят к победе, — не согласилась с его словами гений патруля. — Поэтому Кощей и встал за тебя. Увидел необыкновенные знания, которые должны помочь стороне света. — А что же тогда увидела ты? Думай, Маша: а почему же ты избрала его тогда, и почему совершила этот же выбор снова? Что же такого есть в его натуре, некогда пытавшийся уничтожить мир, что ты, спустя целых три года, сумела влюбиться снова? — Полное совпадение душ, — преспокойно произнесла она, когда бирюзовые очи полностью обернулись к ней, а их носитель тоже развернулся всем телом. — Не в том плане, что у нас одинаковая любовь к объятиям с полом, хотя в сонном состоянии я его люблю больше, чем ты, — парень усмехнулся. — А в том, что тебе даже напрягаться никогда не приходилось, чтобы понять, что я чувствую, и осознать, что же у меня на душе. Как тогда, когда после твоего прибытия мы впервые нормально поговорили в библиотеке, и ты всего за пару реплик понял, что меня что-то не устраивает в Корвине. Её излишняя эмоциональность в признаниях так и пахла любовными романами, с длинными абзацами и монологами в признаниях, что делец науки тихо смеялся, одновременно и умиляясь, и немного всего стесняясь. — Что? — спросила она, тоже улыбнувшись. — Ничего, всего лишь… Ты чем шире глаза открываешь, тем сильнее тебя лучи солнца коронуют, — произнеся это, он заставил девушку обернуться, глядя на взошедшее светило. — Красиво очень. Без решительных шагов с чьей-то одной стороны, а, как всегда, прочитав мысли, они подобрались вплотную друг другу. Волшебнице земли пришлось сильно задрать голову, ибо без каблуков астроном по-прежнему оставался куда выше, чем она, и, положив руки ему на талию, она потянулась вверх, соприкасаясь своими губами к его. Тот самый первый поцелуй всё равно произошёл в библиотеке, только никто не восседал прямо на шкафах, и никто не молчал о чувствах, болея какими-то опасными идеями. Удивительно, но именно в это мгновенье всё было куда проще, чем при том моменте. Если не считать приближающейся конец света, в лице их верного товарища и души компании. — Ух! — воскликнула принцесса волшебного мира, наконец-то явившись в бытие книг, чем разрушила тонкий и сокровенный момент парочки, сделав это случайно. — Я лучше пойду! — Нет, стой! — воскликнул астроном, останавливая её за шаг до того, как она покинула комнату. — Надо обсудить это сейчас! — Другой возможности не будет, — быстро вспомнив про рискованность, исследовательница протёрла пальчиком свою губу, продолжая обнимать молодого человека, но уже полностью фокусируя свой мозг на предстоящем рассказе. — Тебе нужно сделать выбор сейчас. Преодолев расстояние до учёных за несколько больших шагов, богиня огня гордо приподняла подбородок, намекая на свою готовность к предстоящему, тут же подкрепляя фразой: «я уже сделала выбор». Переглянувшись испуганно, оба учёных, как по сигналу, тяжело вздохнули. — Тогда тебе нужно узнать всё.

***

Очнувшись уже ближе к девяти, принцесса Штормграда начала прогуливаться по лицу тёмного князя, рисуя какие-то фигуры своим пальчиком, пытаясь тем самым способом его разбудить. Но, сложно это сделать с человеком, не дремавшим в адекватном состоянии с десяток дней и теперь, наконец-то успокоившись, тонувшего в королевстве снов, наслаждаясь этим спокойствием. Но, проснуться всё равно пришлось, когда, предприняв неловкую попытку слезть с кровати, властительница воздуха зацепилась за покрывало и чуть не рухнула вниз, увы, ударив своего возлюбленного при падении локтём прямо в живот. — Ай! — произнёс он, потирая глаза. — Прости! — тут же начала извиняться она. — Хотя, твоё пробуждение даже к лучшему! — встав на ноги, колдунья начала показывать всем видом, что готова к новым деяниям. — Нам пора помогать ребятам! В ответ на её активность, Влад лишь положил голову обратно на подушку, прикрыв свои сапфировые очи и завыл, словно уставший волк, прямо в потолок. — Ты только что вернулась! Куда ты опять хочешь залезть?! — В герои! — заявила гордо она, опустившись на колени и устроив свой подбородок на поверхности кровати, неподалёку от напряжённого лица мрачного правителя. — Мы же сказочный патруль! Ну конечно. Это же она — твоя колючка, какой необходимо заботиться о каждой из её подруг, с кем она тоже желала встретиться. Даже невзирая на твой страх, что она снова испарится, как страшный глюк, держать её в этой комнате ты не можешь. В один момент, если сильно захочет, она просто выбьет дверь ветром, как и совершила со своей спальней в Штормграде, о чём, конечно, не успела ещё ничего рассказать. — Хорошо, встаём и идём! Согласившись, саркастичный король потянулся вверх, поставив руки под себя и, внезапно, чуть не рухнул назад, услышав конный ржач, о удивительно, прозвучавший только сейчас. — Это что?! — удивлённо обратился он, приподнявшись и задавая вопрос прямо в глаза своей любимой девчушке. — Это мой пони-пегас, — натянув улыбку «я вернулась из ада, только не бей», лидер команды указала пальчиком на балкон преподавателя, где стояла её лошадь. Сделав тяжелый вдох-выдох, бывший Морок выпучил глаза, действительно удивлённо глядя на этого питомца, который так хорошо устроился почти что в его комнате. — У меня на балконе конь?! Старательно произнося каждое слово по отдельности, чтобы Варвара полноценно осознала, насколько данная ситуация выходит за рамки адекватности и нормы, он приспустил свои чёрные густые брови, чем пытался указать, насколько его не устраивает такой дополнительный жилец. — Мы в комплекте шли, — выдала в ответ начинательница саркастичной тройки, улыбнувшись, точно понимая, что сейчас её молодой человек ругаться не будет. Хотя бы потому что даже при этой, вроде как, ссоре, он всё ещё держал их руки в замке, действительно пугаясь до дрожи, что, стоит ему только моргнуть, и её рядом не окажется. Настолько сильно его убеждённость и этот страх стали велики и сильны. Закатив глаза, он старался донести всю ту же мысль, что конь в пальто смутил бы его меньше, чем пегас на его балконе, но в ответ принцесса лишь пообещала, что выпустит его на улицу, а после, чмокнув князя в щёчку, двинулась к шкафу собираясь на долгожданную встречу. О лошади в комнате, конечно, забыть крайне сложно, но двойка умудрилась, когда они, полноценно собравшись, двинулись вперёд, сгорая от желания встретиться с теми, кто считали, что принцесса навечно станет пленницей своего дома. Надев снова ненатуральную косуху, а ту, что она создала с помощью заклинания, закрепив волосы в хвосте, больше не испытывая тошноты от трезвонящего в голове «моя дорогая», и закрепив этот образ своими излюбленными сапогами, чем-то похожими на бойцовские, богиня ветров двинулась вперёд, всё ещё не размыкая ладони с Владом, по-прежнему ни на секунду не желающим отпускать её пальчики. Точная убеждённость, что учёные сейчас в библиотеке, заставила их ринуться туда в первую очередь, как раз вовремя. Именно проходя там и опрашивая девушку о самочувствии рук, что больше не болели, они наткнулись на выходящую прочь царицу пожаров, что, мгновенно заприметив свою извечную мамочку, радостно воскликнула. — Варя! Тут уже ключ из рук пришлось отпустить, потому что иначе бы динамит команды её отгрызла, жаждя крепких объятий с той, по кому так сильно скучала. Заприметив знакомые рыжие пряди и почувствовав, что пальцы её не держат, властительница воздуха побежала к ней навстречу, мгновенно крепко сжав правительницу самой опасной стихии в своих руках, без конца извиняясь, ибо ощущала, что в уходе лучшего друга отчасти виновата она. Просто потому что в этот момент находилась не здесь и никак не помогла. — Прости! Прости, пожалуйста! — без остановки говорила она снова, шепча рыжей бестии прямо в плечо. — Прости! Мне так жаль! Так жаль! Заслышав крик принцессы, где довольно хорошо разобрала имя своего лидера, волшебница земли, абсолютно не реагируя на последующее слова астронома, двинулась к выходу. — Варя? Только сделав шаг в коридор и узрев покинувшую их колдунью, Маша, глотая слезы, двинулась навстречу к ней, готовясь тоже зажаться в крепких объятиях, вскрикивая имя уже куда громче и радостнее. Закрепляя руки на шее ей казалось, что ещё немного, и она вполне может удушить лидера патруля, но оставаться нерадостной от данной ситуации она тоже не могла. — И всё же ветер перемен, а не переменчивый ветер! — преисполненная радости, что неверно осудила её пред уходом, воскликнула колдунья природы. Это сопровождалось взвизгами, всхлипами, и даже плачами, за зрелищем которого наблюдали со стороны тёмный князь и любитель звёздного неба, при чем первый делал вид, что это — нафталиновая и глупая ахинея, хотя всего несколько часов точно также рыдал и сжимал в ладонях девушку, по какой безумно успел соскучиться. Именно в этот момент команда Василисы спешила на урок, проходя мимо радующегося патруля, откуда выпал последний член команды, радостно взвизгнув и не веря своим глазам. — Варечка! Чудилось, что ледяную волшебницу даже гипс не останавливал, когда она бежала навстречу к своей извечной заботливой подруге. Необыкновенная встреча, преисполненная радости от произошедшего долгого расставания и обречённости, сопровождающей дни, когда девчонки уверовали, что никогда властительницу воздушной стихии не увидят. Объятия на четверых тоже оказывались крайне крепкими и дружескими. Тут уже вовсе позабылась ссора, когда каждая из них задавалась вопросом, к чему вообще создана команда и для чего она нужна каждой из них. Тогда они приняли совместное колониальное решение, что они совсем не друзья. Сейчас действительно видно, что они ничуть не друзья. Семья. Это уже семья. Наверное, самым необыкновенным во всём этом, стало выдающееся явление анимага, в действительности лишь желающего оказаться в библиотеке, но не сумевшего пройти мимо, когда узрел ту самую, ради кого ему пришлось в первый раз посотрудничать с астрономом. Стоя в толпе и держа за ладони своих подруг, Варя услышала знакомую интонацию и очень хорошо знакомое ей прозвище. — Кобылка! — цедил он нагло, точно, как и младший из Равелиных, чем заставил мгновенно всё понять ветерок перемен, и широко улыбнуться от понимания, что это именно поэтишко, восприняв его за что-то уже близкое. — Корвин! Со стороны для владыки это смотрелось удивительным зрелищем, когда вечно не терпящая жантильного мальчишку его же возлюбленная, отпускает руки своих подруг и идёт к нему в объятия, шепча благодарности. — Спасибо! — говорила она, пока в ответ, о удивительно, но брюнет обнял её, отчего у девочек чуть не отвисла челюсть, каковую ещё после улыбки со стороны властительнице ветра в сторону вечно ненавистного книголюба Маше пришлось искать где-то на мраморном полу. — Спасибо тебе за это! — Мой прапрадед весьма настырен, в попытках изничтожить мой пуризм, ради твоего явления сюда, — игриво и элегантно произнёс маг, припоминая, как же сильно его достал родственничек. — Но, как оказалось, его просьба никогда просьбой не приходилась, а воспринималась лишь за прямой императив, ибо ты необходима для идеальной резигнации. — И снова слишком много глупых слов, Корвин! Жалобно приложив пальчики к вискам и изображая сильную усталость от огромного количества словарных слов, воскликнула волшебница, умоляя его прекратить топить её волапюком. К счастью, навстречу, в качестве объяснительной бригады, явился астроном. — Ты — компонент, напрямую влияющий на дальнейшую судьбу этого задания, — выдал он тот же самый аргумент, каковым его накормил книжный путешественник, когда попросил перекинуть рукописи за щиты Штормградского замка. — Но как?! Внезапно, мальчики переглянулись, будто пытаясь вспомнить ответ какового на самом деле не получали, но, каковой, о удивительно, приобрела сама принцесса, но о нём пока что не припоминала. Так и не получив объяснений, Варя ещё раз поблагодарила поэта, в ответ ей даже улыбнувшегося, а после, его лицо скривилось, когда взгляд упал на волшебницу земли, не так давно его разочаровавшую. С секунду поглядев на друг друга и заметно напрягшись под этим взором, анимаг опустил свои серые очи и позвал Астера в библиотеку, обсуждать то, что он успел изучить с помощью своей необыкновенной способности, оставив патруль без компании их учёного весьма странного дуэта. — Кобылка? — приспустив брови, задал вопрос старший из семейства. — Твои братья. Этого короткого ответа вполне хватило владыке, чтобы ничего в дальнейшем не спрашивать. Его семейство преспокойно могло дать такое прозвище, так что удивительного в этом не имелось ничего. Ещё недолго постояв, девочки подумали о том, что стоит направиться в столовую и немного поесть, но, игнорируя своё гигантское чувство голода, ветер перемен сказала, что присоединится позднее. Она ещё встретилась не со всеми, с кем желала поговорить и кого, что действительно могло поразить, поблагодарить. — У меня есть сувенир кое для кого, — прошептала она, касаясь к ручке в своём кармане снова и снова. — Я попозже присоединюсь. — С тобой не пойти? — поинтересовался молодой человек, уже снова боясь её отпускать куда-либо в одиночестве, особенно туда, к кому она собиралась. Ему то сразу стало понятно, кого Ветрова ещё не навестила, а очень бы хотела. Другие участницы патруля уже двинулись в столовую, а Влад продолжал стоять над своей возлюбленной, вплотную глядя своими сапфирами на её аметисты, ожидая ответа. Не то чтобы она беспокоилась о том, что после этой встречи будет что-то не так. Она по-прежнему не винила Сатану ни в чём, в том числе и в том, что оказалась запертой в своей опочивальне. Мало того, властительница воздуха веровала, что тётушка будет рада встрече. Если она и вправду её знала. — Как будто, если я отвечу нет, — ты уйдёшь, — пошутила девушка, чмокнув парня в губы, после, перекинув свой тёмно-каштановый хвост за спину и взяв своего возлюбленного за локоть, пошла следом за ним туда, где нужная ей персона обязана располагаться в этот момент.

***

Не болящие руки объяснили не особо много. Лишь указывали, что её прелестная родственница ныне не чувствует боли, отчего дьявольскому дитятку стало не на шутку страшно. Вряд ли бы Марфа предоставила растворы в помощь, чтобы восстановить окончательно измученные мышцы, что заставляло её думать о возможном обмороке или кислородном голодании. Как вариант она даже размышляла над действием амриты, но таковой во владениях её ветрейшества не имелось, как и ингредиентов для него. Мытарства вполне могли перерасти этап физического состояния, полностью уйдя на духовные. От страха, она сжала ладонь в кулак, напряжённо вдавливая ногти в кожу и злясь на всё подряд, в попытках снова убедить себя, что в её уходе она не виновата. Целый спортивный зал принадлежал ей, ибо староста огрызалась на каждого, кто хотя бы пытался шаг сделать к ней. Сегодня эти стены подчиняется её деспотичному характеру, этот ринг в её власти, груша покоряется исключительно ей, а не парочке токсинных влюблённых. Делая шаг в её сторону, богиня ветра хотела всхлипнуть, со словами: «отстаньте уже от мёртвой груши!», — но не успела и слова выдать, как, заслышав её шаг, ядовитая гадюка раскрыла глаза, как всегда лишь наполовину, и, прекратив избиение, прошипела: — Какой ещё урод столь глуп, что пришёл сюда вовремя моей тренировки?! — гневно цедила она, даже не почтив ещё одного посетителя зала взором, искренне ленясь применять магию для её распознавания. — Мне что, табличку, оповещающую повесить: «не подходите, иначе полетите в стену?!» Продолжая приближаться к ней, принцесса Штормграда еле сдержала смешок, чтобы не выдать себя, ибо мечтала узреть очередные пропитанные шоком глаза, только уже от человека, чьи веки будто приклеены к середине глаза. — Повесь, — буркнула она, доходя до поля боя. — Я тогда зайду сюда, плюс ко всему, её проигнорировав. Знакомый голосок сыграл свою роль и, опустив ладони, но не широко распахнув глаза, Сатана приспустила брови, улыбаясь как-то игриво, но при этом восхищённо, и повернулась к новоприбывшей родственнице. — Варя. Не столько восторженный выклик её подруг, не влюблённые шёпоты тёмного князя, что прятался за входом в свои же владения, и точно не нечто вопрошающее, каким её могли одарить все остальные. Это скорее подтверждение. О. Варя. И на фоне всего, это зрелось, как нечто не самое приятное, но, проигнорировав данный факт, она продолжила говорить, не воспринимая спокойствие родственницы за нечто гнилое и тошнотворное. Хватит. Она тоже хочет, чтобы все немного поиграли по её сценарию. — Будешь делать вид, что не рада меня видеть? — говорила властительница воздуха, поднявшись на ринг и перебросив свой тёмно-каштановый хвост одним взмахом раздолбанных пальчиков за спину, делая это столь характерным движением, что Любаве чудилось, будто она смотрит в зеркало. — Зачем делать вид? — в привычной ядовитой интонации вопрошала вторая наследница. Конечно, токсичная гадюка радовалась встрече со своей племянницей, очутившейся снова в стенах родины, а не мраморного замка, что стыдился называться вторым замком Иф, каковым, по сути, и являлся, где носительница аметистовых очей стала преступницей за глупые, по её мнению, преступления, какие родители всерьёз воспринимали как нечто отвратительное. Но наиболее хорошим показателем, что волшебница иллюзий в действительности счастлива, стала её интонация. В период отсутствия её собеседницы в голосе постоянно слышалась наигранность, ибо её личности скакали, снова белки в колёсах. Ныне же нотки уверенности невероятно хорошо слышны. И они, абсолютно точно, реальны. — Как ты выбралась? — задала белокурая красотка вопрос, впервые за всю их беседу направив свои пронзительные синие глазки на колдунью, мгновенно вздохнувшую, готовясь к своему актёрскому дебюту. — Ты знаешь, ты была права, — говорила она уверенно, но с чёткой различимой ноткой иронии в говоре. — У нас прочные стены, у нас отвратительные правители, называющие таковыми своих не самых послушных детей, — в ответ послышался смешок, даже с не разошедшейся линией губ, — Но, что куда важнее, единственное, что там котируется — это эмоциональная магия. Ты права. Дай ручку! Произнеся это, девушка вытащила наружу ручку, то единственное, что осталось после её потока воздуха, без остатка раздолбавший дверь, и, улыбнувшись, ждала, когда в ответ послышится смех. Но надменная Сатана явно не хотела этого делать, лишь приспустив брови ещё ниже, показывая всю ничтожность этой постановки. — Да, шутка тупая, — согласилась девушка, продолжая держать несчастную в ладонях, — Но может они хоть ремонт сделают. Оставь на память, как сувенир. Протянув её вперёд, она, естественно, даже не ожидала, что эта самовлюблённая дамочка возьмёт её своими изящными красными ноготками, только вчера пропитанными её кровью, от излишнего сильного почёсывания раненных ладоней, так что, вполне неудивительно, что несчастная вырванная с корнем ручка оказалась на полу. — Ручки, которые ничего не решают, — укоризненно заметила вторая принцесса, с помощью крошечного потока воздуха, возвратив её обратно в ладони племянницы. — Чудный подарок. Прямо, как твоё пришествие. Ничего не изменилось. Дьяволица продолжила топить своей неизмеримой ядовитостью, настолько тошнотворной, что тяжко рядом дышать. — Поспешу тебя огорчить, но мы лишились не мага… Как же ловко в это мгновенье староста сумела рассекретить, кто в её головке у власти. Рога самого правителя ада зрелись в каждом сказанном слове, а особенно в том, что она снова стёрла имя своего единственного уважаемого человека. — Не говори «мы», — тут же упрекнула её Варя, без лишних эмоций, сказав это слишком бездушно. — Тебе глубоко плевать, каково им. Тебе от этого плохо. Ты потеряла. — Спасибо, что напомнила о моей мизантропии, — гневно и токсично цедила Бабейл, в какой-то степени даже сильно бесясь, что концерт с треском провалился. — Сошедшая с эксгумации… — Я не умирала, Любава, — воскликнула богиня ветров, снова чувствуя явное раздражение от диалогов с тётушкой. В голове даже промелькнула мысль: «как ты вообще могла подумать, что Сатана поговорит с тобой в адекватном виде?» — Я про душу, не про физическую оболочку, — шепнула она, придвинувшись к ней максимально близко и чмокнув губами прямо пред ней. Королева иллюзий намекала на то, что ей известно о резком пробуждении принцессы, произошедшем средь ночи, когда та находилась в Штормграде, свершившееся по её вине. Но та совсем мысль не улавливала. Продержав недолго конфликт взглядов, где синие океаны старательно топили в себе веточки сирени, или же оттачивали брошенные в морскую гладь аметисты, дьявольское дитятко наконец-то отодвинулась. — Ты голодная, — заявила она, вернувшись к груше. — Иди поешь. Какая же обыкновенная фраза: все бывают голодными, многие любят поесть, ибо это очевидный процесс человеческого бытия. Но Любава бы явно не стала тратить на обыкновенную заботу свои излюбленные связки. Связав сказанную ранее реплику, колдунья воздуха начала догадываться, что пыталась донести душонка ядовитой змеюки и, громко выдохнув вместе с негромким всхлипом, решила обратиться к ней. Очевидно, что сей спектакль вовсе не твой. — Откуда ты знаешь, что я голодная?! — выпалила Варя, подойдя вплотную к девушке, и, тут же, случайно заприметила явные царапины на предплечьях, явившиеся та пыталась потушить крайне жгучую кожу. — Ты на меня связывающее заклинание сделала?! Любава! — Как и ты на меня! Ну конечно она знала! Есть вообще нечто такое, что всезнающая Любава Бабейл бы не знала?! Препинание взглядов сильно отличалось от прошлого, закончившегося чуть больше минуты назад. Теперь вереница ресниц наверху, ибо глаза широко распахнуты, выпустив наружу приспешника, у чьи чувства играли и, какой некогда и предложил сию затею. — Я ради твоей безопасности! — оправдываясь, но при этом вовсе не звуча, как оправдание, заявила главная принцесса Штормграда. — Так и я тоже. Печальный всхлип, дрожащий голос и явная слабость. А вот это уже куда больше похоже на сокрытую вину и оправдания. — Я его закрепила, когда ты снова хорошо начала с Марфой общаться, — начала пояснять она то, до чего её племянница вполне могла бы догадаться сама. — Я не сомневалась, что рано или поздно эта тварь вернётся к пыткам, а я, видимо, хотела сделать эвтаназию, потому что, уверенна, рано или поздно дошло бы и до такого, — после этого она даже усмехнулась. У секретаря дьявола тоже явно были не все дома. Сумасшедший пандемониум. — Мне просто хотелось знать, если это случится! — Знала! — выкрикнула лидер патруля, уже не особо понимая, на что она вообще конкретно злится. — Легче стало?! Стоило быть чуть аккуратнее и не забывать, что за стеной стоит подслушивающий всё князь, именно в это мгновение сконцентрировавшийся сильнее, ища в этих словах правду, какие прибывшая с ранами его возлюбленная так и не рассказала. — Да я тысячу раз успела пожалеть, что её завязала! — вспылила гадюка. — Я предупреждала, что она вернётся к пыткам! Я ошиблась?! Она снова кормила себя твоими страданиями, суя тебе в глотку свою, как она называет?! Инсигния?! Ещё одно слово, от которого тошнит. Только оно куда тяжелее, чем упоминание матери. Это нечто, чем она покрывало свой деспотизм. Инсигния. Пролетела мысль, что выбитая дверь тоже в какой-то степени показатель величия, и что это уже инсигния будущей королевы Штормградского престола. — Всё ещё это же слово, — шептала ветер перемен, уже точно понимая, что крики её тётушки сделаны не просто так. — Один день без еды, один без воздуха, потом в ледяном холоде, а вчера ты висела на облаке! Перечисление тоже не с проста. Ничего проще, чем догадаться уже просто нельзя. Стоящий за стеной владыка, лопатками оперившись на поверхность, замер, внимая информацию, какую снять со своих уст его вечно сильная и самостоятельная девочка никак бы не смогла сама. — У меня руки болели до невозможности! — пожаловалась Любава, и вправду днём ранее бесконечно жалея, что создала эту связь. — Это — не пытки?! Разве не они?! Замолкнув, она снова приблизилась к груше, ударив по ней, пока богиня ветра стояла, проходясь языком по своей внутренней стороне зубов и давясь фактом, что она снова сделала это — влезла без спроса в то, что её касалось, но никак не должно вывестись наружу. И вновь она принимала решения за неё, что называла помощью. Верно, даже в определённой степени подобное можно засчитать сестринской заботой, не будь они обе весьма своенравные дамочки, где одна является действительной психопаткой и манипуляторшей. Сделай это мягче, может быть, и выглядело близко к адекватности. — Ты знаешь, что Влад стоит за стеной, да? — задала вопрос Варя, уже итак зная ответ. — Конечно знаю, — ответила Сатана, даже не оборачиваясь обратно к собеседнице. — Он — бывший дух, и его энергетика чувствуется хорошо, — ударив перчатками друг о друга, она бросила взгляд на дверь. — Всё-таки, сложно говорить фразу: «любимый, мои родители — деспоты, постоянно подвергающие меня различному виду боли и пыткам». Считай, что я оказала тебе услугу… — Сказать за это «спасибо»? — спокойно, но с некой саркастичной ноткой поинтересовалась главная наследница. Осадок от диалога в целом отличался злым натиском, но в то же время в это мгновение её роль действительно мерещилась неоценима прекрасной. Находясь в размышлениях, властительница воздуха крайне плохо представляла, как такую информацию преподносить. Особенно после того, как на её глазах разломались древние легенды о братьях Равелиных, и теперь ей нужно также разломать абсолютную стену неизвестности пред Владом, но за которой не пряталась ровно ничего хотя бы входящего в понятие «нормально». — Твоё дело, — буркнула белокурая красотка, произведя очередной удар по груше. — Можешь хоть плюнуть в меня, если хочешь! А вообще… Лучше уйди. У тебя еда и ещё ждёт диалог. Показательно перейдя чуть вправо и встав к родственнице спиной, она поставила точку в диалоге, в очередной раз оказав любовь как-то по-своему, даже сумев её отчасти показать и при этом одарив её помощью, что, при спуске с ринга, действительно мерещилась девушке чем-то хорошим. По крайней мере, теперь мрачный правитель не будет пилить её глазами, ожидая говора, а сразу станет тем самым человеком, что будет молча обнимать, выслушивая каждое слово. Факиру она это всё выдавала и вовсе через повязку на своих глазах, из-за чего после ему пришлось кормить её снотворным, из-за слишком чётких картин инсигний. Уже почти дойдя до выхода, богиня ветра остановилась. — Любава! — позвала она девушку, дожидаясь её писка. — Что, Ветрова? — протянула Сатана, повернувшись лишь наполовину, но не отходя от своей позы и занятия. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? Взамен ничего сказано не будет. Одна не ждёт, а вторая произнести не сможет ничего в ответ. Лишь увидев короткий блеск в обычно безэмоциональных синих очей, принцесса двинется вперёд. Переходя через порог она уже точно знала, что её там ждёт возлюбленный, с довольно большим списком вопросов к её жизни. Выйдя наружу и узрев его весьма холодное личико, в натянутой улыбкой на нём, так и твердящей о том, что говорить сейчас не обязательно и он всё понимает, богиня воздуха встала неподалёку от него и тоже облокотилась спиной на стену, запрокинув голову и глядя на него своим боковым зрением. — Правду узнавать совсем не весело, не так ли? — шептала она, поправив свои темно-каштановые локоны, по удивительному стечению обстоятельств, даже не путающиеся. — Мне не очень, — согласился с ней мрачный владыка, отвернув личико от возлюбленной и давая её взору любоваться его острыми скулами. — Но ты то при этом ещё и пиво хлестала. — Чёрт! — взвизгнула девушка, припоминая прогулку на кладбище. — Какое же оно было вкусное! Расхохотавшись, владыка чмокнул в губы свою девушку и направился с ней в столовую, где она сумела бы наконец-то заесть свой сумасшедший голод, что отвратительно сильно травил её все дни обитания «дома».

***

В то время, как большинство народу находились в чистейшем шоке от явления пропавшей для них принцессы Штормграда, та в ответ не на шутку поразилась возникновению в стенах учебного заведения тройки известных древних хранителей и весьма доброму отношению самой директрисы к некогда неприятному ей мрачному правителю. В принципе, видеть их в таком составе среди обыкновенного народа грезилось чем-то на грани фантастического, отчего практически у всех оставшихся членов патруля возникала определённая истерика, сопровождающаяся гигантскими улыбками и непрекращающимися смешками. Атмосфера невероятная, когда Кощей, подобно Владиславу начал выдавать смешные саркастичные шутки, словно и вовсе позабыв о том, что он — бессмертный спаситель и воин. Его лучшая подруга в это мгновение втихаря поедала мороженое, создаваемое ей в ладонях магией ледяной колдуньи, пока в один момент подошедшая сзади Василиса, весьма плохо испытывающая эмоции, не наругала её за неправильное использование способностей учеников. Ядвига не могла с ней не согласиться. Если точнее, она по соглашающему закивала, поедая четвёртое мороженое, держа в ладонях ещё и пятое. Сия ситуация зрелась так, что тройка верных друзей, знавших друг друга не одно столетие, решили не просто поддержать решение детей, но ещё и стать похожими, впадая в ребячество, когда не стыдно громко хохотать, выдавать глупые шутки, беспричинно начинать рассказывать тупые анекдоты. Каждый в колледже теперь ощущал это сумасбродное возникшее тепло. Просто от понимания, что колдуны пошли на это ради студентов и теперь всецело сами переняли их настроения. Это немного облегчало их решение, ибо тогда глупость его свершения можно оправдать юностью и неопытностью, в каковую они заставили себя уйти. — Bis pueri senes? — обратился князь к главе данного детского сада, когда та старалась отжать пирожок у своей рыжеволосой любимой подруги. — За измену королевскому дома нам спокойно могут лишить титулов хранителей, — говорила она в ответ, при этом освещая мир невероятно счастливой улыбкой. — Если всё будет прекрасно, и итог будет отличным, то мы получим медали, но, если нет, — она вздохнула, глядя как властительница воздуха при помощи своих способностей обдувает волосы древней волшебницы, по её просьбе, чтобы те выглядели свежее, и счастливо хохочет, — То результат хорошим не будет. Это наше Carpe diem. Тебе ли не знать теперь, heros, как важно такие мгновения ценить. Бросив ещё один кроткий взгляд на родные распущенные волосы, закреплённые в хвост, что не прятали аметистовых глаз, Влад думал о том, насколько же комфортно стало на душе с её возвращением, и как же сильно летают бабочки просто от её хохота. Это — не полный возвращённый мир, но мерещилось, что нечто в норму приходит. Отделившись от толпы и взяв с руки фигуристки умные часы, которые бы считали её пульс, принцесса волшебного мира ринулась в спортзал, собираясь немного потренироваться пред предстоящим будущим, не зревшимся чем-то очень счастливым. Пускай они просидели в столовой уже не один час, ей там ничуть не надоело. Казалось, что и вовсе никому сие зрелище не осточертело, ибо даже анимаг с увлечением глядел на происки совета, хоть и располагаясь за другим столом, а не рядом с патрулём. Но сейчас имелось нечто куда более важное, чем забавное веселье с жизнью в моменте. Размышления, задачи и душевная подготовка. Как только она зашла в зал, она вытащила мат в самую его середину, закрепила волосы в извечный пучок и, сняв толстовку, встала прямо на него. Прикрыв глаза, царица пожаров пыталась призвать в себе того великого Дажьбога, способного открыть подводные камни её заклинания, о каком меж строк сумел рассказать Астер. Нечто скрытное и не до конца изученное, что каждый маг умеет сам. Сделав глубокий вдох, она зажгла огонь в своих ладонях, что у неё всегда выходило без труда, но, позднее, она пыталась перенести её конкретно на один единственный палец, что получалось слабовато в первые попытки, но в конечном итоге сработало. Ей нужна именно фокусировка сил, потому что, как сказал исследователь, уничтожение, которое ей придётся провести, должно отличаться максимальной внимательностью и различием. Есть вещи, требуемые, чтобы их изничтожить, но порой нужно делать всё, чтобы огонь не жёг. Эта миссия посложнее. На её ногтях и кожу он не оказывал никакое влияние, но у Абрикосова же не даром ожоги красовались на руках, когда она в первый год после плена колдовства прикасалась к нему в порыве сильных эмоций? Требовалось, чтобы она хотя бы не жгла наружные поверхности, а просто гуляла по ним, словно водица или лианы вокруг ствола дерева. Не разрушения, а именно преспокойное прохождение. Сконцентрировавшись и сильно напрягшись, Алёнка надула свои веснушчатые щёчки, и ловко пустила с пальцев крошечную искру поодаль от себя, собираясь отправить её в пляс. Может та и обожгла паркет, в абсолютной темноте это виделось плохо, что позволило ей предположить, что всё в норме. Пустив искру своими ладонями в одну сторону, потом в другую, она обнаружила что это щепотка пламени в действительности попросту гуляет, и ничего не сжигает. Но крупинка не огненный хвост, за каждым шевелением какого необходимо следить. Её огненные пушки и то летали высоко, прожигая чужие шторы, а насчёт целой опасной жаркой линии… Чёртовы шторы. Чувствуя прилив эмоций от воспоминаний о фокусничестве, владыка самой опасной стихии мгновенно приподняла искру с пола, зажимая в её кулаке, понимая, что в таком состоянии она не сможет ничего, кроме как прожечь пол, аза что потом её названный братец может попросту прикончить. Искра потухла, а динамит дышала, пытаясь не зарыдать, чтобы не испустить ещё больше своей по-настоящему опасной магии. — Пришли в тёмный зал чисто подышать, принцесса? Хриплый и в какой-то степени вечно злобный голос своего преподавателя политологии девушка узнала сразу. Её занятия завершились, как только лидер их команды покинул школу, а после подошли к концу и обыкновенные уроки, когда она запиралась в комнате, за семью замками, зачитываясь книгами о власти, что выступали единственным отвлекающим слагаемым её от мыслей о спасении её возлюбленного. Неужто в последний раз батарейка беседовала с Кривом Кузьмичом ещё до пленения факира? — Пытаюсь познать искусство не травмирующего пожара, — озвучила она лиричную мысль, сказанная в её голове не её, но очень знакомым голосом, от которого щемило сердце. — Весьма сложное колдовство для того, кто некогда пустил в себя бога солнца, тем самым породив выжигание некоторой части самой себя, — бурчал он чётко и понятно, но с такой типичной учительской интонацией, что рыжей бестии снова мерещилось, что её отчитывают за не совершаемые грехи и за плохое качество работы. — Рискованно такому учиться. — А что в этой жизни не рискованно? Подобравшись к ученице вплотную и глядя на её весьма приподнятое личико, где она непроизвольно показывала властную королевскую выправку, с полными уверенностями и сильными напряжёнными чертами, в очередной раз доказывающие, что сие не позволит ни на шаг отступить назад в данном деле, Кривозуб хмыкнул. — «Ничего не выигрывает тот, кто не рискует», — напомнил учитель ей одну из цитат. — Сильно большой риск идти против совета хранителей, что прислуживают вашим родителям, — он уселся на трибуны, заставляя уверенную принцессу подобраться ближе, чтобы услышать его говор, сопровождаемый неприятным кряхтеньем. — Но, не сделав вы этот шаг, никому неизвестно, что бы произошло в будущем. — Мои родители — монархи, не рассмотревшие ситуацию полностью, решив осудить невиновных, полноценно проигнорировав их важность. — И поэтому за Азеем, представляющим необдуманный приказ, не последовали, а за тобой пошли, — твердил он столь преподавательским голоском, глядя в медовые глаза и ожидая верного ответа. — Почему же, солнце? Куда без уроков посреди конца света? А может хоть кто-то в действительности заниматься делом, а не преподносить без конца полезные знания, от каких болит голова? — Потому что я принимала решение, исходя из того, что может лучше помочь, по факту, из-за них и ради них. Нет привычного мычания от незнания ответа, каковым сопровождалось каждое их занятие. Лишь точная убеждённость в своём мнении, так ожидаемого древним магом в её сочинениях. — Монархи правят в одиночку, иногда прибегают к мнению совета, но, если народ не за них, его свергнут. Решения, принимаемые правителем, так или иначе, должны делаться во благо людям, потому что он должен стоять за своих, они в ответ будут стоять за него. В отличие от советов, в монархии стоят за одного. За конкретного человека. За конкретную личность. И ты доказала, что за тобой можно стоять, и что, за тобой можно пойти, ибо ты тоже пойдёшь в ответ. — Зачтёте мне сочинение? — шутливо обратилась царица пожаров, при этом сдерживая в себе какой-то явно заметный императорский блеск, не теряющийся за её солнечным смехом, а игравший с ним вместе. — Как только вернёшься из головы, — процедил Крив Кузьмич, поднявшись с места и стукнув своей тростью, говоря наследнице весьма и весьма очевидную вещь. — Как вы…? — Это единственное заклинание в мире, как можно возвратить человека, поеденного существом столь сильным, как демон мироздания. Путешествие в свою голову, — кряхтение сопровождалось тяжёлым кашлем, а после строгость ушла, уступив место какому-то огорчению и даже сочувствию, — Абсолютно небезопасная вещь. Но другого варианта, чтобы вернуть Александра нет. А тебе ведь нужен именно он? Сжав губы, рыжая бестия не вымолвила ни слова и лишь глядела в глаза своего преподавателя, а после закивала. — Как говорил извечный греческий писатель: «Смелым судьба помогает». Будем надеяться, что данная поговорка правдива. Кажется, в конце преподаватель со своей вечно злой миной всё же сумел выдавить из себя скромную улыбку, призванную успокоить и ободрить ученицу. Отчасти это немного помогло. Но эти речи, вместе с теми, что говорились утром, являлись весьма не позитивными, ведь обе без конца сообщали о опасности и выборе меж двумя сторонами. Крылось всё в крошечном понимании, что попытка его спасения, может стать её концом. Оттуда не возвращаются.