Семья для Тедди

Первый месяц последнего учебного года пролетел для Драко как одно мгновение. Неожиданно Блейза выбрали в старосты школы, и тот все уши прожужжал своему другу о том, как он счастлив, что его «упорство и труд» наконец оценили. Правда, Малфой подозревал, что истинное положение вещей в том, что Забини как старосте положена отдельная комната, в которую он сможет водить своих обожаемых девушек и весело проводить с ними время, о чем он и сообщил другу. Впрочем, Блейз сказал, что Драко просто-напросто завидует, потому что теперь он будет вынужден спать в комнате с гриффиндорцами в одиночку и более его никто не спасет от нападений «храбрейших из безголовых», и на том тема была закрыта. На деле же Малфою оказалось не на что жаловаться. Невилл оказался до умопомрачения тихим соседом, который большую часть времени находился где угодно, только не в комнате. Благодаря своим наблюдениям за переглядками Долгопупса в Большом зале он знал, что Невилл наверняка встречается с Луной и частенько бродит с ней по окрестностям Хогвартса. В самой комнате Долгопупс или читал очередную книгу про растения, или писал для своей бабушки, или выполнял что-то из домашнего задания. Парень спокойно желал слизеринцу доброго утра и доброй ночи и более его не трогал, чему Драко был несказанно рад. Симус же был мегашумным. В отличие от Долгопупса, присутствие которого Малфой порой вообще не замечал, прибытие Финнигана в комнату можно было услышать за версту: тот носился по лестницам со скоростью пикси, постоянно шумел, болтал и ломал. Уизли в общей гостиной даже пошутил как-то, что Симус похож на радио, и Драко мысленно с ним согласился: парень производил именно такое впечатление, постоянно что-то бубня под нос, рассказывая последние школьные новости и сплетни. Отдаленно он напомнил этим Паркинсон курсе так на четвертом. Также Симус не оставлял в покое самого Малфоя, постоянно уговаривая того то поиграть во взрывающиеся карты, то в товарищеском матче по квиддичу, то просто выпить сливочного пива, которое протащил Томас. Драко не мог понять, в чем дело и почему Финниган, раньше его не переносивший на дух, вдруг решил внести его в список… если не друзей, то приятелей. Объяснением этой ситуации выступил, как ни странно, Рон Уизли, когда Ханна в общей гостиной в очередной раз возмутилась, что делает Пожиратель в компании остальных ребят. — Ханна, я был лучшего о тебе мнения. Смею напомнить, что Драко, несмотря на то, каким мудаком он являлся первые годы нашей учебы и как ненавидел нас с Гарри, не выдал его Беллатрисе в мэноре, а также спас Фреда! И только этого тебе должно хватить, чтобы замолчать и не возникать против него. Тем более, по-моему, Гарри вполне ясно дал понять вам всем, что Драко был вынужден принять метку, а свое сволочное поведение он давно исправил. За эту неделю он хоть кого-то обозвал, оскорбил, толкнул? — Уизли оглядел всех присутствующих. — Нет. Так что замолчи и прекрати его оскорблять, а то я за себя не ручаюсь, — и на этих словах он подошел к сидевшему до этого молча в углу Малфою. — Вот именно, Ханна. Прекрати, пожалуйста, — сказал появившийся на лестнице Гарри с агукавшим Тедди, и ситуация рассосалась как-то сама собой. Так часто бывало, когда Гарри появлялся вместе с малышом где бы то ни было. Любые споры и ссоры прекращались, как только приходил национальный герой со своим крестником, и Драко не знал, кто именно из них тому причиной — маленький ребенок, с которым хотели поиграть чуть ли не все студенты, или влиятельный статус мальчика-который-выжил-в-очередной-раз. Тедди негласно стал чуть ли не символом объединенного восьмого курса. Действительно, малыш в первый месяц перекочевал по рукам всех студентов, даже Паркинсон, которая почему-то в скором времени стала подозрительно тихой и даже не возмущалась на Малфоя (правда, игнорировала по-прежнему, но с этим парень смирился). Гарри, кажется, смог преодолеть свой страх доверять ребенка кому-либо и теперь почти спокойно отдавал малыша в чужие руки. А почти — потому что он постоянно следил за тем, чтобы Тедди ненароком не упал. Пару раз малыша усадили даже к Драко, и тот потом по какой-то неведомой причине не хотел от него отрываться, а волосы сразу меняли свой оттенок на платиновый, приводя в восторг чуть ли не всех девушек, мигом начинавших умиляться. — Драко, ты ему нравишься! — хихикала Парвати. — Просто я его родственник, только и всего, — обтекаемо объяснял Малфой, в глубине души чувствуя какое-то неясное тепло от этих слов. Как ни странно, все же было приятно, что этот ребенок почему-то выбрал его в числе своих любимчиков. А цвет волос он менял все же довольно редко: становясь рыжим, если его нянчили Рон (под строгим надзором Гарри — видимо, памятуя, как тот однажды чуть не уронил малыша) и Джинни (отчего Драко по непонятной причине ощущал тревогу, которую даже не знал, как квалифицировать), темно-каштановым, если его брала на руки Гермиона, и платиновым — когда Тедди вручали Драко. Впрочем, Гарри рассказал, что однажды Тедди превратился в седого, и это привело одновременно в смущение и в восторг Макгонагалл, которая приходила справиться о том, как Гарри и Тедди живется в Хогвартсе. В скором времени Гарри начал приходить на занятия абсолютно уставшим. Если на Истории магии благополучно спали фактически все (за исключением Грейнджер, и после войны не потерявшей рвение к учебе, и Драко, который все же надеялся всеми силами выгрызть высшие баллы и все же попробовать поступить на колдомедика), и там сопение гриффиндорца никого не удивляло, то когда он умудрился заснуть во время варки Кровевосстанавливающего зелья, Малфой уже забеспокоился. Благо, тогда он успел подойти к котлу Поттера и исправить его вариант зелья на правильный, за что Гарри даже получил «выше ожидаемого». Гриффиндорец тогда заметил тревожный взгляд Драко и после занятия подошел, чтобы поблагодарить его. Малфой молча принял его слова и все же рискнул спросить: — Тедди сильно мучает ночами? Ты, кажется, вообще не спишь. Гарри, я все понимаю, но бессонные ночи хреново скажутся на здоровье. — Я знаю, но… — парень зевнул. — Иначе не выходит. У Тедди начали резаться зубы. Гермиона меня предупреждала, что дети в это время очень капризные и не спят ночами и постоянно плачут, потому что им плохо… но мне кажется, Тедди вообще не спит! Серьезно, я за сегодняшнюю ночь в общем и целом проспал двадцать минут. Двадцать, понимаешь! — Гарри вздохнул. — И ничего не работает. Помфри дала какое-то зелье, так у Тедди на него аллергия открылась, вообще страшно было, он весь такой сыпью покрылся, чесался, плакал так страшно… — Это в тот день, когда ты вообще на занятия не явился? — припомнил Малфой. Гарри кивнул и продолжил: — Гермиона предложила купить ему маггловские мази и игрушку для зубов. Может, это сработает, не знаю, — он пожал плечами. — И еще не знаю, когда время для поездки выбрать. — В смысле? — Драко изумленно посмотрел на него. — Думаю, если ты отпросишься у Макгонагалл, она тебя в любое время отпустит в Хогсмид, а там на станцию сядешь и приедешь. — Понимаешь… может, присядем пока? — Поттер кивнул в сторону лавок в коридоре. Малфой кивнул и проследовал к одной из лавок. Гарри сел рядом и продолжил. — Дело в том, что домовики помогают сидеть с Тедди только во время учебных занятий, больше времени они выделить не могут, у них много другой работы. Гермиона сейчас занята делами старостата и учебой, она планирует сдать повышенный Ж.А.Б.А, как и ты, поэтому я не могу вас просить, у вас своих дел по горло. Рон сейчас много тренируется по квиддичу, у них начинаются тренировки, они как раз нового ловца подобрали, по этой же причине не может Джинни. Невилл сейчас помогает профессору Стебль с выращиванием какой-то жутко ядовитой штуки. Луна сказала, что может побыть с Тедди, но до ночи, так как в темное время суток много мозгошмыгов и ей надо развесить по школе амулеты от них, и она не может пропустить ни дня… Она начала объяснять, почему, но я так и не понял. Извини, что выплескиваю на тебя все это. Просто я устаю и мне иногда надо выговориться. Прости, — Гарри вздохнул и искренне удивился, когда Драко положил руку ему на плечо. Малфой выслушал Гарри и смотрел на него с искренним изумлением. Да национальному герою каждый в Хогвартсе рад помочь, а он не знает, кого попросить. Драко как минимум бы назвал еще кандидатуры целой толпы с их восьмого курса, ребят помладше… Но, видимо, Гарри слишком привык решать все самостоятельно и опираться лишь на близких людей, и то, старался им не мешать. Драко, конечно, льстило, что среди всех своих друзей он назвал и его. Да, они довольно сдружились после непростого разговора после суда и потом, в течение месяца учебы нередко беседовали и о школьных делах, и не только. Однако полностью поверить в их дружбу спустя столько лет ему было сложно. — Во-первых, я очень удивлен и польщен, что ты назвал меня в числе своих друзей, Гарри Поттер, — слизеринец улыбнулся, и Гарри улыбнулся ему в ответ. — Во-вторых, я думаю, что каждый из нас вполне бы согласился денек посидеть с Тедди. Да и преподаватели бы пошли навстречу, просто ты не любишь кому-либо доставлять проблем. — Хватило, от меня и так все годы проблем полно, — вздохнул Гарри, и мягкость в его глазах сменилась какой-то вселенской грустью. — Так что… — Ты что несешь? — Драко нахмурился. — Какие к черту проблемы? Тебя всегда любили. А в прошлом году тебя вообще не было. Лицо Гарри стало твердым. — Вот именно. Все знали только мальчика-который-выжил и который всем обязан был мир спасти, а не настоящего Гарри. А в прошлом году, да, меня вообще не было и в школе творилась вообще вакханалия. Я понимаю, что я был занят делом с Роном и Гермионой, но… «Долбанный Поттер», — процедил Малфой в мыслях, но успел взять себя в руки и сказал: — Вот именно, что «но». Ты вообще-то мир спасал, и никто в школе тебя за это не винил. Я хоть и не знал, что ты занимаешься поиском крестражей, но я знал тебя, хоть и не как друга, и понимал, что ты бы не бросил школу, не убежал бы и не струсил. Догадывался, что ты хотел повергнуть Волдеморта. — Ты высокого мнения обо мне, Драко. Даже тогда был, — усмехнулся Гарри как-то грустно. — Я всегда был о тебе высокого мнения, и не потому, что ты — национальный герой, — признался Драко. — Ты даже в свои одиннадцать был безрассудно смел. Сейчас я понимаю, почему ты мне тогда отказал в дружбе, а тогда я обижался, но восторгался тем, как ты посмел мне отказать. Гарри засмеялся на эту реплику. — Вот такого я не ожидал. Но признаюсь, я несколько раз жалел, что не пожал твою руку. Однако тогда ты в самом деле повел себя как соплохвост! — Ну не преувеличивай! Максимум как пикси в период нереста… или как там оно у них называется. Парни вместе усмехнулись, и Поттер наконец снова заулыбался, уйдя от тяжелых воспоминаний о военном времени. — Ладно, может, в чем-то ты и прав, — пробормотал он. — Я всегда прав, я же Малфой, — усмехнулся Драко. — Повезет твоей будущей жене, только выйдет за тебя замуж — и уже Малфой, и уже всегда права, — фыркнул Гарри. — Не повезет. И не потому, что наша фамилия замешана в войне, хоть мы и были частично оправданы. — А почему? — Я вообще-то г… — Драко хотел было признаться, но вовремя прикусил язык, думая: а какого черта он чуть не проболтался об истинном положении вещей. — Не имеет значения. Малфой скрывал это с тех самых пор, как Тео Нотт назвал его ублюдком, потому что «в нормальных семьях такие не рождаются», когда Драко в шутку (действительно в шутку) поцеловал его в щеку в их тринадцать. С тех самых пор, когда мать поговорила с ним на рождественских каникулах о его письмах, в которых имя Крама упоминалось чуть ли не каждое предложение и попросила быть аккуратнее, поскольку это «не приветствуется, как бы ни хотелось». С тех самых пор, как Люциус предлагал ему кандидатуры самых разных невест, а он не чувствовал ни к одной из них даже толики симпатии. С тех самых пор, как начал заглядываться на своих однокурсников и иметь к ним не только дружеские чувства. А на седьмом курсе и вовсе перестал задумываться о какой бы то ни было симпатии к кому-либо, да и вообще о будущей жизни — так как не верил, что в принципе останется жив после всей этой заварушки. Он прекрасно понимал, что идет война и грядет сражение особенно страшное, и полагал, что погибнет в числе первых — Малфой знал свои минусы и понимал, что он не из смельчаков. И даже если бы он смог пережить эту войну, то какая бы сторона ни победила, ему нигде не было места. Волдеморт убил бы его за предательство, достаточно было прочитать мысли подростка, в которых он давно раскаивался за свои взгляды, за то, что все же пошел на получение метки, хоть и из-за страха за семью. Гарри Поттер, как думал тогда слизеринец, сделал бы все возможное, чтобы Малфой получил поцелуй дементора. Именно по этой причине Драко был настолько сильно удивлен и шокирован, когда национальный герой совершил невозможное и чуть ли не зубами спас его из Выручай-комнаты, а потом — и вовсе из тюрьмы. — Я вообще-то тоже, — тихий голос Гарри вывел Малфоя из задумчивости. — А? — Драко повернул голову. — Прости, я… — Отключился, понимаю, — Поттер усмехнулся и по-доброму посмотрел на него. — Я тоже на букву «г». Раз ты стесняешься сказать, скажу я. Я гей, Драко. Ну, может, бисексуал, хотя сомневаюсь, если честно, девушки меня никогда особенно не привлекали. Самый максимум — это Джинни, но сейчас я понимаю, что и это было не совсем то. Точнее… блин, это сложно объяснить. Малфой слушал его, затаив дыхание и онемев от шока. Вот чего, а такого разговора он совсем не ожидал. Как обычный разговор о Тедди вывел их к этой теме и к признанию? Теперь он смотрел на Поттера совсем другими глазами, словно открыл его для себя заново — прямо как тогда, после судебных заседаний с защитой семьи Малфоев. Итак, Гарри — гей. Или не совсем гей, видимо, сам еще не совсем понял. Но очевидно, что парни ему все же нравятся. Как у него получалось это так долго скрывать? Хотя ответ был очевиден: Драко, ты тоже скрывал и скрываешь. — То есть… ты гей, — только и смог проговорить Драко после душевных метаний. — Офигеть. Но сам еще не совсем понял. Угу. — Гермиона говорит, что просто у меня романтическая и сексуальная ориентации различаются, — сказал Гарри, чуть кусая губу, и почему-то взгляд Малфоя зацепился за это действие: красные губы гриффиндорца, чуть обветренные, с небольшим шрамом на нижней губе, почему-то привлекли его внимание. — Различаются? — повторил Драко. — Да, она сказала, что читала это в какой-то маггловской литературе. Я ведь… мне Джинни в самом деле нравилась. Но… не во всем. Как бы… — Гарри нервно потирал костяшки рук. — Короче, ладно, скажу прямо. Джинни меня совершенно не привлекала в сексуальном плане. Что бы я ни делал, заставить себя хотеть ее я не мог. До войны считал, что просто беспокоюсь из-за всего, но после всех событий это стало очевидно. В сексе я предпочту парней, а не девушек. А влюбляюсь и в тех, и в других. Драко с недоумением смотрел на Гарри. О таком он никогда не слышал, но не отрицал, что вполне может быть: когда-то слышал о том, что один из братьев Уизли вообще отказался от любых отношений и кто-то из полукровок Слизерина говорил об этом как об ориентации. Должно быть, Поттеру было явно не по себе, когда он пытался понять, кто он на самом деле. — Я вообще не знаю, почему тебе проболтался, — продолжил говорить Гарри. — Вообще об этом знают только Рон и Гермиона. Ну, может, Джинни догадывается, не знаю. Почему-то при упоминании девчонки Уизли у Драко глубоко внутри что-то кольнуло, сам не мог понять, почему. — Ты с ней именно по этой причине разошелся? — поинтересовался Малфой. — Ну… как бы да, но не совсем, — протянул Гарри, снова закусывая нижнюю губу. — Я пытался пробовать себя в отношениях с ней после войны, она тоже… но все не получалось. Мы сели, серьезно поговорили… в общем, поняли, что я ее разлюбил, как и она меня, но мы бы хотели все равно продолжать общение. Так что теперь мы — просто друзья. Драко мысленно выдохнул. — Зато поговорили как взрослые люди. Уизли-младший не возмущался по этому поводу? Мол, честь сестры и все такое, и вообще, вы же так хорошо смотрелись вместе? — Малфой ухмыльнулся, но Поттер лишь посмеялся в ответ на это. — Нет, вообще нет. Он сказал, что это наше дело. Знаешь… Рон после всего случившегося с Фредом, да и вообще после войны… Посерьезнел. Думаю, это оставило неизгладимый отпечаток. Как и на всех нас, — с грустью в голосе произнес Гарри. Что-то болезненное кольнуло сердце. Малфой понимал, что гриффиндорец чертовски прав: война сильно поменяла каждого из них. Такой честный и откровенный разговор в какой-то мере окрылил Драко. Несмотря на прошлые распри, они с Гарри спокойно беседовали, и неожиданно вышли на довольно откровенные темы. Драко сильно сомневался, что Поттер рассказал бы о своей ориентации кому-то, кому не доверял: все же в магическом мире ситуация с этим была довольно… шаткой. Даже магглы ушли немного вперед, чему Малфой в глубине души даже завидовал. Но признаться Гарри в своей ориентации сейчас он никак не мог. Опасался. Хоть гриффиндорец вряд ли разболтает, доверять полностью Драко не мог — сказывалось воспитание и характер. — Так что там с Тедди? — парень решил перевести тему. — Выбирай день, когда смотаешься к магглам. Мы с Луной тогда поможем, да и твоя гриффиндорская братия тоже, достаточно график по времени составить. Только… ты бы сначала рассказал, что, как и зачем. Что вообще Тедди нужно. Его же кормить там, поить надо… Гарри сразу с улыбкой посмотрел на Драко, в глазах появился задорный блеск. — Ты правда не против побыть с ним? — Не против, тем более, если он большую часть времени спать будет. Да и вообще, он же мне родня, как-никак, — Малфой чуть усмехнулся. — Так что подумай. — Наверное, лучше всего на выходных смотаться, — подумал Гарри. — Драко, огромное спасибо тебе! А то я… не знал, как поступить. — Да успокойся, даже мадам Помфри можно было бы упросить посидеть с Тедди. — У нее своих дел по горло, — выдохнул Поттер. — И я ее уже дважды просил, когда надо было уехать в Хогсмид, пополнить запасы смеси. — Ясно все с тобой, — Драко махнул рукой и внимательно посмотрел на Гарри. — Так когда мне приходить и получать первые уроки по тому, как вести себя с Тедди? Гарри в задумчивости закусил губу. — Ну, можно хоть сегодня вечером. Ты в квиддич играешь? А то у Слизерина вроде тренировка сегодня. — Не-а. Не очень хочется после… Выручай-комнаты, — признался Драко. — Вроде и сажусь на метлу, и лечу, но долго на ней находиться не могу. Воспоминания об Адском огне в Выручай-комнате до сих пор снились ему в ужасных снах, только теперь спасти его было некому: либо он соскальзывал с метлы и летел в пекло, либо Гарри и не думал его спасать, крича, что он недостоин жизни (и после таких слов Драко просыпался чуть ли не в слезах, но этого он никогда не признает), либо они летели вниз вместе с Гарри, и Адский огонь пожирал их обоих. Каждый раз после таких жутких ночей Малфой боялся засыпать заново и пялился в потолок над кроватью, слушая мерное дыхание чуть сопящих соседей, видевших, видимо, спокойные сны. В такие моменты он им отчаянно завидовал. Лицо Гарри после слов Драко приняло обеспокоенное выражение, и гриффиндорец положил руку ему на плечо, в очередной раз нарушая все правила личного пространства: Малфой давно заметил, что у Поттера есть паршивая привычка прикасаться ко всем, кого он более-менее считает своим другом. Впрочем, Драко, не шибко любящий, когда его трогают, не сбросил его руку. Почему-то прикосновения Гарри не казались ему противными или слишком чужими. — Только не надо меня жалеть, — сразу отрезал Малфой. — Сам виноват. — Не ты вызвал Адский огонь, Драко. — Зато починил дракллов шкаф, чуть не убил Дамблдора, а он все равно умер от Авады, класс! — сорвавшись, вскрикнул Драко, но потом с шумом выдохнул. — Извини. Иногда меня… кроет. Гарри тяжело вздохнул и подвинулся еще ближе, и теперь его бедро соприкасалось с бедром Драко, а также они прижимались плечами. Вдруг Малфой почувствовал, как его обнимают одной рукой со спины. — Драко, я бы не стал выступать в суде за людей, которых считаю виноватыми, — проговорил он тихим голосом, — я доходчиво объяснил и Визенгамоту, и тебе самому, почему ты заслуживаешь прощения. Незачем по сто раз винить себя в том, что ты поменять не мог. Можно подумать, ты был счастлив чинить тот шкаф. — Но первое время… до пятого курса… когда Лорд только возродился… я считал, что быть Пожирателем — это почетно. Только потом, когда он начал творить безумства и убивать несчастных магглов прямо у нас в мэноре и скармливать своей змеюке, понял, что на деле он ужасен. И я только потом осознал, какой я идиот. А потом — вынужденная метка и все остальное. Я… никогда не желал магглам зла, — вдруг признался он. — Да, не выносил, и сейчас не горю особой любовью, в отличие от тех же Уизли. Но убивать — какой смысл? Только потом понял, что они — такие же люди, только без волшебства. И кровь у нас у всех одинаковая. Ты не поверишь, но я реально считал, что у Грейнджер кровь с грязными прожилками, а у магглов она вообще сродни грязи. А когда увидел… понял, что я заблуждался, но уже было поздно. Рука Гарри обняла его сильнее, и Драко выдохнул, чувствуя даже такую небольшую поддержку от человека, который был по иную сторону войны и не оттолкнул его. — Запомни, Драко — никогда не бывает поздно, — Поттер заулыбался, и в его изумрудных глазах появилось что-то доброе. — Правда. Ты давно искупил свою вину и сделал много хорошего. Да, плохое, что было, никуда не денется. Но это плохое многому тебя научило, и больше ты, надеюсь, таких ошибок не сделаешь. А теперь — пойдем на занятия? А то большой перерыв уже заканчивается, а мы все время с тобой проговорили, — Гарри усмехнулся. — Извини, я занял у тебя весь обед. — Я все равно не очень проголодался, — губы Драко тронула улыбка. — А вот тебе следует поесть, молодой папка, а то сил на воспитание мелкого не будет. Гриффиндорец рассмеялся на эту фразу. — Ох, точно… Тогда пошли вместе. Парни, переговариваясь, добрались до Большого зала, когда большая часть студентов уже отправилась готовиться к занятиям. Драко уселся за слизеринский стол и только собрался есть поставленный суп, но заметил, что к Гарри, который начал быстро сметать еду со стола не хуже Уизли, подходила Паркинсон. Девушка что-то проговорила Гарри, и тот, чуть не подавившись, кивнул ей, после чего слизеринка направилась на выход из Большого зала. Грейнджер, до этого читавшая книгу за столом, с изумлением на лице начала переговариваться с Гарри, который продолжил быстро есть. На секунду Драко встретился с ним взглядом, и гриффиндорец улыбнулся ему. А Малфой решительно не понимал, что хотела от Поттера Паркинсон, но решил спросить у него позже. Встретиться им удалось уже после ужина, на который Гарри снова пришел с Тедди. Малыш довольно агукал чуть ли не на весь Большой зал, из-за чего Грейнджер пришлось наложить на них с Поттером невидимый обеззвученный купол, и постоянно тянулся к волосам Гермионы, играясь с ними. Девушка стоически терпела и улыбалась мальчонке, правда, когда тот начал дергать ее многострадальные волосы, Гарри тут же освободил ее пряди от маленькой ручки Тедди и отсел с ним подальше. Правда, тот начал плакать (благо, заклинание еще работало, и кроме Гарри рева никто не слышал), и гриффиндорцу пришлось его укачивать. Драко наблюдал за ними и в глубине души чувствовал непонятное тепло от этой картины. Поттер действительно вел себя как заправский папа, бережно укачивал Тедди и смотрел на него с огромной нежностью. Такой открытый, добрый и удивительный взгляд поражал слизеринца. — Кто бы мог подумать, что из Поттера получится отличный родитель, — раздался откуда-то справа голос Пэнси. — Однако, он действительно с ним носится как Темный Лорд с крестражем. От упоминания Волдеморта, тем более, кем — Паркинсон, у Драко словно сдавило шею. Он со злобой посмотрел в сторону девушки, которая преспокойно пялилась на Гарри. — Он носится с ним как с ребенком, только и всего, — высказался Малфой и, вскочив из-за стола, отправился прочь, даже не взглянув на Гарри. Только тот заметил, как слизеринец резко подорвался с места, и вместе с Тедди на руках пошел за Драко и нагнал его уже недалеко от слизеринских комнат. — Ауа! — именно этот вскрик отвлек чуть ли не бегущего Малфоя. Парень обернулся и увидел Гарри с малышом на руках и обомлел. — Оу… Вы меня искали? — Драко подошел к ним ближе. Тедди повернул к нему голову и радостно засмеялся, снова начиная сверкать платиновыми волосами. Слизеринец не успел спрятать улыбку, глядя на ребенка. — Что-то случилось? — Это тебя надо спросить, ты так быстро убежал, — Малфой заметил, как в ярких изумрудных глазах Поттера плескается беспокойство. Мерлин всемогущий, национальный герой за него тревожится? Сначала Драко готов был усмехнуться от такой сюрреалистичности, но свои чувства не обмануть — на душе стало теплее. Внимание Гарри ему… нравилось. Почему-то быть другом Гарри оказалось… приятно. Драко немного сам себя не понимал. Куда подевался прежний Малфой? «На войне остался, там ему и место», — сам себе ответил слизеринец. — Просто Паркинсон ляпнула кое-что… на что я не совсем грамотно среагировал, скажем так, — обтекаемо произнес он. — Не стоит внимания. Кстати. А почему она к тебе на обеде подходила? — парень перевел разговор на волнующую тему. Почему этот факт так его беспокоит? — А, да ничего такого. Паркинсон хотела поговорить отдельно ото всех, и потом после уроков мы с ней побеседовали. Она, правда, ни капли не поменялась, такая же высокомерная, уж прости. Но она… в общем, попросила прощения за то, что хотела выдать меня Волдеморту, — признался Гарри, прижимая к себе ребенка на автомате, словно бы уберегал. — Я простил ее… но не могу сказать, что полностью простил. Я понимаю, она скорее действовала из страха, но… — Не из страха, — выплюнул Малфой. — Она намного сильнее, чем даже я, разделяла убеждения своего отца. — Не спорю, — произнес Гарри. — Но я находился близко к ней в этот момент. В ее глазах был страх. Она реально боялась того, что Волдеморт настигнет школу и разрушит ее, а значит, она рискует погибнуть. Тем более, как она сказала, к тому времени Волдеморт превратился в разъяренное подобие себя, и ни о какой войне за взгляды не было и речи уже, шла война лишь на уничтожение. Паркинсон и ее отец это понимали. Ее отец, к слову, один из первых удрал, когда я якобы очнулся, это я тоже видел. Так что… я понимаю, почему она поступила так, как поступила. Паркинсон надеялась, что если выдаст меня, Волдеморт больше никого не убьет и она останется в живых. Ею двигал расчет. Но чисто по-человечески не могу ее простить. Хоть мы никогда и не дружили. Драко с уколом в сердце слушал Гарри. Сам ведь таким же был, и если бы не ряд обстоятельств, кто знает — может, и выдал бы Поттера… — Ты не такой, — продолжил гриффиндорец. — По твоему лицу достаточно увидеть, о чем ты думаешь. Нет, Драко, вы похожи с Пэнси, но ты меня не выдал. Хотя тебя бы за это не то чтобы не убили — наградили бы. — Нет. Лорд тогда нашу семью уже возненавидел. Гарри лишь скривился в лице. — За такое он бы наградил. Эта змеиная сущность достаточно хозяйничала у меня в голове, чтобы я его мог понять. Так что… нет, вы разные. — А-ам! — громогласно заявил о себе Тедди, о присутствии которого, казалось, все позабыли. Драко улыбнулся, глядя на малыша, а тот в ответ смотрел на него изучающим взглядом. — Тедди? Что такое, малыш? Ты устал? — Гарри улыбнулся и взял его поудобнее. — Что такое? Тебе Драко нравится? — А-а-а-а! — Тедди снова вскрикнул и маленькой ручкой потянулся в сторону к Малфою. Тот непонимающе смотрел на ребенка, не зная, что делать. — Гарри, что он хочет? — Кажется, он желает усесться к тебе на руки, — Поттер усмехнулся. — Ты ему в самом деле нравишься. Ты не против взять его на руки? Слизеринец занервничал. Когда ему давали ребенка на руки в комнате, он немного волновался — все-таки впервые держал малыша — но все же не так сильно, ведь рядом был и Поттер, который тут же бы среагировал, вдруг он не так его возьмет, да и в принципе они сидели на мягком диване. А сейчас вокруг — лишь каменные стены да такой же пол. А Тедди вертлявый к тому же… Малыш тем временем, поняв, что его не берут, скривил лицо и захныкал, выражая свое недовольство, и с такой грустью посмотрел на Драко (откуда только такой осмысленный взгляд), что тот не выдержал. — Ладно, давай… Только подскажи, как правильно голову придерживать и все такое. И как сделать так, чтобы он не вертелся, — выдохнул Малфой, подходя ближе. Тедди в ту же секунду замолчал и внимательно следил взглядом уже изумрудных, как у Гарри, глаз. — Не волнуйся, голову ему придерживать уже не обязательно, он уже хорошо ее держит, — гриффиндорец мягко улыбнулся и передавал малыша ему на руки. — Придерживай ему спинку, вспоминай, как я его держал, и делай так же. В этом ничего страшного нет, он не всегда сильно вертится. Он минут через пятнадцать уже спать захочет, — так забалтывая Драко, Гарри передал ему Тедди. Ребенок тут же схватился ручкой за мантию Драко и прижался головкой к его груди, отчего сердце Малфоя почему-то забилось быстрее. — Все, ты его герой, — Поттер засмеялся. Драко улыбнулся ему в ответ, чувствуя что-то непонятное в душе — и теплоту, и доверие, и благодарность… Он сам не мог разобраться в своих ощущениях. Казалось бы, что такого — обычный ребенок… Но почему-то Малфой ощущал это важным для себя. Ему до родительства еще далеко, но по отношению к Тедди, как ему казалось, он в данный момент ощущал себя именно родителем — его хотелось… оберегать, спрятать, закрыть от всего мира, который так подло повел себя с ним, лишив кроху Тедди родителей. И кто виноват в этом? Драко — один из тех, кто лишил Тедди Люпина настоящей семьи. Малфой дернул головой, прогоняя запутанные чувства и мысли, и посмотрел на ребенка. Малыш дергал ворот его мантии, словно хотел оторвать, и что-то тихонько бормотал себе под нос. — Что ты там рассказываешь? — с мягкой улыбкой тихо произнес Драко. — Вот подрастешь — и получишь такую же мантию, да… возможно, и слизеринскую. Ты хитрый, Тедди. Я понял твою тактику: ты нарочно плачешь, чтобы тебе дали то, что ты хочешь, вот захотел побыть у меня на руках — и заплакал, а папа Гарри тут же все организовал, да? — А-я, — согласно заулыбался Тедди, и радужка его глаз постепенно превратилась из изумрудной Гарри в серую, как у Драко. — Вот, ты даже отрицать не стал, — Малфой усмехнулся, с опаской придерживая малыша. — Может, сейчас пойдем к вам с Гарри в комнату? Твой папа Гарри будет учить, как мне себя с тобой вести, да… — он поднял взгляд и увидел, что Поттер смотрел на них доверчивым мягким взором. У Драко что-то защемило в груди. Он впервые видел у гриффиндорца такой взгляд. Какой-то очень глубокий, добрый… нежный. — Ты будешь хорошим папой, Драко, — Гарри с такой же открытостью посмотрел на него самого, и Малфой, отчего-то затаивший дыхание, не смог сдержать ответной улыбки. — Надеюсь, — прошептал он, не доверяя в этот момент своему голосу. — Пойдем… — Гарри осторожно взял его за локоть и повел к своей комнате. Сердце Драко билось сильнее, прямо там, где Тедди прильнул к его груди и прикоснулся к нему маленькой теплой ручкой. — Спи, солнышко… — прошептал Малфой, осторожно прижимая ребенка к себе, словно целое сокровище. Впрочем, Тедди и был большим милым сокровищем. Драко так и считал.