Семья для Тедди

Предрождественская суета в этом году оказалась для Драко более волнительной, чем раньше, ведь теперь он отправлялся в гости к Поттеру - своему бывшему врагу, а ныне другу, национальному герою и парню, который ему нравится. Это было для него совершенно новое Рождество и он не знал, чего именно ему ждать. Парень долго думал, что подарить гостям и хозяину праздника, и на самом деле это было одной из самых волнительных вещей. Для Тедди он подготовил волшебный безвредный конструктор и светящегося игрушечного большого светлячка — как только заприметил его в магазине, сразу решил купить. Нарцисса, в письме, а затем и лично узнав о Тедди и том, что Драко с ним контактировал и даже вполне себе неплохо общался и присматривал за ним, была в шоке, но спустя время прислала подарок для малыша и от себя — тёплый плед с блуждающими созвездиями по нему «в знак того, что в нём всё ещё есть кровь Блэков». Драко это оценил: для матери, которая все еще частично оставалась верна мнению превосходства чистой крови, признание полукровного двоюродного внука было чем-то очень важным. Малфой долго думал, что нужно Гарри: хоть в последнее время они общались больше, чем все предыдущие годы, вопрос о подарке стоял остро. Поразмыслив и вспомнив, что Гарри любит квиддич и сладкое, решил сосредоточиться на этом, и в итоге в «Сладком королевстве» набрал разных сладостей в большую коробку и украсил её, а позже дополнил подарок эксклюзивным изданием «Квиддича сквозь века» И «Современного квиддича», а также предоставил для стола бутылку хорошего огневиски из личных запасов Малфоев. Дальше встал вопрос о подарках Рону и Гермионе и, как ни странно, с ними оказалось проще всего: для Грейнджер был выбор между дорогой книгой или небольшим, но изящным украшением, и Драко выбрал второе, заказав серебряный браслет с защитными чарами. Для Рона Малфой случайно углядел в одной из лавок набор волшебных самовосстанавливающихся шахмат и решил, что для него как для шахматиста это будет неплохим подарком. Вот для Фреда и Джорджа, о присутствии которых на празднике он знал точно, подготовить было сложнее всего. Поразмыслив, Драко выпросил у матери ещё две бутылки французского эля пятидесятилетней выдержки. Для Джинни Драко тоже прикупил серьги с рубином — как ему показалось, этот камень ей вполне подходил. Об остальных гостях Драко не знал, поэтому решил подготовить небольшие презенты — по коробочке небольших французских пирожных под Стазисом. Не упустил он и своих слизеринских друзей, хоть тех было немного. Блейз, Драко надеялся, оценил брошь-амулет и резной нож из какой-то уникальной стали — Забини часто отоваривался в определённой лавке в Хогсмиде подобными вещами, и потому Драко просто подобрал подходящее, на его взгляд. С Паркинсон, с которой они только-только начали общаться, было сложнее. Для неё он приобрёл элегантный шёлковый шарф и небольшое тонкое, но изящное колье. Ещё ранее Драко отправил подарки отцу в Азкабан, куда их разрешали доставлять только раз в год — практичная и тёплая одежда и плед помогали согреться в холоде тюрьмы, парень это прекрасно знал на своем опыте: ему и летом там было холодно, страшно представить, что там творилось зимой. Матери Драко отдал тёплую шаль, её любимые пирожные и защитную брошку лично, однако подарок просил открыть на само Рождество. По договорённости с Поттером подарки Драко подписал и отправил совой накануне Рождества, и, на счастье, теперь единственным беспокойством оставался выбор одежды, и он не стал заморачиваться, выбрав темно-синие брюки, светлую шелковую рубашку, а сверху накинул легкую парадную темно-синюю мантию. В назначенное время Драко переместился по камину и вышел, даже ни капли не испачкавшись сажей — кажется, Поттер додумался прочистить дымоход перед празднованием. Сразу в глаза бросилась нарядная высокая и пушистая елка. Она горела всеми цветами радуги и не только, игрушки нанизаны в абсолютном хаосе, без какого-либо дизайна, но и в этом был свой шарм — елка сразу казалась уютной и домашней. Светлая мишура и блестки выгодно оттеняли зелень лесной красавицы, а завершала эту картину ярко-красная пылающая звезда. Да и в комнате сильно пахло елью, что тоже придавало ощущение праздника. Неподалеку от нее уже стояли столы, заправленные бело-серебристой скатертью, стулья, посуда была на своем месте, и в дополнение к рождественскому антуражу горели свечи в подставках. Кажется, не хватало только самих гостей. В гостиной, куда он попал, был только один человек. На диване неподалеку от камина с чашкой кофе в руках сидел грузный и явно высокий парень, выглядящий чуть старше его самого. У Малфоя даже защемило в сердце — складом фигуры он напомнил ему погибшего Крэбба. Незнакомец с изумлением воззрился на него, его круглые глаза, казалось, еще немного — и совсем вылезут из орбит. Казалось, что он не человека, вышедшего из камина, увидел, а воскресшего Лорда в розовых стрингах. Такая реакция напрягла и взволновала Малфоя: все же в волшебной Англии далеко не все нормально отреагировали на его оправдание, многие считали его убийцей. Кто знает, может, он — один из них? — Я же в дом Поттера попал? — осторожно спросил Драко, хмурясь. Парень сглотнул недавно, видимо, выпитый кофе, и кивнул. — Он… с Тедди наверху, — пробормотал тот, все еще почти не мигая глядя на Малфоя. — Ясно… Да что ты на меня смотришь, как книззл на соплохвоста? — такая реакция начала немного раздражать. — Как… кто на кого? — Ты издеваешься? — Драко изогнул бровь. — Кто такой низл? И соплехвост? — Книззл и соплохвост! — недовольно заметил Малфой. — Ты смеешь надо мной прикалываться, серьезно?! Над Малфоем? — Я не прикалываюсь, — парень нахмурился и поставил чашку с кофе на маленький столик. — Я реально не знаю. Я маггл. Теперь настала очередь Драко изумляться. Поттер пригласил на празднование Рождества в волшебном мире маггла? Неужели ему разрешили нарушить Статут о секретности? И как портрет истеричной Вальпурги Блэк, так яро ненавидящей магглов, еще не развизжался на всю округу? — Маггл? — Малфой неаристократично разинул рот, но тут вспомнил время, когда Гарри учил его родительству и в какой-то момент к ним зашла Джинни и передала письмо для…. — Погоди, ты Дадли? Двоюродный брат Гарри? Парень с изумлением посмотрел на него и кивнул, снова беря чашку в руки. — Откуда ты про меня знаешь? — Гарри рассказывал, — пробормотал Драко, и не успел он больше ничего сказать, как в комнату ввалился Рон, держа тарелку с пирожками. — Юху, Дадли, я отвоевал для нас вкусную еду! Привет, Драко! — усмехнулся Уизли, рухнув прямо с блюдом в руках на диван рядом с парнем. — Рональд Уизли! Нечего портить аппетит перед ужином! И прекрати эксплуатировать Кричера! — послышался где-то вдалеке недовольный голос Грейнджер. Рон, уже успевший схватить и откусить часть пирожка, проговорил с набитым ртом: — Я его не порчу, я его разогреваю! И вообще, Кричер пусть терпит за ту зарплату, что Гарри ему платит! — Отстань от Кричера! — снова возмутилась Гермиона. — А ты не ревнуй! — фыркнул Рон, и зря. — Что-о?! Ты совсем… Рональд Билиус Уизли, я тебя сейчас убью! — вылетевшая почти в буквальном смысле из соседней комнаты Грейнджер в красивом серебристом струящемся платье выглядела настолько разъяренной, что если бы Волдеморт не был бы убит Поттером ранее, он бы канул в лету просто от ощущения ярости, исходящей от магглорожденной. Именно такая злая Грейнджер сломала ему нос на третьем курсе так, что у Драко даже остался шрам от вылезшей косточки, и он бы сейчас не рискнул попасться ей на пути. Рон, поняв опасность, вместе с тарелкой убежал восвояси в другую комнату, но Гермиона не побежала за ним, а лишь, злобно топнув ногой, снова ушла прочь, и только у выхода повернулась и сказала уже спокойным тоном: — Прости, Драко, не сразу тебя увидела. С Рождеством! — И тебя… — пробормотал он девушке вслед и уселся рядом с шокированным Дадли. Парень молча пил свой кофе и напряженно косился на проем, через который и вышла Гермиона. — А Гарри говорил, она у них самая мудрая… — пробормотал он. — Гермиона действительно мудрая, но это не мешает ей орать и ломать носы, — усмехнулся слизеринец и показал на шрам на своей переносице. — Ну, надо сказать, ее крики обычно справедливы, и… — Двако-о! — вдруг раздался знакомый громкий детский визг. Драко развернулся и увидел довольного Тедди, сидящего на руках у улыбающегося Гарри. Гриффиндорец снова удивил поменявшимся стилем: теперь вместо безразмерных маггловских кофт и широких джинсов он предстал в легкой темно-фиолетовой рубашке и черных обтягивающих брюках. Драко аж сглотнул появившуюся слюну, когда понял, что непозволительно долго пялился на него. Тедди он нарядил в светло-голубой комбинезон, белую футболку, на ногах ярким пятном сияли отчего-то желтые носки. — Двако! — снова воскликнул мальчик и тянул ручки к нему. Малфой, чувствуя, как благодарное тепло разливается по его сердцу, подошел к нему и Гарри, который тут же с доброй доверчивой улыбкой передал ему ребенка. Тедди, недолго думая, тут же схватил слизеринца в свои детские цепкие объятия и забубнил на малышачьем языке, наверняка рассказывая на эмоциях что-то очень захватывающее. Из его слогов Драко не особо понял, в чем дело: то ли в куче подарков, то ли в елке, то ли в Роне, то ли в ком-то еще, мальчик уже выговаривал обрывки некоторых слов. — Тедди, ты очень эмоциональный, — Драко с улыбкой хихикнул, наслаждаясь его крепкими объятиями, и посмотрел на Поттера, смотрящего на них с долей умиления. — Гарри, тебе, кстати, идет. Гриффиндорец будто бы отключился, продолжая, не отрываясь, глазеть на них с Тедди, и Драко это позабавило, и он, дав малышу облокотиться на свое плечо, щелкнул пальцами освободившейся руки: — Эй, Потти! — усмехнулся он. — Пр-прости, — пробормотал парень, моргая в недоумении. — Я… это, задумался. Что ты сказал? — Что одежда тебе идет, — такой Поттер его забавлял, и Драко не мог этому не радоваться. — Двако! Дяй! — вставил свою реплику заскучавший от невнимания Тедди. — Что такое, малыш, что тебе дать? — Малфой сразу заулыбался ребенку. — Что ты хочешь? — Далёк! — Э… — Драко взглянул на Поттера, и тот с усмешкой объяснил: — Он подарок требует. Скоро будет, Тедди! Я уже все положил под елочку, сейчас все прибудут, и… На этих его словах раздался рев камина, и Тедди от неожиданности дернулся в руках Драко. Парень обхватил его поудобнее, развернулся вместе с ним, чтобы посмотреть, кто прибыл, и обомлел. Из камина вышел… Джордж Уизли, держа на руках, словно принцессу, своего брата-близнеца. Фред сильно поменялся с тех пор, как Малфой видел его в последний раз — в той самой злополучной битве за Хогвартс, когда он чудом за какие-то доли секунды успел Ступефаем откинуть Уизли от зоны взрыва и начавшей рушиться на него стены. Конечно, Фреда все равно задело взрывной волной и это сказалось на его состоянии здоровья, но, как потом стало известно на суде из записанных показаний Артура Уизли, а также одной из целительниц больницы имени Святого Мунго, если бы не молниеносное решение Драко откинуть Фреда в сторону, его бы уже точно не было в живых. Тем не менее, ранее Малфой особо не задумывался над тем, что он, сам толком того не понимая, спас Уизли от верной смерти, даже когда их семейство защитило его в суде, а потом прислало письмо с благодарностями. Драко тогда было совершенно не до того: он пытался понять, как ему теперь существовать эту жизнь и разгребать навороченное им во Вторую магическую войну. Фред выглядел, мягко говоря, не совсем хорошо: похудевший (и теперь их с Джорджем уже было довольно просто отличить), чуть осунувшийся, он цеплялся за брата, пока тот не усадил его на диван рядом с Дадли. Драко помнил, что Фред почти не может ходить и ему только помогают восстанавливаться, но все равно видеть обычно веселого и озорного Уизли в таком шатком состоянии оказалось довольно тяжело. Впрочем, сам Фред все равно улыбался той же прежней хитрой улыбкой, что и ранее, и это немного утешало. — Всем привет! — он махнул рукой и почти без помощи Джорджа развернулся к Гарри и Драко. — О, молодые родители! Драко, как отцовство? Этот маленький волчонок уже сгрыз твой галстук? Малфой аж оторопел на секунду, но потом все же понял, что Фред всего лишь включил свой странный юмор (хотя на мгновение по его телу разлилось тепло, когда в голове пронеслась шальная мысль об их с Гарри совместном родительстве, но он быстро ее откинул). — Знаешь, отцовство мне вполне нравится, особенно учитывая, что большую часть времени с ним проводит Гарри, а мне остается самая приятная часть — играть, — усмехнулся Малфой, переведя взгляд на Поттера, и с изумлением заметил, как его щеки покрыл румянец и он закусил губу. Поттер… волновался? — Выгодно ты устроился, — усмехнулся Фред, и тут раздался новый рев камина, и Драко запоздало понял: кажется, Джордж снова куда-то отправился, оставив брата тут. — Джордж за моей коляской отправился, я с помощью нее смогу перемещаться без проблем. Мы втроем с коляской в камин не помещались, решили, что он отдельно меня перенесет, — объяснил он. — Драко, да ты присаживайся… я с тобой поговорить хотел. — На тему? — Малфой сразу отчего-то напрягся. — Да не парься ты. Я… поблагодарить тебя хотел, — его лицо вдруг приобрело серьезное выражение. Дадли, видимо, поняв, что разговор не для посторонних ушей, вместе с чашкой кофе, который все еще, видимо, не допил, подошел к Гарри, и тот увел его куда-то в другую комнату. Без Поттера Малфою стало немного не по себе, но он постарался держать себя в руках, и вдруг с удивлением понял: Гарри спокойно оставил его с Тедди. Гарри, который постоянно ревниво следил за каждым, кто прикасался к Тедди. Гарри, который опасался доверять малыша кому-либо и делал это лишь в крайнем случае — как тогда с поездкой к магглам. Гарри доверил ему, Малфою, Тедди, и спокойно вышел, дав ему возможность и поговорить с Фредом, и побыть с ребенком. Сердце словно обдало теплом, оно заколотилось сильнее от осознания того, что для Гарри он стал… действительно кем-то близким, если он спокойно доверил ему самое дорогое, что у него есть. И доверил не потому, что была безвыходная ситуация, как в прошлый раз — он мог забрать Тедди и уйти с ним, но нет, он решил иначе. И ощущение этого доверия согревало душу Драко. — О… о чем ты хотел поговорить? — сев рядом с Фредом, спросил Малфой стараясь не блуждать в своих мыслях и не отдаваться так напропалую чувствам к Поттеру, обуревавшим его в тот момент. — Думаю, ты догадываешься, — выдохнул Уизли, нервно потирая руки. — Я уже благодарил тебя за спасение своей жизни в письме, и… — И благодаря защите вашей семьи в том числе меня оправдали. Фред, мы квиты, если ты об этом, — поспешил объясниться Драко. Слышал бы его отец, тут же бы раскритиковал — как же ты, Малфой, слизеринец в соплохвост-знает-каком поколении, не воспользовался случаем и не стребовал со спасенного долг? Но Драко прекрасно понимал, что просить что-либо или использовать влияние семьи Уизли как-то… нечестно. Да, он спас Фреда, но сам не понял, как и… почему, и зачем — он ведь совершенно не думал в тот момент, что делал, просто в мгновение понял и откинул Фреда прочь от взрыва и стены. — Меня не волнует, что ты думаешь о том, квиты мы или нет, — парень тут же нахмурился, в его взгляде появилась какая-то строгость и цепкость, и Драко понял, что многого о близнецах не знает: действительно, вряд ли бы в Хогсмиде на плаву удержались бы бизнесмены-балагуры без хитрости и твердости решений. А такой цепкий Уизли вполне мог удержать торговлю и провернуть ее дальше. — Это мое решение, и менять я его не собираюсь. Ты мог вообще ничего не делать, и меня бы преспокойно убило. Меня не интересует, чем ты руководствовался, спасая меня, но учитывая, что ты до сих пор не стребовал ни Долг Жизни, ни денег, и даже ни ты, ни твоя семья не просили защиты и поддержки в судах и это была лишь наша инициатива… Это говорит о многом в тебе. — Это о чем же? — Ну, хотя бы о том, что ты лучше, чем мы думали о тебе все эти годы, — проговорил Фред, поджав губы. — Гарри был прав, когда сказал нам, что тебе хватило смелости признать, что многие неправильные решения ты принимал ввиду многих факторов и из всего произошедшего вынес большие уроки и теперь реабилитировался. Он сильно тебя зауважал после этого, и я с ним соглашусь — в этом ты действительно крут. Драко почувствовал, как заалели щеки от упоминания слов Поттера. Он действительно считал его… реабилитировавшимся? Исправившимся? Слышать эти слова не только от Гарри, но и от человека, которого Поттер считал своим другом, было… определенно, приятно. — Но все это не отменяет того факта, что ты — слизеринец и не упустишь своей выгоды. Учитывая, что ты по какой-то неведомой причине ею по отношению ко мне не восп… — Фред, мы квиты. — Заткнись, Малфой, — фыркнул Уизли. — Ты знаешь о нашем магазине «Волшебных вредилок». Мы в скором времени также открываемся и в Лондоне… Но это так, просто дополнительная информация. Мы довольно неплохо торгуем, особенно в последнее время, и предлагаем тебе пожизненно десять процентов от всей нашей выручки каждый месяц. Отказаться сложно и даже совершеннейше невозможно, потому что мы все равно будем отсылать тебе средства, это во-первых, а во-вторых — иначе мы тебя накормим блевательными батончиками. Так что соглашайся! Малфой так и застыл с открытым ртом. Он мог только лишь догадываться об истинных финансовых делах Уизли, но учитывая, сколько ребят в Хогвартсе пользуются товарами и вредилками, купленными в их магазине, как преобразились сами близнецы после его открытия (в том числе и в стиле одежды), догадывался, что бизнес процветает, и десять процентов — это довольно неплохая прибыль. Тем более, пожизненная… Слизеринец в Малфое победил (и нет, не только потому, что угроза о блевательных батончиках могла быть реальной, хотя Драко до сих пор с содроганием вспоминал пятый курс, когда они забрали конфеты у гриффиндорцев, и зря). — Ладно, соплохвост с тобой. По рукам, — Малфой протянул ему руку, и Фред, с трудом подняв правую чуть дрожащую руку (и Драко укололо неведомое чувство вины), пожал его руку. — Не обращай внимания, у меня руки трясутся после тренировок, а я сегодня немного перегрузился. Зато я смог сам спуститься по лестнице! — заявил он горько, и Драко постарался спрятать горькую улыбку. Чертова война, в которой он сыграл далеко не последнюю роль и не в лучшую сторону. Она отняла у Фреда слишком многое, и какова же его реальная жизнь каждый день, если сейчас он радовался всего лишь тому, что смог спуститься… Камин взревел, отвлекая Драко от напряженных мыслей, и через него вышли Джордж со странным устройством в руках, и Джинни в чуть пышном нежно-зеленом платье. — Красивый наряд, Джинни, — заметил Драко. — Кажется, у тебя похожий цвет был на Святочном балу. Тебе идет. Девушка расплылась в благодарной улыбке. — Спасибо! Ты даже запомнил, какого цвета платье у меня было на балу, ну надо же! Ты тоже отлично выглядишь, тебе идет темно-синий… Правда, кажется, Тедди твою мантию может немного обслюнявить, — Джинни усмехнулась беззлобно и подошла к ним. — А где Гарри? — Они с Дадли ушли, — объяснил Драко. — Дадли уже тут? Отлично, — Джинни сразу словно бы расцвела, ее лицо посветлело от улыбки, и она мигом ринулась в другую комнату, только и было слышно быстрое цокание ее каблуков. Фред, что-то жестами объяснив брату, попробовал встать, и Джордж помог пересесть ему в притащенную, как объяснили ранее, коляску. Драко, опустив взгляд на Тедди, заметил, что малыш успел задремать, пока они с Фредом говорили. Цвет его волос переливался от платины до рыжины: кажется, Фред ребенку тоже довольно-таки нравился. Тедди держался ручкой за оборот его мантии и почти неслышно дышал, чуть приоткрыв рот. Губы Малфоя от вида умилительного малыша сами собой расползлись в улыбке, а на сердце, так и продолжавшем быстро биться, стало еще теплее. Хотелось прижать Тедди к себе еще сильнее и обнимать и не отпускать, оберегать его собой. Поймав себя на этом странном, но до щемящей нежности приятном ощущении, Драко задумался — это именно так ощущалось родительство? Если да, то, кажется, Малфою действительно впору становиться отцом и любить и воспитывать ребенка так, чтобы он ни в коем случае не натворил его ошибок. Только вот не получится — он гей и влюблен (теперь уже был окончательно уверен) в одного гриффиндорца. Впрочем, как там Фред говорил? Молодые родители… Совместное родительство возможно?.. Хотя какой смысл мечтать, если он даже не уверен на сто процентов в том, что Поттеру он в чем-либо интересен, кроме как дружбы. Несмотря на то, что определенные «звоночки», сигнализирующие о том, что Гарри чувствовал к нему нечто большее, действительно присутствовали, Драко боялся в это поверить. «Чтобы не разочаровываться — не очаровывайся», — отец частенько твердил ему эту мысль. Малфой старался ей следовать, однако понимал — он, черт подери, давно проиграл и очаровался Поттером, и прекратить свои мечты и мысли не может… и не очень-то и хочет. Через несколько минут все гости, как объявил Гарри, были уже на месте. Кроме уже пришедших членов семейства Уизли и Гермионы по камину переместились Невилл и Луна, а также совершенно неожиданно на празднике появилась Паркинсон (отчего Малфой чуть было не уронил челюсть на пол) и Забини. Впрочем, слизеринцы сразу дали понять, что они на Гриммо ненадолго — Пэнси портключом собиралась отправиться к какой-то родственнице в Шотландию, Забини же обещался отмечать само Рождество с матерью. По приглашению Поттера все сели за стол, и тут же появилась еда, прямо как в Хогвартсе. Малфой подозревал, что Гарри нравилась эта волшебная традиция неожиданного появления еды, и поэтому он перенес её к себе в дом. Драко расположился рядом с Гарри и Паркинсон — нахождение рядом с ней немного нервировало, и он не знал, чего от неё ожидать. — Совершенно не удивлена, что ты оказался у Поттера, — прошептала Пэнси, пока Гарри сам наполнял бокалы гостей алкоголем и переговаривался с семейством Уизли. — Вы в последнее время очень уж сдружились. Словно и не было семи лет вражды и войны, где вы были по разную сторону. Малфой пропустил мимо себя этот укол и, продемонстрировав ей свою фирменную надменную усмешку, проговорил: — Ровно то же самое я могу сказать и про тебя. И я хотя бы Поттера Лорду не выдавал, в отличие от тебя. Драко заметил, как желваки на лице девушки дернулись от негодования, но она сдержалась. — Поттер знает, почему я это сделала. Я боялась. — Я тоже боялся. Но понимал, что он нас всех спасёт, — признался Драко. — Тогда всё, что я хотел — чтобы чертова война закончилась. Единственный, кто её мог остановить — это Поттер, и… — И Паркинсон, Мерлина ради, заткнись! — вставила Грейнджер. — Рождество — это светлый праздник, и войну вспоминать не хочется. Мы все пытаемся продолжить жить. Ты же вроде помирилась с Драко, хватит его преследовать своей обидой. И вообще, раз ты согласилась прийти сюда и не скривилась, когда Гарри сказал, что тут его брат-маггл будет, то будь добра вести себя соответственно и самого Драко не выводить из себя. Не портите настроение себе самим, — пробормотала она. — Или я вас начну спаивать, чтобы вы стали добрее. Паркинсон и Малфой солидарно прыснули со смехом на эту фразу. — Ты серьёзно?! — фыркнула Пэнси, беря в руку налитый бокал с элем. — Грейнджер будет нас спаивать? — На дне рождении Джинни она влила в меня на спор столько вашего волшебного огненного виски, что наутро я еле полз, — подал голос мирно сидевший до этого Дадли. — Что-о?! — Паркинсон с удивлением посмотрела на Грейнджер, которая смотрела с хитрой, чуть ли не слизеринской улыбкой. — Так, потом это обсудим! — Гарри встал, держа в руках бокал. — Хватит споров и ссор. Я хочу сказать тост! — Зная Гарри — это надолго! — заметил Джордж. — И зная о его красноречии — косноязычно, и мы ничего не поймем, — вторил ему Фред. Драко прыснул со смеху на эти фразы близнецов. Впрочем, усмехнулся не он один, смешки пронеслись по всему столу. — Я постараюсь быть кратким, — выдохнул Гарри. — В общем… Действительно, нам пора прекратить ссоры и все распри. Понятное дело, что сложно забыть прошлое. Мы все прошли через многое, все ощущали страх и безвыходность. Кто-то пытался выжить, чувствуя влияние семьи и страх за неё же, потому и был на иной стороне войны и принимал не самые лучшие решения, — Пэнси на этих словах с шумом сглотнула, а Драко почувствовал, как его руки словно обдало холодом. — Кого-то родные всеми способами пытались укрыть от происходящего, — Блейз, на которого некоторые дети Пожирателей и родственики героев войны взбеленились за его «побег» и ненавидели, благодарно кивнул. — Кому-то пришлось находиться прямо в логове зла и справляться в одиночку, — Джинни, Невилл и Луна переглянулись, — а кому-то пришлось скитаться и пытаться не умереть, убивая частицы души Лорда. Война оказала влияние на каждого из нас, даже на семью Дадли, которые не связаны толком с миром волшебников, но и они пострадали, им и вовсе пришлось покинуть свой дом, лишиться работы и обычного уклада жизни и исчезнуть, чтобы остаться в живых. Я это к чему веду… Мы все — заложники страшной войны. Она научила нас, что и магглы, и волшебники умирают одинаково страшно, что сама война ужасна и никто в ней на самом деле не побеждает, и даже если выигран бой — все, кто в нём участвовал — априори проигравшие, так как сколько боли, потерь и страха перенесла каждая сторона — и представить жутко. Но теперь война закончена. Да, мы всегда будем помнить всё то, что случилось, будем чтить память каждого, кто погиб. Но я думаю, что все они хотели, чтобы их родные, знакомые, чтобы мы все жили дальше. Поэтому я хочу завершить этот страшный год с миром. Мы справились с войной, и пусть это Рождество станет для каждого из нас точкой отсчёта, точкой начала исцеления. Мы будем помнить прошлое, но начнём строить будущее. Без ссор — ну, если только дружеские иногда могут быть, но лучше и без них — и без ненависти друг к другу. Давайте выпьем за мир! — Гарри поднял бокал, и Драко с шумом вдохнул, чувствуя, как горло обдало болезненным жаром. — Гарри, ты где так говорить научился? — подала голос Джинни. — Гермиона, признавайся, ты ему такую речь писала? — усмехнулся Фред. Гермиона, одной рукой вытирая проступившие слезы, замотала головой. — Поттер, — хрипло произнёс Драко, держа в дрожащей отчего-то руке свой бокал, — я… спасибо тебе, короче, — парень встал и обнял недоуменного гриффиндорца. Раздались громкие аплодисменты поддержки, но слизеринец их уже не слушал. Ведь для Малфоя слова Гарри оказалось не просто тостом. Это было прощение. И его, и каждого, кто по той или иной причине оказался на вражеской стороне в войне. Да, они с Поттером говорили обо всем ранее, и тот ясно давал знать, что ни на кого, в том числе и на Драко, не злится, но до этого времени слизеринец все еще не принимал для себя эту его позицию полностью, где-то в глубине своей израненной войной души считая, что Поттер, чертов национальный герой, просто пропагандирует всепрощение. Однако сам факт приглашения ребят, которые были в войну его врагами, на празднование Рождества, издревле считавшегося семейным, дал понять, что они… прощены. За каждое неправильное решение, за каждое предательство… за все. И что сам Драко, несмотря на судебное решение, оправдавшее его, по-настоящему прощен. И раз уж сам национальный герой желал начать строить будущее без споров и разногласий в память о тех, кто воевал… Значит, так тому и быть. Гарри все это время продолжал обнимать Малфоя, успокаивающе и робко поглаживая по спине. Драко же, щекой чувствуя бившуюся венку на шее гриффиндорца и наслаждаясь терпким пряным ароматом его одеколона, хотел продлить момент этой близости как можно дольше, но понимал, что не имел такой возможности: пришлось бы объясняться и перед самим Поттером, и перед его друзьями… и перед слизеринцами, которые и без того смотрели на обнимающихся парней с изумлением. Драко нехотя отстранился от Гарри и, похлопав того по плечу, протянул свой бокал к его напитку. — За мир, — проговорил он, и бокалы, соприкоснувшись, громко звякнули. Гарри быстро осушил свой бокал с элем и облизнул губу, на которую попала капля алкоголя. Драко, поймав себя на мысли, что еще мгновение — и он сам бы припал к ней, слизывая, дернул головой, словно снимая с себя морок и, кивнув, выпил свой напиток и уселся на свое место. — Драко, ты меня удивил, — прошептала ему Паркинсон, пока ей накладывали какой-то французский салат. — Но надо сказать… я с тобой согласна, несмотря на мое двойственное отношение к тебе. — Я прекрасно знаю, что ты извинялась перед Поттером, так что не выпендривайся, — проговорил Драко с ехидной ухмылкой. — Он мне рассказал. — Поттер — трепло, — фыркнула Пэнси, впрочем, беззлобно, и приступила к трапезе. Драко вспоминал рождественские вечера, проведенные в семейном кругу. Родители нередко устраивали званые встречи, и потому праздник зачастую превращался в фарс и в светские приемы, что категорически не нравилось мальчику, привыкшему делить внимание родителей только между членами их семьи, однако он помалкивал, зная, что Люциус не одобрял капризы (и доказательств тому хватало). Впрочем, не всегда такие вечера были плохими: многие гости высоко ценили манеры Драко и нахваливали его, и семейство Малфой прямо расцветало, некоторые дарили мальчику интересные и дорогие подарки, на что он их, конечно, благодарил и с нетерпением ждал, когда же можно будет открыть их. Больше всего парень ценил именно вечера, проведенные только с родителями. После насыщенного праздничного предрождественского ужина Драко нередко играл вместе с родителями, Люциус снимал свою маску строгого отца и порой даже пел вместе с сыном под аккомпанемент фортепианной мелодии, которую играла Нарцисса. С чашками горячего шоколада они сидели вместе у камина и любовались волшебными переливающимися огоньками светящейся елки, и Нарцисса часто рассказывала интересные сказки, в том числе и про храброго мальчика Гарри. А теперь Драко сидел за одним столом с этим храбрым мальчиком, выросшим в статного и красивого мужчину, наслаждался его рассказами о праздновании Рождества в Гриффиндоре со странными играми и шутками, и… чувствовал себя в его компании не менее счастливым. Семьи Драко, конечно, не хватало, но он теперь как никогда был убежден: несмотря ни на какие судебные решения, он еще отпразднует Рождество с семьей, и Драко очень хотел бы, чтобы вместе с Люциусом и Нарциссой на его празднике присутствовал и Гарри. Немного насытившись и чуть выпив, гриффиндорцы во главе с самим Поттером предложили поиграть в маггловские игры, и Гермиона, которая неожиданно успела уже неплохо так опьянеть (и Малфой теперь догадывался, что имел в виду Дадли — девушка стала еще более смелой и наглой, чем раньше), предложила сыграть в «Правду или действие», однако эту позицию раскритиковал Фред, заявив, что они еще не настолько пьяны, чтобы «творить дичь, а это самое главное условие, и мы отказываемся играть, пока не очень пьяные!», и сам, как ни странно, предложил «Твистер». Наплевав на недовольное лицо Паркинсон, и изумленное — Блейза и Драко, Гермиона притащила коробку с игрой и, распластав ткань с цветными кругами, объяснила правила игры, Фред вызвался быть ведущим. — Эм, Фред, — прошептал Драко, наклонившись к нему. — Прости, но… тебе не будет не по себе от того, что ты… ну как бы… — Буду вынужден быть ведущим? — хмыкнул Уизли. — Малфой, я тебе открою секрет — за лето мы с Джорджем научились играть в «Твистер» с использованием моих не слишком рабочих ног, просто используя заклинания перемещения. Угомонись, я в следующем раунде тебя уделаю, — и показал язык, на что Драко лишь усмехнулся и махнул рукой. Несмотря на то, что «Твистер» был маггловской игрой, ему она показалась интересной, так что он вызвался поучаствовать вместе со всеми. Все гости, включая даже все еще подозрительную Паркинсон, уселись рядом с полем игры. Гарри, убегавший на время, чтобы проверить спящего Тедди, в скором времени вернулся и уселся снова рядом с Драко, отчего он сразу почувствовал себя счастливее — кажется, Поттер становился его личным катализатором хорошего настроения. — Итак, все готовы? — усмехнулся Фред, начиная игру. — Начну по порядку, по игрокам слева и направо от меня. — Грейнджер, сидевшая рядом с ним, сразу приосанилась. — Итак, Гермиона, правая рука красный! Девушка с довольной улыбкой уселась на пол, подобрав полы платья, и поставила руку. Следующим на очереди был хитро улыбающийся Забини. — Левая рука синий! — парень пожал плечами и выполнил требуемое. — Пэнси, правая нога синий! — слизеринка изогнула бровь и, чуть подняв струящееся платье, поставила свою элегантную ногу на нужный круг с другой стороны от Блейза, который явно обиделся на это, но виду особо не подал, лишь Драко, знавший друга как свои пять пальцев, заметил это. — Ронни, правая рука синий! — рыжий, хмыкнув, подполз ближе к Блейзу и поставил руку. Драко начал догадываться, в чем главная задача игры — чтобы они ко всем дракклам запутались и это якобы смешно! Хотя, действительно ведь, весело должно быть. — Луна, правая нога синий! — Почему девушкам все время синий и нога? — возмутилась Паркинсон, когда Лавгуд с нервной улыбкой встала рядом с ней, заняв последнюю свободную синюю нишу. — Это все случайность игрального поля, милая Пэнси! — с улыбкой сказал Фред, и Малфой, к своему изумлению, заметил, как на ее лице проступил румянец. Паркинсон смутилась небольшого комплимента, серьезно?! — Левая нога синий! — известил Фред для Джинни. — Но закончились синие! — с недоумением сказала Пэнси. — Так в том и прикол! — хохотнул он, когда Джинни пришлось влезть в поле между Лавгуд и Паркинсон и поставить свою ногу рядом с ногой потеснившейся Луны. В дальнейшем Джордж приместился рядом с Грейнджер, поставив ногу на красный, Дадли пришлось встать рядом с Роном и расположить ногу на синий. Драко начал подозревать, что Фред заклинал меню так, чтобы другие цвета не использовались, ведь лишь Невилл до недавнего времени сидел с рукой на зеленом. Джорджу повезло, и он просто переместил руку на желтый, Гарри использовал третий красный круг для руки. — Драко, левая рука синий! — Да куда?! — изумился Малфой и, осторожно расположившись рядом с Пэнси, поставил руку рядом с ее ногой. — Только не лапай меня, умник, — усмехнулась она. — Больно мне нужны твои лодыжки, — хмыкнул Драко. — Эй, они красивые! — И что теперь, не пихай в меня свою наглую ногу. — Ах, ты… — Гермиона, правая нога желтый! — возвестил Фред, и девушка кое-как переместила ногу, пропустив ее мимо Дадли и Блейза. — Забини, правая рука зеленый! — Спасибо, мама, что в детстве отдавала меня на танцы и я гибкий, — вздохнул он, изгибаясь и протягивая руку мимо Рона. Дальше рулетка «Твистера» начала прямо-таки чудить и смешивать несмешиваемое так, что ребята со смехом все перепутались. Паркинсон в конечном итоге чуть ли не сидела на Дадли, который держался уже с большим трудом, Джинни подползла под Забини, а он, в свою очередь, цеплялся за Рона и Невилла. Луна немного задевала Джорджа и Гермиону, которая была еще на весу только благодаря весу Блейза. Драко ногой то и дело задевал Паркинсон, постоянно шикавшую на него, руками цеплялся за ткань между Невиллом и Дадли, а сверху, вплотную прилегая на него, располагался Гарри… И именно это выводило Малфоя из себя. Гриффиндорец, вынужденный прижиматься к груди Драко вплотную, чтобы не упасть, утыкался лицом прямо в его шею, и у Малфоя каждый раз по шее и спине пробегали мурашки от теплого дыхания Поттера прямо по чувствительной коже. Пряный одеколон Гарри он ощущал теперь гораздо сильнее, он заволакивал рецепторы, и Драко не понимал, чего он желал больше: уткнуться еще больше в его волосы или шею и дышать этим насыщенным и так-черт-подери-подходящим-ему ароматом, или же, наоборот, отпрянуть и убежать от слишком насыщенного наслаждения. Близость Поттера, так приятно нависающее над ним сильное и чуть мускулистое тело, его тихий и порой ворчащий, но смеющийся шепот, его аромат — все это действовало на Малфоя хлеще, чем любое возбуждающее зелье. Он чувствовал, как кровь прилила к его органу, и в брюках стало угрожающе тесно. Даже мантия не являлась гарантией того, что ничего не будет заметно: Поттер настолько вплотную приблизился к нему, что наверняка мог ощутить, насколько организм Драко доволен такой близостью. В какой-то момент Гарри снова попалось поставить ногу, он, проматерясь в ухо Драко (черт, Поттер, надо запретить тебе чертов шепот, так похожий на парселтанг!), переместил ее, таким образом прижавшись вплотную к животу Малфоя, а его бедро вошло ровно к паху Драко. Лицо слизеринца залило краской, и он затаил дыхание: Поттер в такой позиции не мог не понять, насколько возбужден Малфой, и… И он бы позорно сбежал прямо сейчас, если бы в долю секунду не осознал, что и в его бедро впивалась твердая плоть. Драко, медленно осознавая произошедшее, приоткрыл глаза и заметил, как лицо Поттера покрылось красными пятнами. Гарри закусил губу и снова наклонился к шее Малфоя. Его дыхание стало еще более глубоким, но при этом прерывистым, и это настолько возбудило Драко, что он чудом сдержался, чтобы не толкнуться к его бедру. — Малфой, ты там заснул? — раздался недовольный голос Паркинсон, и это сняло с Малфоя морок. — Что? Я не расслышал, тут Поттер мне в ухо сопит, — пробормотал Драко, чувствуя своим телом смешок гриффиндорца. — Правая рука зеленый! — повторил с ухмылкой Фред. — Давай, Малфой! — О, Мерлин… — Драко чуть мотнул головой, пытаясь понять, где этот чертов зеленый, и кое-как уместил свою руку рядом с ногой пыхтящего Дадли. Следующий ход Гермионы оказался для них фатальным: ей пришлось лезть между Невиллом, Роном и Луной и в ходе этого ненароком толкнула Блейза, и тот не смог удержать руку — соскользнув, он рухнул на ткань, потянув за собой всех игроков. Кто-то задел Драко в туловище, и он следом за всеми рухнул вниз, потянув за собой и Гарри. Поттер вдавился прямо в его пах, и от этой грубой, но такой долгожданной ласки Малфой, не выдержав, в голос простонал. На счастье, из-за громкого шума недовольных рухнувших ребят его не особо услышали, однако парень с удивлением почувствовал, как от его стона член Поттера, все еще находящийся у его бедра, еще больше дернулся, и Гарри с шумом выдохнул. Черт подери. Поттер возбудился от его стона. Поттеру его стон понравился. Гарри его… хотел? Черт подери, у них это действительно взаимно… «Чтобы не разочаровываться, не очаровывайся». Так они оба очаровались. И еще как. Доказательство тому все еще впивалось ему в бедро. Драко перевел взгляд на парня и заметил, как изумрудная радужка его глаз оказалась во многом закрыта расширившимся зрачком. Его раскрасневшиеся от постоянных покусываний губы пылали своей яркостью и блестели от слюны, и Малфой лишь силой воли сдержался от того, чтобы не впиться в них. — О, Мерлин, моя спина, — раздался недовольный тон Паркинсон, и Гарри, с испугом глядя на Драко, резко вскочил, отвернувшись от остальных, и протянул руку Малфою. Парень принял ее и, встав, быстро поправил спасительную мантию, в то время как Поттер предпочел тут же ретироваться к столу и, усевшись на свое место, одним махом выпил стакан тыквенного сока. Малфой с шумом выдохнул — ему бы холодненькое сейчас тоже не помешало бы. — Надо было вашу кучу малу заснять на колдоаппарат! — засмеялся Фред, проезжая с помощью своего кресла к столу. — Кстати, надо сфотографироваться, пока двое слизеринцев не сбежали. Драко, ты же останешься? — Да, я остаюсь, — парень кивнул, наливая себе тыквенный сок, пока все усаживались. — Однако, игра классная… — А то, — понимающе хмыкнул Гарри и подмигнул ему. Поттер! — Это точно, — подтвердил Забини. — Я в шоке, и… Тут со второго этажа раздался громкий рев Тедди: кажется, малыш проснулся и, не обнаружа никого рядом с собой, устроил истерику. — Я заберу его, — быстро сказал Малфой, понимая, что Поттер, наверняка все еще возбужденный, не совсем готов встать с топорщенными брюками, и поэтому Драко, еще раз благодаря свою праздничную легкую, но свободную мантию, вскочил со стула и побежал наверх. Тедди обнаружился в комнате неподалеку от входа. Малыш уже встал в кроватке и, видимо, собирался вылезать и искать своего приемного отца. Увидев Драко, он прекратил плач, но потянул к нему ручку с громким всхлипом. — Ну же, Тедди, все в порядке, дядя Драко тут, рядом, — успокаивающе произнес он, подходя к ребенку и беря его на руки. Тедди схватился цепкими пальчиками за его мантию и уткнулся ему в шею. Он чуть дергался, всхлипывая, но уже успокаивался, и Малфой заботливо погладил его по спинке. — Все хорошо, маленький мой… Пойдем к папе Гарри и друзьям, тебе понравится, так много кто есть и все тебя любят, — он на автомате, как заправский папа, поцеловал малыша в макушку и пошел с ним вниз. Как только Тедди увидел гостей, его лицо озарила улыбка, а от плача не осталось даже и следа. Его русые до этого момента волосы вдруг начали переливаться чуть ли не всеми цветами радуги, и Фред хохотнул. — Смотрите, Тедди принес нам дискотеку! Все дружно засмеялись, а Дадли, до этого момента переговарившийся с Джинни, с удивлением смотрел на малыша. — До этого момента я видел, что он рыжим становился, но такое… это впервые, — заметил он. — Просто Тедди очень рад, — улыбнулся Гарри, отодвинув Драко стул, чтобы тот мог спокойно присесть, чем парень и воспользовался. Он украдкой посмотрел на пах Поттера, заметив, что возбуждение уже ушло, и выдохнул. — Тедди, пойдешь ко мне на руки? — Неть, — ответил малыш, все еще цепляясь за мантию Малфоя. Драко снова чувствовал, как приятное тепло разливалось по его телу. — Все, Тедди определил для себя любимого папу, — усмехнулся Джордж, наливая кому эль, а кому и огневиски. — Почему папу? — недоуменно спросил Дадли. — А Гарри? — А Гарри, как ты можешь заметить, уже не самый любимый папа, липнет-то он к Драко! — хихикнул Фред. Гарри на это лишь по-доброму усмехнулся, а сердце Драко снова сделало кульбит — а вдруг между ними что-то могло бы и получиться? И судя по всему, вполне может… — Ладно вам, я ж не против, Драко хорошо заботится о Тедди и по-настоящему любит его, — произнес Гарри, и Малфой вдруг осознал — если бы он не влюбился в Поттера раньше, он влюбился бы в него сейчас, в этот момент. — Это точно! — подтвердил Рон, накладывая себе полную тарелку еды, что, впрочем, уже никого не удивляло, даже Дадли. — Драко и Гарри действительно будут очень хорошими родителями для Тедди, он будет расти счастливым ребенком, — подала голос Луна. — Гарри воспитает в нем смелость и отвагу, а Драко подарит ему чувство ответственности и манеры, а вместе они отдадут ему всю свою любовь, — девушка внимательно посмотрела на них двоих, и Малфой с благодарностью кивнул ей. Лавгуд всегда чувствовала что-то сверх возможного, и он не удивился бы, если девушка каким-то чудесным образом считала их эмоции по отношению друг к другу. — Ну, за такие хорошие слова надо выпить, — вдруг сказал Невилл, и все с этим дружно согласились. Вечер продолжился, и Драко вновь и вновь ощущал себя счастливым в этой странной компании. Они снова атаковали «Твистер», и на этот раз ведущим был Драко, сидя вместе с радостным Тедди, потом вместе отыграли в карты на желание (Малфой осознал, что еще нескоро забудет Паркинсон без платья, лишь в одном кружевном лифчике и стрингах, и Рона, вынужденного катать Фреда на своей спине). Позже Тедди, которого на руки брали теперь все гости, снова задремал, теперь уже на Пэнси, а ближе к полуночи снова пробудился и желал играть. Паркинсон и Забини засобирались, и Гарри вручил им коробки с подарками, среди которых были и сладости, которые Драко заказал на случай появления неизвестных ему гостей. Пожелав всем дальнейшего отличного проведения Рождества, они отправились через камин по своим делам. — Совсем скоро уже надо будет открывать подарки, и я предлагаю уже разместить их в непосредственной близости к нам, — ответил Гарри, и взмахом палочки начал перемещать их. Дадли с искренним изумлением смотрел на это, и Драко вдруг почувствовал к нему нечто вроде жалости: каким же чудом для него кажется обычное для волшебников дело — перемещение предметов. Гарри отправил подарки к каждому из присутствующих, и Тедди радостно завизжал, когда увидел коробки рядом с собой. Драко расслабленно улыбнулся и погладил малыша. — Да, скоро мы их откроем, — ласково произнес он, и, как только настала полночь, первым делом кинулся открывать подарки именно для него. Гарри тоже подсел к ним с другой стороны от Тедди, и именно ему досталось открывать подарок Малфоя. Драко вдруг немного заволновался, и зря: как только Тедди увидел светлячка, он тут же схватил его в руки и не отпускал, обнимая. — Ляля, — проговорил он, с любовью глядя на игрушку. — Он любит светящиеся штуки, ты угадал, — усмехнулся Гарри, разворачивая плед с созвездиями. — Вау… — Это мама передала для Тедди. Сказала, что в нем есть кровь Блэков, и созвездия ему отлично подходят. Кстати, тут есть созвездие Андромеды, вот оно, — показал Драко, занервничав немного и закусив губу. Черт, он перенял привычку Поттера? Он взглянул на парня и заметил, что Гарри смотрел на него с восторгом и благодарностью, в его глазах словно бы разливалось тепло, отчего по телу Малфоя вдруг побежали мурашки. — Это… действительно потрясающе. Передай Нарциссе большое спасибо от Тедди и от меня, — выдохнул он и легонько накинул плед Тедди на плечи, как мантию. Малыш же больше интересовался подаренными игрушками, но светлячка из своих рук не выпускал. — Вау, какие шахматы! Малфой, спасибо! — воскликнул Рон. — Про меня ты не знал, Драко, но вот с французскими пирожными угадал, я их обожаю, — улыбнулся Невилл. — Кстати, и спасибо за энциклопедию, я ее получил. — Всегда пожалуйста, — кивнул Драко, наблюдая, как Гарри раскрывал его подарок. Внутри Малфой весь затрепетал, беспокоясь, понравится ли это Гарри. Однако по озарившемуся лицу Поттера Драко понял, что с презентом он все же угадал. Парень с изумлением осмотрел запечатанные дорогие книги, бутылку элитного алкоголя и открыл коробку со сладостями. — Все, что я люблю! Спасибо, Драко! — Гарри придвинулся ближе и обнял его, и слизеринец прижал его к себе в ответ. В нос снова ударил приятный терпкий аромат его одеколона, и кровь снова прилила вниз, но Поттер быстро его отпустил и принялся распечатывать все остальное. Драко потом принялся распечатывать свои подарки. От Гермионы он получил самопищущее перо и зачарованные блокноты-дневники. Рон предоставил ему вредноскоп, плетеный браслет из дорогой драконьей кожи и фирменный свитер от Молли Уизли. Близнецы предоставили ему набор волшебных зелий с приколами, причем специально для него подробно расписали, что и какой эффект дает и куда их удобнее всего подливать. Луна (и откуда она только знала, что он будет?) подарила расширенный набор зельевара с разноцветными флаконами. От Джинни и Невилла у него оказались защитные украшения для манжет и галстука. Дадли поступил как Драко, и для всех, кого не знал, приобрел маггловские разные сладости. В своей коробке он заметил знакомый шоколад, который ему дарил Гарри, и еще много всего интересного, что решил попробовать в ближайшее время. Сам же Поттер его удивил. Парень преподнес ему уменьшенную и облегченную модель новой «Молнии». Метла была гораздо компактнее предыдущей и ее можно носить даже в кармане, поскольку она настолько хорошо складывалась. — Гарри, ну ты… даешь, — Драко разинул рот. — Спасибо… После событий в Выручай-комнате парень долгое время боялся подойти к метлам, однако позже желание почувствовать себя свободным, ощущения полета и ветра пересилило, и он несколько раз летал, в том числе и в Хогвартсе. Но его ранее любимая метла после Пожирателей пришла в негодность, а новые он не приобретал — не до того было, так что подарок Гарри был очень кстати. — Всегда пожалуйста, — его же словами ответил Поттер. Позже ребята вышли на улицу, где устроили праздничные фейерверки (и радостный, но не слишком удивленный Дадли объяснил Драко, что у магглов они тоже есть, чем сильно удивил парня) и даже немного поиграли в снежки и слепили подобие снеговика, однако потом им пришлось зайти домой: Тедди на радостях и сам метарфомировал в снеговика, и перепуганный Гарри принес его домой. Впрочем, им Тедди побыл всего пару минут и потом вернулся в свой обычный облик, за исключением цветастых волос, но все решили снова вернуться к столу. Тедди, наигравшись в новые игрушки и ни в какую не желающий спать, немного канючил, и запутанной речью (как только Гарри все понял?) попросил еще много игрушек, и Драко вызвался помочь их принести, пока малыш был на попечении близнецов. Малфой шел расслабленно, и зря. Как только они прошли лестницу и оказались на втором этаже, Гарри резко схватил его и прижал к стене. Драко не успел перепугаться, лишь ляпнул: — Что ты… …как в его губы с требовательным, наглым и желанным поцелуем впились мягкие и горячие губы Поттера. Пару секунд Драко не реагировал, но, как только осознал, что, черт дери, происходило — Поттер его целовал! — с довольным стоном схватился за его плечи и принялся отвечать. Гарри провел языком по кромке губ, и Драко приоткрыл рот, впуская его глубже и встречаясь своим языком с его. Малфой запустил руки в мягкие запутанные волосы и притягивал Гарри к себе ближе. Тот и вовсе вжимал его в стенку своим телом, поглаживая одной рукой по талии, а другой лаская бедро… Вдруг внизу раздался какой-то грохот, и Малфой на автомате резко оттолкнул ошарашенного, еще находящегося в мороке Поттера. Сердце колотилось с дикой дробью, а кровь горячей лавой растекалась по организму и особенно пылала внизу живота и в зоне паха. — Гарри, ничего страшного, просто Рон Левикорпусом случайно перевернул и уронил кресло! — раздался крик Джорджа. Поттер тяжело дышал, пристально глядя в глаза Драко, который не смел двинуться с места и стоял, словно пригвозденный. — Только не говори, что все это — ошибка… — прошептал Гарри, и Драко с изумлением заметил толику боли в изумрудных глазах. Нет, естественно, нет. Неужели Поттер… — Это не ошибка, — выпалил Малфой прежде, чем успел что-либо подумать. — Так что заткнись, Поттер, — процедил он и, резко толкнув гриффиндорца, прижал его к стене и теперь сам впился в мягкие губы. Гарри желанно простонал — так, будто бы ему, находящемуся в жаркой пустыне, вдруг неожиданно предложили прохладной воды, и этот звук приятным импульсом пронесся по всему телу Драко, ему казалось, что его снова обдало огнем. Для него сейчас не существовало ничего, кроме желанных и, как оказалось, требовательных губ Гарри, которые целовали его с таким же трепетом и собственничеством, что чувствовал и сам Драко. Малфой снова огладил Поттера по щеке и облизнул языком его нижнюю губу, с удивлением чувствуя чуть металлический привкус крови — когда он успел ее прокусить? — и снова углубил поцелуй, словно желая выпить всего гриффиндорца без остатка. Впрочем, и сам Гарри не желал упускать первенства и, казалось, высушивал таким же нежным, но властным поцелуем самого Малфоя, и тот совершенно этому не противился — наоборот, всячески этого желал. Сейчас Драко был готов подарить всего себя гриффиндорцу, он даже не думал о том, насколько все это правильно — в момент, когда настойчивые и так долго желанные губы его целовали, ему на все было плевать. Малфой не собирался отпускать его. Наоборот, Драко вжал Поттера в стену еще плотнее и осторожно продвинул колено меж его бедер, чуть задевая чувствительную область паха, тем самым вырывая из Гарри полный возбуждения стон. Драко лишь на толику изумился этому — как мало ему надо! — но тут же прижал Поттера к себе за талию ближе, чувствуя приятное теплое и уютное тело гриффиндорца, и опустил руку ниже, к пояснице. Только когда он почувствовал через тонкий свитер пояс брюк Гарри, Малфой вдруг остановил поцелуй и убрал руку, осознавая, что-они-сейчас-сделали. Черт подери. Он у Поттера в доме. На этаже внизу полно народа, там же — и маленький Тедди. А Малфой мало того, что набросился на Поттера, словно гиппогриф на добычу, так еще и чуть не завалил его прямо на… И чертово возбуждение Драко упиралось в бедро Гарри, и гриффиндорец явно его ощущал — просто не мог не чувствовать. Малфой замер, продолжая при этом одной рукой обнимать Поттера, и опустил голову ему на плечо. Что там Поттер говорил? «Только не говори, что все это — ошибка»? Малфой не считал это ошибкой, совсем нет… Но что он творил?! Что они с Гарри творили?! Учитывая, что прямо внизу, совсем рядом куча народа. — Драко, — послышался хриплый голос Поттера, и слизеринец почувствовал прикосновение мягкой ладони к своей пояснице. Приятное тепло его руки так сильно чувствовалось через тонкую ткань шелковой рубашки, что у Драко против его воли пробежали мурашки по позвоночнику от такого желаемого прикосновения. — Что? — выдохнул Малфой, опасаясь поднимать лицо. Поттер, подтверди, черт подери, что это для обоих не ошибка. — Мы… мы можем продолжить это… позже? — О, Мерлин, Драко был уверен, что услышал в голосе гриффиндорца надежду! — Просто мы… должны уже быть внизу, а я… я не хочу это прекращать. Если ты хочешь прекратить, я пойму и… но… знаешь… мне кажется, это… и тебе… короче… Даже такое запутанное объяснение дало Драко понять: он не одинок в своих ощущениях, желаниях и чувствах. Неожиданно в одно мгновение на смену тревоге и испугу пришло огромное облегчение, Драко почувствовал, как с его шеи словно бы свалился груз, а плечи наконец расправились, словно он выровнял крылья и готовился взлететь. Впрочем, именно так он себя и ощущал — готовый на радостях взлететь. — Поттер, я еще на первом курсе понял, что длинные и грамотные речи — это не твое, — выпалил Драко, наконец улыбаясь. — Да, мы должны пойти вниз, но потом мы это обязательно продолжим. И только попробуй уйти! — произнес он уже шутливым тоном. — Никуда, Драко. Никуда от тебя, — сказал Гарри и поцеловал его в шею — прямо туда, где днями ранее пылал его же укус. — Обещаешь продолжить? — Вот ты ж… Обещаю, — усмехнулся Драко и уткнулся лбом в его плечо. — Ребят, ну где вы там?! — послышался снизу голос Рона, и оба парня дернулись от неожиданности. — Мы сейчас будем! — крикнул Гарри, выдыхая. — Черт… Есть проблема… — прошептал он уже самому Драко, и парень вскинул голову. — Ты о чем? — О том, что мой член гордой стойкой упирается тебе в бедро, и я не представляю, как в таком виде спущусь вниз, — тихо засмеялся Поттер, и Малфой не смог подавить смешок. — Ну, как ты можешь почувствовать, мы оба в подобной ситуации, — фыркнул слизеринец и, чувствуя недовольство (как он не хотел этого делать!), убрал свою ногу из плена бедер Поттера и сделал шаг назад. Теперь он наконец смог разглядеть, насколько сильно пылали щеки Гарри, румянец на них даже в приглушенном свете коридора был заметен довольно ярко. И без того запутанные волосы, оказавшиеся на удивление на деле мягкими, окончательно превратились в воронье гнездо. На раскрасневшихся и опухших губах чуть блестела их уже смешанная слюна, и, черт подери, Драко на мгновение представил, как эти губы обхватят его член, и орган предсказуемо дернулся в тесноватых брюках. Поттер, на счастье, этого не заметил, с ошалелой улыбкой глядя на Малфоя. Впрочем, Драко догадывался, что и сам выглядел не менее ошарашенно и возбужденно. — Нам надо привести себя в порядок, — чуть хрипло пробормотал слизеринец. — Где у тебя тут ванная? — В-ванная?! — Драко был уверен, что румянец на щеках Гарри проступил еще ярче. — Гарри, только чтобы в порядок себя привести! Нам вниз пора, а мы еще ничего с собой не взяли! Тедди нас ждет! — для уверенности, что Поттер его слушает, Драко даже пару раз щелкнул перед его глазами. Гарри моргнул пару раз и показал вправо. — Я пока заберу игрушки Тедди… иди первым в ванную, я… сейчас, — гриффиндорец быстрым шагом направился в детскую комнату. Малфой тут же ринулся в показанную Поттером ванную. Пару минут смачивания раскрасневшегося лица холодной водой, несколько заклинаний для укладывания волос — и Малфой выглядел почти как обычно. Возбуждение, на счастье, спало, но Драко подозревал, что ненадолго. Кто вообще разрешил Поттеру носить так сексуально обтягивающие его задницу брюки и рубашку, хорошо демонстрирующую красоту его тела? «Запретить бы эту чертову маггловскую одежду», — фыркнул в своих мыслях Драко, впрочем, не считая так на самом деле. В коридоре Гарри передал ему игрушки и, шепнув ему: «Иди, отнеси, а то нас заждались, я буду через минуту», забежал в ванную. Малфой лишь понимающе хмыкнул и с ощущением захлестнувшего его счастья спустился вниз. Гермиона о чем-то рассказывала Дадли и засыпающей на его плече Джинни, Рон пытался заклинанием перевернуть несчастное кресло со смеющимся в нем Джорджем назад. Луна тихо беседовала с Невиллом и посматривала за Тедди. Такая тихая и спокойная семейная атмосфера радовала Драко, и он вдруг осознал. Он на Гриммо словно дома. И причина тому — и принявшие его друзья Поттера, и всепрощение, что он получил в канун Рождества, и искренняя любовь Тедди, и Поттер, чувства к которому оказались взаимными. — С Рождеством, — произнес Драко, чувствуя себя счастливым.