Семья для Тедди

«Привет» от Люциуса прилетел где-то через неделю после отправления письма с каминг-аутом. Действовавший под влиянием порыва Драко осознал, что натворил, уже через полчаса после того, как сова унесла послание. Тогда эйфория от сделанного личного выбора сменилась тревогой и страхом. Одно дело — когда о твоей ориентации узнают друзья (хотя их реакции парень тоже опасался, потому и не раскрывал себя до последнего), с другой — когда это становится открытием для гомофобного отца, считающий единственно верным для сына женитьбу на назначенной девушке. Конечно, из Азкабана Люциус его явно не достал бы, слизеринец это хорошо понимал, однако подсознательный страх его гнева тяготил и мучил. Письма от отца вполне можно было и сжечь и благодаря этому просто притвориться, что никаких разъяренных посланий не получал, а Нарцисса бы не стала рассказывать Драко о злых словах в его адрес, что Люциус наверняка написал жене… Тем не менее, пару ночей после отправления письма Малфой даже просыпался с вскриками, несмотря на присутствие Гарри рядом. Заволновавшийся за него гриффиндорец на третью ночь притащил зелье Сна-Без-Сновидений от мадам Помфри, но Драко от него отказался и все же рассказал о причине своих страшных снов. На удивление Малфоя, Поттер, узнав об отправленном письме, не то что не разозлился — лишь широко заулыбался и поздравил Драко. — Драко, ты молодец! Это не просто каминг-аут, это твое смелое решение, ты пошел против отца, но при этом сразился, пусть и в письме, за самого себя! За свое настоящее решение, на которое никто не влиял извне. Это определенно круто! И пусть хоть одна сволочь попробует тебя после этого трусом назвать. Вот кем ты точно не являешься. Далеко не каждый сможет признаться строгому родителю в ориентации и в том, кого он любит. Ты молодец, — выпалил тогда ему Гарри и, притянув к себе, с нежностью поцеловал. Почему-то следующую ночь Малфой спал абсолютно спокойно. Позже Драко немного расслабился после отправленного письма и понадеялся, что кара в виде отцовского гнева его все же минует, хоть и не совсем в это верил. Он предполагал, что в письме матери он потребует изгнать его из рода или сотворить что-то в подобном духе, проклянет и потребует от Нарциссы розг и чего-то подобного (да, будто любящая мать, обманувшая ради сына Волдеморта, пойдет на избиение своего чада). Драко догадывался, что в Хогвартс в его адрес придет немало кричалок (по словам Грейнджер, к специальному типу писем у арестантов Азкабана доступа не было, но Люциус вполне мог проявить изобретательность). Однако думать об этом постоянно у него, к счастью, элементарно времени не оказалось: он вовсю готовился к сдаче экзаменов, вместе с тем штудировал очередные приобретенные заботливой Гермионой маггловские книги по психологии, а также сидел и играл с Тедди, когда первокурсники во главе с Алисией и Кенни упросили Гарри поучить их Защите от Темных искусств на более продвинутом уровне. Драко поддержал немного сомневающегося Гарри и чуть ли не пинками отправил его на занятия. — Давай, вперед, это твое, тебе же нравилось учить ребят на пятом курсе, иди и сейчас! Заодно Тедди от твоего постоянного присутствия отдохнет, ты ему надоел, — пошутил Драко, и Поттер робко улыбнулся, но когда Тедди громогласным «Дя, иди!» подтвердил слова Малфоя, гриффиндорец в голос расхохотался и отправился организовывать занятие. Сюрприз от Люциуса прилетел буквально вместе с утренними совами, когда студенты получили личную почту, а вместе с тем — новый номер «Ежедневного Пророка». Большой зал загудел меньше чем через минуту после этого. Пэнси, первая за их столом схватившая издание, как-то странно всхлипнула, стоило ей только взглянуть на главную страницу газеты, а ее и без того большие глаза испуганно округлились. — Пэнс? Ты чего? — Блейз с изумлением изогнул бровь и потянулся к ней. — Ты в порядке? — Н-ничего, — тихо пробормотала Паркинсон и уткнулась в издание. — Дракклов книззл… — Пэнси? — Тут уже к разговору подключился Малфой, до этого спокойно поедавший кашу и не обращавший особого внимания на происходящее вокруг. Стоило ему поднять голову, как он заметил, что студенты всех курсов переговариваются друг с другом и смотрят то в его сторону, то на Гарри и Тедди в его руках. Малыш преспокойно сидел себе с ниблером в руках и бубнил что-то в ответ на тихие слова Гарри. Тот, казалось, даже не вникал в окружающую обстановку, все внимание уделяя крестнику. Гермиона, которой тоже пришел очередной выпуск, вскочила и откинула газету от себя. — Чертова потаскуха! Мало ей четвертого курса было?! Я ей устрою дракклову мать! — Вдруг раздался громкий голос гриффиндорки, и Драко чуть было не подавился очередной ложкой каши. Такую Гермиону он давно не видел. Лицо Грейнджер покрылось красными пятнами от ярости, пружинистые волосы, казалось, еще больше растрепались, а во взгляде даже издалека угадывался огонь. Девушка схватила сумку и, не став доедать завтрак, выскочила из-за стола и пошла напрямую к Макгонагалл. Гарри наконец отвлекся от Тедди и с недоумением посмотрел вслед Гермионе, а затем перевел взгляд на Рона. Рыжий схватил газету и буквально через пару мгновений со злостью смял ее. — Вот же сука! Уизли с напряжением посмотрел в сторону Драко, и по его спине прошелся пугающий холод. На краю подсознания появились пугающие мысли, одна страшнее другой. Что происходит?! Одним рывком он выхватил у взвизгнувшей от неожиданности Паркинсон газету. Беглого взгляда на первую страницу хватило ему, чтобы понять, что так удивило всех в Хогвартсе. Драко со злостью сцепил зубы. Люциус не просто в своем репертуаре. Он даже сам себя переплюнул. «Прелюбодейство в Хогвартсе: стала известна сексуальная связь Героя Магического мира и Пожирателя смерти! Много ли мы знаем о нашем национальном герое? Не готовит ли оправданный самим Гарри Поттером Драко Малфой нового Темного Лорда? Или же Малфой-младший выполняет требования Непреложного обета и за оправдание стелется перед Гарри Поттером? Мы узнали правду! Эксклюзивное интервью с отцом оправданного Пожирателя смерти Люциусом Абраксасом Малфоем прямо из стен Азкабана ждет вас уже в следующем номере! Ваша бессменная Рита Скитер». Пэнси пискнула и, придвинувшись ближе к Драко, собиралась продолжить чтение, но парень со злостью скатал несчастную газету в шарик и откинул ее в камин, что мигом вспыхнул и за считанные секунды поглотил газету и превратил ее в пепел. За гриффиндорским столом Поттер сидел также не в лучшем расположении духа: Гарри, успевший схватить и распрямить газету, точно так же, как Драко, кинул бумагу в камин. Неизвестно откуда взявшаяся Луна села рядом, приобняла гриффиндорца и что-то говорила ему, но тот, кажется, не слушал. Поттер перевел обеспокоенный взгляд на Малфоя. Драко вскочил и собрался было подходить к Гарри, как услышал язвительный оклик из Когтеврана: — Эй, Малфой, а каково это — быть подстилкой Поттера? Он действительно хорош, как все говорят? Слизеринец развернулся и увидел ехидное выражение лица на каком-то третьекурснике. Сволочь, наверняка притом чистокровная. Драко подошел к когтевранскому столу и прошипел: — Каково быть подстилкой — не в курсе, это твоя прерогатива и твоих друзей, которые буквально недавно стелились перед Поттером и умоляли дать ему автограф. Не думай, что я этого не видел, — Драко играл ва-банк, ничего подобного он в действительности не видел, но за Поттером действительно бегали многие, так что это был оправданный риск. А судя по вытянувшемуся лицу когтевранца — он угадал. — Так что подстилка — явно не я. А заниматься с ним сексом — офигенно, так что искренне тебе сочувствую, что ты такой радости лишен. И вынужден вас разочаровать: второй Темный Лорд мне к дракклу не сдался, хватило первого за глаза, а Непреложного обета не было. Смирись с тем, что Поттер имеет право трахаться с кем угодно, даже с бывшим Пожирателем. Лишь только после того, как на одном дыхании выпалил это, Драко осознал, что он в конечном итоге сказал. При нескольких сотнях студентах. Он, по сути, не только признал их отношения с Гарри (хоть и понятное дело, что до конца ему так и не поверят, предпочтя верить досужим сплетням чертовой Скитер), но и… защитил себя, несмотря на свой статус бывшего Пожирателя? Было чему удивляться. Еще буквально полгода назад он, опасавшийся лишний раз лезть на рожон после войны и оправдательного приговора, предпочел бы молчать, дабы не попасть лишний раз в опалу, и с гордым лицом шествовать по коридорам и делать вид, что его подобное оскорбление никоим образом не задевает, так как он выше этого. Теперь же у Драко снова, как в старые добрые времена, словно прорезались зубы. — Соглашусь с Драко, — вдруг послышался голос рядом с ним. Малфой обернулся и увидел подошедшего к нему Гарри с Тедди на руках. Малыш сразу потянулся к Драко, стоило ему заметить парня, и Поттер со спокойной душой передал ребенка ему. Как только Драко взял Тедди к себе, Поттер развернулся к столам Большого зала и продолжил: — С кем хочу, с тем и встречаюсь! Если кто-то из вас считает, что Драко решил сделать из меня очередного Темного Лорда, то прошу прощения, это не получится: все крестражи уничтожены, даже тот, что во мне сидел столько времени, так что ни возродить прошлого, ни сделать нового никак не получится. Тем более, у Драко полно других планов, полезных, в отличие от ваших бредней. Никаких Непреложных Обетов мы друг другу не давали, свидетелем на суде Драко я был по причине того, что он действительно не виновен. Все доказательства представлены в законном порядке и хранятся в Отделе Тайн, жаль, что пресловутая Скитер не в курсе. И да, черт подери, мы с Драко встречаемся, смиритесь с тем, что ваш гребаный национальный герой любит Драко Малфоя! Зал почти полностью погрузился в тишину после слов Поттера. Даже Макгонагалл, которая собиралась что-то сказать и уже вставала, села назад за стол. Гермиона, все это время стоявшая рядом с ней, показала им большой палец, на что Драко лишь усмехнулся уголком губ. — Пошли отсюда, — Гарри потянул его за рукав мантии. — Дадим людям обсудить наши отношения без нас. — Они не будут обсуждать ваши отношения, если только первый и второй курс, — мерно сообщила снова непонятно откуда появившаяся Лавгуд. — А ребята, начиная с третьего курса, уже делают ставки на ваши позиции в сексе. — Мисс Лавгуд, попрошу вас… не обсуждать эту тему! — Воскликнула Макгонагалл. — Я и не обсуждаю, — спокойно сказала девушка. — Я знаю правду, и у Гарри, и у Драко мозгошмыги одинаковые, так что смысла в вашем тотализаторе нет, все и так очевидно в их сексуальных пристрастиях по отношению друг к другу. Малфой фыркнул, заметив, как Рон закатил глаза на эти слова. Лавгуд умела преподносить информацию на свой лад, но при этом удивительно верную. — Пошли, — Гарри все-таки утащил Драко вместе с Тедди из Большого зала и привел назад в их апартаменты (теперь Малфой называл комнату Поттера исключительно их общей). Гарри еще несколько минут распинался на тему того, как его достала Скитер, Тедди все это время поддакивал своему крестному и при этом елозил ниблером по рту Драко, явно пытаясь его угостить. Драко тем временем медленно, но верно закипал. Прочитанные в «Пророке» слова словно набатом били по мыслям, вызывая совсем не хорошие чувства, от которых парень только начал избавляться. — Гарри! — В какой-то момент он все же не выдержал. — В конце концов, это не твой отец спалил твою ориентацию на весь мир, не тебя постоянно называют Пожирателем, хотя я делаю все возможное, чтобы отмыться от этого клейма! Хватит уже! И без этого тошно. Поттер тут же заткнулся, но стоило Малфою взглянуть на него, как стало ясно — лучше бы он молчал. Во взгляде гриффиндорца появился нехороший огонь. Драко неоднократно видел его в моменты, когда Гарри был сильно разъярен, и нередко в довоенное время это заканчивалось их драками, но что получится сейчас… — Да, Драко, мой отец не спалил мою ориентацию. Потому что он умер много лет назад, — процедил Гарри. — И я не Пожиратель. От этих слов сердце Малфоя до боли сжалось. Он буквально почувствовал, как внутренности перевернулись, принося не только моральные, но и словно физические раны. Его рвало изнутри. — «И я не Пожиратель», так, Гарри? — повторил Драко, надеясь, что его голос не дрожит. — Ты мне все эти месяцы говорил, что я — бывший Пожиратель, что мне не стоит на этом зацикливаться… А в глубине души ты все равно продолжаешь меня им считать, — из глаз Гарри начала уходить яростная пелена, но Малфой не обращал на это внимания, обида взыграла сильнее. — Так стоило ли обманывать самого себя, Поттер?! Гриффиндорец опешил, поняв, что именно он ляпнул. — Драко, я… — Заткнись, Поттер. — Я так не считаю! Я просто… — У тебя все по жизни просто! — Драко вскочил с притихшим Тедди на руках. — Поттер, Скитер тебя достала — неудивительно, эта сволочь достает всех. Но считать себя единственно униженным и оскорбленным данным опусом не стоит. Мне интересно, что тебя обидело больше: факт, что они назвали тебя возможным новым Темным Лордом? Или что ты пользуешься мной, как подстилкой? А, или то, что все узнали о твоих отношениях со мной, роль сыграло? Одно дело — восьмой курс, другое — весь мир! — Это не так! Ты же знаешь, что я не собирался скрывать наши отношения! — Возмутился Гарри, на автомате сжимая руки в кулаки. — А, значит, все остальное ты объяснять не собираешься, значит, тебя действительно это оскорбило! — Рыкнул Драко, чувствуя, как холод окружал его израненное сердце. — Что ж, спасибо, что оправдал перед всеми за то, что я не строю из тебя Лорда и все подобное! А в остальном — иди ты к дракклу, Поттер! — Это не так, не переиначивай мои слова! — Гарри крикнул, и Тедди от неожиданности дернулся и в испуге схватился ручками за мантию Малфоя. — Я и не переиначиваю, я просто напоминаю тебе то, что ты сказал. И стоило ли оно того? Пошел ты, Поттер… — он пошел на выход из комнаты. — Тедди оставь, — процедил гриффиндорец, и сердце Драко сжалось во второй раз. Он взволнованно посмотрел на испуганного криками малыша, что доверчиво прижимался к нему и крепко держался за его мантию. Серые, как и у Драко, глаза с необъяснимой тревогой смотрели на него, не понимая, что происходит. Ну нет уж. Пусть Поттер — его крестный, Драко — его родня, и плевать он там хотел на официальное опекунство. — Не отдам. Взгляд изумрудных глаз из злого мигом превратился в удивленный. — Что? — Поттер от такого заявления аж опешил, но Драко собирался стоять на своем. — Ты напугал Тедди своими криками, я тебе его не отдам, — но Малфой понимал, что главной причиной было вовсе на это. В глубине души он осознавал, что просто не желал отдавать ребенка, который стал членом его семьи и стал ему так дорог. — Что? — Повторил Поттер, видимо, еще не особо осознавая слов слизеринца. — Говорю, не отдам Тедди, он испугался криков, — Драко погладил малыша по платиновым волосам. — Когда успокоишься — верну, — сказал он, хотя на деле этого не хотел. — Драко, я… — Разговор окончен, — твердым голосом произнес Малфой и быстрым шагом направился в свою комнату. Тедди пробубнил что-то в его плечо, но Драко этого не услышал: в ушах стоял пугающий шум и он с трудом держался, чтобы от обиды и злости не сорваться. В комнату (как же давно он тут не ночевал!) он буквально влетел, даже не удосужившись проверить, есть ли кто в ней или нет. Парень усадил Тедди на кроватку ближе к стене, лег с ним рядом, собой заграждая малыша от возможного падения, и тяжело вздохнул. На душе было паршиво, Драко чувствовал, что злость и обида на Гарри разъедает все хорошее в нем. Ком в горле так и стоял, и Малфой глубоко дышал, чтобы ненароком не разреветься позорно. Не сейчас. Не при Тедди. И в конце концов, Малфои не плачут. Так говорил отец. Сука. Из-за него вся эта чертовщина и началась. — Ты гвустный, — проговорил Тедди и погладил Драко по щеке. Парень робко улыбнулся и поцеловал малыша в ладошку. — Да, Тедди… я очень грущу. Прости, пожалуйста. Но мне правда плохо, — тихо проговорил он. — Прости, солнышко мое. Слова Гарри набатом били в мыслях и травили душу. «И я не Пожиратель». Именно это обидело Драко больше всего. Да, он никуда не денется ни от метки, ни от своего прошлого и он будет страдать от этого, вероятно, всю свою жизнь, но Поттер, который все это время твердил, что это в прошлом, что все забыто… поставил его же прошлое ему в укор. Именно это и ранило Малфоя. Он прекрасно понимал злость Поттера, которого уже достало, что журналисты лезут в его жизнь, а тем более — пишут такую околесицу, осознавал, что во всем этом виноваты Скитер и Люциус… Да и сам Драко зря ляпнул сравнение отцов, сейчас он это понимал. Хотя… Поттер сам же все перекрутил. — Папе Гавви тоже пвохо, — пробормотал Тедди. — Дя? — Да, наверное, малыш, — согласился Драко, задумываясь — действительно ли это так? Конечно, так. Сам Гарри уже изрядно устал от внимания к своей персоне. И, может, он и был готов к тому, что его будут снова обсуждать в контексте отношений с Драко, но его взбесила именно эта галиматья про Лорда и подстилку. Что ж, Малфой его прекрасно понимал в этом. Плюс, зная Поттера… Возможно, он на самом деле выразился не так, как хотел: о его косноязычии не просто легенды ходили, Драко и сам неоднократно становился свидетелем неумения гриффиндорца складно говорить в минуты тревоги. А в момент разговора он действительно нервничал. Может, Поттер в самом деле не считал его неисправившимся… В конце концов, вряд ли с прежним Малфоем Гарри полез бы в одну постель. Мысленно Драко понимал: стоит признать, что в их ссоре виноваты они оба. Наговорили немало злых слов друг другу, и все потому, что были на взводе и не сумели вовремя прикусить язык и грамотно выразить свое мнение и позицию из-за нервов. Помириться они успеют. Обязаны. В конце концов, не для того они пережили столько, чтобы из-за пары строк бесячей журналистки и его высокомерного отца разрушить все, что они так долго строили для собственного счастья буквально по кирпичикам. Драко задумался: что имел в виду отец? Как он ухитрился дать интервью Скитер, сидя в Азкабане? Не иначе как с кем-то договорился, у того даже в тюрьме оказались распущены руки. Вот вам и наказание Пожирателям, справедливое и одинаковое. Только Малфой и в Азкабане оказался Малфоем. — Пошви к папе Гавви, — пробубнил Тедди, отвлекая Драко от его размышлений. — Обними его. — И после этого плохо быть перестанет? — Драко даже немного усмехнулся на логику мальчика. Впрочем, в этом было рациональное зерно, но Поттеру стоит побыть одному, чтобы понять, в чем он не прав. — Дя! — Громко согласился Тедди. — Почему ты не с ним? — Потому что я на него обиделся. — И чтё? — Заявил на это ребенок со всей своей детской непосредственностью. Драко с воем уткнулся в подушку. Объяснять годовалому малышу причину ссоры он явно не собирался, и не только потому, что не поймет — просто не хотел вмешивать Тедди в это и расстраивать еще и его лишний раз. Чертова Скитер в очередной раз разругала их в пух и прах с этим готовящимся интервью… Мысли хаотично плясали в голове, Драко все никак не мог сопоставить снова появившуюся Скитер, Люциуса с его интервью… В следующем номере? Вдруг Драко словно обдало осознанием. Он — самый настоящий идиот, если столь простая мысль еще не пришла ему в голову. Поддавшись эмоциям, так и не подумал о самом, черт подери, логичном варианте решения проблемы. Интервью еще можно не допустить! Драко резко вскочил на кровати и лихорадочно пытался сообразить, что он может сделать дальше, исходя из ситуации, в которой сейчас находился. Плевать на то, каким образом Люциус смог договориться со Скитер — потом разберется, и лучше бы с помощью Поттера и остальной части Золотого Трио: в конце концов, они имеют определенное влияние даже на нынешнего Министра Магии, так что придется подначить Поттера воспользоваться своим статусом национального героя, который он так ненавидит. Плевать, что думают остальные — люди любят обсуждать грязное белье, и имя Малфоев как только не полоскали этим летом перед судом. Кто-то даже высказывал предположение, что Драко был наложником Лорда, отчего у парня чуть ли глаза на лоб не полезли. И ничего, справились. Зная Люциуса, Драко мог предположить, что тот сделает все возможное, чтобы Малфоев на деле показать в выгодном свете. Но с другой стороны, Драко он теперь считал чуть ли не на уровне с магглорожденными, которых его отец презирал, так что кто знает, как он использовал имя своего сына. В любом случае, интервью не должно выйти. И без Гарри ему не справиться, а значит, мириться они обязаны буквально в ближайшее время, ведь до выхода «Еженедельного Пророка», где и выпускаются все основные интервью, осталось всего несколько часов! Но первым на мир он не пойдет, слишком больно обида ранила его слизеринское сердце. А значит, оставался только один вариант. — Тедди! — Малыш от неожиданности дернулся. — Прости, солнышко, не хотел тебя пугать. Пойдем к Гермионе! Я, кажется, кое-что придумал! — Чтё? — Удивленно спросил Тедди, но потянул ручки к Драко. — Нам срочно нужно с ней поговорить! — Малфой схватил Тедди к себе и побежал было к выходу, как вдруг в комнате послышался шорох, и его остановил робкий голос: — Драко, прости, пожалуйста, но может, лучше я с Тедди посижу? Не думаю, что ему твоя нервотрепка и беготня будет полезна. А я все равно… гм… читаю, — Невилл выглянул из-за своего полога с виноватым взглядом. Твоего ж драккла. — Ты что, все это время подслушивал? — Драко нахмурился. — Я не специально, и я толком не слушал, я… читал, — с бегающим взглядом начал оправдываться Долгопупс. — И вы с Гарри поссорились? Это же глупость, Драко. Никто не поверил в эти бредни. Ну… кроме младших курсов. — Да при чем тут вообще это?! — Малфой снова вскипел. — Да, это меня выбесило, но мы не из-за этого поссорились! — Они квичави, — сдал их с потрохами Тедди. — Я кричал на Гарри, потому что он не прав, — оправдался Драко. — Короче, не важно. Признает свою вину и придет извиняться — тогда и поговорим. А сейчас мне нужна Гермиона. И нет, Невилл, я заберу Тедди, он мой, — парень взял малыша на руки. — Я была права в своих предположениях, ты будешь хорошим папой, — вдруг из-за полога Невилла появилась Луна… закутанная в одеяло. Драко с ошалевшими глазами посмотрел на нее, перевел взгляд на Невилла с косо застегнутыми пуговицами на рубашке… Чертов драккл! — Ну благо не на моей кровати! — Только и смог он сказать и, обхватив Тедди поудобнее, пошел искать Гермиону. Черт-те что, а не школа! И это они еще с Гарри прелюбодействуют?! Ладно, что Невилл, что Луна заслужили любить друг друга как хотят и где хотят… но только не на кровати Драко Малфоя! Гермиона нашлась в Большом зале, и чтобы узнать ее точное местонахождение, Малфою пришлось оббежать чуть ли не всех восьмикурсников, ибо каждый видел ее то в одном месте, то в другом, а заодно отвоевывать свое право на Тедди, ибо все хотели понянчить малыша. Однако Тедди словно чувствовал эмоции Драко и тесно прижимался к нему, не желая отпускать, что сослужило ему в конечном итоге в пользу. Разъяренная Грейнджер что-то упорно записывала в свой ежедневник, но стоило Драко с Тедди на руках рухнуть на лавку напротив нее, девушка тут же закрыла его и взволнованно посмотрела на них. — А где Гарри? — Не знаю, полагаю, в своей комнате. Мы поссорились, — он махнул рукой, давая понять, что не хочет сейчас об этом говорить, — не суть. Короче, Гермиона, нам нужна твоя помощь. Мне плевать, что думают и считают в Хогвартсе про наши с Гарри отношения. Кому надо — тот знает правду, а если кто действительно считает меня проституткой под Непреложным Обетом, а Поттера — насильником — тот идиот. А про возрождение Темного Лорда в Поттере — еще большая ересь, и если кто решил, что Люциус действительно будет рассказывать, как я методично взращиваю в Гарри крестраж — то у меня большие вопросы к образованию таких людей. Дело в другом. Все это чертово интервью может пойти дальше и навредить и самому Гарри… и Тедди, и мне, и моей матери, а в перспективе — и вам с Роном, и Снейпу… Короче, кто знает, куда интервью может раскрутиться дальше. В любом случае, журналисты пляшут под ту дудку, которая для них играет. Я не знаю, понятия не имею, чем Люциус подкупил Риту, но… интервью нельзя допустить. Мы с Гарри и так из-за всего этого накрутили себя и рассорились. Помоги нам, прошу. Я тут подумал… Был бы я Малфоем с прежним статусом, я бы его использовал. Я понимаю, что мерзко использовать ваш статус Золотого Трио, героев войны и все такое… но прошу, помоги. Хотя бы ради Тедди. Его имя наверняка будут полоскать в разговорах, а ему еще расти в этом мире. Грейнджер спокойно выслушала его пояснения и в конце речи лишь закатила глаза и усмехнулась. — Драко, да ты действительно слизеринец. — Спасибо за констатацию факта, так ты поможешь? — Спросил он в нетерпении. Улыбка на лице Гермионы из обычной резко превратилась в хитрую. Такая появлялась у Пэнси, если она задумывала какую-то гадость или первой узнавала что-то очень тайное. — Мы с тобой мыслим одинаково. — Ты это о чем? — Я уже все сделала, — усмехнулась Гермиона и, раскрыв ежедневник, перевернула его к Драко так, чтобы он мог прочитать строчки. — Я уже все просчитала. С утра сразу после получения «Пророка» я договорилась с Макгонагалл, она меня отпустила к Министру. Кингсли, конечно, начал мне говорить про «свободу слова» и все прочее, и что он крайне сочувствует… Но он забыл, что я — гриффиндорка, и что если мне что-то нужно, я пойду напролом. В конце концов, не только Гарри лбом сломает стену. Я тоже много что умею. Драко в изумлении посмотрел на нее. Мерлин, он совершенно не знал Грейнджер. Хотя подобное вполне в ее духе — стоит вспомнить хотя бы пресловутый третий курс и ее шикарный хук справа. Малфой даже на автомате потер шрам на переносице. — Продолжай. — Пришлось надавить на Кингсли и напомнить ему, сколько раз Орден Феникса косячил, что именно мы, подростки, были вынуждены искать крестражи без их помощи, а ведь именно в них был исход войны, и что именно Гарри спас магический мир от угрозы. В общем, я соединила все логические доводы, гриффиндорское бесстрашие и грейнджеровскую ярость, а также приперчила все это кое-какой личной информацией о Скитер, и в конечном итоге Кингсли согласился со мной. — Личной информацией? — Угу. У этой сволочи есть одна тайна, так она еще и уговор не выполнила. Теперь Драко решительно ничего не понимал. — Гермиона, я понимаю, что Рон и Гарри за время учебы по сто раз у тебя переспрашивали все, но я так не люблю. Рассказывай, пожалуйста, все. Какой уговор? — Ты знал, что Рита — незарегистрированный анимаг? — Удивленный взгляд Малфоя послужил ей ответом. — Она — жук, и именно таким образом ухитрялась подслушивать сенсационную информацию, а подавать ее Рита умеет. Это и есть тайна. На четвертом курсе я словила ее в этой форме и держала в банке. В конце концов я смогла с ней договориться о том, что она не пишет про Гарри гадости, а я — не раскрываю тайну про ее облик. Мы специально потом проверили в Отделе Тайн с Кингсли — она не регистрировалась, а значит, ей все еще стоит бояться. Полагаю, Скитер думала, что это не совсем подходит под понятие «гадости», или что я теперь про нее забуду… но нет. Я мстить умею. Так что интервью не выйдет. Плечи Драко сразу же опустились и расслабились. Он прямо почувствовал, как груз с плеч исчез в это же мгновение. Однако, Грейнджер умеет удивлять: защищая своего друга, она поступила по-слизерински и на четвертом курсе (серьезно, гриффиндорка держала журналистку в банке?!), и сейчас на восьмом. Драко усмехнулся. — Гермиона. — Что? — Не будь я геем — я б на тебе женился. Честно, — выпалил Малфой. — Я восторгаюсь тобой, серьезно. Придумать такой хитрый план и изысканно отомстить… Я считаю это действительно гениальным. Слова Драко явно пришлись гриффиндорке по вкусу: девушка сразу приосанилась, а щеки чуть покраснели в небольшом смущении. — Спасибо за восторг, но я бы за тебя никогда замуж не вышла. Прости, но у меня фетиш на рыжих и брюнетов. — Так, не смей отнимать у меня Поттера! — Воскликнул Малфой в притворном возмущении. Ответом ему был раскатистый смех Грейнджер. — Но есть одно «но». Редакции «Пророка» все равно нужно интервью на замену, так как они анонсировали уже тему недели. В конечном итоге интервью с Люциусом выйдет, только тщательно отредактированное мной, а также мне нужно будет добавить ваши с Гарри комментарии к нему. Сдать материал нужно до полуночи, только тогда смогут поставить в печать мой материал, а не публикацию Скитер, которую, кстати, уже доставили в Аврорат и она уже объясняется с ними из-за своего незарегистрированного статуса. Про беседу с Люциусом ее спросят вне протокола. При всем твоем отношении к отцу не думаю, что ты бы хотел, чтобы ему увеличили срок за нарушение режима, поэтому я договорилась и об этом. — Спасибо, — выдохнул парень. Все же, несмотря на все недовольство позицией отца, он не хотел бы, чтобы тот пострадал. — И ты сейчас… — Драко опустил взгляд на раскрытый ежедневник и прочитал ряд строчек. — Редактируешь материал? — Именно, — самодовольно сказала Грейнджер. — Как ты думаешь, какой именно вариант выбрал Люциус? Ты растишь Темного Лорда или… — Или я — подстилка? — Фыркнул Драко. — Зная отца… мне сложно выбрать. Скорее, верю в то, что я пытаюсь вылепить из Поттера Темного Лорда. Возможно, отец хочет запихнуть меня в Азкабан, а сам выйти за мой счет, раз уж я для него «неудачный наследник», — в сердце все же больно кольнуло от этих слов. Гермиона погладила его по руке. — Эй, Драко. Не слушай отца. Он, может, и желает тебе лучшего, думая, что его мнение правильнее, но это не повод принижать сына и на корню ломать его взгляды и интересы, — Грейнджер внимательно смотрела на него. — Ты сильнее и лучше него. И это говорю тебе я. — Спасибо, — Малфой выдохнул и признательно кивнул ей. Он обратил внимание на притихшего Тедди и заметил, что тот успел заснуть, пока они разговаривали. — Спит, солнышко… — Вы с Гарри поссорились, но о совместном воспитании Тедди не забыли. Это… мило, — усмехнулась Гермиона. — Ну, вообще-то… я его украл, — признался Драко. — Что?! — Воскликнула девушка, но тут же замолчала, когда Малфой на нее шикнул. На счастье, Тедди продолжал спокойно спать и тихонечко сопел в слизеринскую мантию Драко. — Я не хотел отдавать Тедди Гарри и поэтому просто нагло забрал его. Тем более, он испугался криков и жался ко мне. Так что пусть Поттер исправляется, — Драко на автомате прижал Тедди ближе к себе. — Чему я удивляюсь… вполне в твоем духе, — выдохнула Гермиона и развернула ежедневник к себе. — Слушай… — поразмыслил Малфой. — Получается, у тебя есть первоначальная версия интервью? — Грейнджер кивнула. — Ты… дашь мне почитать? Девушка вздохнула с явным недовольством, но все же отдала пергамент Драко. — Но читай тут. Этот текст мне еще нужен, — сказала Грейнджер. Кивнув, Малфой развернул бумагу и углубился в чтение. В Азкабане Люциус, как оказалось, не подрастерял ни деловую хватку, ни умения вести политические интриги. Малфои действительно в очередной раз с его подачи оказывались невиновными: сам Люциус всего-то боялся за семью, и потому пресмыкался перед Лордом (и отчасти это действительно было так), а его сына вынудили принять метку, что тоже имело в себе толику истины. Однако дальше глава семьи пошел вразнос. По его видению ситуации, между Драко и Гарри было заключено соглашение, по которому Малфой был обязан изучать маггловские дисциплины и их жизнь, и Драко, чувствуя вину перед всем миром, согласился. А с легкой руки Скитер это было подано чуть ли не как страшная замена Азкабану: мол, герой вынуждал согласиться на такое решение, заставляя забывать о родовых корнях и давил на чувство вины его сына, на его нестабильное душевное состояние. Во время изучения Малфоем маггловского мира Поттер его контролировал, по словам Люциуса, а в дальнейшем, манипулируя моральными терзаниями Драко и чувством вины за ошибки прошлого, принудил к сожительству. Люциус выражал обеспокоенность происходящим и заявил, что если бы его сын был геем, все действительно было по согласию и без воздействия «национального героя», то он бы, конечно, благословил их союз, поскольку счастье сына для него важно, но нынешняя сложившаяся ситуация не оставляет ему никакого выхода, кроме того, как обратить внимание общественности. А таким образом Поттер не только принуждает Драко к так называемым «отношениям», так еще и не дает возможность быть с «любимой девушкой, с которой впоследствии Драко собирался сочетаться браком». Люциус отдельно отметил, что прекрасно понимает чувства людей и не может уповать на то, что к его словам отнесутся внимательно, ведь Малфои во время войны не показали себя должным образом (черт пойми, что отец имел в виду под этим), но все же просит принять дело к рассмотрению, поскольку он волнуется за самочувствие своего сына, главы Рода… и кучу остальных регалий. Драко передал пергамент обратно Гермионе и задумался. Люциус был в своем репертуаре, и материал написан именно таким образом, чтобы вызвать сочувствие к Малфоям. Глава семьи умело манипулировал общественным мнением: он не оскорблял Поттера напрямую, но дал понять, что тот якобы творит непотребные вещи, недостойные звания национального героя. К тому же, он умело сделал так, что Драко, исходя из такой интерпретации, действительно бы начали жалеть, и таким образом Малфои оказались бы в плюсе, но при этом самому Драко нервишки бы потрепали. Да и какая, к черту, любимая девушка?! Его «любимая» имеет член! И самого Драко тоже. И Драко «ее» имеет… Парень мотнул головой, чтобы отвлечься от этих мыслей. Отец выставил его жертвой, Поттера сделал злодеем, но не только это выбесило Малфоя. Люциус посмел говорить о чувстве вины Драко из-за войны! Черт подери, не он ли до этого кричал ему о том, что он не имеет на это никакого права, что он — слабак, если это на него влияет? Да и в конце концов, как может говорить о его чувстве вины человек, который сделал очень многое для того, чтобы он ее вообще чувствовал?! Не он ли воспитывал Малфоя в таких убеждениях, из-за которых он теперь ежедневно пытается заглушить в себе боль и вину, старается перекроить себя и стать человеком с собственными взглядами?! Да кто он, черт возьми, чтобы говорить о его чувствах? Тем более, о его чувстве вины?! Не ему об этом судить, вот точно не ему. — Отец в своем репертуаре: политические интриги вкупе с тонкой манипуляцией общественным мнением с давлением на власть и жалость, — только и смог сказать Драко. — В его вкусе. — Вообще не удивлен его словами? — Спросила Грейнджер. — Почти нет, за исключением одной вещи: когда я был в Азкабане, он за мое чувство вины и за то, что мне после войны плохо, называл меня слабаком. А сейчас то, за что он меня судил, он использует для своих целей. С другой стороны… почему-то даже это не совсем удивляет, — Драко немного пожал плечами, боясь ненароком разбудить малыша. — Прости, Драко, но твой отец, мягко говоря, козел, — вздохнула Гермиона и принялась строчить в ежедневнике дальше. — Павлин. — Что? — Мой отец — павлин, не зря же у нас в саду их тьма целая была, — от воспоминаний о величественном саде мэнора и счастливом времени в сердце кольнуло. — Ладно, не суть… Спасибо тебе, — искренне признался Драко. Девушка улыбнулась в ответ и кивнула. — Позже мне нужны будут ваши с Гарри комментарии на тему этого интервью. Мол, все хорошо, общество не должно быть гомофобным и все такое. Я могу и сама придумать, но я не против, если ты мне дашь подсказку. — Напиши, что я действительно был Пожирателем и мне от этого никуда не деться, но я исправляю свои ошибки и стараюсь стать лучше, и любовь Гарри только больше стимулирует меня к этому, — задумался Драко. — И что я его действительно люблю, а если кто протестует — я готов на Веритасерум. Вряд ли кто на самом деле решится меня вызвать, а на людей такая фраза подействует. Хотя… если только в Хогвартсе кто подольет… Ну, в таком случае, сочувствую я этому бедолаге. — Ты ему отомстишь? — Ну… могу отомстить, конечно, но я о другом. Просто этому дурачку придется узнать, что у меня почти нет рвотного рефлекса, а у Гарри — фетиш на засосы и галстуки на моей голой шее, — хихикнул Малфой, глядя на покрасневшую от его слов Гермиону. — Ладно, это определенно не то, что я хотела знать о вашей личной жизни… Так, меня ваша личная жизнь вообще не интересует именно в сексуальном плане, так что… Все, не отвлекай, — Грейнджер застрочила очередной абзац. Драко еще какое-то время понаблюдал за ней, а потом тихонько ушел со спящим Тедди на руках. По-хорошему надо бы вернуть ребенка Гарри и поговорить с ним нормально. В ссоре они оба оказались не правы, и Драко был уверен, что гриффиндорец тоже это понял, так что перемирие не за горами. Осталось только найти Поттера… В комнате его почему-то не оказалось, у обоих Уизли — тоже. Заходить к Невиллу было плохим решением, зато не пришлось искать Луну — оба настолько увлеклись друг другом, что даже не заметили приоткрывшуюся дверь. Дин и Симус тоже не смогли ответить, куда делся Гарри, как и Ханна и многие другие восьмикурсники. Единственным подсказчиком оказалась Лаванда, вспомнившая, как видела его у коридора, ведущего на Астрономическую башню. Не решившись ни отдать ей Тедди, ни оставить его одного в комнате, Драко прижал малыша к себе и, стянув с себя часть мантии, чтобы не беспокоить ребенка, укрыл его потеплее, после чего направился именно туда. Однако, чем ближе он подходил к памятному для него месту, тем больше душу сковывало холодом, а ноги словно подкашивались. На автомате Малфой замедлил шаг. Он понимал, что элементарно боится идти туда, но если Поттер именно там — то ему придется преодолеть себя. — Драко? — Вдруг послышался его голос откуда-то внизу лестницы. — Гарри? — Малфой недоуменно озирался вокруг и опустил взгляд. — Ты опять в своей мантии? А ну давай вылезай! — Я внизу, — ответил гриффиндорец и стянул с себя ткань. — Ты зачем сюда идешь? Еще и с Тедди! — Тебя, балбеса, ищу, — фыркнул Драко, в защитном жесте прижимая к себе малыша. — Нам надо поговорить, но не тут. Тедди может простудиться. — А до этого ты об этом не думал? — Озлобился Поттер. Драко ощерился, собираясь высказаться по этому поводу, но, вспомнив, зачем он тут, глубоко вздохнул и ответил: — Думал, потому и укрыл. А до этого я бродил там, где тепло. Пошли, нам действительно надо поговорить. — Зачем ты его вообще у меня забрал? — спросил Гарри с обидой и поднялся к нему. — Ага, а если бы ты вообще запретил мне с ним общаться?! Нет уж. Он и мое дитя теперь тоже, — нахмурился Драко. На лице гриффиндорца появилось такое изумление, что Малфой даже немного напрягся. Спустя мгновение шок, озаривший его, сменился вдруг доброй фирменной поттеровской усмешкой. — Ты серьезно? Я совсем на идиота похож? — Вообще-то ты тот еще идиот, Потти, — беззлобно фыркнул Драко. — Все такая же ядовитая змейка ты, Малфой, — с улыбкой выдохнул Гарри, подходя к нему. — Но милая. — Иди ты к дракклу, — ответил он, однако пылающие щеки выдали его с потрохами. Поттер лишь закусил губу и сказал: — Я бы не лишил тебя общения с Тедди. Во-первых, вы с ним очень тесно общаетесь, он тебя любит, и разрушить вашу этакую дружбу было бы подло с моей стороны. Во-вторых, ты ему родной человек, а родственные связи для меня важны. В-третьих… иди ты в задницу, я из-за одной глупой журналистки, которая возбуждается от сплетен, не собираюсь тебя терять. Да и вообще терять тебя не собираюсь. От этих слов на сердце Драко стало теплее, и он позволил себе робкую улыбку. — Спасибо, — прошептал он и, вспомнив, съехидничал: — Ловлю тебя на слове, твоя задница на сегодня моя. — Что? — Гарри сначала непонимающе посмотрел на него, а потом, поняв, засмеялся: — Ладно, я не против! — Ух ты, — слизеринец облизнул губы в предвкушении. — Кажется, в таком случае Тедди нам надо будет оставить Рону. — Да, я Гермионе передам, — кивнул Поттер. — Нет, Гермиона сегодня поздно освободится. Из-за нас, кстати. Рон вроде свободен. А Невиллу и Луне я ребенка не доверю. — Почему это? — На лице Гарри появилось искреннее удивление. — Они занимаются сексом в комнате, где раньше ночевал я! И вообще, для кого придумали Запирающие чары? Поттер заливисто расхохотался. — Ты вошел не вовремя? — Это они не вовремя там сексом занимались! — Возмутился Малфой. — Это вообще подло. — Кстати, а почему Гермиона сегодня поздно освободится? — Поинтересовался Гарри. — Потому что она — прекрасный и самый лучший друг, что у тебя когда-либо был, Поттер, — произнес Драко. — Пошли, по пути расскажу. И просьба к тебе будет… — Какая? Малфой осторожно стащил с себя вторую часть мантии при помощи гриффиндорца, закутал малыша и вручил его Гарри. — Носи теперь ты. У меня руки отвалились! Тедди, конечно, обладает отличным весом для своего возраста, здоровым, но носить его постоянно и без слинга я задолбался. — Нечего было его утаскивать, — беззлобно усмехнулся Гарри. — Ой, заткнись, — закатил глаза Малфой. Ближе к ужину они нашли Гермиону в Большом зале. И без того растрепанные волосы девушки теперь и вовсе торчали в разные стороны, вокруг валялось несколько смятых листов пергамента, и сама Грейнджер что-то упорно строчила на очередном листке. — Гермионе лучше не мешать, — сказала им подошедшая Паркинсон. — Она сказала, что проклянет Летучемышиным сглазом Джинни Уизли каждого, кто ей сейчас помешает. Так что не советую. — Двако… — пробормотал проснувшийся Тедди. — Двако? — Да, солнышко, я тут, — слизеринец тут же подошел ближе. — Ты хочешь кушать? — Неть, — малыш сладко зевнул, отчего стоявшая рядом с Пэнси Лаванда (нет, серьезно, когда они начали общаться?!) умилилась. — Хотя пора бы уже, — задумался Гарри. — А что ты хочешь? — Двако хотю, — Тедди потянул ручки к Малфою, и тот простонал: руки еще не успели восстановиться. — Ладно уж, давай за стол сядем, — выдохнул он. — Поспишь на мне. А то я завтра руки не подниму. — Я не буду спать, — нахмурился Тедди. — Посмотрим, хорошо, — обтекаемо сказал Драко, когда Гарри передал малыша ему. Впятером они расположились за слизеринским столом, и на счастье, ни у кого дружба противоборствующих ранее факультетов удивления не вызывала. Конечно, продолжались шепотки о Гарри и Драко, но оба упорно старались их игнорировать. Пока Лаванда и Пэнси бурно продолжили обсуждение какого-то очередного модного каталога, Гарри обратился к Драко. — Я хотел… Драко, я хотел бы извиниться за свои слова, — выпалил он, пряча взгляд. — Я сорвался на тебе и был поглощен эмоциями, из-за чего не подумал о тебе. Это меня не оправдывает, да я и не стараюсь оправдаться… Это просто факт. И я на самом деле не имел в виду то, что ты являешься Пожирателем, — сердце Малфоя больно кольнуло на этих словах. — Ты в самом деле им уже не являешься давно. И, честно говоря, вся твоя Пожирательская карьера закончилась на открытии дверцы Исчезательного шкафа. Да и тогда ты действовал на страхе и… — О, Мерлин, даже тут моя карьера не удалась, — фыркнул Драко, тем самым маскируя неловкость и тревогу от очередного поднятия этой темы. — В смысле «даже тут»? У тебя все впереди, и не смей думать иначе, — Гарри взял его за руку. — И если у магического мира будут какие-то проблемы с принятием тебя как личности и с принятием тебя как моего парня — это исключительно вина их мировосприятия и того, что они думают общественным мнением, а не собственной головой. В таком случае таких людей можно лишь только пожалеть. Так что ну ж их к черту. И… прости меня. Я знаю, что ты признал свои ошибки и меняешься к лучшему, становясь собой. Я выразился тогда очень глупо и неправильно, я на эмоциях не смог грамотно объяснить свою позицию и тем самым ранил тебя. Прости. К тому же… это твой отец тебя подставил, и я понимаю, ты чувствуешь себя преданным им, а тут я сорвался… прости, пожалуйста. Я хочу искупить свою вину. Во взгляде гриффиндорца плескалось искреннее раскаяние. Что и требовалось доказать: косноязычный гриффиндорец сначала делает, а потом думает, что он там натворил. Типичный Поттер. — Я надеюсь, что это действительно так. Просто… знаешь, я от кого угодно мог ожидать эти слова, но не от тебя, — признался Драко. — Поэтому они причинили мне такую боль. Я знаю, что от статуса Пожирателя, несмотря ни на какие оправдания, мне никуда не деться. Но… когда об этом напоминает человек, которому ты доверился безоговорочно и который до этого момента убеждал тебя в том, что он про все это забыл… Это… больно, — Малфой заметил, как Поттера начало затапливать чувство вины, как он из-за этого чуть ли не до крови закусил губу, и поспешил сказать: — Я тоже хочу извиниться. Я не должен был такого говорить про семью, мол, «не твой отец» и все такое… И все остальные грубые слова. Я повел себя как идиот. Прости, пожалуйста, — как ни странно, после этих слов ему стало немного, но легче. — Будем честны, мы оба себя так повели. Были на взводе и повелись на уловку Скитер. А может, на это был расчет отца: он знал, что мы оба вспылим, а мы с тобой оба упертые… Может, думал, что раз мы поссоримся, то он потом сможет меня настроить против тебя и впоследствии убедить меня делать то, что хочет он. Но пошел он лесом, знаешь. И… кое в чем ты не прав. Я не чувствую преданным отцом. Потому что… — слова давались ему тяжело, его словно сковало изнутри. — Потому что это, черт подери, в его репертуаре. После этого признания в душе Малфоя что-то лопнуло, словно натянутая донельзя струна скрипки. Треснула с пронзительным мерзким и тонким воем и хлестко ударила изнутри. Люциус, при всем его внимании к семье… любил ли ее по-настоящему, если его подлость по отношению к сыну Драко посчитал… нормальным явлением? В горле что-то удушающе сдавило, в глазах появилась резь, и он уткнулся в плечо гриффиндорцу, чувствуя, что еще немного — и сорвется окончательно. Поттер сразу понял, в чем дело, и приобнял его одной рукой. — Поплачь, — выдохнул он, доставая палочку и наколдовывая отвлекающий от взгляда на них купол. — Выплесни эмоции, Драко. Ты имеешь на это право. И Малфоя прорвало. Он не взвыл от боли потери, как было после Выручай-комнаты с оставшимся там навсегда Крэббом или как случилось в комнате матери после сожжения гостиной мэнора. Не плакал навзрыд от облегчения, как после оправдательного решения суда по его делу в Визенгамоте или когда узнал, что Снейп все же жив, пусть и находился в нестабильном состоянии. Драко понимал, что это был плач освобождения. Хотя бы от взглядов отца и веры в его идеалы. В конечном итоге Люциуса это довело до Азкабана, а самого Драко — до слома где-то внутри. Как он мог продолжать верить отцу и в отца, когда тот по-настоящему никогда не верил в самого сына? И любил ли его? Или отцовской ласки и любви он заслуживал только тогда, когда был идеальным, по мнению Люциуса, наследником рода Малфоев? Как же все это паршиво. Тихонько плача и всхлипывая на плече Гарри, Драко почувствовал осторожные и чуть шаткие прикосновения к волосам. Он уже знал, кто гладил его своими маленькими теплыми и заботливыми ручками, кто так широко открыл для него свое маленькое сердечко и кто умело дарил ему любовь. Маленькое чудо. — Спасибо, Тедди, — всхлипнул Драко, вздрагивая, и выбрался из объятий Гарри. Малыш поднялся на ногах слизеринца и обхватил того за шею, обнимая. — Не пвачь, Двако, — произнес малыш. — Ты ховоший! Очередной всхлип разрезал тишину вокруг них. Сердце Драко защемило от признательности этому маленькому и доверчивому человечку. Он осторожно обнял малыша, чувствуя, как его собственное сердце затапливает удивительное теплое и окутывающее нежное чувство. Именно так ощущается любовь? Драко был в этом уверен. Такой семейной любви ему не хватало от отца, но мама всегда компенсировала это с лихвой. Может, по этой причине в Драко и осталось еще что-то светлое, что он теперь старательно взращивает в себе с помощью Гарри, Тедди и своих друзей. — Спасибо тебе, Тедди. Я очень сильно люблю тебя, малыш, — он осторожно поцеловал его в лобик, и волосы Тедди из платины вдруг стали нежно-розовыми. — И я тебя вюбвю! И Гавви! — Радостно ответил Тедди. — Именно так, — признался Гарри. — Я тебя очень люблю, Драко. Сердце Драко заполошно забилось, и то удивительное ощущение, казалось, окутало его всего и укрыло, словно нежным пуховым одеялом, и спрятало от всего остального злобного мира, на который в один момент стало совершенно плевать. Пошел этот мир к черту вместе с Люциусом и Скитер. У него есть Гарри и Тедди, у него есть Нарцисса и Северус, у него есть Гермиона, Рон, Джинни, Невилл, Луна, Пэнси, Блейз и Лаванда. А злобный и непринимающий мир пусть идет к черту. — И я тебя очень сильно люблю, Гарри, — ответил Драко и прильнул к гриффиндорцу с поцелуем. И именно на этом моменте отвлекающий купол прекратил свое действие, но парням на это было совершенно плевать. Зато теперь весь Хогвартс был убежден в том, что каким бы ни вышло интервью — оно будет ложным, ибо правду они видели своими глазами. *** Интервью вышло на следующий день именно таким, как его подала Гермиона: с изюминкой, аллегорией на прошлый захватывающий заголовок и… раскрывающий суть их с Гарри отношений. Слова Люциуса были тщательно отредактированы. Оставалось верным то, что тот во время войны боялся за семью и потому пресмыкался перед Темным Лордом, а также слова о страхе за Драко и боязни того, что Гарри действительно может воспользоваться его сыном. По сути, Гермиона переписала то же интервью, но менее гневными и жалостливыми словами и убрала оттуда напрочь надежды Люциуса о женитьбе сына на девушке, а также слова о возможном принуждении в отношениях, оставив лишь легкий намек на то, что он опасается, не были ли эти отношения обустроены целиком и полностью влиятельным Поттером. В дальнейшем «Рита» взяла мнения у нескольких восьмикурсников, среди которых оказались Симус, упрашивавший Гермиону на роль интервьюируемого весь вечер, Лаванда — как пострадавшая в войну и захотевшая стать хотя бы небольшой «звездочкой Пророка», Пэнси и Блейз в качестве представителей «слизеринской» стороны, Джинни — бывшей девушки национального героя, а также несколько ребят с разных факультетов. На удивление, негативных мнений практически не было, за исключением парочки ребят с Когтеврана и Пуффендуя, причем Гермиона попросила их сказать мнения с несколько негативной окраской, взывая к чувству долга и взаимопомощи. — Ваши семьи сильно пострадали в войну, мнения будут звучать реалистично. А небольшой негатив в материале нужен, иначе все поймут, что интервью написано кем угодно, но не Ритой. А про то, что вы когда-то гомофобно или против Гарри высказались, все забудут через полгода! — Гермиона распиналась еще полчаса, хотя мальчишки и без того были согласны, чтобы их имена напечатали в «Пророке». А приобретенные приметливым Роном угощения для них стали еще одной подмогой. Грейнджер начала что-то говорить про коррупцию, но Уизли даже и слушать не стал, уводя девушку отдохнуть. Гарри напрямую заявил в своем комментарии, что да, он встречается с Драко Малфоем — бывшим Пожирателем смерти, оправданным и все свои ошибки признавшим и исправляющимся, нет, его не отравили Амортенцией и вообще, после окончания обучения они планируют жить вместе, а если кому-то что-то не нравится — предъявлять претензии ему лично. И если вдруг Драко каким-то образом пострадает из-за того, что кто-то недоволен ориентацией или личным выбором их национального героя — то этот национальный герой достанет их даже из-под земли. — Какой злой Гарри Поттер — «достанет их из-под земли»! Вот теперь все точно будут уверены в том, что я делаю из тебя Темного Лорда, — пошутил Драко, пролистывая новый выпуск «Пророка». На завтраке он решил сесть не со своим факультетом, чем вызвал большое удивление у многих студентов. Впрочем, Блейз, подсевший к Парвати, немного смягчил этот «удар» для Хогвартса. — Угу, в ролевых играх в постели делаешь, — усмехнулся Гарри, и сидевшие за столом Гриффиндора восьмикурсники взорвались смехом. — Вау, Драко, а какие еще у тебя фетиши в постели? — Подал голос Симус. — Мои вкусы специфичны: я возбуждаюсь исключительно от национальных героев в очках, так что секс со мной тебе не светит, — фыркнул Малфой. — Спасибо, меня вполне удовлетворяет Дин, — Финниган игриво дернул бровями, на что сидевший рядом Гарри чуть было не подавился соком. — Веселый Гриффиндор, все отношения завели, — усмехнулся Рон. — Я все еще не отошел от того, что Фред и Лаванда, оказывается, вместе. — Все-таки нашла себе Уизли по вкусу, — вставила Парвати. — Потому что ты, Рон, недостаточно Бон-Бон! — Это было на шестом курсе! Парвати, сколько можно вспоминать? — Возмутилась Лаванда. — Дя! — Крикнул Тедди, сидевший на ее коленках. — Не обизай Ванду! — Ого, как он твое имя сократил, — улыбнулся Гарри. — Меня он иногда «гав» называет. — Мое имя он как раз-таки удлинил, — надулся Дин, и все дружно покатились со смеху, особенно Драко. Ибо Дина не иначе как «дебив» Тедди почему-то не называл. Причем, кажется, малыш даже не понимал истинного смысла этого слова и искренне считал, что парня так и зовут. Дин обижался, но упорно продолжал брать Тедди к себе. — Это потому что вы с Симусом его чуть было не напугали своими взрывающимися мини-салютами! — Заявил Гарри. — Неправда! Тедди понравилось! — Крикнул Финниган. — Вы ушли целоваться, оставив Тедди с салютами одного! Я вам этого прощать не собираюсь, скажите спасибо, что Гермиона вовремя зашла в гостиную! — Выдохнул Гарри. — Кстати, где она? — Парень огляделся. — Отсыпается? — Угу, — подтвердил Рон. — Ее Макгонагалл даже освободила от занятий, но я уверен, она даже не пропустит Историю Магии первым уроком. — В духе Гермионы, — согласился Драко. Их переговоры прервал громкий возглас Забини, наконец дочитавшего интервью: — После всего этого у меня остался только один вопрос, и он к тебе, Драко. — Слушаю, — кивнул он. Блейз пристально и долго смотрел на него, отчего Малфой уже успел напрячься, а потом все же спросил: — Надеюсь, я не был твоим фетишем, когда мы жили в одной комнате? Учти, я не имею ничего против геев, просто было бы неловко узнать, что твой лучший друг дрочил на тебя, пока ты… — Иди к дракклу! Нет! — Малфой закатил глаза. — Меня не привлекают вредные мулаты! — Зато меня привлекают, — улыбнулась Парвати. — И меня, — стрельнул взглядом в сторону Дина Симус, а не заметивший этого Блейз чуть не подавился тыквенным соком, подумав на себя. Гриффиндорцы снова залились смехом. Драко поражался, как относительно легко он сам теперь относится и к раскрытию своей ориентации, и к тому, что об их отношениях с Гарри известно фактически всем. Видимо, благоприятное отношение окружения к нему, несмотря на все его прошлые ошибки, сказалось и помогло легче относиться к себе самому. Драко чувствовал себя намного лучше, чем в начале учебного года, и радовался этому. Немало тягостных мыслей еще преследовали его, но уже в разы меньше. Он постепенно начал исцеляться. В книгах по психологии говорилось, что использование здоровых механизмов и проработка проблем помогает избавиться от последствий стрессовых ситуаций и дать толчок к лечению посттравматического стрессового синдрома. Драко не был уверен, что он у него был, а ставить себе диагнозы исключительно по маггловским книгам опасался и не хотел. Гермиона предлагала как-то попробовать сходить к психотерапевту, как теперь делает Ханна, и Малфой обещал подумать над этим. Гарри она тоже пыталась убедить, но тот уверял, что справляется со всем самостоятельно. Возможно, отчасти это и было так: после налаживания общения со Снейпом (на данный момент — исключительно нейтрального) Гарри действительно во многом стало лучше, однако многие тревоги оставались сидеть глубоко в нем. По мере приближения второго мая Поттер грузился все больше и больше, оставаясь в одиночестве даже в огромном кругу людей, меньше играл с Тедди и все чаще отдавал его гриффиндорцам и Малфою, в какой-то момент почти перестал общаться со Снейпом, что стало самым главным тревожным звонком. Драко опасался, что победная и трагическая одновременно годовщина сорвет все его защитные механизмы. Так оно и получилось.