***
Пока Гарри был на приеме у министра, Драко отправился в общую гостиную, где Тедди сразу же забрали поиграть Лаванда и Пэнси. Наблюдая за тем, чтобы малыш не повредил себе что-нибудь во время игры, Драко высказал Гермионе и Рону опасения за состояние Гарри. — Стопроцентно завтра напьется, если его ничем не отвлечь, — вынес вердикт Рон. — С ним рядом кто-то должен быть, и кто-то из близких, иначе он какой-нибудь дичи может натворить ненароком. За Тедди должен кто-то присмотреть. Предлагаю свою кандидатуру в качестве следящего за Гарри. Во-первых, у меня организм крепкий, если он меня споить захочет. Во-вторых, я люблю Тедди, но с ним сидеть немного побаиваюсь, он очень вертлявый, — и в ответ на это малыш чуть было не вывалился из рук Пэнси, и Драко дернулся к ним, но Лаванда ловко забрала его к себе и усадила. На счастье, с ней он так развязно себя не вел. Гермиона задумчиво хмыкнула и отложила пергамент с очередным эссе, которое она писала во время разговора. — Я в какой-то мере согласна с тобой, но мне кажется, что все же Драко больше времени сейчас проводит с Гарри, он ему доверяет, поэтому… Драко, если тебе не трудно, ты бы побыл с ним? — Девушка посмотрела на него внимательным взглядом. — Просто… вы с ним сейчас даже гораздо более близки, чем мы. Изумление охватило Малфоя, и он с недоумением воззрился на гриффиндорку. Однако в глубине души все равно тут же поселилось некоторое довольство: гордая прошлая часть Драко оказалась наконец удовлетворена, что именно он, а не Золотое Трио, являлся сейчас для Гарри более ценным. Парень быстро прогнал эту паршивую высокомерную мысль куда подальше и сказал: — Я, конечно, не против, и мне определенно приятно знать, что вы считаете меня ближе к Гарри… Хотя я думаю, что Рон прав: в конце концов, вы с ним давно общаетесь, знаете друг друга с детских лет, и весь этот путь с ним проходили… — И Драко — бывший Пожиратель и вообще-то был на другой стороне, — вдруг вставила Пэнси. Эти слова вызвали в Драко бурю ярости, и чувство вины снова дало свои небольшие ростки. Однако ее быстро осадил Уизли. — Паркинсон, еще ты тут будешь возникать, ты же его подруга! Опять двадцать пять, мне опять утверждать про то, что Драко давно начал исправляться? — Да я не об этом, — слизеринка махнула рукой. — Просто мне кажется, что Гарри как раз будет безопаснее побыть с кем-то из вас, потому что… кто знает, что придет в его нагруженную горем, а еще и пьяную к тому времени голову? Вдруг присутствие Драко… Точнее, не самого Драко, а присутствие его прошлых ассоциаций с Пожирателями вызовет очередной виток депрессивного состояния? Вы об этом не думали. — В этом есть смысл, — Драко закусил губу, чувствуя, как горечь охватывает его всего. Однако Пэнси действительно сказала дельную мысль. Нарушенные в ходе травмы ассоциации с трагическим событием зачастую нелогичны, это Малфой помнил по одной из книг. — С психологической точки зрения Пэнси права. Так что… Вдруг дверь в гостиную с грохотом открылась, и в комнату буквально залетел Поттер. Каминный огонь в мгновение заискрился и резко потух, а картины неожиданно затряслись так, что портреты испуганно возмутились. Изумрудные глаза Гарри, казалось, метали молнии, лицо покрылось красными пятнами, мантия скосилась набок, а руки были сжаты в кулаки, словно еще секунду — и гриффиндорец будет готов кинуться в маггловскую драку. «Магия вышла из-под контроля. Что-то случилось!» — Догадался Малфой и за доли мгновения подскочил к Поттеру и обнял его. Он почувствовал, как заполошно билось его сердце, и лишь больше убедился в своих мыслях. Гриффиндорец дрожал в его руках. — Гарри, все спокойно. Ты с нами… Ты у друзей. Все хорошо, — пытался он успокоить парня и крепко обнимал. На счастье, в его объятиях Гарри успокоился довольно быстро, и картины перестали дребезжать и встали на свое место. Волшебники в них прошептали что-то с недовольством, но после шикания Паркинсон снова начали заниматься своими делами. — Гарри? Что случилось? — Послышался обеспокоенный голос Гермионы. Поттер с шумом выдохнул и опять немного напрягся в руках Драко, после чего все же выбрался из объятий. — Ничего сверхъестественного, хотя Шеклболт меня неприятно удивил, я был о нем лучшего мнения. И пусть только попробует теперь заставить выступить, я ему покажу, где пикси зимуют, — рыкнул он и подошел к Лаванде с Тедди и присел перед малышом, что задумчиво смотрел на него все это время. — Привет, солнышко. У тебя все в порядке? Играл с Лавандой? Пока Гарри непринужденно (как только он успел так быстро успокоиться?) болтал с Тедди, Драко взволнованно переглянулся с Гермионой, но та лишь пожала плечами. — Гарри, можно тебя спросить? — Осторожно поинтересовалась Грейнджер. — Если ты о том, что произошло у Министра: он показал себя как чертов придурок, которому я точно не обеспечу поддержку на очередных выборах, когда она ему понадобится, и к тому же я очень сильно разочаровался в этом человеке, — почти спокойно ответил он, но Малфой заметил дернувшуюся скулу. — А точнее? — Девушка встала с места. — Грейнджер, не дави на него, — вставила Пэнси и пересела ближе к Лаванде. — Ему сейчас паршиво. — Если он не расскажет сейчас, из него потом и клещами не выцепишь слова, — высказалась Гермиона. — Сколько раз такое было? Уходит в себя, бурчит, чувства его мучат, а высказаться не хочет, мол, это не важно. Так вот, Гарри, если тебя это беспокоит — это чертовски важно! Драко, закусив губу, наблюдал за поведением гриффиндорца. И без того нестабильное состояние Поттера могло вылиться на нервах во что угодно, но Гарри, на счастье, еще относительно держал себя в руках. — Гермиона, я… Я обязательно поговорю с вами. Просто… Меня достало, что моя жизнь мне не принадлежит, — признался он, усаживая бубнящего что-то себе под нос Тедди поудобнее. — Я понимаю ответственность, которую несу, осознаю, что моя речь на завтрашнем дне памяти нужна. Да, я недоволен всем этим, но в конечном счете — если и говорить, то только те слова, которые я хочу, а не то, что якобы надо по указке новоявленного министра. При всем моем прошлом уважении к нему сегодня его авторитет для меня ниже плинтуса. Он… — Гарри оглянулся и посмотрел на всех присутствующих, словно думал, стоит говорить или нет. — В общем, это из-за публикации. Той самой. О нас с Драко. На этих словах Драко словно одновременно бросило и в пугающий холод, и в горячую, неистовую ярость за Гарри. Черт подери, ему все еще не дадут любить того, кого хочет он сам? Нет, Малфой вовсе не был идиотом и подозревал, что ненависть людей к Гарри появится из-за отношений с Пожирателем, пусть и бывшим и вынужденным. Однако… Какого драккла? Их национальный герой победил Волдеморта и мир наладил, а они от него все отстать не могут. А чувство вины перед Гарри за то, что ему приходится терпеть подобное отношение, Драко постарался запихнуть куда подальше. Не до того сейчас. — В каком смысле? — Рон нахмурился. — Гермиона же все осторожно описала, там все… ну, отлично. — Малыш Ронни, далеко не все одобрили бы отношения знаменитого Гарри Поттера, с кем бы он ни встречался. А тут такая… двойственная кандидатура. Уж прости, Драко, — сказала Пэнси, и Драко кивнул в ответ — в конце концов, она была полностью права. — Я догадываюсь, что сказал Шеклболт, но все же, лучше сообщи сам. Гарри взволнованно обнял Тедди, словно пытался найти в его присутствии толику успокоения для себя. Малыш мигом понял, что его названому папе не по себе, и осторожно обнял в ответ и запустил ловкие пальчики в отросшие темные волосы. — Ладно, я начну. Только все комментарии оставьте при себе. Мне и без того тошно, — попросил Гарри и начал свой рассказ.***
— Гарри, я все понимаю: для тебя присутствие на дне памяти — это несколько травмирующее событие, но оно все же необходимо, — говорил Кингсли за чашечкой кофе. — Я прошу тебя не просто как министр, я прошу тебя как друг. Понимаешь, я давно в политике и понимаю, что твое выступление на митинге — это некий гарант безопасности для людей, измученных и испуганных войной. Ты герой для них, тебя ценят, и твое слово для них важно. Сейчас нам всем необходимо поддерживать миролюбивое и спокойное настроение в обществе, волшебный мир Англии устал от сражений, бойни и ненависти. Твое выступление — один из способов. Разозлившийся Гарри с трудом сдерживался, чтобы не выплеснуть этот кофе Кингсли в лицо. В его словах действительно было рациональное зерно, и Гарри бы относительно спокойно поддержал бы этот фарс, если бы не некоторые его высказывания. Действительно, а кто виноват в том, что люди были испуганы и измучены войной? Сам Гарри, раз Волдеморт не смог его убить и бросил ему вызов? Поттер до сих пор пытался справиться со своим чувством вины из-за того, что вся эта война существовала, что столько людей, вставших на его сторону, погибли. Лишь после обеспокоенных слов Драко и твердых — Снейпа он постепенно начал осознавать, что это была не его война. Все можно было устроить гораздо проще и без такого количества смертей. Где все это время был Аврорат? Почему Орден Феникса сосредотачивался на партизанстве и охране, а не на обезоруживании? Почему самую главную задачу, решившей исход всей войны — поиск и уничтожение крестражей — выполняли три подростка, а не подготовленные бойцы и не пресловутый Орден? Куда смотрел Дамблдор и почему Шеклболт, раз он был в числе лидеров, не задумался об этом? У Гарри скопилось много вопросов, но только задать их было некому: главный устроитель действа погиб от руки Снейпа, сам профессор, хоть и знал гораздо больше официальных властей и Ордена, тоже не мог ответить на все вопросы (хотя и старался, за что Гарри был премного ему благодарен). Да и история не терпит сослагательного наклонения, все уже закончилось. Но вот боль Поттера все равно осталась с ним. — Почему я не могу сказать именно то, что хочу я? — А что ты хочешь сообщить? — Кингсли внимательно смотрел на него изучающим взглядом. — Ну… — протянул Гарри. — Я хочу поблагодарить каждого, кто сражался в войне, каждого, кто протягивал руку помощи в трудные времена, — в горле появился комок от промелькнувших воспоминаний. — Почтить память погибших и сказать, что настали мирные времена, и напомнить, что война началась из-за ненависти, которой больше не должно быть. И я не только о магглорожденных. Сейчас принято ненавидеть тех людей, которые были на иной стороне войны, и я понимаю эти чувства, но общество забывает кое о чем. Не все шли на те или иные действия добровольно, это раз. Многие, даже если шли якобы по своей воле, просто боялись за свою семью и пытались защитить ее хотя бы таким образом. Да, это неприятно, но это так. На той стороне тоже боялись и желали, чтобы свет победил. И такой вынужденный выбор этих людей — не повод их ненавидеть. Они признали свои ошибки и стараются их искупить. Лучшее, что мы можем сделать для мира — принять этих людей в общество и не порицать их за прошлые решения, за которые они раскаиваются искренне и желают исправиться. Замечу, что я это знаю на своем примере, — закончил Гарри, пристально глядя на Шеклболта. Лицо министра почти не дрогнуло, однако парень заметил, как недобрый огонек появился в его глазах. — Под «людьми» ты же имеешь кого-то конкретного. Малфоя-младшего, — проговорил мужчина и отставил чашку с кофе в сторону. — Люди это поймут, они не дураки. — Я знаю. Потому и собираюсь так сказать. Драко действительно исправляется, это скажет кто угодно в Хогвартсе. Директор Макгонагалл и я можем за него поручиться. Надеюсь, слова директора будут иметь вес, если вдруг кто-то решит, что Драко опоил меня Амортенцией или что-то еще в этом роде, — заявил Поттер, твердо глядя на мужчину. Министр как-то тяжело вздохнул и посмотрел на Гарри взглядом, полного какой-то брезгливой жалости. — Да, кстати, насчет этого интервью… Мисс Грейнджер мне многое объяснила и я дал добро на то, чтобы она переписала его по-своему… Но признаюсь, такого я не ожидал. — А что вы хотели? — Гарри нахмурился и подсознательно, на автомате сжал руки в кулаки. — Я надеялся на то, что она осторожно объяснит, что ваши отношения — полный бред, но по твоей реакции вижу, что это совсем не так. Что действительно объединяет тебя и Малфоя? — Гарри почувствовал себя так, будто Кингсли вцепился в него клещами, и это ему совершенно не нравилось. — В интервью правда и ничего, кроме правды, за исключением слов Люциуса, — ответил Поттер, следя за реакцией министра. — Мы с Драко действительно вместе, и нет, это не Амортенция. У меня безоар в зубе с лета стоит, спасибо Гермионе, заставила. И я четко знаю, что заставило меня полюбить Драко. Он исправился и стал собой настоящим, а не тем, каким его воспитывал отец. Суметь признать свою неправоту — это дорогого стоит, а Драко нашел в себе смелость извиниться за свои решения и научился видеть светлое в людях, которых раньше, наученный отцом, не выносил. Шеклболт тяжело вздохнул и на какое-то время замолчал. Гарри его не торопил, но тревога начала проникать в него все глубже. Он догадывался, что ему придется защищать честь Драко: даже после его защиты и принесенных в доказательство воспоминаний оказалось недостаточно для некоторых из властей. Поттер считал, что министр, который до этого времени всегда шел ему навстречу, тоже с ним согласен, но сейчас все больше понимал, что даже тогда он как политический стратег просто сделал выгодный ход, поскольку национальный герой на тот момент был особенно на высоте, и народ в любом случае (во всяком случае, большинство) остался бы на его стороне. — Понимаешь, Гарри… — протянул Кингсли после пары минут молчания. — Я все понимаю, любовь — дело молодое… И не такую уж большую роль играет факт, любишь ты девушку или парня. Но в обществе из-за этого интервью у тебя сложилась… мягко сказать, неоднозначная репутация. Поттер заскрежетал зубами. Он чувствовал, как в нем всплеснулась ярость. — Не впервые мне терпеть неоднозначную репутацию и взгляды общества. Переживу. Если население Англии сильно беспокоит то, с кем я, простите за прямоту, занимаюсь сексом, то им посоветую лучше смотреть за собой и следить, кто спит с ними в одной постели, а то, знаете ли, тоже бывают сюрпризы. Они мне никто и не имеют права мне говорить, что, как, где и с кем мне делать. И в конце концов, мне уже хватило жить по указке, — Гарри не хотел этого говорить, однако злость выплеснула все за него. Некоторая обида на Дамблдора, которая при всем уважении к этому человеку все равно терзала его сердце, проклюнулась в один из самых неудачных моментов. — Ты это о чем? — Недоуменно произнес министр. — Это… не важно сейчас, — отмахнулся Гарри и почувствовал, как его лицо начинает краснеть. — Суть я верно передал. Никто не может мне указывать более. И уж тем более — кого мне любить. А то их «добрые порывы» как раз действие какой-нибудь ментальной Амортенции мне напоминают: хотят заставить любить кого-то правильного, и желательно их конкретную дочку. — Я уверен, ты преувеличиваешь, и я понимаю, это из-за нервов, но… — Преувеличиваю?! Если бы вы знали, сколько в сентябре мне прилетело писем с просьбами жениться на их сестрах, дочерях или их самих, вы бы… в шоке были. Гарем можно открывать! — Гарри всплеснул руками. Министр лишь усмехнулся. — Народная любовь — она такая, да… — И если эта народная любовь шатается из-за того, что я люблю кого-то «не того», по их мнению, то на кой… — парень вовремя осекся. — Зачем она мне нужна? Шеклболт отставил в очередной раз чашку и заявил: — Затем, Гарри, что в твоем возрасте и с твоим статусом стоит призадуматься о будущей карьере. Если ты хочешь быть отличным работником и вырасти по карьерной лестнице, тебе понадобится симпатия общества. И как бы ты ни протестовал, но народные мысли всегда будут играть в этом роль, поскольку ты сыграл ключевую роль в истории магической Англии. Тебя всегда будут рассматривать как под лупой, каждое твое решение. Я не желаю тебе зла, ни в коей мере, я очень тебя уважаю и поэтому хочу предостеречь от скоропалительных решений. Отношения с Пожирателем, пусть и бывшим — это пятно на твоей репутации, что в будущем может сказаться на твоей жизни. Тебе стоит улучшить свой рейтинг после этой публикации. Ты и так чудом не стал изгоем и чуть ли не новым Темным Лордом в глазах общественности, скажи спасибо Гермионе, которая все это сумела вовремя остановить. К тому же… — Кингсли вдруг тяжело вздохнул. — Я не хочу об этом говорить, но все же, видимо, стоит. Призадумайся: не появятся ли в обществе мысли о том, что имеет ли право Гарри Поттер, связавшийся с Пожирателем, воспитывать своего крестника, родители которого, к слову, погибли именно от Пожирателей? Именно эти слова и стали ключевыми для гриффиндорца. Гарри вскочил с места, чудом не уронив стул, и со злобой воззрился на министра. Предметы в кабинете вдруг начали дребезжать, а парочку пергаментов и вовсе начали самоуничтожаться, неожиданно вспыхнув. — Гарри… — Кингсли явно опешил от такой реакции, но быстро понял, что происходит. — Гарри, пожалуйста, успокойся… У тебя магический выброс… Однако вещи в комнате начали дребезжать с еще большей силой. Поттер чувствовал, как все в нем словно горит огнем, вырывается откуда-то из глубины, из сердца, и желает уничтожить все вокруг. — Гарри! Ладно, я понял тебя! Понял! — Вскрикнул Шеклболт, когда в него полетели поленья из камина и он чудом смог увернуться от удара. Гриффиндорец резко вылетел из кабинета и ринулся прочь из Министерства. Больше ему там делать было нечего.***
— Вот же чертов гусь! — Заявил Рон после рассказа Гарри. — Я о нем был лучшего мнения. Ладно, я понимаю его мнение как политика о Драко — прости, друг, — сказал Уизли в сторону Малфоя, — я с ним не согласен, но с точки зрения власти он прав. Драко кивнул, принимая извинения, и ощутил, как душу затапливает приятное тепло от такого простого, но важного слова «друг». — В смысле — с точки зрения власти? — Непонимающе спросила Лаванда. — Что ты имеешь в виду. — Полагаю, Рон хотел сказать, что она весьма своеобразная и при случае вспоминает все плохое, — вставила Пэнси. — Вот именно, — согласился Рон. — Вспомни, Гарри, как на тебя взъелись в прессе на четвертом и пятом курсе, припоминая все прошлое. Хотя и эти слова были мерзкими, и Шеклболт не должен был говорить это. И про Тедди нести такое… За это я сам готов набить ему рожу. В этот момент дверь гостиной открылась, и в комнату, болтая друг с другом, зашли Блейз и Симус. Не успел Драко удивиться тому, что еще и эти двое невыносимых типа в конечном итоге сдружились, как следом за ними протиснулась Ханна. Мир действительно менялся. — Мы тут услышали, что Рон собирается кому-то бить рожу. Не знаю, кому, но я в деле, — усмехнулся Финниган, засовывая руки в карманы мантии. — Тебе лишь бы кулаками помахать, — пробормотала Ханна и села рядом с Паркинсон на диван. — Неправда! Я могу и еще кое-чем пома… — Захлопнись, — оборвал его Драко скорее на автомате. Почти все присутствующие удивленно посмотрели на него, и лишь Гермиона бросила в его сторону понимающий взгляд, а Ханна — благодарный. — Ты чего? — Блейз с изумлением изогнул бровь. — Того, что у нас тут серьезный разговор. И нет, морду министру мы бить не будем, Рон, — Малфой повернулся к гриффиндорцу. — Надо отомстить ему другим образом за его слова. Но мы это обговорим с Гарри. Гарри, можно тебя? Поттер кивнул и, забрав бормочущего Тедди у Лаванды, встал. — Тедди все равно нужно спать по графику, уложим его, заодно и поговорим потом, — ответил он. — Какая семейная идиллия! — Чуть ли пропела Паркинсон, на что Малфой лишь фыркнул: — Не завидуй, милый мопсик. — Бледная поганка! — Не осталась она в долгу. — Я хотя бы ядовитый, а ты — псина сутулая, — хихикнул Драко и увернулся от прилетевшей с громким криком Пэнси подушки. — У меня прямая осанка, ты, хоречья морда! — Смотрите, она даже не отрицает, что псина! — Засмеялся Малфой. — Извините, что влезаю в вашу перепалку, но мне искренне интересно: вы прикалываетесь или серьезно оскорбляете друг друга? — Вдруг поинтересовался Рон. — А то драккл вас, слизеринцев, знает. Паркинсон закатила глаза. — Никаких оскорблений, просто факты. Он же действительно бледная поганка! — Сама ты поганка! — Вдруг громко крикнул Тедди и в возмущении стукнул Гарри по плечу. Гриффиндорец на это чуть улыбнулся, и Драко немного выдохнул: хоть что-то расслабило Гарри. К тому же, он был горд: малыш Тедди защитил его! Пусть и перед Паркинсон. — Тедди, ты же мне говорил, что я красивая! — Наигранно возмутилась Пэнси. — Не обизай Двако, — Тедди насупился, и его волосы приобрели глубокий фиолетовый оттенок, демонстрируя степень его эмоций. Слизеринка усмехнулась, но все же подошла к Драко и чмокнула его в щеку, на что ребенок удивленно вскрикнул. — Вот, я извинилась. А ты меня простишь? — Неть! — Возмутился Тедди, чем удивил всех присутствующих. — Почему, Тедди? — Спросил у него Гарри с широкой улыбкой. Драко немного успокоился: кажется, парень все же отвлекся от тревожной ситуации. — Потому что Двако — твой! — Громогласно заявил малыш Гарри и потянулся ручкой к Малфою. — Иди к Гавви! — Извини, Пэнси, я не могу противиться этому очаровательному маленькому чуду, тем более, он мне предлагает такого красивого зеленоглазого парня, что я не могу не согласиться, — усмехнулся Драко и подошел к ним. — Все, Тедди, я с вами! — То-то зе! — Тедди показал язык Паркинсон, которая лишь улыбнулась в ответ. Спустя минут десять Драко все же увел Гарри и Тедди в комнату. Малыш еще какое-то время поканючил, однако на руках у Малфоя позже заснул. — Ты для него сам по себе — лучшая колыбельная, — усмехнулся Гарри, подойдя к Драко, и обнял его. — Для меня тоже. — Рано тебе еще спать, — фыркнул слизеринец и прижался к нему в ответ. — Если только не хочешь себе внеплановый дневной сон, — с этими словами он поцеловал Поттера в шею, с довольством чувствуя, как у парня пробежали мурашки по коже от этой ласки. — Нет, мне не до сна совсем, — чуть грустно усмехнулся Гарри. — Я на нервах, а в таких случаях я никогда не сплю. — Горемыка, — только и смог сказать Малфой, кладя голову Поттеру на плечо. — Что планируешь завтра делать? Пошлешь все к дракклу? Я бы тебе не советовал, но тебе решать, конечно. Гарри тяжело вздохнул, но пробормотал: — Я не знаю. Когда я пришел, был ужасно зол… а сейчас я расстроен и опустошен. Черт подери, Рон прав, Кингсли действительно говорил как политик… Но он мной манипулировал. А я этого теперь не выношу, мне хватило Дамблдора, который это делал пусть из лучших побуждений, но… мне все равно тяжело. И я все еще зол на него из-за Снейпа. Малфой закусил губу, анализируя слова Гарри. — Ты перенял мою привычку, — вдруг хихикнул он и легонько, почти невесомо поцеловал его. — Закусываешь губу, когда нервничаешь. — Я думаю о том, что тебе стоит поговорить с ним. Со Снейпом, в смысле. Я думаю, он встанет на твою сторону и может подсказать, как будет правильнее действовать: в конце концов, он намного лучше знаком с Шеклболтом и знает, как ему отомстить и повлиять на него. У меня есть план, он хоть и простой и обычный, но Снейп может больше подсказать… — В смысле? Какой план? — Парень аж встрепенулся. — Да есть тут одна идейка, — протянул Драко. — Заявиться и все же сказать то, что хочешь. Но только в определенный момент и в той форме, в которой к тебе прислушаются. Как раз тонкий политический ход, в духе Шеклболта. — Интриган, — усмехнулся Гарри. — Хлеще — Малфой! — Фыркнул Драко. — Но помощь Снейпа нам все же понадобится, — парень просчитывал ходы. — Пойдем, попросим Рона или Гермиону посидеть с Тедди. Учитывая, что он спит, труда это не составит.***
Снейп, вопреки опасениям Поттера, спокойно их принял. Почти. — Мистер Поттер, если бы вы так часто обращались ко мне за советами по зельеварению, как ходите ко мне, у вас всегда были бы сплошные «Превосходно», — непоколебимым тоном заявил профессор, стоило им появиться на пороге гостевой комнаты мэнора, где сейчас жил Снейп. — Простите, но вы бы не вынесли возможности ставить «Превосходно» человеку, носящему фамилию Поттер, — пошутил Гарри, но быстро понял, что сказал это не к месту. — Извините. Снейп на это ничего не ответил, но уголок его губ все же дрогнул на мгновение в легкой усмешке. Их общение с Поттером строилось весьма осторожно и постепенно, они словно заново привыкали друг к другу и учились быть не учеником и учителем со взаимной ненавистью, а кем-то вроде… знакомых. Их объединяло общее горе — гибель матери Гарри, и каждый любил ее по-своему. С трудом, но они начали общение и постепенно обнаружили, что могут вполне себе неплохо контактировать, если не исходиться язвительностью. На удивление, юмор у них оказался несколько схожим, и когда Гарри заявил, что Шляпа чуть не отправила его на Слизерин, Снейп заявил, что это было единственно верным решением Поттера за всю его жизнь, потому что на своем факультете конкуренцию себе он бы не выдержал и сварил бы напиток Живой смерти для него уже через неделю занятий. Гарри передал профессору всю суть разговора с Кингсли, а Драко в свою очередь объяснил идею небольшого мстительного плана. Снейп спокойно выслушал ребят и, казалось, совершенно не удивился поведению новоявленного министра. — Все верно, Кингсли просто делает политический ход. Ему выгодно держать тебя при себе, поскольку ты, Гарри — хороший крючок и «кукла», грубо говоря, — проговорил профессор. — Кингсли выгодно, чтобы ты транслировал именно то мнение, которое требуется ему и людям, с которыми он повязан. Подробности политических интриг объяснять нет смысла, Драко в этом лучше разбирается, скажу так — наверняка в том, чтобы «говорящая кукла», то есть, ты, говорила нужные министерству слова и поддерживала нужное настроение общества, замешано огромное количество политиков. Не удивлюсь, если не только в Англии. Поэтому Кингсли и пытается тобой манипулировать, воздействовать. Это нужно и ему, и другим людям, тебя хотят держать в ежовых рукавицах. Но Кингсли не знает всех подробностей плана Дамблдора, в частности, ему не говорили всего о крестражах, об их поисках… И о многом другом. Даже сейчас, после всего, что ты им рассказал, Гарри. Поэтому Кингсли думает, что ему удастся вернуть тебя в определенное русло, — Снейп ненадолго перевел дух — все же сильно нагружать израненное горло было опасно и тяжело. — Не удастся. Я не позволю им втаптывать Драко и мои чувства к нему в грязь, — процедил гриффиндорец, и Малфой почувствовал, как внутри него словно все расцветает, а в сердце приятно защемило от этих слов. Снейп кивнул. — Ты сам должен управлять своей жизнью. Я так понимаю, ко мне вы пришли за советом? — Именно, — подтвердил Драко. — Когда и как сказать нужные слова? На митинге? — Думаю, да, — ответил Снейп. — Но появиться Гарри должен не сразу. Мисс Грейнджер и мисс Уизли помогут в плане? — Раз уж за крестражами со мной пошли, тут — и подавно. Тем более, кажется, Гермиона сильно разозлилась на Шеклболта, — сказал гриффиндорец. — С ее стремлением к справедливости — неудивительно, — проговорил Северус. — Еще один момент: где будет этот митинг в честь Битвы за Хогвартс? — Сначала будет небольшая пресс-конференция в министерстве, потом — митинг неподалеку от захоронений, и небольшой памятный ужин в замке, — отчитался Гарри. Северус на пару минут замолчал, продумывая варианты. — Лучше всего митинг. Там будут и журналисты, и люди из Хогсмида. Пресс-конференция имеет свои преимущества, но там не будет простого народа, так что даже самым неподвластным министерству изданиям власть не даст выпустить твои слова. И на митинг опоздай, — сказал он Гарри. — Пусть мисс Грейнджер и мисс Уизли придумают, что ты плохо себя чувствуешь, не можешь там находиться… что-то подобное. Наверняка Кингсли уже сейчас после твоих слов в его адрес думает, как бы выйти из положения, так как подозревает, что ты не захочешь выступать. Вероятнее всего, он предложит выступить с речью от имени героев мисс Грейнджер, на митинге это объяснят твоим плохим самочувствием. Пусть соглашается и даже выскажется. С вероятностью в девяносто три процента она даст всем понять, почему тебя нет. Писаки заинтересуются, народ зашушукается, и тут-то тебе и следует появиться… Обсуждение плана заняло чуть ли не целый час, хотя ничего особенного в нем не было: по большей части текст речи Гарри переписывали, поскольку он хотел затронуть в нем, казалось бы, все. Снейп эту идею не одобрял, аргументируя тем, что слишком много болтовни, пусть и по делу, и указывал на конкретные пункты, которые повлияют на людей и в частности на самого Кингсли: Драко был изумлен словам Снейпа о том, что вряд ли сам Шеклболт — как человек, а не политик — действительно не желает видеть рядом с Поттером Малфоя. Он же и дал понять, что министр наверняка жалеет о сказанных словах про Тедди, но сочувствовать Кингсли Гарри отказался — слишком уж он был зол. После беседы Нарцисса все же усадила их за один стол и не отпустила бы их еще достаточно долго, если бы не Рон, позвонивший в камин мэнора. — Гарри, Тедди покрылся какими-то странными пятнами, причем они все чешутся! Тедди плачет, пытается все эти пятна и ранки содрать, мадам Помфри сказала, что ничего сделать не может, она проверила — говорит, никакого магического влияния и заболеваний нет, советует обратиться в Мунго, причем как можно быстрее! — Вот черт! — Гарри подскочил и, забыв даже попрощаться, ринулся из-за стола, схватил щепотку каминного порошка и отправился назад в Хогвартс в кабинет директора. — Неугомонный, — только и успел сказать Драко после того, как камин вспыхнул. — Простите, но я тоже пойду: эта горячая голова Поттер может ненароком много дел натворить, да и за Тедди боязно, — только услышав слова Рона, Драко чудом не впал в нервную трясучку и вовремя взял себя в руки, однако сердце защемило от страха за ребенка. — Да, конечно, иди, сынок, иди! — Нарцисса засуетилась, подскочила к нему и поцеловала в макушку, словно дитя. — Не удивлюсь, если этот Уизли его чем-то не тем накормил. — Не надо, мама. Рон если и сделал подобное, то по случайности, — попытался защитить его Драко. — Никто и не говорит, что он специально сделал это. Но не удивлюсь, если мистер Уизли натворил дел или не уследил за ребенком и тот выхватил какую-нибудь конфету производства его братьев, — заметил Снейп. — Но странно, что Поппи ничего не может сделать. Если что — сообщи ей, где я, — проговорил он, таким образом давая понять о возможном содействии в лечении. Драко кивнул и в ту же минуту отправился в Хогвартс.***
Малфой буквально вылетел из камина и чуть ли не врезался в профессора Макгонагалл, не вовремя решившую пройтись по своему кабинету. — Ой… простите, пожалуйста, — пробубнил Драко, отшатнувшись от нее. — Гарри уже убежал? — Да, мистер Малфой, поспешите, — кивнула ему женщина, не став зацикливать внимание на его поведении. — Они в Больничном крыле. Успокою вас — малыш чувствует себя относительно хорошо, чесотку ему удалось снять. — Спасибо! — Крикнул слизеринец и побежал через весь замок. Тедди, на счастье, действительно чувствовал себя немного лучше и уже почти не плакал. Стоило ему увидеть Драко, как малыш громко позвал его и потянул ручки, абсолютно забыв и о чесотке, и о мадам Помфри со склянками, и о Роне с Гермионой, сновавшими рядом, и о Гарри, что трепетно его обнимал. — Ну вот, я уже не любимый папка, — беззлобно хихикнул Поттер, передавая Тедди в руки парня. — Хорошо хоть зелья успел выпить. — Не набивай себе цену, — фыркнул Малфой и обнял малыша. — Ты и так супер, — он оглядел мальчика. — Да, Тедди, выглядишь, мягко говоря, не очень. Тедди выглядел так, словно решил стать гепардом: пятна расползлись по всему телу и задевали даже личико и волосистую часть головы, их темно-красный узор пугал, а небольшие желтоватые корки на них, которые малыш, видимо, уже успел расчесать. Мальчик прижался к Драко и ласково что-то бубнил себе под нос. Малфой легонько поцеловал его в макушку платиновых волос. — Ну и что ты скушал? — И с этими словами парень пристально посмотрел на Рона, что затаился возле стола мадам Помфри. Уизли, только заметив его взгляд, тут же принялся защищаться: — Да не знаю я! Я за ним нормально следил, он спал, потом мы играли, а в какой-то момент он вдруг начал плакать. Я его укачивал, а потом заметил, что он шейку чешет. Присмотрелся — а там пятна! — Больница святого Мунго уже ждет вас, — вставила мадам Помфри. — Может быть, там найдут причину появления этих пятен, я смогла только купировать их распространение и хотя бы чесотку убрать. Бедный малыш, — она погладила Тедди по голове, но тому было уже без разницы на женщину — мальчик крепко обнимал Драко. — Тедди, ты не можешь без сюрпризов, — вздохнул Малфой, направляясь вместе с Гарри назад в кабинет директрисы, чтобы отправиться до учреждения. Тревога начала охватывать сердце Драко, когда даже самые лучшие специалисты больницы, которых пришлось дополнительно вызывать даже из отпуска, так и не смогли определить причину высыпания данных пятен. Единственной подсказкой для них стал старик-колдомедик, выглядевший даже старше Николаса Фламеля на его последних изображениях. — Это аллергия, да не магическая совсем, так что зельями ее не уберешь. Скажите спасибо, что пятнами обошлись! — Ворчал он, еще бубня себе что-то под нос про нерадивых родителей, из-за чего Гарри погрустнел, а вот Драко, наоборот, взбеленился: — Мы — отличные родители! — Он и сам не заметил, как сказал «мы» и «семья» в одном предложении: настолько привычной для него стала совместная жизнь. — Дети всегда могут сотворить что-то непонятное даже за пару секунд, по себе знаю, — и примолк. Не то чтобы он любил вспоминать о том, как в трехлетнем возрасте засунул себе маленькую конфетку из знаменитого набора «Берти Боттс» в нос и как находчивый Добби умудрился ее вытащить с помощью откуда-то взятых маггловских щипчиков. Это была как раз та история, которую он при возможности предпочел бы забыть, однако Блейз, присутствовавший при всем этом, каким-то образом сохранил это событие в памяти и время от времени подтрунивал над другом. — Все родители нерадивые! — Проворчал старикан. — Вам тут делать нечего, это не в Мунго лечить надо. Аллергия не магическая, и организм среагировал не на магическое вещество. И не на естественное. Это что-то искусственно сделанное, а у магглов такой дряни полно. Поэтому отправьте мальчика к их врачу. Драко изумленно изогнул бровь. Лечить волшебника у магглов? — Там ему помогут? — Взволнованно спросил Гарри. — Должны. Или хотя бы поймут, что за напасть он сожрал, — забубнил в очередной раз пожилой врач и ушел восвояси. Драко и Гарри переглянулись между собой, в то время как Тедди, которого наконец закончили осматривать, захныкал и потянулся к Драко с громким «На вучки!». — Надеюсь, у родителей Гермионы есть знакомые врачи-аллергологи поблизости, — вздохнул Гарри. Гермиона помочь им в этом деле не смогла, поэтому Гарри на свой страх и риск отправился вместе с Драко и Тедди в частную маггловскую клинику, которую ему посоветовал Дин. Малфой с толикой страха, но вместе с тем и интересом рассматривал стены больницы. Пока что многое напоминало ему обычную магическую, однако странные пиликания, скрежет каких-то приборов его несколько напрягали. К слову, однажды Драко пытался узнать у Гарри и Гермионы, почему маггловские предметы так сильно шумят, но девушка пустилась в такие пространственные объяснения, что у мальчишек не оставалось другого выхода, кроме как придумать отговорку и сбежать. В скором времени в кабинет врача пригласили Гарри, Драко и Тедди, у которого, к счастью, волосы наконец стали привычного русого оттенка. Медсестра быстренько отвлекла малыша игрушкой и в это время ухитрилась взять у него кровь на анализ, и Драко невольно дернулся во время процесса: он ненавидел иголки. После этого врач пристально осмотрел маленького и юркого пациента и сделал ему противоаллергенный укол. Крик стоял неблаговой, несмотря на то, что иголку взяли самую маленькую, а самого малыша всеми силами отвлекали «молодые папаши». Малфой был весь в напряжении, опасался, что либо доктор причинит Тедди вред по незнанию, то ли малыш учудит что-то вроде неожиданного превращения в мухомора. Однако сюрпризов, к счастью, не случилось, и в скором времени он вынес свой вердикт: — Типичная аллергическая пищевая реакция. Никаких цитрусовых, шоколада он не ел? — Мы не знаем доподлинно, с Тедди оставался друг семьи и он утверждает, что не видел, чтобы Тедди что-то ел, — обеспокоенно ответил Гарри. — Я знаю его как облупленного, вряд ли он будет врать. Скорее, не заметил. Хотя вроде все сладости и подобное спрятаны в шкафу… — Если уронили что-то — вполне мог найти и съесть, ситуация абсолютно обыденная для ребенка, — ответил врач. После принесенных результатов анализов он подтвердил: — Да, действительно аллергия на пищевой краситель, на тартразин. Драко это название ничего не дало, и судя по недоуменному взгляду Гарри — и ему тоже. — Это что такое? — Повсеместно используется, — врач пожал плечами. — Желе, драже самые разные, жвачка… да даже в тортах есть. Так что все, что угодно, мог найти с ним и съесть. Будьте осторожны в следующий раз и смотрите внимательнее состав сладостей, которые приобретаете. Антигистаминный укол снимет пятна в течение суток, так что дополнительно ничего делать вам не нужно. Но на всякий случай приобретите таблетки в аптеке. Гарри кивнул, и вдруг Тедди в его руках неожиданно сменил цвет волос. На доброжелательный бирюзовый. Малыш, не понимая, что сделал что-то не так, уже улыбался и, радостно гомоня, тянулся к ним с Драко. Врач с некоторой долей изумления смотрел на Тедди и чуть разинул рот. Слизеринец заметил, что Гарри уже осторожно доставал палочку, и собрался было прикрыть его, как врач усмехнулся и заявил: — Не думал, что в наших краях имеются волшебники. Гарри аж икнул от неожиданных слов. — Э-э… что? — Вам не стоит насылать на меня заклинание Забвения по той простой причине, что я знаю о существовании волшебства не понаслышке, — ответил он с легкой улыбкой. — Я сквиб. Пусть меня выкинули из семьи за то, что я родился таким, и я уже много лет никак не связан с магическим миром, я все равно помню о волшебстве и отношусь к нему с благоговением и, уж простите, с толикой зависти. А уж увидеть метаморфа я совсем никак не ожидал. Гарри и Драко с изумлением переглянулись. — Это было совсем неожиданно, — произнес Малфой. — И вы нас не узнали? — А должен? — Доктор с удивлением приподнял бровь. — Я давно не связан с магической жизнью, предпочел уйти к магглам. Тут я хотя бы относительно свой, хоть и совершенно отличаюсь, так что, простите, не в курсе последних новостей. Хотя что-то в нем явно происходило, магглы замечали катаклизмы. У Драко неожиданно что-то защемило в сердце: видимо, Гермиона в свое время, попав в мир магии, чувствовала себя так же, как врач — в маггловском: несколько отрешенно. — Знаете, наверное, это и к лучшему, — ответил за него Поттер. — Волшебный мир пережил непростые времена, и надеюсь, что ничего подобного никогда не повторится, — парень закусил губу. — И что больше не будет никакого плохого отношения к полукровкам, магглорожденным и сквибам. — Хотелось бы, — тихо сказал Драко, и вдруг его осенило. Кажется, он нашел временного проводника в мир маггловской медицины. Малфой обратился к доктору: — Простите, а можно с вами кое о чем поговорить? Касаемо вашей профессии в маггловском мире? Если у вас больше никого нет на приеме. — Вы последние на сегодня, — кивнул он, с некоторым интересом рассматривая Малфоя. Драко невольно поежился: давно на него так пристально не глядели, и попросил Гарри выйти. Он поймал его ревнивый (что?) взгляд, но гриффиндорец все же послушался и вышел вместе с недовольным Тедди на руках. Через полчаса Драко уже имел на руках координаты вузов, где учились волшебники, желавшие получить маггловскую врачебную практику, и сквибы, а также координаты клиник, где трудились связанные с волшебным миром люди и где его могли сориентировать по организации психотерапии для магов. Еще один человек одобрил его план.***
С наступлением второго мая Драко поймал себя на мысли о том, что элементарно боится присутствовать на мероприятиях, посвященных той страшной Битве, в которой мир наконец был избавлен от Волдеморта, не стало угрозы для его семьи… А также день, в который маленький Тедди остался круглой сиротой. Ночью Драко так и не сомкнул глаз вплоть до самого рассвета. Гарри, все эти дни изрядно нервничавший, наконец мог спокойно выспаться, но его тревога и волнения, а также чертово чувство вины передались Малфою. В последнее время он вполне успешно избавлялся от нее, старался запихивать куда подальше или же упражнениями переключал себя, но в ключевую дату мучительное и сжирающее чувство захлестнуло его с головой. Драко проклял тот день, когда согласился на эту чертову метку Пожирателя Смерти, возненавидел себя в очередной раз из-за своей гребаной трусости. Воспоминания о прошлом годе, когда Кэрроу пытали детей прямо в школе и вынуждали делать то же самое, когда Волдеморт требовал как можно больше маггловской крови… Драко вспоминал и понять не мог: под чем он, черт подери, находился, что согласился на все это?! Ответ был очевиден: слишком желал походить на отца, верил в его убеждения и сам по себе являлся большим трусом. И никакое спасение Фреда, кидание палочки Поттеру перед финальной битвой, стремление помогать людям с помощью колдопсихологии этого не поменяет. С рассветом он уселся рядом с кроваткой Тедди и виноватым взглядом смотрел на малыша. Мальчик спокойно себе сопел в постельке, даже не размышляя о том, что наступила годовщина смерти его родителей. В чем Драко тоже был виноват. А Тедди при этом его так любил… Так тянулся к нему, всегда ластился, и именно ему самому первому рассказывал шепеляво свои секреты или тайные истории, жаловался, если ему что не нравилось, и именно на его руках он быстрее и спокойнее всего засыпал. У Малфоя до боли сдавило горло, когда он осознал, как отреагирует Тедди, когда подрастет и узнает об истинной роли Драко в тех страшных событиях. Может, Гарри и будет скрывать по максимуму, но историю-то никуда не деть, и кто-то особо «добрый» непременно даст знать мальчику о том, как погибли его родители и кто на самом деле один из его приемных отцов. В лучшем случае Тедди от него откажется. Худший же Малфой и представлять не хотел. Слизеринец сам не заметил, как у него заслезились глаза, и понял это, лишь когда проснувшийся Гарри легонько толкнул его в плечо. — Хэй, Драко? Ты чего? Что случилось? — Прошептал он и положил руку ему на спину. — Ты явно не в порядке. — Я… я… — неожиданно вместо нормальной речи из горла послышалось какое-то блеяние. Малфой глубоко вздохнул, дабы успокоиться, выполнил пару дыхательных упражнений, и когда пресловутый ком в горле прекратил так сильно давить, ответил: — Я просто нервничаю. Сегодняшний день… он… довольно тяжелый для нас всех, скажем так. — Снова погрузился в чувство вины? — Догадался Поттер. — Как и ты, — выдохнул Драко. — Все в порядке, я скоро приду в себя, просто… что-то… не знаю. Мне страшно. Гарри не совсем верно его понял. — Драко, тебе не обязательно находиться на митинге и вечере памяти. Ты вполне можешь остаться с Тедди, и… — Да я не об этом, — Малфой потер щеки в нервном жесте. — Мне за другое боязно. Что когда Тедди узнает, что я, пусть и косвенно, но все же был причиной смерти его родителей… что он меня возненавидит. А я не хочу этого допустить. Я его люблю, и не хочу и боюсь всего этого, — признался он. Спустя мгновение он ощутил объятия гриффиндорца. — Драко, ты говоришь полную ерунду, — Гарри поцеловал его в макушку, и от этого заботливого жеста слизеринец не сдержал легкой улыбки. — Мы же сами воспитаем его. Он будет знать, почему ты принял те или иные решения, и потому не будет считать тебя врагом. И ты не был причиной смерти его семьи, не принимай на свою душу чужие грехи. Даже косвенной причиной не являешься, ты себя накручиваешь. Нимфадору убила Беллатриса, Люпина — Долохов. Не ты. А метку Пожирателя и Снейп носил, и он убивал, но разве он враг? — Не сравнивай меня и Снейпа, он — герой. — Чтобы рискнуть и кинуть палочку прямо перед Волдемортом, тоже требуется недюжинный героизм. Не принижай свои заслуги. Ты не Снейп, но ты тоже во многом определил победу, — отметил Гарри. — И я понимаю, почему, я сам на нервах из-за этой годовщины. Но напоминай себе о тех словах, что мы все тебе говорили. Ты признал свои ошибки и исправился, ты стал самим собой, и ты настоящий — умопомрачительно очаровательный. Драко улыбнулся еще шире. — И самый сексуальный к тому же. — А главное, скромности ему не занимать, — хохотнул Гарри. — Так что даже не думай о том, что Тедди тебя возненавидит. Ни в коем случае. Я уверен в этом. Мы — одна семья, и ничто этого не изменит. Малфой с шумом выдохнул и прижался к Гарри сильнее. Слова об «одной семье» словно обдали сердце любовным теплом и воодушевили. — Спасибо. Мне эта поддержка была нужна. Я тебя люблю, — пробормотал Драко, утыкаясь лицом в грудь Гарри. — И я тебя люблю, Драко. Никогда не забывай об этом, — ответил гриффиндорец.***
На митинге было многолюдно. Почтить память погибших в Битве за Хогвартс, да и за все время войн пришли очень многие маги, на специально огороженной зоне возле кладбища было буквально не протолкнуться. Студенты Хогвартса стояли в отдельной части, причем прибыли на митинг фактически все ребята, может, только за исключением тех, кто находился в Больничном крыле. Драко приметил даже первокурсников. Кенни и Алисия, уже полностью восстановившаяся после удара бладжером, заметила его взгляд и помахала рукой, и Малфой кивнул ей в ответ. По договоренности Гарри не ходил на пресс-конференцию, но предупредил об этом только Макгонагалл и Рона с Гермионой, давая понервничать министру. На удивление, директриса, узнав о всей истории, была полностью на стороне Гарри, так что поддержала его решение так указать министру, что не стоит сбрасывать его со счетов. Гарри должен был подойти уже ближе к концу самого митинга, и Драко заметил, как Шеклболт что-то вещал своему секретарю, оглядывался и явно нервничал. Рон и Гермиона уже стояли на своих местах возле него, как участники Золотого Трио и герои войны. С удивлением Драко узнал по слухам, что Снейпа все-таки тоже приглашали на митинг памяти, однако тот отказался. Все считали, что по состоянию здоровья, но парень прекрасно знал: его крестный просто послал к дракклу всю эту вакханалию. Почтить память погибших Северус и без этого пафоса может. У Гарри возможности удрать от ответственности выступления пока не было, но Драко надеялся, что после сегодняшнего дня министр будет думать, прежде чем пытаться давить на Поттера. После основной процессии, слов Шеклболта о том, как Англия встала на борьбу с врагом (ага, как давно один Поттер стал всей гребаной Англией?) и как славные работники аврората ценой своей жизни защищали людей, Драко почувствовал, как его зубы скрипят от злости. Серьезно? Чертов Аврорат, который толком почти ничего не делал? А Гарри с его друзьями что, мимо проходил? В финале речи Кингсли все же заметил, что этой победы не было бы без Гарри Поттера, и гости зааплодировали, но, как ни выглядывали, национального героя так и не увидели. Следом за министром всех поблагодарили за помощь и поддержку Макгонагалл и Рон Уизли. Гермиона на протяжении минут пяти высказывала разглагольствования о том, как важно жить в мире и, ей-Мерлин, Драко был готов зевать, особенно когда отважная гриффиндорка начала говорить про свое движение помощи эльфам. — Послушал бы лучше, — шикнула на него Паркинсон. — Имей уважение к Гермионе, она искренне верит в свои убеждения. И вообще, она же специально время тянет, поддержи командный дух и послушай лучшую подругу своего парня! — Прости, но ее миссия по вязанию шапочек для эльфов и объяснение коррупции навевают на меня желание поспать. Если хочет бороться за их независимость, то пусть изменит план, это не так надо делать, — пробубнил Малфой. — Пусть готовит законопроекты, использует прессу, а не вязаные изделия. — Она же просто в качестве примера их назвала, — ткнула его под бок стоявшая рядом Падма. — Хотя у Луны вязаные вещи получаются гораздо интереснее. — Особенно мозгошмыги, — хихикнул Финниган. — Большое спасибо, Симус. Мне приятно, что ты оценил мое творчество, но я не знала, что ты видел моих вязаных мозгошмыгов, потому что все имеющиеся пока что лежат в моем сундуке, за исключением одного, подаренного Тедди, — мерный голос Луны, как всегда, был очень вовремя. — Так, всем тихо! Сейчас Гарри должен выступать! — Шикнул на них Блейз. — Все замолчали! — Должность старосты тебя портит, Блейз, ты превратился в версию моего брата Перси, только со Слизерина, — усмехнулась Джинни откуда-то сбоку. — Мерлин, не сравнивай меня со своей семьей! — Забини наигранно начал падать в обморок, и Драко с трудом, но все же удержал его. — Хватит выпендриваться, — возмутилась на них Паркинсон, но тут объявили о том, что слово предоставляется Гарри Поттеру, и Малфой заметил, как министр немного расслабился, однако все равно смотрел напряженно. Драко хихикнул на объявление регалий Гарри: тот все время от них открещивался как только мог. Гриффиндорец вышел отчего-то вместе с Тедди на руках. Малыш, увидев с высоты постамента изумленную толпу, что смотрела на него, с удивлением вскрикнул, а Гарри на это легонько улыбнулся. — Тише, Тедди, не кричи, все хорошо, — мягким голосом, громко слышимом из-за Соноруса, сказал Поттер и посмотрел на гостей. — Большое спасибо всем и каждому, кто сегодня пришел, чтобы почтить память погибших за Хогвартс и за наш магический мир, кто пришел, чтобы вместе отпраздновать победу над тяжелыми временами. Каждый из нас, и я в том числе, преклоняемся перед силой и смелостью каждого, кто погиб, защищая мирное небо, я сочувствую и соболезную каждому, кому довелось перенести боль утраты своих родных и близких. Тедди на этих словах обнял Гарри. Парень погладил его по спинке и, прочистив горло, продолжил: — И среди взрослых, и среди детей были те, кто отдал свою жизнь для того, чтобы мы жили сейчас дружно, единым целым, можно сказать, магическим ядром. Многие, кто воевал с Волдемортом, кто так или иначе столкнулся с последствиями его взглядов и режима, до сих пор продолжают восстанавливаться физически и психологически. Раны, которые нанесены этой войной, остались в душе и терзают огромное количество населения. Многие до сих пор живут со страшными снами, другие опасаются темноты, третьи — прикосновений, четвертые нервничают, если заметят кого-то похожего на гипотетического врага… Мы все изранены в той или иной степени. Мимолетом Драко заметил, как ряд гостей понимающе вздохнули. Некоторые опустили взгляд вниз, словно для них эти слова оказались тяжелой болезненной ношей. Сам Малфой закусил губу и на автомате начал нервно потирать руки так, словно он замерз. — Многие считают меня героем, но я не могу сказать, что это так: я просто сделал то, что и должен был — уничтожил зло, — вещал Гарри. — Если уж так судить… На самом деле героями являются все, кто боролся с режимом Волдеморта. На любой из сторон, — вдруг дополнил он, и небольшой гул, что все же присутствовал среди гостей, в мгновение затих. Драко заметил, как сразу напрягся министр после этого уточнения. — Вы все знаете о героизме профессора Северуса Снейпа, его вклад в победу невозможно переоценить. Многие из присутствующих тут школьников помнят, как Драко Малфой прямо перед лицом опасности, перед лицом смерти в виде Волдеморта кинул мне так нужную палочку и тем самым повлиял на исход всей войны. Его мать, миссис Нарцисса Малфой, и вовсе обманула Волдеморта. Если бы не она — вряд ли я бы стоял тут, с вами, да и сомневаюсь, что все действительно могло бы закончиться победой света, если бы не ее отвага. В судах доказали, что ряд Пожирателей и члены их семей старались приблизить уничтожение Волдеморта. И я благодарен им, что они нашли в себе смелость признать свою неправоту и ошибки в убеждениях о чистоте крови в том числе и перейти на иную сторону и помочь в победе. А те, кто так и не признал своих ошибок, кто до сих пор верен ужасным идеалам, кто убивал и уничтожал — наказаны и сидят в Азкабане. Драко почувствовал, как у него отчего-то затряслись руки. — А теперь… Посмотрите на Тедди, — вдруг сказал Гарри и улыбнулся. Драко в недоумении переглянулся с неподалеку стоявшей Луной, но та лишь помахала рукой ему в ответ. При чем тут Тедди? — Это Тедди Люпин, ему годик. Он — сын погибших в Битве за Хогвартс Римуса Люпина и Нимфадоры Тонкс. Я — его крестный и воспитываю малыша. Профессор Макгонагалл организовала для меня удобный учебный процесс, чтобы я мог уделять время как своему обучению, так и воспитанию Тедди. Весь Хогвартс всегда готов прийти на помощь, и я благодарен каждому за это, — Гарри улыбнулся. — И я говорю не только о педагогах, работниках школы и эльфах. Поттер снова прочистил горло и, терпя дергание волос от заскучавшего от речи Тедди, продолжил дальше. — Чтобы вы понимали, когда ему исполнялся год, одна прекрасная девушка решила организовать для Тедди большой праздник, поскольку он для каждого в Хогвартсе стал символом объединения. Объединения всех людей: полукровок, магглорожденных, чистокровных, кто был на моей стороне, стороне Волдеморта, держал нейтралитет или боялся высказывать свою позицию… Тедди за этот учебный год стал добрым маленьким другом для каждого из нас. И праздник удался на славу, поскольку мы на восьмом курсе все объединились. А знаете, что самое интересное? Он обвел взглядом всех присутствующих, держа их в явном интересе и напряжении. — Этот праздник организовала та самая Пэнси Паркинсон, что собиралась в день Битвы сдать меня Волдеморту. Вы судили ее, не думая, что она элементарно боялась за свою жизнь, как и многие жители магической Англии. Только вот она напрямую оказалась в заварушке и сделала единственное, что ей тогда казалось логичным. Она нашла в себе силы извиниться, и я уважаю ее за это. А теперь она — одна из главных нянек для Тедди, он ее очень сильно любит. Да, Тедди? — Гарри неожиданно обратился к нему. — Ты любишь Пэнси? — Офень вюбвю! — Громко возвестил мальчик, и Драко услышал удивленное «ох» от Паркинсон. Он повернулся и увидел, как на глазах у нее наворачиваются слезы. Малфой несколько напрягся: несмотря на то, что слова Гарри порадовали его сердце, они точно были вне того плана, что он предлагал Поттеру. Обличить власть — да. Почтить память — да. Но… что за чертова импровизация? Впрочем, кажется, она вполне в стиле речи, придуманной Драко, так что парень снова обратился в слух. — А теперь я еще дополню: праздник ей помогала организовывать Лаванда Браун! Да, та самая девушка, что пострадала от Пожирателя-оборотня. Кто бы мог подумать, что эти две девушки станут лучшими подругами? Но война изменила каждого из нас, и Тедди их тоже объединил. Лаванда для Тедди вообще самый большой друг, наверное, даже больше меня! — Дя, Ванда! — Подтвердил Тедди, и Драко услышал чей-то удивленный смех за спиной. — А помогала им во всем Гермиона — героиня войны и магглорожденная. И да, Пэнси, которую многие в Хогвартсе демонизируют, было плевать на статус ее крови. Она смогла признать свою ошибку во взглядах, подружиться с ней и сказать, что была не права и что нас определяет вовсе не кровь. Точно так же и Драко Малфой — человек, которого многие из вас хотели уничтожить — признал, что был не прав. Вопреки вашим умозаключениям, это было и есть искренне с его стороны. — Я вюбвю Двако! — Известил всех присутствующих Тедди, и Гарри радостно улыбнулся. Малфой резко вдохнул, чувствуя, как краска заливает его лицо, а сердце трепещет в ощущении счастья. Ох уж эта младенческая искренняя непосредственность! — Да, Тедди, я знаю, ты его очень сильно любишь, — хихикнул Гарри, и вернулся к речи: — К тому же, не забывайте, кто кинул мне палочку в финальном бою. И почему он был на злой стороне. Я все рассказал достаточно на судах и повторяться не буду. Того Драко — фальшивого, неискреннего, стремящегося во всем следовать неверным постулатом — я бы никогда не полюбил. А вот настоящего Драко, который наконец раскрылся и явил себя миру после разрушения, после войны — я люблю всем сердцем, и это вовсе не чертова Амортенция, имейте совесть это признать. Драко почудилось, что его сердце сделало кульбит по всему организму и забилось где-то глубоко в ушах, а горячая кровь прилила с огромной скоростью. В горле и груди что-то предательски сдавило, но вовсе не от горечи, а от ощущения безмерного счастья. Черт подери. Гарри в открытую при всех признался ему в любви. Да, все эти люди наверняка уже обо всем знали: кто от своих детей — студентов Хогвартса, кто из интервью, тщательно переписанном Гермионой… Предпочтения и чувства знаменитого гриффиндорца уже не были секретом, но все же настолько в открытую Гарри Поттер заявлял об этом впервые. При всех. При всем чертовом мире национальный герой признал, что любит Пожирателя смерти. Нет. Гарри Поттер любит Драко Малфоя. Все остальное — чертовы условности, которые для них на деле уже не имеют особого значения. Они переступили через них и идут дальше. И наплевать на людей, которые прямо в эту секунду шушукались друг с другом, бросали нечитаемые взгляды в его сторону. Это не так уж и важно, хотя еще каких-то девять месяцев назад Малфой так бы точно не посчитал. Да пошли все к черту. Он тоже любит Гарри, и этим все сказано. — Я воевал далеко не только для того, чтобы отомстить Волдеморту за свою семью и за себя самого, — тем временем Гарри продолжал свою пронзительную речь. — Нет, я бы хотел, чтобы в мире больше не было чертовой ненависти по факту взглядов и по факту крови. И мы обязаны помнить о жертвах, погибших в эту войну, о каждом, кто сложил головы в годы магических войн, в Битве за Хогвартс. Обязаны помнить, чтобы ни за что больше подобного не повторить! А чтобы не повторить, мы должны признать, что каждый из нас заслуживает любви, понимания и прощения при искреннем раскаянии. А что делаете вы? Все присутствовавшие посмотрели на него с некоторым недоумением и толикой шока. Драко затаил дыхание. — Натравливаете своих детей на детей Пожирателей, подстрекаете своих близких ненавидеть их — тех, кто вообще не был связан с войной, тех, кто был вынужден вступить в Пожирательские ряды, тех, кто ошибся и искренне винит себя за это и хочет исправиться и делает для этого все возможное. А вы не даете им и шанса на это, одобряя травлю. Вы — именно вы, каждый, кто хоть раз подстрекал на подобное — ничем не лучше Волдеморта! Рядом с Драко снова раздался чей-то вздох, а он сам обратился в слух. Эту часть речи они с Гарри писали вместе, когда в ходе обсуждения поняли, что их мысли в этом направлении схожи. Драко много говорил о своей ошибке, но не о чувствах — тогда он считал это лишним, однако Гарри обо всем догадался сам. У Малфоя скрутило все внутри, когда он перечитывал этот вариант речи. Гарри очень четко описал то, что мучило самого слизеринца на протяжении нескольких месяцев и, возможно, частично будет преследовать всю оставшуюся жизнь. — И я объясню, почему вы ничем его не лучше. Потому что вы делаете ровно то же самое, что и он: внедряете ненависть к определенному контингенту людей. К детям Пожирателей. Они, как и магглорожденные, не виноваты в том, в какой семье родились. Они не виноваты в том, как их воспитали. А за свои ошибки, за свой выбор, сделанный из-за неправильных вбитых в голову постулатов, они расплачиваются по сей день, и я говорю не о судебных наказаниях. А о том, что чувствуют сами дети. Вину. Боль. Горечь. Безнадегу. Отчаяние. Страх. Ненависть к себе. Вы об этом не подумали? А стоило бы. Волдеморт поломал жизни многим людям. Так не поступайте вы, как Волдеморт. Я воевал за мирное небо над головой и за волшебный мир без ненависти. И мне бы хотелось, чтобы так оно и было. Вечная память каждому, кто погиб в войну. Думаю, они хотели бы то же самого, что и я — дружбы и мира без ненависти в чью-либо сторону. Всем спасибо, — на этих словах Гарри поклонился, придерживая Тедди, и снова поднял голову. Присутствующие замерли в оглушительном молчании, и лишь где-то вдалеке, в глубинке Запретного Леса был слышен рокот птиц. Присутствующие гости лишь осторожно переглядывались друг с другом, не смея даже ничего сказать. Пронзительная, обличающая речь шокировала их и отчасти неприятно удивила: вряд ли кому понравится, когда их тыкают носом в ими же совершенные деяния. Однако спустя несколько секунд после речи послышались чьи-то твердые аплодисменты где-то позади основной процессии и среди учеников. Студенты огляделись, и Драко с изумлением разинул рот. Хлопала Ханна Аббот. Та самая, которую Пожиратели окончательно сломали. Но кажется, девушка оказалась словно фениксом из пепла и даже после всего хаоса смогла возродиться. Она аплодировала словам Гарри, словно забыв про свою робкую пуффендуйскую натуру, и не останавливалась. Еще секунд пять ее хлопки оставались единственным, что разрезало могильную тишину. Позже к ним присоединились хлопки с Когтеврана. Улыбчивая Луна Лавгуд поддержала аплодисменты. Две секунды — еще двое аплодисментов. Пять — и шум уже больше. Спустя еще десять Гарри Поттеру хлопали уже все. Драко казалось, что он был оглушен всем и сразу: пронзительной речью Гарри, аплодисментами, свистом с криками «молодец, Гарри!» (ну конечно, Симус) и казавшимся сюрреалистичным в этой обстановке удивленным криком Тедди. Происходившее с трудом укладывалось в голове слизеринца. Многие слова не стали для него шоком, но вот столь открытое признание в любви… Прежний Малфой этого не принял бы и посмеялся. Или бы, в лучшем случае, отвел Поттера за шкирку в сторону и зашипел из-за недальновидности его импульсивных решений и что стоит думать, прежде чем открывать рот. Нынешнему, несмотря ни на что, было и приятно, и страшно одновременно. Но с другой стороны, он же желал дальнейших отношений, а скрывать их и постоянно отбрыкиваться от вездесущих фанаток национального героя было бы проблематично. — Драко! Драко, пойдем! — Вдруг парень почувствовал, как его волокут куда-то в сторону. Он дернулся, но успокоился, когда понял, что его тащил за собой Рон. Малфой кивнул и последовал следом за ним. Мельком он заметил, что Лаванда успела забрать малыша у Гарри, которому теперь Кингсли что-то очень эмоционально выговаривал. Тем временем митинг, финальной частью которого и должна была стать речь Гарри, постепенно завершился, и люди шли почтить память павших в Битве у могил. Часть журналистов тем временем поспешила в сторону национального героя, а вторая — чуть ли не ломанулась в сторону Драко. Черт. От него теперь тоже хотят получить комментарий! Малфой успел несколько раз мысленно поблагодарить Рона, который, видимо, заметил интерес прессы к нему гораздо раньше и вытащил из толпы куда подальше. В конечном счете они смогли затесаться среди студентов и постепенно добрались до Хогвартса, куда уже отправилась часть процессии. — Так, у меня есть весьма интересный вопрос, — выдохнул Драко после интенсивной вынужденной пробежки. — Кто написал Поттеру часть речи? Я писал совместно с ним только половину всего произнесенного им. А зная его косноязычие, я не поверю в то, что он прямо сейчас, перед выступлением, взял все это и придумал! — Догадайся с одного раза, кто тут помощник, — с толикой улыбки заметил Рон. — Намекну: это моя будущая жена. Драко усмехнулся и закатил глаза. Ну действительно, к кому бы еще с подобной просьбой пошел бы Поттер. — Точно, как это я не подумал… Грейнджер — такая Грейнджер… Спасибо, кстати, что утащил от журналистов. Проходу бы не дали, — произнес Малфой, переводя дух. — Я что-то застопорился. — Да ты в шоке был после признания Гарри, — Рон усмехнулся. — Паркинсон мне так и сказала, что тебя надо будет утаскивать. Драко остановился. — Что? Ты все про признание знал? Паркинсон все знала?! — Черт с Роном, но такой подставы в виде молчания Драко Пэнси простить не мог. — Да, Пэнси была в курсе, но я тут ни при чем. Посоветоваться с ней, Лавандой и Блейзом было идеей Гермионы, — признался парень. — Еще и Лаванда с Блейзом! Я урою Забини! — Малфой прорычал больше от эмоций, нежели чем от реальной обиды. Хотя… друзья еще называются. — Не парься ты, — Рон по-свойски легонько похлопал его по спине. — Просто Гермиона сказала, что нужен взгляд на полную речь и с другой стороны. Мол, Гарри опасался говорить тебе все то, что он задумал сказать, вдруг ты запретишь… — И запретил бы! — И идиотом был бы. А теперь после столь эмоциональной бомбы в виде признания в любви и очарования Тедди Люпина вы будете звездами ближайших выпусков, но от вас спустя время наконец отстанут, признав факт ваших отношений, — сказал Рон. — Пошли на кухню, перекусим. Есть хочу, ужас. — Ты всегда есть хочешь, — фыркнул Малфой, принимая легкий дружеский тычок от гриффиндорца. — Но пойдем. Я с утра так и не смог поесть, теперь хоть аппетит проснулся. И… последний вопрос, Рон. — М? — Кому принадлежит идея выступления Гарри с Тедди на руках? И только попробуй отрицать, что не ваша, — Драко прищурился. Рон же в ответ на это захихикал. — Не поверишь, но твоей маме. Она вроде прислала Гарри письмо, и… Драко чуть было не вскрикнул от изумления. — Даже моя мама участвовала в мести министру! О времена, о нравы! — Наигранно возмутился Малфой. — Хотя… знаешь, при всем моем своеобразном отношении к отцу… ему бы это понравилось. — Что его жена, сын и будущий зять осадили министра? Думаю, мистер Малфой будет в восторге, — засмеялся Рон и открыл дверь кухни. Драко призадумался о том, что Люциус действительно бы это оценил. Кажется, ему нужно написать очередное письмо в Азкабан.***
Вечерняя памятная трапеза прошла практически без происшествий, но выступление Гарри было главной темой, поэтому национальный герой, отбыв на ужине положенные минут пятнадцать, быстро перекусил и убежал назад с Тедди на руках, пока его не перехватили в очередной раз журналисты. Следом за ним друг за другом зал покинули и остальные члены Золотого Трио, а Блейз утащил самого Драко, за которым уже пристально следила Скитер. Взглядами, что она бросала в его сторону, можно было уничтожить, будь это Адский огонь. Видимо, надоедливую журналистку хорошенько встряхнули в Аврорате, и теперь женщина была в ярости из-за того, что не может писать действительно экстравагантные вещи. Однако Малфой не удержался и на выходе из зала все же показал ей язык. — Ты войну прошел, а ведешь себя как ребенок, — закатила глаза Гермиона. — Я считала тебя более взрослым. У Гарри перенял привычку? — Она передалась половым путем, — подал голос Забини. — А я ведь говорил тебе о важности Защитных чар… — Я тебя сейчас тресну, — фыркнул Малфой в своей обычной манере. — Куда Гарри делся? — Ушел в комнату, — ответил Рон. — И… мне кажется, сейчас ты ему нужен. Если надо, Тедди мы заберем. Слизеринец кивнул и побежал следом за Гарри. Парень действительно нашелся в комнате: на тот момент он уже успел усадить Тедди с ниблером в руках и готовил ему поесть. — О, Драко, заходи, — бросил Гарри через плечо. — Извини, я тут немного занят, — ответил он, помешивая кашу. — Двако! — Радостно засмеялся Тедди и, отбросив ниблер с морковью, потянул к нему ручки. — Моя ты прелесть, — Драко хихикнул и взял его к себе. — Очаровательная прелесть. Тедди, вы с Гарри меня сегодня удивили по полной программе! Признались мне в любви на весь мир, считай, — слизеринец поднял взгляд на Поттера. — И чья идея была признаться в этом? Учти, я в курсе роли Гермионы и моей матери в твоем выступлении. Даже моя мать! О, Мерлин! Гарри чуть слышно хихикнул. — Прости, все вышло неожиданно. Ну, точнее… Я действительно хотел сказать о своей любви к тебе на весь мир. Потому что я действительно тебя люблю и хотел сказать миру, что мы — пара, а если им не нравится — это их проблемы. К тому же, пока мы закончим обучение, мир успокоится, и никто не посмеет мстить тебе из-за моей любви, потому что всех, кто захочет навредить тебе во время обучения в Хогвартсе, будет ждать хаос. В общем, в Хогвартсе ты в безопасности, потом мы будем в защищенном Гриммо или мэноре, потом — учеба… — В общем, народ поболтает и перестанет, я понял, — усмехнулся Драко. — Ладно уж… Хотя мне на толику было обидно, что план, который я придумал, переиначили. — Я перед тобой извинюсь, — ответил Гарри и снял кастрюльку с огня. — Так извиняйся, — усмехнулся Драко, обнимая ползающего по нему Тедди. — Я не могу сейчас: во-первых, я варю кашу, во-вторых, тут Тедди. — И что? — А я планирую извиняться долго и со вкусом, — с этими словами гриффиндорец игриво подмигнул ему и облизнул верхнюю губу. Вот сволочь красивая. Драко засмеялся и послал Гарри воздушный поцелуй. — В таком случае нам стоит позвать Рона сюда. В конце концов, он мне как раз предлагал свою кандидатуру в качестве няньки. Хотя, после того, как нам пришлось вести Тедди в маггловскую клинику после его посиделок… — Кстати, это был маггловский шоколад с начинкой, — ответил Поттер. — Мы с тобой как-то перед сном ели, помнишь? А потом я с утра ее на тумбочке не нашел и решил, что выкинул оставшуюся пачку, будучи заспанным. А она упала, и Тедди ее случайно обнаружил. В составе как раз было то вещество, на которое у него аллергия. — Вот так, Тедди, нельзя есть чужие шоколадки без спросу, — хихикнул Драко и легонько нажал ему на носик. — Кнопка, выключили Тедди! — Ах, ты! — Воскликнул от недовольства малыш и щелкнул Малфою по носу, от чего он вскрикнул: было не столь больно, сколько неожиданно. — Я тебя выкючив! — Тедди, ты что? Не делай Драко больно, — Гарри подскочил к ним. — Драко же не делал тебе больно? Мальчик замотал головой. — Вот, а ты ему сделал. Поцелуй его и извинись, — ох уж этот заправский отцовский тон Поттера! Тедди посидел с надутыми от обиды губами, но потом все же привстал и поцеловал Драко в нос, отчего губы слизеринца расползлись в счастливой улыбке. — Пвости! — Сказал Тедди и обхватил лицо Малфоя своими маленькими ладошками. — Ох, прощаю, моя прелесть Тедди, — улыбнулся Драко и обнял малыша. — Я вас всех очень люблю… — И Гавви? — Спросил мальчик. — И Гарри, конечно же. Очень люблю, — вкрадчиво сообщил Малфой малышу, краем глаза замечая, как Гарри заулыбался после этих слов. — Только это секретик, хорошо? Я ему сам скажу. А ты пока сохрани секретик, ладно? Он будет только наш и ничей больше! — Ховошо! — Восторженным голосом ответил Тедди, без меры довольный тем, что ему доверили огромную тайну. — Вот и молодец, мое солнышко, — Драко поцеловал малыша в лобик. — Как раз папа Гарри тебе сделал кашу. Сядешь кушать? Тедди согласно кивнул, и после ужина уже засыпающего малыша забрали с собой Гермиона и Пэнси. Стоило только прикрыть дверь — как Драко тут же кинулся на Поттера и завалил его на кровать. Быстро забравшись на него сверху и обхватив его бедра ногами, Малфой наклонился и прошептал: — А теперь тебе придется очень долго и очень искусно извиняться, мистер Поттер. Гарри засмеялся и, чуть толкнувшись бедрами к нему, заявил: — Всенепременно, мистер Малфой! Нам предстоит целая ночь моих извинений! На следующее утро об «извинениях» Гарри перед Драко знал весь восьмой курс. И вовсе не только забытое в спешке Заглушающее заклинание было тому причиной. В конце концов, Драко последний раз такие высокие водолазки носил на шестом курсе.