Под флагом анархии

      Огненной стеной плясал огонь, шел невероятный жар, который душил своими страшными объятиями, растворяя всякого, кто осмелиться подойти ближе.       Рядом со стеной оседал пепел надежды. В любую секунду огонь мог перекинуться на мох, схватить редкие желтые листья под ногами и поймать любого, неспособного избежать страшной участи. По обе стороны тянулись каменные стены, а они оставались в ловушке, не зная, как поступить на этот раз. Азраэль дышала тихо, прикрывая руками нос и рот — огонь обжигал легкие подобно воде в горячих источниках и обещал мертвенный холод загробного мира. Ее руки тряслись, и она ловила беспомощный взгляд.       Взгляд Боэля никуда не делся и не привиделся.       Им казалось, что все учтено, что тайник Люцифера способны открыть за несколько минут и собрать информацию, необходимую для сражения со тьмой.       — Бесполезно, — выдавил Боэль, потянув Азраэль за рукав, глядя, как вверху мелькнули ангельские крылья. — Наблюдатели заметили нас. Скоро здесь будет Михаил.       — Черт, — Азраэль убрала руку ото рта, с гневом осматриваясь, ища глазами, что могло бы им помочь двинуться дальше по ущелью, если путь назад отрезан. — Я говорила, что идея отвратительна. Нужно было оставить все, как есть.       Внутри жглось от всепоглощающего огня. Сегодня их могла ожидать еще одна потеря.       — Не стоит терять надежу! — бодро заявил Боэль, опустив руку на меч. Рукоять встретила его жаром и обожгла огрубевшую кожу.       — Люцифер не поскупился на защиту своих тайников. Вот чертов архангел, все они худшее, что можно было придумать, — Азраэль приходилось отступать, выход уже закрыли вражеские солдаты. Из глубин ущелья мятежники могли видеть, как в солнечном свету блестят доспехи, а белоснежные крылья поднимают пыль.       Огонь отрезал путь вперед, ангелы — к выходу. В жилах уже кипела черная энергия, которая сосредоточилась в кристалле и обжигающе холодным прикосновением холодила грудь под доспехами. Только крохотный кораблик еще плыл в темной бездне.       — Здесь что-то должно быть, — Боэль прижался к стене, ощупывая сухой камень, и продвигался ближе к стене пламени, пока не вскрикнул от боли.       Пальцы его левой руки частично обуглились, потемневшая кровь вскипала.       Азраэль повернулась, с ужасом приоткрыв губы для слов, но те запеклись на губах и слиплись от мерзкого жара.       — Все в порядке, — он выставил пострадавшую руку, на кончиках уже искрился свет — кожный покров восстанавливался.       Напряжение сковывало каждый дюйм кожи, каждая мышца звенела от боли, но шаг Азраэль был пружинистый и легкий, словно ей не приходилась тащить за собой неимоверно тяжелые крылья, а еще тяжелей был груз вины.       Ей наконец-то удалось выдавить слова.       — Поклянись, Боэль, поклянись мне, что ты спасешься любой ценой.       — Не могу такое даже произнести, Азраэль. Если мне суждено умереть за тебя, то я пойду на все, чтобы ты жила и не сдалась. Никогда не сдавайся, Азраэль. Особенно сейчас.       — Ты выполнишь мой приказ. Ты еще обязан выполнять мои приказы, пока переворот не произошел.       — И не произойдет, — Боэль нахмурился. — Доминик не настолько…       — Хватит, сейчас не время для этого! — Азраэль вспыхнула, как спичка, случайно зажженная трясущимися руками. Ее руками. Вокруг них играло пламя, и она, решительно тряхнув головой, двинулась к огню, протянув руку к смерти.       Пальцы должны обуглиться, рассыпаться пеплом у черной подошвы, но половина ладони прошла сквозь огонь, и осмелев, вслед за своей рукой потянулась Азраэль, зажмурившись до кромешной тьмы перед глазами. Веки потяжелели, с усилием воли она услышала шумы за пределами огненного кокона и почувствовала, как трещит мачта призрачного светлого корабля. Темный огонь выедал весь свет, вздымал волны тьмы и пускал смерчи. Вырвался крик, от которого поползли мурашки по телу, ее надломило и опрокинуло в самую гущу темноты.       Азраэль упала на колени, сдирая руки и ломая ногти о свои доспехи, в груди нещадно полыхало, загорелась палуба, а паруса уже стали пеплом, упав, словно куски обугленной плоти на дерево — но победа была. Стена огня исчезла. Боэль громко выругался, смутные очертания лица склонились над ней.       — Это было больно, — с кривой усмешкой произнесла Азраэль, ежась от боли и страха.       — Я бы собственноручно отдал тебя Михаилу, если бы знал, что он запрет тебя в тесной камере. И никто и ничто не посмеет угрожать тебе на Небеса.       — Даже небо может упасть, — мрачно выдавила Азраэль, схватившись за протянутую руку, и всеми силами вцепилась в Боэля, молясь, чтобы колени не подогнулись, и они оба не провалились куда-то в безумный погреб, где свое логово возвел дьявол. — Но обречь на одиночество… Это хуже смерти. Не удивлюсь, если Люцифер выйдет еще безумнее.       Она поднялась, сосредоточено глядя на черный плащ Боэль, и дышала. Сверху гулом скапливался шум ангельских крыльев, не менее дюжины псов архангела уже кружили над ними. И придут еще многие. Азраэль была вне себя от ярости, и ослабшими пальцами провела по лезвию клинка и расчертила ангельские символы кровью.       — Я скрою нас тьмой.       Та отзывалась неохотно. Азраэль боялась навечно загасить свет и подвести солдат. Они ведь честно готовят переворот, стараются, а она возьмет и сдохнет раньше времени. От мыслей даже тьма как-то успокоилась, теперь свет, значительно утративший сияние, плыл во тьме и волны больше не уничтожали его потрепанные сожжённые паруса.       — Азраэль… — Боэль скривился, невозмутимая маска трещала по швам.       — Не волнуйся, брат мой, свет еще со мной, — она улыбнулась, тряхнула волосами, собранными в пучок, но несколько прядей уже выскользнули из-под черной ленты, и прижала руку к сердцу, указывая, что там еще живет свет, пока тот не предан, хотя тьма увлекала.       — Что же, тогда быстрее.       Они двинулись вглубь тайника, за их спинами опять вспыхнула стена огня — для ангелов она могла стать погибелью, однако Михаила не остановит. Азраэль боялась встречи. Она бы с огромным удовольствием бы бросила едкие слова, но боялась. Он уже разрушил ее и явно захочет закончить начатое. Тайник находился на отвратительной глубине, казалось, что по соседству располагался ад. Чувствовался его смрад.       Ущелье полностью поглотила темнота, им приходилось идти на ощупь. Азраэль сжала горячую ладонь Боэля и чем глубже они проникали в тайник, тем ставало ясно — самим им не выбраться. Сидеть здесь, пока двери не откроет сам Михаил.       — Как мы будем выбираться? — прошептала она, сжав его руку.       Лица Боэля видно не было, привиделась только короткая холодная улыбка.       — Сначала найдем, что ищем.       — Если придет Михаил… нам не выжить, — у нее дрогнул голос. — Сейчас я сожалею, что меня с Михаилом связывает только война, наша любовь или страсть, в которую поверили многие, могла спасти нам жизнь. Я бы, скорее всего, даже умоляла, чтобы ты выжил.       Боэль сильнее сжал ее ладонь.       — Я умру за тебя, моя королева.       Азраэль точно знала, что Боэль улыбался. Дурацкое прозвище «моя королева» поползло по мятежной армии, заразив их всех как чумой. От этого слова сводили зубы, но еще хуже было громкое «девочка» в исполнении архангела.       — Придурки, — фыркнула она.       Они забывали об опасности. Азраэль остановилась, зашипев, и ахнула, когда ладонь пронзило тысячи мелких иголочек. Кровь побежала по пальцам, чувствовалась мгновенная теплота, а дальше холод. Кровь была холодной, как лед.       — Что там?       — Случайно ладонью дверь нашла.       — И?       — Она полакомилась моей кровью, — устало выдохнула Азраэль, сжав руку в кулак, и кровь теперь капала на пол. Грохнули стальные засовы, Азраэль и Боэль отступили и зажмурились от короткой огненной вспышки. — Где вы нашли этот тайник?       — Не знаю. Хамон говорил, что никто ранее никто не открывал.       Хамон когда-то служил в легионе Люцифера, когда почуял беду, резко попросился к Рафаилу. Вопреки всем правилам, тот согласился, и в пекле битвы Люцифер не заметил исчезновение одного солдата. Вот только судьба вернула Хамона на прежнюю дорогу, бросив просящейся на волю анархии.       — Жуткое местечко, — потянула Азраэль.       Тайник дьявола распахнул свои черные двери, пропуская их внутрь, где давняя пыль оседала на фолиантах, свитках и вилась древними и опасными заклинаниями. Азраэль чувствовала давящую темноту, которая сосредоточилась в драгоценных камнях. Их блеск был холоден и мрачен, даже после того, как Боэль зажег смоляные факелы и поморщился. Царил настоящий хаос. В куче всякого хлама виднелись опасные вещички, но, чтобы найти нужные книги, требовалось больше времени, нежели у них было. Михаил мог прибыть с минуты на минуты.       Сглотнула Азраэль шумно, внутренности сдавливала темнота и теснота. Тьма ютилась в тесноте, туда же она стремилась загнать каждого, кто касался ее изнанки. Азраэль попыталась расслабить доспех, но ремешки плотно впивались в тело, и рубашка напиталась потом.       — Тьма то горяча, то холодна. Она меня убивает, — с трудом выговорила она, и кинулась к книгам, пытаясь разыскать что-то действительно стоящее.       — Помни, еще есть шанс.       — Помню, Боэль, но боюсь, не доживу даже до переворота. Очень хочется посмотреть на Доминика в роле главного анархиста, я думаю, ему пойдет, — цокнула языком Азраэль и развернула первую книгу, пробегая  быстрым взглядом по написанному на черных страницах. Буквы были белыми, кривыми, словно нацарапанными от руки пером, и вздохнула захлопнув. — Советы для демонов, как управлять Адом. Интересно, он надеялся, что именно эти твари отыщут тайники.       — Не знаю. Но здесь полно таких штук, — Боэль отбросил старый артефакт. — Никогда не стоит недооценивать Люцифера, сред хлама может быть что-то полезное.       — Полезный хлам? — дернув бровью, Азраэль повернулась к Боэлю. — Потраченное зря время. И ко всему прочему, мы еще в ловушке. И сам сатана не защитит нас от Михаила.       Страх проник под кожу, залез в мозг, и Азраэль старалась дышать не слишком шумно, словно архангел не знал, что они здесь и мог услышать.       Он знал и ждал, пока они выйдут.       Напичкана же тьмой, как бочка пороха, она могла взорваться в любой момент, пока что тьма уступала свету во всем, а свет Отца, которым пылала благодать архангела Михаила, доводил до ужаса.       — Азраэль, выдохни, — она вздрогнула, понимая, что перестала дышать сразу же, как представила Михаила. Беспощадного архангела, худший кошмар этого мира.       — Это ужасно, страх меня парализует, когда мы выйдем. Я не смогу сбежать, — мотание головой привело к легкому головокружению и комку невысказанных слов в горле. Хотелось ногтями расцарапать мягкую кожу и посмотреть на чужую для нее благодать.       Боэль резко кивнул, приняв к сведенью, и вытащив мешок, забросил туда несколько странных вещиц и книгу. Книгу, запечатанную рубином, как и большинство здешних книг, их обложки могли соревноваться по красоте золота, серебра, драгоценных камней. Азраэль недоуменно моргнула и спросила, нашел ли он что-то ценное.       — Позже посмотрим. Если перечитывать все книги, то можно сойти с ума.       В лучшее верить получалось не сразу и не совсем верно. Больше всего, страшно было сдаться, даже не попробовав, тихо отойти от дел и раствориться в темноте. А следовало сберечь последний клочок света — размером с виноградинку, а может, она ошибалась, и свет лежал только на острие клинка, уже проткнутый и безлико холодный.       — Я была бы не против почитать здесь, — прошептала Азраэль, и посмотрела на потолок. — Михаил ждет, пока мы выйдем. Терпеливо ждет. — Пусть ждет, — махнул рукой Боэль и закинул еще одну книгу в мешок, который после прикрепит к поясу. Он тоже чувствовал страх, глубокий и закоренелый, однако посматривая на мятежницу, печально улыбался, сразу заметив бледность, сошедший легкий загар с веснушчатого лица и лукавые янтарные глаза, полны боли и поражения. Азраэль хорошо пряталась за улыбкой или жестокой усмешкой.       Она заметила его взгляд.       На ее черную броню падал теплый свет.       — От войны не сбежать. Она настигнет нас, так или иначе, врасплох наших праздных дней и минуты раздора. Переворот в наших рядах должен пройти без последствий. Командиры должны подготовить всех к Доминику, потому что если Михаил нападет в эту минуту, мы просто погибнем. Без единого командующего, без единой цели, воины просто побегут в разные стороны, и погибнуть уже там, по одному. С моей стороны боя не будет, а может, к этому времени я не доживу.       — Я сделаю все возможное, — Боэль заговорил тихо, его глаза сверкнули в темноте, словно кусочки торфа в печи. — Но я буду верен только тебе, моя королева, — прошептал одними губами.       Азраэль прочитала по губам, и неловкая улыбка скользнула по губам, уголки опустились. Придуманная ими стальная корона больно давила на голову и вгрызлась обручем в волосы. Черную королеву раздавил белый король, и победил в партии.         — Ты погубишь себя. Я наберусь смелости и обговорю с Домиником некоторые нюансы, скоро. Как вернемся.       — Нет, говорить будем все вместе. Я хочу, Хамон тоже, услышать, что он скажет при нас, а не тебе лично. Доминик опасный противник, не меньше, чем кто-то из нас, но главный его недостаток — вспыльчивость. А вспыльчивость погубила многих командиров, человеческих и людских.       — Он справиться. Все приходит со временем, — Азраэль тяжело вздохнула и отвернулась, чтобы закрыть лицо ладонями.       Доминик был прав. Она спала с Михаилом. Один раз и не по своей воле, поставленная перед выбором, но после того не пожалела ни разу. Хаос пел в ее жилах, вседозволенность сносила голову, а легкие поцелуи архангела на шее не утомляли, их хотелось больше. Спала, и должна поплатиться, даже если анархия — свобода. И это еще раз доказывало, что, сколько бы они не кричали, что анархисты, на деле — просто мятежники, выбравшие для себя иную, противоположную Небесам, форму существования. Настоящая анархия отвергала власть или иерархию, но они были войском, не просто мирными жителями какого-то мира и свободными поэтами, они порождение политики Рая и беспрекословного правления Михаила. Михаила. Того, кто подобный Богу.       Когда руки опустились, дрожащими пальцами она перебирала бумаги и рассматривала пергаменты. Чернила иссохли, где стали черно-бурыми, почти кровавыми, и, не задерживаясь взглядом на ненужной информации, она складывала их в сторону. Всем своим естеством она надеялась найти упоминание о тьме, ангелах, превращениях, Занятие продлилось еще минут двадцать, потом в дверь начали стучать.       Азраэль замерла, прикрыла глаза. Кто-то скребся и терся.       — Михаил бы не стучал.       — Точно.       — На раз открывай.       Меч сразу же очутился в руке. Она быстро проверила тонкие клинки, подвязанные к бедрам ремешками, и показала три пальца, сгибая их поочередно. Боэль приблизился к дверям и следил за указаниями, двери открылись с гулом, словно открылась пасть каменного зверя. Азраэль, слегка согнув колени, собиралась оттолкнуться от пола и убить любого, кто окажется за дверью, но там царила тишина. Возле выхода скрипела стена огня.       — Выманивают.       — Твари.       — Пора заканчивать, — Азраэль провела влажной ладонью по затылку и затянула ленты. Ленты никогда не держали ее волосы, постоянно сворачиваясь в тонкую трубочку, шелком скользили по рыжим прядям, и опускались на землю. Сколько лент она потеряла трудно сосчитать. После каждого боя, ее ленты лежали на голой земле в пыли, крови. За ними она не возвращалась. — Мы ничего не нашли. Осталось выбраться без потерь.       Главное, без потерь, повторила про себя Азраэль.       — Хорошо, — кивнул Боэль, и закинул в пыльный мешок еще несколько книг и артефактов непонятного происхождения. Скорее всего, часть была похищена из складов Рая и Небесного святилища. Боэль не церемонился, набил почти доверху, исследованиями они займутся завтра, если выживут, конечно.       — Можно активировать одно интересное заклинание, и уйти порталом. Так будет проще простого, но мне нужно пару минут, а желательно вообще пять, — Боэль поднял задумчивый взгляд, вытер грязные руки об штаны, прикрепил мешок к ремню, и выдохнул.       — Я отвлеку архангела, — пожала плечами Азраэль, хотя в которой раз содрогнулась от скорой встречи с Михаилом, и поймала сочувствующий взгляд генерала. — Ничего, брат мой, мы же с ним любовники. Все будет хорошо.       Через силу она улыбнулась.       Любовники. Она и Михаил.       И коротко рассмеялась, резко сомкнув губы после.       Ангелы парили  в своем привычном облачении. Сверкающие латы, стальные ангельские клинки блестели в лучах солнца, белоснежные крылья мощным потоком разбивали холодный воздух возле ущелья. Заключили в круг из лат и мечей.       Азраэль вдохнула прохладный воздух, цепляясь за острые камни, и вынырнула из ущелья первой, подав короткий знак Боэлю. Тот, прижавшись спиной к холодному камню, чертил символы.       — Какие ангелы, и где же ваш повелитель жизней? — надменно произнесла она, ее голос полился ядовитым раскатом. Грудь часто вздымалась, дышать стало тяжело, дрожь медленно поражала тело — она чувствовала Михаила.       Архангел наблюдал. Будто сотканный из самого солнца и самых ярких звезд ночного неба сошел на землю и немного склонил голову, успокоив льющийся свет. Его огромные крылья сложились за спиной.       — Ты теперь лишена света, — задумчиво проговорил он, внимательно разглядывая Азраэль глазами из чистого золота. Тьма внутри взбунтовалась и потребовала еще жизненных сил. Ради борьбы со светом, она тянула все, каждую искру жизни и безжалостно хотела раздавить крохотный шарик света. — И медленно умираешь.       Мысли путались, и она пробормотала что-то нечленораздельное, сжимая руки в кулаки.       — Еще посмотрим, Михаил, — собрав всю волю в кулак, резко выступила она. — Я же не прячусь на золотом троне.       — Верно, трон у тебя поменьше, — уважительно кивнул он, и криво улыбнулся.       Страх подкрался, обхватил липкими руками тело Азраэль и сдавил шею, с надеждой, что та скоро хрустнет. Но держа маску ненависти и безупречной, почти безумной, храбрости, Азраэль гордо смотрела Михаилу в глаза, и когда он сделал шаг к ней, опешила и выхватила меч.       — Ты сейчас слишком слаба для драки. Мятежное войско на грани трагедии, — архангел покачал головой, проявив жалость с явной брезгливостью, мелькнувшей на его лице короткой искрой эмоции. — И где твой солдат, пусть выходит, — Михаил приказывал.       Азраэль не успела вскрикнуть — тяжелый металл архангельского клинка прижался чуть ниже уха. Он стоял совсем рядом, вынуждая смотреть в ледяные глаза. Азраэль шумно вдохнула сквозь сильно сжатые зубы прохладный воздух, тьма внутри сомкнулась на благодати.       — Нет.       — Будет жаль, если все старания оборвутся сейчас. Прикажи ему выйти, — взгляд во взгляд, как раньше. Только показались новые грани битвы — кроме острой ненависти, тело Азраэль отзывалось страхом и болью. И появилось понимание, что свет — спасение. Спасение от тьмы через боль и адские муки.       — Нет.       Михаил не отводил глаз, прижимал клинок к шее и наблюдал за яркими эмоциями, которые живо прояснялись в янтарных глазах его противницы. Мятежницы, для него одного, ведь больше никому мятежники не нужны. Нужны ему до взрыва вселенной и осколков мира. Азраэль мотнула головой, резко повернув в сторону звуков, острие скользнуло вниз по белой коже, и она закрыла глаза. Боэлю требовалось еще немного времени. Чуточку.       — Михаил, — Азраэль приоткрыла губы, заново склеив их в улыбке. — Подобный Богу, но так бессилен.       И ударив по руке, она резко притянула Михаила к себе, вогнав ногти в его доспех, и поцеловала. Поцелуй со вкусом страха, ужаса и головокружительной победы в этом поединке. Руки архангела не касались Азраэль, но она почувствовала усмешку сквозь поцелуй. Ему понравилось.       — Твои солдаты тебе этого не простят, моя королева, — прошептал Михаил. В следующее мгновение ее унесла яркая желтоватая вспышка портала.