Под флагом анархии

      Открыть глаза и снова вдохнуть жизнь — большего от нее не требовалось, только ей понравилось тонуть в пустоте, навечно укрывшись пологом сна. И теперь Азраэль понимала, что смерть не так страшна — они попадают в пустоту, откуда родились и остаются там со своей памятью и кошмарами. Там ее кошмаров не было, все они остались здесь, и один из них смотрел прямо на нее глазами цвета стали и холодного безразличного неба.       — Верни меня назад, — попросила она, без страха и боли глядя на Михаила. Он вздрогнул, его ладонь еще лежала на ключицах, холод кожи был по-прежнему неожиданным. — Мне хочется спать, отпусти меня. Ты победил, Михаил.       Ты победил — бесполезные слова, отныне для Михаила они хуже яда, потому что это не честная победа, искаженная сутью тьмы и преступными действиями ангелов. Им умирать в битве, в жестокости и воспевании битвы, а сейчас… не время.       Он осторожно подхватил ее под колени и спину, голова упала ему на плечо. Азраэль непонимающе зашевелилась, но и дальше походила на саму смерть. За секунды небытия черты лица изменились, заострились, кожа побелела, глаза остались тусклыми и безжизненными, а бледными губами она продолжала что-то шептать, Михаил предположил, что продолжала умолять о смерти. Он не успел ничего сделать, даже переместиться, как в двери пыточной постучали, радостно проскандировав:       — Михаил! Михаил, мы нашли мятежников! Нашли вот прямо сейчас. Мне сказали сообщить!       Он бросил быстрый взгляд на Азраэль, посадил ее на стул и закрепил цепи на лодыжках и кистях.       — Оставайся здесь, — глухой приказ к безликому существу. По крайне мере так думал он.       Азраэль подняла взгляд, смотря на то место, где пару секунд назад стоял Михаил. Ей было ради чего жить. Ради свободы своей и чужой.       — Нет, только не сейчас, — прошептала она, уронив голову, задумавшись, неужели у нее не будет времени даже подумать. Руки, затянутые в цепь, жгло и, потерев их одна об одну, Азраэль зашевелилась, пробуя совладать с телом.       Умолять про смерть больше не хотелось.

***

      Что Михаил знал о свободе? Только то, что показала Азраэль. Но и этого мало.       Они выступили немедленно, дабы снова не потерять мятежников, и удовлетворенно выдохнул, когда дыхание ледяного ветра выступило на границе нового мира. Мятежники успели исчезнуть, но оставили после себя шлейф силы, практически, такой, что потерять их было почти невозможно. От них разило силой, которой уже не было у Азраэль. Теперь она слабый осколок анархии.       Мятежники действовали продумано, и если раньше Михаил считал, что Доминик поступит импульсивно, то теперь возможно, ему было уготовано столкнуться с серьезным противником, о котором мало что знал.       — По возможности ищите Тадеуса, он знает больше, чем рассказывает. Его брать живым, — он отдавал короткие приказы, чувствуя, что внутри жжется от ярости и ненависти, хотя особых причин для такого не было. Самый ненавистный враг остался на небесах и даже был вытянут из пустоты по его воли. Теперь забыть, как уходила Азраэль, у него не получалось, пламя и хаос живого сердца растворялось в вечной спящей пустоте, и внутри все похолодело.       А еще Михаила не покидало чувство, что еще ничего не кончено и с мятежниками не будет тем более.       Черные горы вгрызались в серые небеса, врезаясь в них своими острыми вершинами, и тонули в вихре облаков.       — Близко не подходить.       Одной из сил была тьма.       Тьма существовала всегда, проникала в человеческие умы, терзала ангельские сердца, и они заворожено шли ей на встречу, ведь такой удел тьмы и такой же путь света — быть верным кому-то, а настоящая цель: идти по тропе между черным и белым, застревать в лужах неудач, разочарования, любви, давящего унижения, побед и поражений. Вдалеке пылали покинутые костры, искры высоко поднимались в небо и падали легким огненным заревом. Поле новой битвы было как на ладони, светло-серое с редкими вкраплениями изумрудного и черного.       — Думаешь, они снова сбегут? — командир подкрался ближе к Михаилу, и тот удивленно обернулся к ангелу. На мгновение он забыл, что не один. Что за ним стоят небесные воины.       — Нет, точно нет. В этот раз они ответят.       — Почему ты так решил?       — Поверь мне. Они что-то задумали.       — Значит, будет битва? — с сомнением выдавил командир, поджимая губы.       — Значит, будет. Сегодня этого не избежать, когда-нибудь ми снова столкнемся в битве, предавая друг друга. Правда? Они были и твоими друзьями.       — Знаю, я не знал, что они задумали, — покачал головой командир, и сделал шаг назад. — Но почему не уничтожить анархию навсегда?       — Потому что анархия не человек, идея, состояние, и подчинить это нельзя, как и полностью запретить. Можно ненадолго ослабить.       На него смотрели пристально, Михаил чувствовал взгляд тысяч солдат, и пошел к кострам первым. Тихо хрустел снег, в безупречной застылой, как вечные льды, тишине даже дыхание казалось громким и понятным. В нем жила только уверенность. Ему нужно найти нити тьмы и тех, кто решил их использовать против небес.       «Неужели тебе так хочется уничтожить свободу? Нашу свободу?!» — шептал ветер голосом Азраэль, внутри все похолодело. Навязчивые мысли притянули даже взгляд к одинокой фигуре, на мгновение ему показалась мятежница, но позже, в свете огня, ему навстречу вышел Доминик. Огонь разошелся по сторонам, пропуская ангела, нового командующего мятежниками.       — Надеюсь, с мечом ты также упорствовал, как и в пафосном выходе, — Михаил усмехнулся, схватившись за эфес меча.       — Само получилось, — пожал плечами Доминик. — Азраэль… она жива? — архангелу на секунду показалось, что в глазах ангела мелькнула надежда, тихая, почти печальная, уже закаленная, но очень понятная Михаилу. Через несколько секунд лицо ангела укрыла непроницаемая маска дерзости и ярости. За ними легче спрятаться.       — Не в этот раз, удача была не на ее стороне, Доминик, — Михаил усмехнулся, и земля под ногами ангела треснула, разошлась кривыми линиями. Доминик пошатнулся, резко вкинув клинок, и надломлено заметил, тихо, только, чтобы Михаил его услышал.       — Ты не мог ее убить, только не ты, Михаил.       — Почему нет? — делано удивился Михаил, ухмыльнувшись, а у самого что-то дрогнуло внутри. Он стал слишком предсказуемым, не то, что убить, он не смог позволить ей пересечь черту в полное небытие, боль внутри стала еще сильнее, но он легко усмехнулся и сжал эфес меча. — С ней, как и вашей шайкой нужно давно было покончить. Не потому ли наш конфликт длится так долго? Пора его закончить, как и закончилась жизнь Азраэль — вся ее суть была хаосом, пришло время и вам отправиться за ней. Так начнем же наш бой, Доминик, или ты еще не истинный лидер мятежников?       — Я не верю. Она не могла погибнуть именно так, я столько ей не рассказал, — тихо пробормотал он и опустил глаза, Михаил задохнулся от чужого горя, не веря, что такой спектр эмоций терзает этого ангела. Растеряно моргая, он отогнал от себя острые и чужие эмоции, недовольно поглядев на Доминика. — Сражайся, а не плач, Доминик, у вас есть шанс отмыться от позора честной битвой.       — Началось, — Доминик закатил глаза. Они с Азраэль были схожи, но ангела хотелось убить больше, нежели даже, когда от ярости слов мятежницы кипела кровь. — Ты ее не убил, Михаил. А что если все узнают, что великий архангел не мог убить ангела, который мучает его столько лет. Не слаб ли ты, Михаил, настолько, что позволил чувствам взять верх над собой?! Не ты ли жалок, архангел?! Не только мы предали Небеса, ты тоже. Ну же, скажи всем своим, что она мертва! Они ведь это хотят услышать? Услышать, что с Азраэль покончено, и ты ее не отпустил, не пожалел, как обычный человечишка!       Михаил коротко ухмыльнулся и отдал один приказ, смирившись с неизбежным. Доминик был прав, с Азраэль нужно было покончить, с ее именем, с ее постоянным присутствием и жизнью.       Мир содрогнулся от силы архангела, меч вспыхнул святым огнем. Зрачки Доминика испуганно расширились, он закрыл рукой лицо и вдохнул жар святого огня, который еще не обрушился на него.       — Пусть наш честный поединок решит, будет ли дальше война. И ответишь ли ты, именно ты, за грехи своего войска? Я не позволю никому пользоваться тьмой. Давным давно, когда мир только рождался, победа далась нам очень непросто и больно.       — За тьму должна отвечать Азраэль, именно она принесла ее в наши ряды, — выдавил Доминик и стиснул зубы, будто сболтнул что-то лишнее, досадливо поморщившись.       Доминика услышали все. А кто не услышал, к тому добрался безобразный шепот, по обеим армиям прошелся ропот удивления.       Михаил тоже удивленно приподнял брови. Ангел боролся со страхом перед высшим существом, Азраэль давно и упорно научилась противостоять подавляющей силе, и то иногда сдавалась и опускала руки. Для ангела стало сюрпризом, и Михаил намерен этим воспользоваться вдоволь.       — Такая цена власти. Жаль ты раньше не уяснил ее суть.