Под флагом анархии

      Внутри жила пустота, и ее нужно чем-то заполнить, так считала Азраэль, и искала что-то хорошее, ободряющее, бегала взглядом по серым стенам плена, а за прочными дверями таился целый прекрасный Рай. Величественный, родной, в нем хотелось остаться, только он стал уже для нее чужим. По крайней мере, она убеждала себя в этом. На Небесах места для них не было, все мятежники нашли приют в других мирах. Силы ее покидали, расцветала ненависть, от той у нее спирало дыхания и злость бежала по венам. Как он смеет уничтожать ее солдат? Ее семью? И Азраэль дернулась настолько сильно, что звон цепей заполнил каждый угол небесной тюрьмы, напомнив звон колоколов, предрекая скорое освобождение. Но так просто никто не мог позволить ей уйти. Слышался скрип лат, громкий шепот закаленного металла и чеканный шаг. Страх замер в желудке. Азраэль сглотнула и смотрела только на дверь, когда они зайдут у нее будет несколько секунд, чтобы успеть убить. Или убьют ее. Она начала немедленное избавление от цепей.       — Она здесь? — послышалось почти рядом. Всего лишь за стеной.       Азраэль прислушалась и затихла: голоса были тихими, дрожь неуверенности разила даже сквозь металлические двери, и в конце почувствовала себя легче. Враг ее боится. Азраэль беззвучно выдохнула и подавила свой страх, сжимая и разжимая руки, возвращая подвижность частям тела, чтобы при ином раскладе мгновенно отбить удар и нанести свой.       — Приказ Михаила. Она точно здесь, или ты не веришь архангелу?       — Тогда почему он сам ее не убил?       — Спроси у него.       О чем говорили дальше, она не расслышала, но уже знала, что они пришли по ее жизнь и свободу. Видимо, Михаилу, который так хотел привязать ее к себе, не хватило духа просто отпустить.       Внутри Азраэль снова разлилась горячая ярость: пока она делала вид, что искала ответы и спасение, ее настоящую жизнь рушили, убивали ее солдат и уничтожали дух свободы. А она прокляла все, оставила позади ангелов, предала их, и продолжила свой восход за силой, но не славой. Только получив силы, можно продолжить свой путь к свободе, ни больше ни меньше. Им было уже не с чем идти вперед и сдерживать Небеса.       Азраэль моргнула и услышала скрип дверей, и просачивание в камеру сравнимо с шелестом ветра, и в последний момент успела дернуться в сторону. Клинок зацепил кожу живота, но не убил, и Азраэль подняла голову, несколько ошеломленная, заглядывая в глаза своему убийце. Живописное удивление пробившееся сквозь маску покорности получило толчком к поднятию духа. Она сопротивляется и будет сопротивляться до последнего.       — Твой главная проблема: ты промахнулся, — она сдула прядь волос и ударила его ногой. Ангел поддался удару только потому, что не ожидал особого противостояния.       Азраэль понимала, что она жалкая пародия на прежнюю себя, теперь ее уделом были лохмотья, волосы достающие до середины шеи, остальные сгорели, уже редкая обожженная кожа почти зажившая, но у нее по-прежнему билось сердце, а внутри жила анархия. Она не остановиться ни перед чем, только не сейчас, когда план подходит к завершению.       Кандалы звякнули и громко упали на пол. Солдат Михаила уже не медлил и попытался достать Азраэль еще раз. И хотя, она не рассчитала расстояние и больно врезалась лопатками, но успела уйти от полета ангельского клинка, и перешла в наступление. Первое, что поняла Азраэль, сражаться было больно. От многочисленных ран и болезненного ощущения от небесного огня. К солдату подключился еще один, который ждал своего часа, и уверенно заставил ее отступить. Азраэль чувствовала, как нечем дышать, а еще меньше сил оставалось на сопротивление. Следующий удар пришелся по лицу, она едва успела выставить руки и блокировать удар, снова попробовав перейти в наступление. Но ее перехватили и толкнули к стене.       — Просто сдайся, Азраэль. Тебе уже не спастись, — мягко произнес ангел, в голосе послышались знакомые нотки, похожи на тон архангела, когда тот не истекает пренебрежением и тщеславием.       — И умереть? — хмыкнула она, загнанная в угол. — Нет, вы не знаете, что значит мой мир, поэтому оставайтесь в своем.       Азраэль проскочила мимо ангелов, поскользив и твердо встав на ноги.       — Отсюда уйдет кто-то один, — заявила она, злость дробила внутренности. Ей хотелось показать все мастерство, уничтожить противников и уйти победительницей, но у человеческого тела были свои недостатки, как и в ее благодати, на данный момент. Даже в таких мелочах, победа не может быть честной. Против двух противников полных сил, ей не выстоять, и Азраэль судорожно рассматривала другие варианты. Против них сыграла бы скорость, когда-то, когда она могла.       Азраэль скривилась.       Один перегородил дверь, на случай если она кинется туда. Вопреки дрожи в ногах, она старалась двигаться, вперед, назад, иногда в сторону, это был существенный фактор, дабы нанести нужный удар. И промахнулась, ангел успел перехватить руку, ударить в живот и уложить на пол. Перед глазами на мгновение потемнело, Азраэль старалась дышать размеренно и отрешиться от боли. Ярость билась в сердце. От эмоций дрожали руки, внутренности скучивались узлом, а разум говорил, что необходимо убить, всех убить, не оставить никого, не пощадить никого, и только потом ей вспомнились слова Михаила. Он говорил их очень давно, больше столетия назад, а скорее всего и тысячелетия.       «Твоя ярость и ненависть не послужит тебе в бою, — тогда его рука коснулась подбородка, легкая тень осуждения легла на лицо, но Михаил уже тогда умел себя контролировать дыша ненавистью, как она. Хотя Азраэль точно знала, как сильна его ненависть. — Нужно драться с холодным разумом, может тогда наш бой будет интересней. А пока, девочка, ты еще слишком слаба, — и она упала на землю, не смея шевелиться. То был не первый их бой, но первый, когда она поставила на кон все, выплеснула ненависть до последнего и осталась лежать ни с чем. Холода и спокойствия не оставалось, внутри была выжжена пустыня и огонь. Азраэль закричала и покапали такие редкие слезы, и только потом, досадливо морщась от боли и унижения, она подняла голову, чтобы посмотреть, что делает Михаил. Но его уже не было. Тот урок она усвоила. Свобода не строиться на ненависти, но отказаться от нее было очень непросто, особенно для тех, кто отбирал любимое и прекрасное».       Она выровняла дыхание и сбросила ангела с себя, нанеся один удар в голову, а второй по зажатом в кулаке клинке. Тот вылетел из руки, остановившись у стены.       Это был тот шанс, которого она ждала. Азраэль кинулась к клинку, но ангел схватил ее за ногу, и потянул за собой. Она успела только выставить руки. К ангельскому клинку дотянуться не получилось.       Подключился второй ангел и драться стало еще сложней. Каждый ее удар был промахом, их — попаданием.       — Он правда приказал меня убить? — все знали, кто он. Ангел нахмурился и кивнул, позволив ей выдохнуть и прижать ладонь к раскаленной грудной клетке. Ее голос дрожал, взгляд во взгляд помог передать все эмоции, конечно, не настоящие, искусственные, из вымышленной жизни, где она могла что-то чувствовать к Михаилу, может, даже его любить. — Я хочу знать правду, перед тем, как умереть.       — Да. Иного быть не может, не все ангелы поверили в ваши «отношения»       — Он послал вас, чтобы не винить себя.       Неужели спасая от смерти, он тут же отдал приказ на устранение, — думала Азраэль. — Так не бывает, а значит, он начал свой бой с Домиником.       — Михаил не такой. Он не способен любить и нарушать законы Рая.       — О, — Азраэль прижалась спиной к стене и округлила глаза, — тогда, упс, но он прекрасно умеет нарушать ваши законы, особенно, когда не может удержаться, — она усмехнулась. И возле нее, в пару сантиметрах ударили в стену, по ней прошли трещины. Она испугано посмотрела на солдата архангела. Они все очень уважали Михаила, и он вполне оправдывал их ожидания реального лидера. Думающий, когда нужно жесткий или милосердный, и мудрый. В этом был почти весь Михаил.       Как только искры гнева взметнулись в глазах ангелов, она напала. Эмоции в бою были лишними и самой главной ошибкой, которую она допускала практически всегда. Дыхание закончилось, ей было плохо и неудобно, будто чуждая жизнь врезалась в грудь, но Азраэль выполнила захват именно тогда, когда второй ангел планировал нанести решающий удар.       От вспышки света зазвенело в ушах, мертвое тело соскользнуло из захвата.       — Как неловко. Убил своего же, — выдавила она, с трудом прилепив себе подобие ухмылки. Вместе со вспышкой ушло самообладание, ужас охватил с ног до головы и сдавил шею. От положения горчило на языке, хотелось кричать, что все неправильно и непонятно.       — Я надеюсь, что мятежников Михаил не оставит в живых, ни одного, всех выпотрошит.       — Только после того, как я принесу твою голову ему в подарок, — оскалилась Азраэль и переступила через мертвого ангела, крылья которого сели четким контуром на полу, каждое перо преобразилось в полоски пепла, будто постарался настоящий художник. Азраэль проглотила ком в горле, вытерла кровь потекшую по виску и волосам, и сделала ложный выпад в сторону солдата, в следующее мгновение уйдя от плохого удара, нанеся свой, уже настоящий. Она сломала ему пару костей. Это не сильно остановило ангела. Задержало на пару мгновений.       Они кружили, силы Азраэль был на исходе. Ей хотелось победить вот прям сейчас, прямо в это мгновение, убить врага и навсегда забыть о нем в следующей погоне за остатками плана. Она молилась за то, чтобы все прошло, как надо, без этих ужасных жертв.       Она проигрывала и не могла биться, как раньше. Но попробовала свой привычный прием и выбила клинок с рук, и под громкие удары сердца оттолкнула ногой клинок в сторону, перегородив ангелу путь.       — Без него ты не такой смелый.       Все произошло слишком быстро, Азраэль успела, нанесла свой удар, клинком убитого ранее ангела, и в треске воздуха, когда сияние поутихло и ангел упал, то она обняла себя руками, стараясь не уронить ангельский клинок, и чуть шатаясь, медленно пошла на выход. Кажется, там никого не было. Они не поставили стражу. Она выглянула, осторожно высунувшись, и расправила крылья, перья которых чуть обуглились на кончиках, но могла быть и хуже. Азраэль сглотнула, вмиг взлетев.       Покинуть небо было приятно.        Но еще приятней — почувствовать свободу ветра и полета. Сейчас нет ни Михаила, ни обжигающих чувств, только путь и единение с миром и собой. К пришло умиротворение и осознание насколько близко к ней подкралась смерть и как она хочет жить. Азраэль всегда хотела жить, безумно не хотелось прощаться с миром и своей силой, анархия вела ее давно и уверенно, она же провела за собой солдат, потянув на другой бок ангелов, вырвал их из контроля. Солнце было таким ярким, а снежная буря сунула белым ковром, захлестывая землю со всех сторон и проникая в другие миры. Азраэль летела туда, где недавно они поставили лагерь, и она надеялась, что именно там найдет свои доспехи и оружие, дабы выступить единой силой анархии. Ведь все они за одно, они едины, и сумеют дать Михаилу неплохой отпор, но только если она успеет, к началу или хотя бы к середине.