Лунный свет

Меня окутывала холодная, всепоглощающая тьма. Я тонул в ней, как в болоте, без возможности выбраться на поверхность и вздохнуть спасительного для моих лёгких кислорода. Я стал забывать кто я такой, где нахожусь и что делаю. Я стал просто телом, что неслось по пустоши мрака непонятно откуда и непонятно куда. Я даже не понимал, закрыты ли мои глаза или открыты. Множество самых странных ощущений сковало меня, я не мог шевелиться. А потом я стал вспоминать. Перед глазами всплывали лица и эпизоды моего прошлого. Вот я совсем кроха ношусь внутри куба, ударяясь о стеклянные стены. Мне было весело, я даже и не знал, в каких ужасных условиях нахожусь. Я хотел играть с учёными, которые приходили брать у меня кровь или ставить уколы. Но, конечно, детство кончилось быстро. Уже после первого болезненного эксперимента я понял, кто такие люди. Сначала я их боялся, потому что был совсем маленьким и одиноким. Но потом я понял, что сильнее их. Я сильнее каждого из них раза в три, если не больше. Они боялись меня, кроме одного, что трогал меня с самого моего детства. Наверняка он думал, что у него со мной особая связь. В тот день он собирался что-то вколоть мне. Очередной тестер вещества, которое нельзя даже животным колоть – не гуманно. Он улыбался мне, он гладил меня по волосам, но я уже знал, как лживы подобные жесты. Я смотрел на него и слушал, что он мне говорил. — Будет совсем немножко больно, - улыбался он, снимая колпачок со шприца. Он косился на своих коллег за стеклом, они обменивались какими-то идиотскими знаками, смеялись и поднимали кулаки в поддержку его смелости. Я прикрыл глаза, позволяя ему приблизиться ко мне достаточно, чтобы коснуться. Но как только он хотел вонзить в меня иглу, я впился клыками в его шею. Один рывок и его гортань осталась у меня во рту, покинув тело. Кровь забила в разные стороны из разорвавшихся сосудов и капилляров. Он растерянно щупал по шее, чтобы прикрыть рану, но такое уже невозможно пережать. После такой травмы не выжить. Я хрустел хрящевой тканью, проглатывая, как мог, пока за стеклом поднималась паника. Люди в белых халатах забегали, как лабораторные мыши. Тот самый, кто думал, что может мной управлять, кое-как доковылял до выхода из моей клетки, но дальше упал лицом вниз, отдавая Богу жизнь. Я видел, как пришли люди в военном снаряжении, как они вытащили тело, а затем подошли ко мне, удерживая приличное расстояние и тыкая в меня оружием. Я смотрел в их непроницаемые маски и улыбался, потому что теперь они знают, КТО Я ТАКОЙ. С тех пор, ко мне в клетку заходили только военные. Предварительно в меня стреляли дротиком, чтобы усыпить или почти сделать это, а только потом вводили препараты и вели к диким машинам. Все учёные прятались от меня за стенами, стёклами и решётками. Иногда я пугал их, совершая внезапные резкие прыжки – тогда эти идиоты кидались врассыпную, отбегали к выходу, кто-то успевал в принципе покинуть помещение. И это ваши высшие создания? Смех и только. На самом деле, в криминальном мире люди были куда храбрее, сильнее духом и телом. Не уверен, что они были сильны на ум, но с ними иметь дело мне было куда приятнее. Даже учитывая, что они с мутантами раньше дел не имели, или же делали это редко, бандиты выдерживали хладнокровие передо мной до самой своей смерти. Не всем, далеко не всем, но были те, кому я дарил спокойную смерть за их храбрость. Кто-то бежал от меня – потом молил о скорейшей смерти. Может быть, я стал слишком циничным, но когда весь мир настроен против тебя, иным быть не получается. Я действительно наслаждался убийствами. Хотя, не сказать, что полноценно. В детстве я хотел понять, почему меня ненавидят люди, и почему же я так сильно от них отличаюсь. Я хотел спокойной жизни, хотел перестать быть мутантом. Но своё прошлое не переделаешь, как и своё настоящее Я. С каждым годом я всё больше думал о том, что мой удел – полнейшее одиночество. Конечно, у меня был хозяин, с которым мне было относительно спокойно, но ведь это неравноценно дружбе, которую могут получить люди. Думаю, мне не хватало хоть кого-нибудь, с кем я мог поговорить. Хоть кого-нибудь, кого я не обязан бы был убивать. Это сводило с ума. Когда твоя жизнь – сплошной Ад, то перестаёшь видеть какие-либо границы. Умом, конечно, понимаешь нормы социума, но ты в них не вписываешься от слова «совсем». Ты то, что должно умереть в канаве. Я знал, что когда-нибудь моя жизнь, как цепного пса, кончится. Хотя, не думал, что так внезапно. Я понимал, что у меня не будет другого такого хозяина, но что мне придётся стать секс-рабом – для меня было новостью. Хотя, больше всего я удивился тому, что найдётся человек, который захочет приютить меня, как друга. До сих пор я отношусь к этому с недоверием, хотя Шон сделал для меня очень много. Но трудно поверить в добро, когда жизнь всё время учила тебя только злу. Правда, очень хотелось. Хотелось, чтобы это не была шутка судьбы. Что-то внутри меня тянулось к нему и надеялось на искренность. И теперь у меня разросся конфликт. Конфликт с самим собой. Потому что я всегда был пессимистом. «Жизнь куда хуже, чем ты думаешь» - говорил себе я, чтобы перестать питать ложные надежды. Но это ведь нормально, когда ты можешь справиться с любым злом на своём пути. Только, кажется, я сам теперь стал злом. Зачем Шону нужна забота обо мне? Зачем вообще ему всё это нужно? Люди - лицемерные создания. Им нужна лишь выгода. Деньги, секс и власть. Так ведь? Правда, не похоже, чтобы у Шона было хоть что-то из этого в достатке. Никакой власти, никакого секса, а денег хватает лишь на еду. Чудак. Сквозь тяжёлую пелену я слышу голоса. Голос Шона и чей-то ещё. Неужели он уже сдал меня полиции? Нет, этого просто не может быть. Я не могу разобрать смысл разговора, но чувствую что-то. Я помню это ощущение. Мне под кожу вводится игла. Он и правда предал меня? Я верил ему, а он просто ждал удобного случая? Он всё время это планировал? Он продал меня? Ну конечно, ему ведь не хватает денег, а эти парни из борделя могут хорошо заплатить за такого, как я. Я же говорил тебе. Все люди предают. Все люди хотят нас использовать. Все люди – зло.