kimtae Возможно, я очень сильно пьян. И прямо сейчас я жалею себя и жалею что не был честным с тобой. Я скучаю, Чонгук. Безумно. Наверное ты опять мне не ответишь и даже не прочитаешь. И хорошо, потому что я охренеть какой жалкий сейчас. И всё ещё люблю тебя. Прости за это.
Тэхёну хочется откинуть телефон в сторону, но он продолжает глупо пялиться на экран в надежде на то, что Чонгук всё же прочитает, придёт, потому что Тэхён нуждается в нём. До чёртиков сильно, честно. До боли где-то под рёбрами. Он ради Чонгука все свои маски выбросит и театр сожжёт, если тот попросит. Всё сделает, только бы пришёл. Тэхёну просто так сильно нужен Чонгук, что это больно почти физически. Это на другом уровне. Тэхён думает, что ему не ответят, но когда сообщение подсвечивается привычным «Просмотрено», а ниже появляется анимация многоточия, сердце бешено стучит в висках. Он опрокидывает в себя ещё один стакан коньяка, закусывает отвратительно кислым лимоном и сжимает телефон в руке до побеления костяшек. jungkookjeon Можно я приеду за тобой? Пришлешь мне адрес? Тэхён пришлёт ему адрес секундой позже. Чонгук приедет через полчаса, чтобы забрать пьяного Тэхёна. Тэхёну покажется, что на этот раз он в самом деле поступил правильно.сейчас: и давно ты видела меня счастливым, мам?
26 октября 2021 г. в 12:33
― И ты просто ушёл? Вы даже ничего не обсудили нормально?
Намджун смотрит скептически, немного недовольно, поджав губы, отчего на подбородке выступила ямочка. Он сидит с другой стороны стола в кабинете Тэхёна, руки сложены перед собой, серьёзный взгляд устремлён на друга.
― Я не смог, ― Тэхён вздыхает и устало трёт глаза. Сколько часов он спал за последние четыре дня? Десять? Может быть, двенадцать? В лучшем случае, пятнадцать, но и это не точно. ― Я просто смотрел на него и, понимаешь, это словно не он. Я понятия не имею, как разговаривать с этим Чонгуком. Он хотел поговорить, но я… сбежал. Весьма трусливо, я в курсе.
Четыре дня с момента встречи тянулись невыносимо долго, и всё это было ужасно болезненно. Тэхён засыпал на пару часов, а просыпался из-за мучающих его снов, в которых Чонгук тянул к нему руки, улыбался совсем, как раньше, и повторял всё время: «Тэ, Тэ, Тэ». Это не давало спокойно спать, и Тэхён, проснувшись, вопреки здравому смыслу, продолжал обновлять инстаграм, снова и снова пролистывая публикации.
Откуда такое рвение делать себе больно? Раз за разом вспарывая старые раны, он только мучился, ругал себя и снова ковырял, выпуская кровь. Он плакал. Снова плакал по тому, кого, кажется, уже не вернуть, он же ведь окончательно, кажется, всё испортил тем, что сбежал. Ему, вероятно, стоило просто открыться в тот вечер, рассказать всё и уже потом решать, что делать дальше. Он не должен был сбегать и прятаться, но всё получилось, как получилось, и теперь уже этого не исправить.
Тэхён так чертовски сильно жалеет, потому что снова и снова поступает неправильно, делает сгоряча, а потом анализирует свои поступки и понимает, насколько же он жалок, насколько труслив. Он, должно быть, отвратителен Чонгуку сейчас, как и самому себе.
Так сложно быть искренним спустя семь лет искусной игры.
― Ты ему даже шанса не дал, Тэхён, ― Намджун вздыхает и глотает крепкий кофе. ― Он скучал по тебе, разве не это он сказал? Это ничего не значит?
― Значит! ― на эмоциях получается слишком громко. ― Это много значит, ― немного тише. ― Я не знаю, что пошло не так, меня просто переклинило. Я старался держать лицо и не показывать слишком много и, да, это зря, я знаю. Но он тоже сидел весь такой неприступный и говорил все те вещи, что я должен был делать? Я и так вытянул из него эти слова, а он всё ждал, что я скажу ему что-то. Но я написал ему семьсот долбанных сообщений, и он всё ещё ждёт, что я что-то скажу?
У Тэхёна нервы ни к чёрту, и он позволяет себе вольность не заковывать себя в маску. Сейчас, перед Намджуном можно почувствовать немного свободы и быть искренним. С ним это легко. Не так, как с Чонгуком.
Сейчас быть вот таким, на взводе, со сдающими нервами крайне непривычно. Прежде Тэхён всегда держал себя в руках, не позволял эмоциям брать верх, всё тщательно прятал, а теперь его театр распадается на отдельные части, маски летят и ломаются, и ему нужно это остановить. Нужно выдохнуть и взять себя в руки, потому что впереди длинный день, встреча с матерью, и ему нельзя даже вида подать, что что-то произошло. Если она заметит, это будет крах. Тэхёну и так достаёт проблем теперь, когда Чонгук вернулся.
Он же буквально постоянно о нём думает. Кажется, теперь даже больше, чем в прежние семь лет, потому что он совсем рядом, а Тэхён вновь всё испортил. Да, наверное, ему правда стоило выслушать Чонгука, не сбегать так опрометчиво и просто быть искренним. Но кто бы знал, как это сложно теперь.
― Что дальше планируешь делать? ― спрашивает Намджун, а Тэхён не знает, что отвечать. ― Я всё ещё думаю, что вы должны поговорить.
― Какой смысл? ― устало. ― Я, знаешь, что понял после этой встречи? Мы изменились. Слишком сильно, хён, чтобы что-то вернуть или менять. Семь лет ― немаленький срок.
― Ты так думаешь, потому что пытаешься себя в этом убедить. Ты не изменился, Тэхён, я прекрасно знаю, что ты для всех делаешь вид, что у тебя всё в порядке, а сам, наверняка, устал уже от этого спектакля. Для кого ты его разыгрываешь? Для матери и Хэрин? Пора о себе тоже подумать.
― Это не имеет смысла теперь, ― пожимает плечами.
― Почему нет?
Потому что без Чонгука вообще всё теряет смысл.
И спустя столько лет эта мысль всё ещё слишком живая, бьётся в усталом мозгу навязчиво.
― Я привык так.
― А если бы вы с Чонгуком пришли к какому-то решению, нашли бы компромисс? Если бы он предложил тебе начать всё сначала?
― Ему не нужно это, хён.
― Я не об этом спросил.
― Чёрт, я… я не знаю, ладно? Это сложно, ― Тэхён запускает пальцы в волосы и напряженно выдыхает. ― Наверное, я бы послал к чёрту даже собственную мать. Хэрин бы всё поняла, но мама ― нет, так что, думаю, я был бы готов послать её. Боже, серьёзно, ― он усмехается немного нервно, ― я люблю его, Намджун, так что да, я бы сделал это.
Намджун отчего-то улыбается, подпирая щеку кулаком. И Тэхён чувствует благодарность этому человеку, такую сильную, что это даже ни с чем нельзя сравнить.
― Тогда у тебя на парочку проблем меньше, я полагаю, ― говорит хён и тянется через стол, чтобы ободряюще похлопать друга по руке. ― Эй, просто напиши ему и попробуйте ещё раз. Выбей из него признание, спроси то, что тебя интересует.
― Я обдумаю это, ― Тэхён обещает и действительно планирует это сделать. Он собирается добавить что-то ещё, но его телефон вибрирует напоминанием, и он морщится. ― Чёрт, я должен ехать. Этот ужин с Хэрин и матерью, я уже заранее ненавижу этот вечер.
Намджун на это смеётся и встает из-за стола, забирая с собой кружку с кофе.
― Я закончу тут всё, мне ещё нужно подготовить документы на получение новых книг, подпиши их утром, ― он направляется к двери и, прежде чем выйти, оборачивается: ― Повеселись там.
Иногда этот взрослый и умный хён бывает совершенно невыносимым, и Тэхён порой сдерживается от желания запустить в него какой-нибудь книгой, коих в его кабинете, кажется сотни. Останавливает тот факт, что жалко книги.
Намджун выходит из кабинета под ворчание друга, а сам Тэхён начинает собираться. Он наводит порядок на столе, а затем подходит к зеркалу, чтобы навести порядок в голове и своём состоянии. Перед матерью нельзя показаться таким несобранным и несдержанным, и она уж точно не должна знать о том, что Чонгук приехал и тем более о том, что Тэхён с ним виделся. Он уже заранее знает, как она отреагирует: недовольно подожмёт губы, цокнет, а потом прочитает целую лекцию на тему того, почему Тэхён не должен был этого делать. А когда он посмеет сказать, что уже взрослый и волен решать сам, она обязательно напомнит о том, что всё это только для его счастья.
Отвратительная ложь, которая уже много лет оседает горечью на языке. Тэхён задумывается порой, действительно ли дело в его счастье или его мать просто настолько избалована послушанием сына, что теперь хочет счастья для себя. Все же мамы мечтают о милой невестке, хорошей партии для своего сына и, конечно, парочке внуков и спокойной старости. А Тэхён, вот, любит парня, который мало похож на милую невестку и выводок детей точно не подарит чисто физиологически.
И, ладно, пусть мать будет счастлива, пока всё так неопределенно. Тэхён не против сыграть ещё парочку спектаклей на собственной сцене, прежде чем сожжёт дотла этот чёртов театр, если только Чонгук его позовёт. Если только скажет, что всё возможно, и они ещё могут всё исправить и быть вместе.
Тэхёну не нужно много. Всего одно маленькое признание от Чонгука, и он свернет горы ради того, чтобы снова быть вместе. Свой театр по кирпичику разберёт и каждый из них к ногам чужим бросит. Так сильно любит. Так сильно, чёрт возьми, нуждается.
Всю дорогу до ресторана Тэхён убеждает себя, что он должен быть спокойным и собранным. Он умышленно едет медленнее в глупой попытке оттянуть неизбежное. Ему, честное слово, не очень нравится встречаться с мамой и уж тем более он не фанат встреч, при которых присутствует Хэрин. Он всегда испытывает напряжение на таких ужинах, потому что его мама имеет привычку крайне прозрачно намекать на то, что пора бы уже переходить к более серьёзным отношениям. И Тэхён знает, что в этот раз всё пройдёт по тому же сценарию, и ему бы стоило вовсе отказаться от этого праздника жизни, но вот он едет на своей машине к очередному помпезному ресторану, для которого его одежда совершенно не подходит.
На улице ещё и погода противная, слякоть и дождь, хмурое небо, и Тэхён тоже хмурый, только время от времени натянуто улыбается. Репетиция перед самим представлением.
Намджун, вероятно, прав, и ему пора подумать о себе. Может быть, стоит взбунтоваться, показать матери, что ему не пятнадцать, он взрослый и помыкать им она не имеет права, но ему буквально нечего ей предъявить. Она такая до ужасного хитрая и выставляет всё так, будто действует только для его блага, но Тэхёну давно уже кажется, что это не так. И он позволяет ей. Потому что смысла противостоять нет.
Не было.
Теперь вернулся Чонгук. Одно его слово, правда, способно повлиять на Тэхёна так же сильно, как и много лет назад.
Вероятно, Тэхён слишком слабый, но он всё ещё слишком сильно любит и, да, всё ещё приручен, каким бы там ни был этот новый Чонгук с холодными глазами в дорогих, чёрт возьми, лакированных ботинках. В какой-то степени это всё ещё тот же человек, независимо от того, насколько он изменился. А изменился ли? Это ещё нужно проверить, потому что Тэхён не дал ему даже шанса.
В тот вечер это казалось правильным. Сегодня Тэхён думает, что он ужасно сглупил.
Пока он ждет Рин у входа в ресторан, закуривает и топчется с ноги на ногу, запахивая пальто, потому что ветер сильный и пронизывающий. Мать уже отправила ему сообщение, что ждёт в ресторане, и Тэхён, честное слово, думает о том, что хочется заставить ждать её вечность и не прийти примерно никогда. Но это его мечты, а его реальность в том, что, когда он докуривает, ему приходится прожевать подушечку мятной жвачки, потому что, боже, его мать терпеть не может запах табака от него.
В конце концов, Тэхён не маленький мальчик, ему можно хотя бы какие-то выборы в собственной жизни делать самому.
А потом приходит Рин, и Тэхён цепляет на лицо очередную маску, закрепляя её получше, чтобы не слетела во время очередного представления. Последние четыре дня он убил на то, чтобы подлатать выгоревший после встречи с Чонгуком театр, приводил всё вокруг в порядок, чтобы теперь беззаботно улыбаться своей девушке, которая при встрече целует его в щёку и жмётся ближе, чем хотелось бы.
― Как дела? Я была так занята последние дни, прости, ― проговаривает она, пока они заходят в ресторан и отдают свою верхнюю одежду услужливому метрдотелю. Он приветствует пару с улыбкой, уточняет бронь столика, а затем ведет их за собой в один из залов.
Ресторан весьма претенциозный, такой, какие любит его мать. Здесь повсюду лепнина, репродукции известных картин и эти вульгарные красные скатерти на столах, а у стульев очевидно ручная деревянная резьба.
Отвратительно.
Тэхёну не нравятся все эти роскошные вещи, весь этот блеск и лоск. Он, несмотря на свое происхождение, являясь наследником крупной корпорации, не любит подобного и сам простой, без напыщенности и этой манерности. Он одет не совсем подходяще, в очередные широкие брюки и мягкий джемпер, волосы немного растрёпаны от ветра, и в нём ни грамма от всех этих лощёных людей, находящихся здесь.
Чонгук стал таким. Тэхёну так кажется. Таким, как все эти люди и этот чёртов ресторан. Эта его короткая аккуратная стрижка, рубашка и брюки, поведение, холодность. Тэхёну это не нравится. Тэхён просто хочет надеяться, что где-то под слоем этого лоска ему удастся отыскать того Чонгука, которого он полюбил.
― Всё в порядке, ― отвечает Тэхён, пока они идут за мужчиной, облачённым в строгий чёрный костюм. ― Я тоже был немного занят.
― Проведём выходные вместе? Мои родители будут делать барбекю на даче.
Хэрин чертовски милая. Нет, правда, она очень милая, и Тэхёну она действительно нравится. Вероятно, он смог бы влюбиться в неё, если бы уже не любил Чонгука.
Рин очень мягкая, её движения плавные и изящные. Кроме того, она очень красивая и умеет себя подать. И сейчас, когда она одета, кажется, достаточно просто ― в вязаное молочное платье чуть ниже колен и ботильоны на невысоком каблуке ― здесь, в этом пафосном ресторане, она выглядит уместно. И, вероятно, это тоже причина, почему Тэхён никогда не сможет её полюбить.
Она подходит для подобных мест, она была рождена для того, чтобы стать милой девушкой какого-нибудь наследника корпорации или даже конгломерата, и ей просто чертовски не повезло, что это Тэхён, которому это всё до лампочки. Так бывает. Они просто друг другу не подходят.
― Может быть, ― отвечает неопределённо, потому что и сам не знает, что будет на этих выходных. То есть, он, конечно, совершенно не против провести их в компании родителей Хэрин, семья у неё очень милая и дружная, и Тэхён им очень нравится, как и они ему. Просто теперь в жизни всё стало немного хаотичным. ― Посмотрим ближе к выходным, хорошо?
― Конечно, ― Рин мягко улыбается, а потом они подходят к столику, и Тэхён немного напрягается. Девушка сжимает его предплечье, выражая безмолвную поддержку, и Тэхён натягивает на лицо улыбку.
Мама восседает за столиком, выглядит привычно шикарно и дорого. Она всегда одета с иголочки, у неё изящная короткая стрижка и наманикюренные пальцы. И один только Господь Бог знает, сколько денег она тратит на все эти новомодные уколы, чтобы поддерживать своё лицо в том состоянии, при котором она выглядит лет на тридцать пять, не больше. Тэхён теперь, когда на неё смотрит, не чувствует ни теплоты, ни уюта, как это было раньше. Его мама, бывшая прежде достаточно мягкой женщиной, очерствела за годы управления огромной компанией, которую ей оставил почивший муж. Вероятно, это достаточно сложно для того, чтобы оставаться мягким человеком.
Тэхён, впрочем, её всё равно любит, потому что, как бы там ни было, эта женщина остаётся тем человеком, который растил его и заботился так, как умел. Раньше её мотивы действительно были кристально чистыми, и она всё делала для счастья своего сына. Потом, вероятно, в ней что-то сломалось, и всё это превратилось в одержимость, которая счастливой делала только её.
Тэхён не хочет её обвинять. Так бывает. Люди меняются.
Он наклоняется к ней, чтобы привычно поцеловать в щёку в качестве приветствия, а та, вместо того, чтобы улыбнуться, морщит аккуратный нос и ведёт ладонью по груди сына.
― Ты мог бы не курить перед встречей со мной, ― выговаривает она негромко. ― Мятная жвачка ничего не маскирует, Тэхён.
― Прости, ― отвечает, впрочем, без какого-либо сожаления.
― Не переживай об этом, ― так, словно не выговорила ему минуту назад. В этом вся его мать. ― Хэрин, ты чудесно выглядишь, как и всегда.
Рин улыбается в ответ, пока Тэхён, будто истинный джентльмен отодвигает для неё стул.
― Спасибо, вы тоже прекрасно выглядите, ― отвечает девушка, усаживаясь удобнее на стуле.
Тэхён садится рядом с ней, прямо напротив матери, и тоже улыбается, делая максимально доброжелательное лицо. Всё внутри него буквально кричит о том, насколько дёшево выглядит этот спектакль на фоне дорогого убранства, но выбора нет.
Актер всегда играет до конца.
И дальше по накатанному сценарию: они заказывают еду и напитки, а после ведут глупые, в понимании Тэхёна, светские беседы ни о чём. Этот спектакль он отыгрывал уже не единожды, так что улыбаться, наслаждаться качественной едой и включаться время от времени в беседу не составляло особенной сложности.
Кроме, разве что, этой тянущей тяжести от маски на его лице. Ну и пусть, он привык, потерпит.
Хэрин и мать Тэхёна разговаривают о чём-то своём, пока парень откровенно скучает, лишь изредка разбавляя женский разговор своим низким голосом. Мама, как обычно, ненавязчиво намекает на свадьбу, а потом подтрунивает над тем, что Тэхён по-прежнему не хочет взять правление компанией в свои руки, так что ему приходится в буквальном смысле ловить своим телом стрелы, так умело пускаемые в него родной матерью. Это похоже на битву, и это уже сложно. Хэрин всё чувствует, она внимательная и чуткая, а потом её ладонь мягко ложится на колено, поглаживая в поддерживающем жесте.
Такие жесты Тэхён очень ценит, а потом слегка расслабляется. По крайней мере, Рин на его стороне, и этого уже достаточно, чтобы не сорваться прямо сейчас и не наорать на женщину, сидящую напротив с таким видом, будто она в самом деле владеет чужой жизнью.
Тэхён порой ощущает себя марионеткой в её руках. Марионеткой непослушной, делающей по-своему, пока им пытаются управлять, дёргая за ниточки. Но нет, Тэхён не позволит. У него не кукольный театр, и изделий, набитых фетром, здесь нет. Он ― человек, живой и чувствующий, и даже если он прячет всё настоящее под тысячей масок, он никогда не позволит кому-либо собой управлять так, словно он неживое существо. От его тела не тянется нитей, и своими руками он вполне может двигать сам, и крайне жаль, что его мать порой об этом забывает.
А потом происходит кульминация. Она всегда разная. В основном, они все расходятся на доброжелательной ноте, и Тэхён получает парочку комментариев-наставлений от матери, улыбается ей и вновь прикладывается губами к коже на щеке, покрытой слоем тонального крема. Иногда они расстаются весело, порой ― напряженно.
Сегодня Тэхён не знает, каким словом описать произошедшее, а потому от комментариев воздерживается.
У Хэрин звонит телефон уже когда они заканчивают ужинать, и она, взглянув на экран, извиняющее улыбается:
― Прошу прощения, это моя мама, я отойду ответить.
После она грациозно встаёт из-за стола, и Тэхён ощущает, как теряет последнюю поддержку, когда каблуки Рин стучат по дорогому ламинату, унося её куда-то в холл. Он напрягается, но не подает виду, держит лицо. Ему нельзя даже малейшей слабости здесь проявлять. Проиграет.
А его мать тем временем допивает остатки красного неоправданно дорогого вина из своего бокала, а после смотрит на сына решительно и внимательно. Тэхён чувствует себя неуютно. Его словно сканируют, считывают тысячей датчиков, пытаются забраться в душу, за кулисы театра, куда посторонним вход запрещён.
― Когда ты собираешься сделать Хэрин предложение?
Это ещё одна стрела, которая летит прямо в Тэхёна. Как долго люди будут бить его по самому больному? Или даже не так: сколько ещё он выдержит?
Женщина напротив всегда так: решительно, дерзко, без лишних прелюдий. Жёстко, хлёстко, по живому и самому больному. Тэхён не перестаёт поражаться тому, как его мать стала такой, почему она так очерствела и в какой момент это произошло. Почему это всё вообще с ними произошло? Так не должно быть.
― Мам…
― Я хочу услышать четкий ответ, Тэхён, ― она говорит резко и твердо. ― Вы больше года встречаетесь, у вас всё хорошо, почему нет?
Потому что я не люблю её, как ты не поймешь?
Потому что не любит. А его мать никогда этого не поймет, глупо считая, что любовь ― это наивные сказки для детей.
― Я не могу дать тебе чёткий ответ, и ты это знаешь, ― он отвечает сдержанно. ― Когда я буду готов жениться, тогда я сделаю ей предложение, и ты узнаешь об этом первая. Я не вижу в этом никакой проблемы, честное слово.
― Я вижу. Ты отказываешься управлять компанией, не хочешь жениться. Тэхён, я же всё для тебя делала всю жизнь, чтобы ты был счастлив.
И давно ты видела меня счастливым, мам?
Тэхён, правда, не может позволить себе сказать всё, что он думает, чтобы не навлечь этим ещё больше проблем. Ему хочется просто спокойно существовать в своём театре, чтобы никто не трогал, чтобы мать отстала от него и перестала упрекать. Чтобы его просто оставили в покое.
Чтобы пришёл Чонгук и остался, наконец, рядом.
― Я благодарен тебе за всё, но пока я не готов жениться, а управлять огромной компанией ― не моё, ты же знаешь. Я просто развалю всё, над чем папа и ты так много трудились.
― Хорошо, Бог с ней, с компанией, но Хэрин? К такому шагу не нужно быть готовым, милый, ты должен просто сделать это и всё.
― Почему я должен?
― Мои слова для тебя совсем ничего не значат?
Его мать манипулирует умело, выводит на эмоции. Она точно знает, куда нужно надавить, чтобы вывести из себя даже самого спокойного человека.
Тэхён самым спокойным никогда не был.
― Боже, почему ты всё время сводишь всё к тому, что ты для меня ничего не значишь? ― он остается спокойным, но внутри всё клокочет. ― Упрекаешь, словно это я просил тебя обо всех тех вещах, что ты делала. Ты сама этого хотела, ты делала, так почему я должен тебе?
Женщина недовольно поджимает губы, и Тэхён понимает, что она злится. Он и сам зол не меньше, но просто надеется, что от него не исходят эти ужасные вибрации.
― Тебе пора повзрослеть, Тэхён, ― всё ещё хлёстко. ― Я слышала, что Чонгук вернулся в Корею. В этом всё дело? Ты с ним виделся?
Чёрт, всё это не должно было заходить настолько далеко. Имя Чонгука из уст матери звучит ядовито, ужасно, с неприязнью и недовольством, и это так отвратительно слышать, что Тэхёну хочется закрыть уши. За семь лет они ни разу не поднимали эту тему, и ему не хочется говорить об этом сейчас.
― Не виделся, ― врёт мастерски, ― и не собираюсь. Просто забудь о нём уже.
― Ты что, думаешь, я слепая? Он влияет на тебя все эти годы, даже находясь в другой стране. Я не глупая, Тэхён, и если ты надеялся меня обмануть, у тебя не получится. Это ты забудь о нём, слышишь? Прошло семь лет, ты ему очевидно не нужен, так что хватит страдать и жалеть себя. Хватит разыгрывать передо мной эти представления, просто начни жить уже нормально. Я не прошу многого, и ты, если последуешь моим советам, будешь счастлив. Я никогда не хотела тебе плохого, и ты это знаешь.
Тэхён ― никудышный лжец и, кажется, отвратительный актёр. Понимать это спустя столько лет попыток, разрушенного сознания слишком неприятно.
― Хватит, ― говорит тихо, ― хватит говорить о моём счастье. Хорошо, ты меня раскусила, я несчастен и я, чёрт возьми, не хочу тебя слушать. Я не женюсь на Хэрин, пока сам этого не захочу. Ты можешь забрать у меня всё, что давала, просто оставь меня в покое.
Рин возвращается в тот момент, когда женщина намеревается открыть рот и сказать что-то ещё. Девушка приходит как нельзя вовремя и улавливает напряжённую атмосферу, а потому лишь неловко улыбается. Тэхён действует куда решительнее.
Сегодня ему куда проще уйти, чем обычно. Он только бросает Хэрин короткую фразу о том, что позже ей позвонит, и в очередной раз сбегает. Торопливо забирает пальто и, даже не удосужившись его надеть, вылетает на свежий воздух, ловя лицом первые капли дождя.
Сегодня его потрепали знатно. Сегодня его мать задела всё, что могла, и сделала это за такой короткий разговор. Прежде никому не удавалось вывести Тэхёна из равновесия, а теперь это происходит с завидной регулярностью, и ощущение, что все его усилия летят в трубу, как никогда ясное. Годы выдержки, игры, тысячи масок, осколками летящих на мокрый асфальт, и всё это, подумать только, было зря.
Ему никто не поверил.
Не проще ли было с самого начала оставаться честным? Просто, чёрт возьми, позволить себе все эти страдания по разрушенным отношениям, по любви, которую у него отняли и отправили в грёбаный Лондон. Ему просто нужно было высказать всё матери в лицо сразу, стать сильнее, испортить с ней отношения изначально, и сейчас это точно не было бы так сложно. Сколько ещё раз он будет ошибаться, прежде чем поступит, наконец, правильно?
И что, чёрт возьми, такое ― это пресловутое «правильно»? Оно вообще существует или это тот самый недостижимый идеал, к которому Тэхён зачем-то стремится? К чему это всё, если в итоге он несчастен, разбит и сломлен?
По всем этим причинам, которые теперь оседают пылью в больной голове, Тэхён паркует автомобиль у первого попавшегося бара, а после ― напивается так, словно в последний раз. Он сидит один у барной стойки, до невозможного жалкий, приговаривает уже неизвестно какой по счёту стакан коньяка, который никогда особенно не любил. Как же глупо, вероятно, он выглядит, напиваясь в одиночку посреди недели.
Вероятно, ему действительно это нужно. Просто напиться, послать к чёрту мать и не отвечать на звонки от Хэрин, которая после начинает присылать сообщение за сообщением. Сейчас ему не нужна ни она, ни мать, ни друг, ни кто-либо ещё. Он просто хочет быть один на один с понимаем того, что все его усилия, всё, что он считал правильным, оказалось просто мусором. Ничем. Нулём. Глупостью.
И он тоже ― мусор, ничто, ноль, глупость.
Да, боже, очень по-взрослому напиваться и продолжать жалеть себя, но Тэхён ничего с собой поделать не может. Всё, чего ему хочется, это оставаться в этом туманном состоянии как можно дольше, потому что головокружение хотя бы немного отвлекает от того, что происходит внутри. Там порванный занавес и дыры в сцене, которые уже не залатаешь. Там тысячи поломанных масок и разбросанный всюду реквизит. Там абсолютный бардак и темнота.
Зажечь спичку и сжечь это всё к чёртовой матери. Это кажется правильным решением, которое Тэхён не принимает. Он просто уже не знает, что правильно, а что ― нет.
Хэрин звонит снова, и он сбрасывает звонок. Она по-прежнему ему не нужна.
После звонит Намджун, явно с наводки Хэрин, но Тэхён и тогда сбрасывает. Намджун ему сейчас тоже не нужен.
Мать не звонит, и к чёрту её звонки. Она уж точно не нужна на этом празднике жизни.
Но вот единственный, кто будет нужен всегда ― Тэхён понимает это даже пребывая в состоянии сильного опьянения ― это Чонгук.
Поэтому он берёт телефон в руки и, на удивление, попадая по всем буквам пишет тому, кому перестал писать почти два года назад. Пишет снова и, да, чувствует себя жалким в этот момент, но ничего другого ему не нужно.
Если позовет Чонгука сейчас, он придёт?
Хорошо бы, если да.