Два начала

Дорога в Табр занимает больше времени, чем Пол допускал изначально. Сначала они останавливаются в гроте, переводя дух и прячась от испепеляющих солнечных лучей, после выдвигаются дальше, попутно следя за обстановкой вокруг, а ближе к ночи разбивают ночлег в другом ситче. Стилгар покидает их, обещая связаться в следующие несколько часов и известить о безопасности будущего дома Муад’Диба. Новый дом — Полу это фраза кажется очень сыпучей, как и пески вокруг. Минуты, что он прозябает во сне или в пути, кажутся ему сущим кошмаром. Они возвращают его к месту гибели отца и Дункана, бьют его хлыстом правды, не давая забыться. В другие моменты, когда Пол теряется среди гула, смотрит на виды Арракиса и млеет от красоты, все мысли занимает Чани. Он все ещё потерян и не знает, как нужно себя вести рядом с ней. Чани мерещится ему новым глотком неизведанного, она своя во снах, тёплая, когда тянет к нему руки, нежная, когда дарит ему первый поцелуй и величественная, когда стоит подле него на корабле, взирая вниз на его, на их народ. Пол улыбается ей в мире грёз, когда она смотрит на него, кивает, слушая ее рассказы о планете. И никак не может от неё оторваться. Он знает, что матери чужды такие проявления его симпатии и что девушка-фрименка в ее глазах видится опасностью. В реальности Чани совсем другая: обожженная солнцем, вылепленная словно из глины и отточенная песком Арракиса. Глаза её отдают синевой, и Полу каждый раз виднеется Каладан в их глубине. Чани ступает твёрдо, ведёт за собой и смотрит на него настороженно и внимательно. Изучает. Полу думается, что ему ее не покорить. Но он молчит. Следует за ней, смотрит на неё, запоминает и молчит. Весточка от Стилгара приходит уже за полночь. Он сообщает, что в Табре их ждут, и что там безопасно настолько, насколько можно говорить в нынешней ситуации. Голос у него подозрительно участливый и спокойный, что Полу кажется странным, но он не зацикливается. Люди вокруг сразу расслабляются в ожидании скорого прибытия домой и решают отдохнуть ещё немного, уже после отправившись в путь. Пол снова бросает быстрый взгляд на Чани, но сталкиваясь с ней глазами, отводит и смотрит на мать. Та кивает ему и подзывает ближе. Он не раздумывая следует к ней, примерно догадываясь, о чем пойдет речь. Джессика кажется ему лишней в этом новом мире. Весь ее образ отрицает происходящее, и будь у неё чуть больше дозволенности, она бы решилась воспользоваться голосом, чтобы увести его отсюда. Но у них нет корабля, а контрабандисты им ещё не знакомы — все ее планы слишком зыбки для того, чтобы начать воплощать их в жизнь. Пол почему-то рад. Он подходит вплотную, усаживаясь ближе к ней. Джессика вцепляется пальцами в его ладонь и шепчет: — Ты уверен, что этим людям можно доверять? Пол оглядывает сидящих поодаль фрименов и кивает. — Им доверял отец. Джессика морщит лоб при упоминании Лето, но быстро возвращает себе прежний вид. — Та девушка, Чани, верно? Она ведь снилась тебе? Он смотрит на неё удивлённо и передергивает плечами. Как будто, ну в самом деле, это важный разговор в нынешней ситуации. Джессика наклоняется к его уху и шепчет: — Т/И на Арракисе. Пол буквально дергается от ее слов, ошарашено переводя взгляд на мать. — Что? — Т/И на Арракисе. Твой отец, — она медлит, — он предположил, что она может быть тут. — Предположил? Джессика отодвигается от него и убирает руку, давая ему свободу. — Я не знаю. Но ведь если пророчество верное и именно из-за него мы здесь, то и Т/И будет тут. Пол злится. Его раздражают слова о том, что все предопределено. Из-за этого погиб отец, из-за этого они с мамой оказались в такой ситуации — из-за сказок, что местным наплели ведьмы. Он выплевывает: — Нет никакого пророчества. И Т/И здесь тоже нет. Тебе, — он сглатывает, — нам нужно смириться с мыслью, что Арейсы погибли. — Но ты видел ее в своих видениях, Пол. И ведь эта девушка, и Дункан, ведь все… Пол перебивает ее жестом открытой ладони и смотрит, затягивая с ответом. Он силится вспомнить, как Т/И выглядела когда-то, но перед глазами пустота. Он был слишком мал, чтобы обращать внимание на ее внешность или слишком не готов к тому, что ее могли у него забрать. — Выдаешь желаемое за действительное, — Пол поднимается на ноги и, не оборачиваясь, возвращается к костру. Тени пляшут на стенах грота, сплетаются в причудливые формы и скачут, беснуясь огненными всполохами. Он проваливается в беспокойный сон, оставаясь на тонкой границе с реальностью. Женская фигура кажется ему знакомой. Он узнает ее по белым одеяниям, по смуглой коже и волнистым волосам спадающим на спину. Ветер Арракиса развевает ее платье, доносит до Пола слабый аромат пряности, и девушка оборачивается. Чани смотрит на него и улыбается. Пол тянет к ней руку, пытаясь поймать ее образ, но проваливается в черноту. Его знобит. Он выныривает в другом видении и никак не может понять, где он находится. Горизонт отражается серостью, с неба льёт нескончаемый поток воды и бесконечные шеренги сардаукаров стоят перед ним на коленях. Перед ней? Человек поблизости сбрасывает с себя капюшон и смотрит на Пола с сомнением. Глаза у него отдают золотом, плавно меркнущим во тьме, что находится глубже. Военный мундир, насквозь промокший, облегает точенную фигуру и выдаёт военную выправку. Т/И делает шаг к нему навстречу и, прижимаясь к щеке, шепчет: — Командуй. Пол кричит, реальность поглощает его, вырывая из дремоты. Он слышит голос матери и пытается идти на его зов, нащупывая себя настоящего. Жар от костра нагревает воздух вокруг него, и он заходится новым криком. Руки Джессики успокаивающе гладят его по лицу, убирают намокшие пряди и проводят пальцами сквозь локоны. Пол чувствует, как сердце пропускает удар, и старается восстановить дыхание. Он чеканит фразу: — Сардаукары будут побеждены. Ему страшно от того, что он говорит, но если это так, если только Т/И и правда жива, то он перевернёт эту планету, расчистит каждую песчинку на своей дороге, но найдёт ее. Желамое ли или действительное? Мама глядит на него нечитаемо, но голос на фоне отрезвляет: — Пора в дорогу! Он только сейчас понимает, что видения накрыли его у всех на виду, что таким его узнала Чани, что таким запомнят фримены. Его заполняет паника и недовольство собой, но больше нельзя делать резких движений — он сын своего отца, а значит, должен быть последователен и спокоен. Пол поднимается на ноги, отряхивает песок, забившийся в ботинки дистикомба и, оглядев стоящих, говорит: — Прошу меня простить. Голос Чани крошит тишину и доносит до него фразу, простую, как напиток свободного народа. Она говорит это со смехом в голосе и с, как ему кажется, удовлетворением: — Арракис меняет тебя, Муад’Диб, все в порядке. Планета тебя принимает. Остаток пути до Табра проходит в полнейшей тишине, солнце уже силится взойти над горизонтом, придавая небу розоватый оттенок. Пол смотрит на буйство красок вокруг себя, и все ему кажется невероятным. Он помнит, что его детство было окрашено в цвета зелени, воды и чёрных скал. А здесь, на Арракисе, он видит оттенки тех цветов, что выводил на рисунках, когда был ребёнком. Чани равняет с ним шаг и спрашивает: — Нравится? Пол смотрит на неё, но под внимательным взглядом тушуется и, улыбаясь, отвечает: — Очень. Девушка подмигивает, и в словах ее обещание: — Это только начало. И еще, — она указывает пальцем на кинжал, что дала ему, — он тебе к лицу. Пол кладет руку на зуб Шаи-Хулуда и кивает ей. — Да, я тоже об этом думал. Они снова смотрят друг на друга, но она, оборачиваясь на ведущего их мужчину, бросает: — Мы на месте. Скалы Табра темнеют на фоне желтого песка, напоминают собой раскрытую пасть свергнутого чудовища с рогами, тянущимися вверх. Солнечные лучи начинают касаться поверхности планеты, и даже сквозь дистикомб Пол чувствует нарастающее тепло. Он присматривается к выступам ситча и замечает несколько фрименов, что вышли к ним на встречу — ему заметна возвышающаяся фигура Стилгара, и он, оглянувшись на мать, ускоряет шаг. Вдох в Табр укрыт в глубине скал, и Пол, восхищенный тем, как можно вырубить в камне целый город туннелей, касается тонкой работы руками. Он ведёт вдоль стен, ощущая шероховатость времени, застывшую на поверхности ситча. Джессика следует за ним по пятам, словно прикрывает спину, словно боясь, что сейчас, когда он так расслаблен, на них могут напасть. Они следуют за Чани все глубже, пока не оказываются в огромном зале, полном народу и… Полу мерещится, что он сходит с ума: он переводит быстрый взгляд на мать — Джессика отвечает ему растерянно и недоуменно, Пол снова смотрит на человека перед собой и не может поверить. Голос мужчины разносится знакомым баритоном: — Юный герцог! — Дункан! Пол догадывается, как он выглядит во взглядах, окруживших его уже второй раз за этот день, но ему все равно. Он почти срывается на бег, сокращая расстояние между собой и Айдахо. Мечник раскрывает руки для объятий, и Пол утопает в них. В горле першит, но не от песка, думается ему, а от подступающего кома. — Но как ты?.. Но я ведь… — слова льются потоком, и Пол снова ищет глазами маму, он хочет позвать ее ближе, чтобы она тоже могла успокоиться, но та смотрит за спину Дункана и почти не моргает. Словно напугана? Пол не может понять в чем дело и отходя от друга огибает его. Вздох раздается слишком громким, и Пол вжимается ногтями в ладони, чтобы скинуть с себя морок. Но раз ее видит мать, значит она и правда тут. Т/И глядит на него в ответ и не шевелится, мир вокруг сужается до неё, и Пол клянётся, что не может позволить себе обронить хоть слово, боясь, что она исчезнет. Он делает шаг к ней навстречу и видит зеркальное движение в ответ. Между ними такая пропасть: семь лет разницы и четыре года небытия после уничтожения ее Дома. Пол делает ещё один шаг, но Т/И стопорится. Он смотрит в ее глаза и улавливает в них блики золота, в которых нет и капли синевы Арракиса. — Ты… Ему нельзя быть таким на людях, не таким открытым, но он смотрит на неё, и его уносит. Т/И выглядит словно сама жизнь. Ему не вспомнить ни одного эпитета, чтобы позволить себе описать ее, но он глядит и не может оторваться. Пол смотрит на ее платье, на черно-золотые знамёна ее Дома. Проходит взором по волосам, туго заплетенным в косы, прямые как клинки, останавливается на запястьях, оценивая изящность и мягкость, словно прибои на Каладане, а затем переводит внимание на покрытую шею, вверх по скулам и снова в глаза. Тонет. Они делают шаг одновременно, подходят вплотную и, Пол, наклоняясь к ней, мягко сталкивает их лбами. Он выше, ему странно видеть ее такой. Пол окреп в плечах, прибавил силы в торсе, и теперь Т/И кажется ему слабее. Он трется лбом чуть сильнее и прикрывает глаза, кутаясь в ее аромат: она пахнет спокойствием, непоколебимостью и властью. Полу знакомы эти запахи — так пах отец, так пах дом. Он тихо шепчет их детское приветствие: — Тук-тук. Т/И улыбается, и Пол физически ощущает это — Кто там? Голос у неё шелковый, как ткани платьев его матери, и, он смакуя ощущения, добавляет, родной. — Торговец мёдом. Т/И кладёт ладони ему на плечи, и Пол выдыхает. — Торговец мёдом привёз мне мёд? Пол начинает улыбаться в ответ и шепчет: — Мёда нет. — И, значит, платы нет. Т/И немного отходит от него и открывает глаза. Глядит снизу вверх, и уголки ее губ дрожат. Она отводит от него руку и кладет два пальца на лоб — разделяю твои мысли. Пол помнит значение этих движений наизусть. Она ведёт пальцами линию ниже и замирает на переносице — вижу тебя, задерживается на кончике носа — чувствую и замыкаясь на губах показывает — соглашаюсь с тобой. Понимаю тебя и принимаю. — Здравствуй, герцог Атрейдес. Пол отрывисто чеканит рукой от сердца и прижимает тыльную сторону ко лбу. — Леди Арейс. Оба знают, что в этом приветствии звучат отголоски смерти их отцов. Сзади раздаются шаги, но он никак не может прекратить смотреть на неё — Т/И отворачивается первая. Пол несколько раз моргает и видит рядом маму. Он не помнит, когда она была такой в последний раз: на ее лице он читает удивление, боль, грусть и столько любви, что ему становится тяжело дышать. Джессика тянет руки к Т/И, и та, отойдя от Пола, принимает ее в свои объятия. Она что-то шепчет о ненадлежащем приеме, но Джессика вцепляется в неё, и та замолкает. Сцена затягивается, и Т/И слегка отводит леди от себя. Пол подходит к матери и, беря ее под руку, удерживает. И никак не может перестать смотреть. Т/И снова пересекается с ним взглядом и она смущена. Позади раздаются шаги. Полу они знакомы — Дункан подходит ближе, возвышается над ними тенью, и Т/И переводит внимание на мечника. Пол ревнует? Она отвлекается от него, сводит центр заинтересованности на Айдахо. Пол хочет, чтобы она посмотрела вновь, но мысли колки, и он ощущает, как мать его одергивает. Она выстукивает пальцами на его предплечье слово успокойся, и он еле заметно кивает. Ладонь Дункана ложится на плечо Пола, ровно на то место, где ещё ощущается тепло касания Т/И. Он еле заметно дергается, стараясь отогнать чувство, что Айдахо забирает ее у него. Девушка откашливается и произносит, протягивая руку его матери: — Позвольте мне отвести вас в покои, вам нужен отдых, я позабочусь о вас. Пол делает резкий шаг вперёд, не желая ее отпускать, но Т/И улыбается вновь и, смотря на него, говорит: — После я обещаю вернуться. Пол верит, не может не верить. *** Джессика чувствует как рука Т/И поддерживает ее под локоть, и это касание напоминает ей Лето. Т/И выше неё, одета в чёрное и от того ещё больше походит на мужа в парадном мундире. С ней спокойно, коридор, наполненный тихими шагами слуг и шорохом одеяния Т/И напоминают ей дни на Каладане. Дни, полные безопасности и определённости. Т/И переводит на неё взгляд и улыбается. — Как в детстве? — Ох, ты была значительно ниже, — Джессика медлит и добавляет: — Т/И, нельзя воскрешать мёртвых. Хватка на локте становится чуть жёстче, но мгновенно слабеет, и Арейс отвечает: — Дункан был практически живым. Я просто помогла ему найти дорогу назад. Глаза Т/И искрятся золотом, отдают неизменностью, и ей интересно: отчего они не стали синими? Джессика помнит об особенностях жителей Тландиты, но Дункан вернулся к родному цвету уже через год службы на Каладане, в то время как Т/И, проведя четыре года рядом с пряностью, не переняла и капли сходства с фрименами. Коридор извиваясь резко обрывается, выводя их в большое круглое пространство с вырезанными в горной породе проходами. Служанки Т/И немного опережают и, открывая перед ними дверь, приглашают внутрь. Джессика осматривается по сторонам. Это не те покои, в которых Т/И жила на Тландите, и абсолютно не те, в которых жила она. Вместо окна в спальне виднеется небольшая щёлка, выходящая на улицу, но не позволяющая испепеляющим лучам солнца пробраться внутрь. Джессика смотрит на кровать, застланную бежевым одеялом и небольшой прикроватный столик с листами бумаги и чернильницей. Она переступает с ноги на ногу и бросает быстрый взгляд на пол: красивый вышитый ковёр скрывает под собой ядовито-красную породу камня. Чуть поодаль Джессика видит военный мундир Т/И и висящий рядом кинжал. Эти вещи выделяются на общем фоне, выглядя смехотворно и иронично. Как голова быка, которую Лето вешал в общем зале в память об отце. Вещи словно напоминают о том, как быстро и глупо может закончиться привычная жизнь. Голос Т/И вырывает ее из раздумий: — Я распорядилась, чтобы вас поселили рядом со мной. Но пока для вас будут готовить ночлег, вы можете принять ванную, — она протягивает Джессике свёрток ткани и откашливается. — Прошу простить за такой сумбур, но это большее из того, что я могу предложить. Джессика улыбается ей. Разве может она сейчас просить о большем? Она немного мнётся, но задаёт самый важный в этой ситуации вопрос: — Сколько воды я могу тратить? Т/И откидывает косу назад и отвечает не раздумывая: — Сколько пожелаете. Йора вас проводит, — она указывает рукой на одну из своих подданных. — Если что-то будет нужно, обращайтесь к ней от моего имени. Джессика кивает и, разворачиваясь, направляется за девушкой, напоследок слыша слова, адресованные служанке: — Остаток дня постарайтесь провести в экономии. Эта часть ситча израсходовала достаточно ресурсов за двое суток. Джессика узнает черту Арейсов: помощь во благо другим, но в ущерб себе. Шаги снова глохнут от соприкосновения с песком, и Джессика словно растворяется во времени, настолько тягуче оно здесь ощущается. У неё уйма вопросов, и кажется, что сейчас у неё есть именно та маленькая возможность, чтобы выведать крупицы информации. Девушка, оглянувшись, цепляет Джессику золотом глаз, и та понимает, что она с Тландиты, а значит, и слова не скажет о своей госпоже. И снова это — ни капли голубизны меланжа. Ванная комната оказывается ничем иным, как углублением в гроте шириной два на три метра. Ей практический негде развернуться, но грязь, пот и тяжесть случившегося не даёт ей шанса возмущаться подобным «удобствам». Она благодарит девушку за помощь и плотно закрывает за собой дверь. Ей столько всего нужно обдумать, осознать и принять, что мысли о грядущем царапают ее разум когтями. Реальность происходящего вокруг все ещё не улеглась, а встреча с Т/И и вовсе кажется чудом. Она снимает с себя одежду и, кидая ее на пол, встаёт под струи прохладной воды. Воспоминания уносят ее на много лет назад, заставляя переживать чувства по-новой. «Впервые Джессика видит дочь Арейсов, когда той исполняется год. Они с Лето прилетают на Тландиту в качестве почётных гостей и будущих названных родителей. Джессике льстит это доверие. При посадке ее встречают придворные Гвины и сопровождают к жене Ваурума. Леди Атрейдес плотнее кутается в лёгкие ткани и немного ёжится от снежного воздуха планеты. Дверь в покои плавно открывается, и она проскальзывает внутрь. Гвина сидит на кровати в компании девочки. Джессику как-то разом заполняет любовь и ласка. Ребёнок поворачивается к ней и смотрит большими золотистыми глазами, морщит носик и неловко спрыгивая с кроватки, слегка пошатываясь, идет к ней. Джессика ловит ее на полпути и поднимает на руки. Девочка кажется плюшевой из-за меховой шубки, надетой поверх, и длинных распущенных волос, спадающих вдоль спины. Водопадом. Девочка внимательно рассматривает ее, а затем, касаясь ее лица, смеётся. Джессика переводит взгляд на Гвину и, кивая, говорит: — Для меня честь стать частью вашей семьи. Леди Арейс лучится счастьем и, подобрав подол платья, встаёт с кровати, «плывет» в их сторону. *** В следующий раз Джессика встречает Т/И на дне рождения Пола. Пол ещё совсем малыш, а дочь Ваурума успела подрасти и потихоньку начала перенимать черты своей матери. В ней прослеживается изящность линий Гвины, утончённость ее фигуры и пока ещё мягкие семейные черты Арейсов. Все ее движения напоминают собой змеиные: она словно скользит по воздуху, обходит гостей, абсолютно не соприкасаясь с ними, и эта гибкость придаёт ей образ столь величественный, что Джессика не может оторвать от неё взгляда. Т/И садится недалеко от нее и внимательно глядит на младшего Атрейдеса. Тот ловит ее взгляд и тянет к ней руку, чтобы прикоснуться. Т/И касается его за ладошку и улыбается в ответ. Пол смотрит на Т/И так, как глядел на воздушного змея, которого они запускали с отцом вчера. Словно Т/И — это магия. Весь следующий вечер дети не отходят друг от друга. Много позже Джессика ловит взгляд Лето и понимает, что он хочет сказать. Ей нравится эта идея, она не против. Породниться с Арейсами выглядит наиболее логичным и верным. Нет, она поправляет себя, это выглядит единственно верным решением. *** На следующую встречу Т/И прибывает вместе с отцом только спустя пять лет. Ситуация в Империи немного накаляется, и Арейс не выглядит настолько расслабленным, как это было в его предыдущий визит. Он ведёт дочь за собой в зал для собраний, чтобы представить ее, уже повзрослевшую, Лето. Джессика стоит у входа и не отрываясь следит за ней. Ей уже двенадцать, и в ней все острее начинают проглядываться черты отца. Их видно не во внешности, но в характере. Платья становятся проще, и Джессике не нравится, что будущая невеста Пола теряет свою легкость и очарование. Она хмурит брови. Т/И перестаёт быть похожей на море Каладана. Та при виде неё склоняет голову и улыбается. В улыбке все ещё та девочка, которую Джессика готова оберегать ценой своей жизни. Она расслабленно выдыхает и думает, что все зашло не так далеко. *** Атрейдесы прилетают с визитом на Тландиту спустя два долгих года. Лето перестали нравиться длительные путешествия, потому что доверие Императора слабеет. Арейса отстраняют от управления сардаукарами, и Джессике кажется, что это — начало конца. Ей хочется бежать к Гвине, трясти ее за плечи и умолять предпринять хоть что-то. Но она отчего-то не решается. Пол видит Т/И уже в осознанном возрасте, но также тянется к ней, как и раньше, они о чем-то секретничают, мимолётом оглядываясь на стражу вокруг. Взгляд Пола начинает заполняться интересом и любовью. Джессика это одобряет. С недавнего времени дети стали слать друг другу письма — Джессике нравится эта традиция: обрамлять свои мысли в бумагу, делая их вещественнее, а обещания прочнее. Ей думается, что они созданы друг для друга. Спустя неделю на Тландите происходит какая-то ерунда, и Т/И исчезает из поля зрения почти на три дня. Гвина выглядит напряжённой, но ничего не говорит, отмахиваясь от любых вопросов Джессики, лишь однажды бросив фразу: — Я теряю своего ребенка. Т/И выходит в свет неожиданно, и Джессика почти умирает. Она смотрит на свою названную дочь, и ей не хватает слов, чтобы передать все волнение, что в ней копится. На щеке Т/И красуются три глубоких пореза, плавно ведущих от виска, пересекающих глаз и спускающихся вниз до губ. Джессика не понимает, почему лекари не убрали всего этого. Она лжет сама себе, она знает, конечно, знает. Слова лорда звучат противным басом в голове: «Шрамы — не недостаток на этой планете». Джессике не нравится метод воспитания Ваурума, ведь после случившегося Т/И улыбается все реже и начинает собирать волосы в тугие косы. Она все ещё носит платья, но переходит на удобную походную обувь, привыкает к кинжалу, который теперь всегда висит на талии. Т/И поднимает взгляд на Джессику и улыбается ей — будущие шрамы противно натягиваются и багровеют. Та кивает в ответ, а затем бежит к ее матери. *** Последняя их встреча снова случается на Тландите. Она происходит спустя самые тяжёлые три года и, как потом ей станет ясно, знаменует собой падение Дома Арейсов. На планете жуткий холод, и снег впервые за тысячу лет идёт не переставая. Гвина рассказывает ей про Дункана — говорит о деталях, которые опустил Ваурум. Джессика согласна на ее просьбу стереть память Айдахо — меньшая из зол в их ситуации. К тому же, ей нравится мечник. Он верен Арейсам, а значит, будет верен и Атрейдесам. Он выполняет указы отца Т/И на тренировках, успевает снискать себе славу сильнейшего воина и будет отличным наставником для ее сына. Гвина извиняется за отсутсвие Т/И и как-то сразу грустнеет. Она обещает, что та будет к ужину. Но к ужину Т/И не приходит. Джессика встречает ее случайно. Идя по коридору в свои покои, бросает беглый взгляд в окно и видит одинокую фигуру. Ей знаком этот силуэт. Фигура одета в удобный мундир, плотно прилегающие брюки и тяжёлый военный камзол, обшитый мехом. Джессика присматривается: походные ботинки сменили более уточнённые высокие сапоги — для маневренности, думается ей. Руки покрывают кожаные перчатки, а волосы собраны. Две косы превратились в пучок, плотно перевязанный золотой лентой. Фигура оборачивается и находит глазами Джессику. Т/И кивает в знак приветствия, но больше не улыбается. Она поправляет пояс, а затем, проверяя кинжал, снова смотрит наверх и слегка приподнимает уголок губ. Шрамы уже поблекли, но Джессике все ещё больно. Т/И исполнилось семнадцать, и она стала полноценным наследником власти в доме Арейсов, Джессика шумно сглатывает: они увезут Дункана от неё, и кто тогда возьмётся за тренировки? Джессика догадывается. Тренировать ее будет отец. И это не лучшее, что ей хотелось бы осознать. Т/И все ещё смотрит на неё, и Джессика знает, что она все понимает. В семье, чей род построен на войне, нет места слабости. Т/И кивает ещё раз и, разворачиваясь на каблуках, резким шагом устремляется в сторону леса. Джессика помнит, что там тренировочная площадка. Ей хочется забрать ее с Тландиты и оставить с Полом. Но ее сын слишком юн для заключение официального брака. Когда Атрейдесы улетают, то видят на горизонте шаттл Бене Гессерит. Джессика хватает руку Лето и уже точно осознаёт, что Арейсам не выжить.» *** Пустыня, по ощущениям Пола, слишком быстро погружается в ночь. Голос Стилгара отрезвляет лучше пощёчины: — Эй, парень. Сегодня будешь ночевать в общей комнате, на завтра я что-нибудь придумаю. Пол встрепенается и отрицательно качает головой. — Я бы хотел кое-кого навестить. Стилгар ухмыляется и взлохмачивает пятерней волосы. — Она в главном зале. В это время там пусто, вы сможете поговорить. Пол подрывается со стула и, кивая фримену, быстрым шагом выходит из кабинета. Тёмные коридоры изредка полнятся вольным народом, те глядят на него, перешёптываются, но так и не решаются подойти. Пол чеканит под нос: — Прямо, налево, прямо, небольшой подъем…. Кажется, словно он целую жизнь провёл в этом Табре, но на деле Пол слышит ее, чувствует аромат, улавливает дыхание среди камня и стук сердца. Арка в главный зал подсвечивается рыжим, свет мерно расходится от огня, смягчая углы и прогоняя тьму. Т/И сидит рядом с костром и всматривается в поднимающиеся вверх искры. Он задерживается в тени, смотря издалека: косы уже распущены, и волосы крупными волнами окутывают девушку, напоминая дорогую шаль. Ее одиночество так контрастирует с шёпотом голосов позади него, и Пол понимает причину: она одна. В целой империи больше нет никого, к кому Т/И могла бы вернуться. Пола ждёт Каладан, ждёт Дункан, ждёт мать и Великие Дома как наследника герцога Лето. А кто ждёт ее? Он недоволен этими мыслями, и нет — у неё есть он. Т/И одергивается глядя в его сторону, но после расслабляется, понимая, кто это. Пол смотрит на ее лицо и видит ту, что учила его ходить держа за руку, ту, что впервые показала ему Каладан с высоты птичьего полёта, ту, что приучила его к любви к письмам. Видит ту, что обещали ему невестой. Пол не может объяснить свои дальнейшие действия, он не может понять, чем вообще он руководствуется, но он ускоряет шаг, буквально падает перед ней на колени и притягивая ее к себе — утыкается лицом между плечом и шеей. Он сжимает ее в объятиях сильнее, и его трясёт от плача — Отец мертв, — он глотает слёзы и повторяет снова. — Отец мертв. Его больше нет. Т/И обнимает его в ответ, кладет ладонь поверх головы и гладит. Ее губы шепчут: — И когда маленькому принцу море станет по колено, планета покроется океанами. Фраза из сказки, что Т/И читала ему в детстве, играет другими красками. Слова обещают боль, новые испытания и перерождение. Но неотвратимую победу в конце. Пол тихо произносит, теряя слова где-то в районе ее ключиц: — А если принц боится? Т/И проводит рукой по его спине ещё раз, успокаивая: — Значит ему пора становиться Императором. В словах Т/И он слышит власть