Два начала

Т/И следует за Полом, даже не оглядываясь на небольшую кучку людей, что бросают на них удивлённые взгляды. Ей так хочется быстрее смыть непотребство, что фримены посмели нанести на его тело, что мысли о другом просто исчезают из головы. У неё остаётся ровно сорок три часа до возвращения на место крушения. Когда они входят в один из узких коридоров, Пол замедляет шаг и, протягивая назад руку, ждёт, когда Т/И переплетет их пальцы. — Мне нужно, чтобы к тебе в спальню принесли чан с водой, — голос ее тяжел. — Я уже распорядился, Т/И, — Пол ведет плечами, словно пытаясь скинуть со спины внимательный взгляд девушки. — Стилгар будет недоволен. — Меня это не волнует. Она слышит, как Пол смеётся. Деревянные створки спальни с каменными вставками будят в ней воспоминания последней ночи, и она, стараясь держать себя в руках, закусывает губу. Юный Атрейдес пропускает ее в покои и прикрывает за собой дверь. Т/И бросает взгляд на небольшую посудину, что наполнена водой на половину, и, разворачиваясь, смотрит на Пола. Он глядит в ответ, не моргая, и девушка, почти утопая в тишине, позволяет темным чувствам вырваться на волю. — Я думал о тебе постоянно, Т/И, — он делает шаг к ней навстречу, глаза его, укрытые голубизной пряности, тянут подобно морской пучине. — Ждал. — Садись на кровать, Пол. Девушка отодвигается, пропуская Атрейдеса, и тот послушно усаживается на край кровати. — Чего ты хочешь, Т/И? — Омыть тебя. Она двигается в сторону чана, берет в руки и, возвращаясь к Полу, садится перед ним на колени. — Я столько всего натворила, столько сделала для того, чтобы когда ты будешь готов, тебя приветствовали Императором, — она сглатывает и по-хищному наклоняет голову набок. — Думаю, что самое время для платы. Атрейдес шумно дышит, и она следит за тем, как двигается кадык под золотистой кожей. — Чего ты хочешь, Т/И? Она касается ладонью колена юного герцога, ощущает жесткую ткань, что отделяет от горячей кожи, и, улыбаясь, тянет: — Омыть тебя, — Т/И снова смотрит на него снизу вверх и добавляет: — Мне нужно, чтобы ты разделся. — Т/И, я должен тебе сказать, я… Она перебивает и сладко щурится. — Я сказала — раздевайся, — голос ее слоится, и она видит, как Пол, подвластный ее контролю, поднимает руки, начиная снимать рубаху. Кожа его оголяется, он тянется к штанам, но Т/И его останавливает. — Достаточно. Атрейдес выныривает из морока и удивлённо смотрит на девушку. — Ты посмела использовать на мне голос? Т/И продолжает изучать его эмоции, и, отставляя чашу чуть дальше, придвигается к его ногам, раздвигает в стороны, и садится аккурат между ними. — Я посмею сделать ещё много вещей, Пол, если ты не будешь выполнять моих просьб с первого раза. Он затихает. Т/И опускает взгляд на обнаженную грудь, что вздымается от частого дыхания, промакивает отрезок ткани и, выжимая, ведет по коже Атрейдеса. Тот вздрагивает, ощущая прохладные капли воды, что стекают вниз и забирают с собой чернильные слова. — Т/И… — голос у него надломан. — Тише. Она снова выжимает ткань, смотрит, как чистая жидкость заполняется чёрным цветом, и морщит от недовольства лоб. — Пол, — она не выдерживает и целует его в районе сердца. — Если только вдруг… — сглатывает, — …меня не станет по одной из множества причин, — снова целует, — запомни меня хорошей, ладно? Атрейдес кладет ладонь ей на щеку, и Т/И снова сталкивается с ним взглядом. Она видит, как он недоволен тем, что услышал. — С тобой все будет хорошо. Ты снова рядом, снова там, где я могу тебя защитить. Она трется щекой о его ладонь. Хочет очертить влажную линию языком, но сдерживается. — Я все еще не вернулась назад. — Что? — Меня все ещё здесь нет. Тише. Ей нравится видеть, как в моменты, когда она почти приказывает, Пол становится послушным и мягким. Ей предельно ясна и понятна та тяга, что барон испытывает к юноше. Тяжело сдержаться, когда все твоё существо говорит о том, что его нужно подчинить. Она снова ведет вдоль его тела. Атрейдес отмирает, но более не злится от того, что она говорит. Т/И смотрит, как пояс мягких штанов уже насквозь пропитан чернильными разводами. — Эти надписи, — она проводит пальцем вдоль его тела, — они везде? — Да, — Пол сглатывает. — Я покрыт ими полностью, — он тянется к завязкам, но затем дёргается. — Прости, я не знаю, что мне делать. — Я справлюсь сама. Т/И касается низа живота, подхватывая концы шнурков — и развязывает. Пояс брюк слабеет, и она, чуть отодвигаясь назад, тянет за брючины, стаскивая лишнюю одежду. Пол шумно дышит. Т/И оглядывает его с ног до головы, замечает краем глаза только зарождающееся возбуждение, что кроется за мягкой тканью и, снова переводя взгляд на него, садится между разведённых ног. Ведет влажным отрезом ниже, поддевает край белья лишь немного, но этого хватает, чтобы Пол шумно выдохнул. Она видит, как мышцы у него напрягаются, как кожа покрывается тонкими бисеринками пота, и мягко целует его в колено. — Сможешь ли ты простить меня, когда узнаешь, что я натворила? Т/И чувствует ладонь на своих волосах и мягкие пальцы, что перебирают спутанные пряди. Она знает, что он простит. Девушка отодвигается чуть дальше, подставляет чашу к себе и поднимая его ступню, мягко отирает от голени к щиколотке, обводит пятку и смотрит на него тяжело и долго. — Ибо один из нас не чист, Пол. Т/И снова переводит на него взгляд, замечает, как румянец выделяется ярким смущением на шее и голой груди. Ей хочется сказать ему о том, кого они разделили с Владимиром во время трапезы, но сил отчего-то нет. Атрейдес так прекрасен сейчас, и ей вовсе не хочется марать его в том, в чем ее семья и Харконенны тонут уже столетиями. Она отбрасывает влажную ткань в сторону, с силой давит на продольный свод стопы, ведет большим пальцем в сторону пятки, мягко разминая мышцы. Дыхание Пола учащается, девушка снова глядит на него и сталкивается с горячим взором из-под опущенных ресниц. Отпускает его ногу себе на колено, ведет рукой вверх по лодыжке, чуть давит на малоберцовую мышцу и замирает у связки надколенника. Белье Пола, насквозь промокшее от чернильных разводов, аккуратно обтягивает горячее естество, плавно очерчивая крупные вены, и Т/И закусывает губу. Поднимается с колен и подходит к нему вплотную. Юный герцог хочет прикоснуться к ней рукой, но она шепчет: — Не шевелись, — связки от долгого молчания напряжены, и интонация выходит неправильной. Пол лишь на мгновение попадает под контроль, но сразу же приходит в себя. — Я могу быть послушным и без твоих приказов. Она кивает, касается его лица, ведет линию вдоль носа и замирает на губах. Те, постоянно скрываемые маской дистикомба, шелушатся. Пол приоткрывает рот, и Т/И ощущает жар его дыхания. Влажный язык оглаживает фалангу пальца, и ей чудом удаётся сдержать себя в руках. — Мне тяжело объяснить, насколько сильно я желаю тебя, — голос его хрипит. Слова словно приобретают физическую форму. Пол смотрит на неё глазами ибада и Т/И замечает грядущие сумерки богов в его глазах.. — Я теперь твоя невеста, Пол, и поэтому не имею права целовать тебя и возлегать с тобой до самой нашей свадьбы. Атрейдес упирается лбом в район ее живота, и дыхание его, пробиваясь сквозь ткань одежды, напоминает бурю Арракиса. — Прости, Т/И… Она чувствует, как Пол, ослушиваясь, все-таки обнимает, соединяя руки на пояснице. Он продолжает: — Чани беременна. Т/И замирает, чувствует, как внутри что-то противно ёкает, но молчит. — Тебя не было так долго и после Джессика, и я… — Сделал выбор? Она опускает взгляд на его макушку и впервые не хочет гладить. Объятие становится сильнее, руки неприятно давят на бока, и Т/И морщится. — Я не знаю, — Атрейдес переходит на сип. — Быть рядом с ней было не так больно, — он резко ее отпускает и Т/И делает шаг назад. — А сейчас ты здесь, и я не хочу никого кроме тебя, и это путает, — медлит. — Я горел первые месяцы, как ты улетела. Сгорал! — переходит на крик. — А она стала спасением… — снова опускает голову, и плечи его дрожат. — Прости. Т/И наклоняет голову набок, замечает, как не стёрла последний из символов в районе его груди, и глупо улыбается. — Вот тут, у сердца, — она ждёт, когда Пол заметит иероглиф, — на поритринском это значит «весна», — она вспоминает говор людей с колонии и чеканит: — Сихайя. Пальцы Пола обводят чернила, будто втирая глубже в кожу. Теперь уже не отмыть. Девушка утирает руки о форму и, кивая Полу в последний раз, двигается в сторону выхода. Фраза нагоняет ее и бьет паникой по затылку: — Ты все равно станешь моей женой. — Но не понесу от тебя детей, — Т/И успевает заметить, как начинают дрожать пальцы, и, выдохнув заканчивает: — Не желаю путать потомство. До возвращения на место крушения остается тридцать девять часов. *** Т/И мягко ступает по присыпанному песком коридору ситча и оглядывается по сторонам. Перед грядущими событиями Стилгар перевёл население Табра в другое место, о котором ни ей, ни, она надеется, Харконеннам неизвестно. Девушка мягко ведёт вдоль стен, чувствуя шероховатость камня, и грустно улыбается. Все места, что она называла домом, рушатся и исчезают, не выдерживают движения времени. Пол тоже становится эфемерным, и ей неприятно от того, как легко слова и обещания могут быть перечёркнуты обычным человеческим желанием. Любовью? Может быть. Она останавливается напротив главного зала, где так часто проводила вечера, зарывается носком ботинка в крупинки и вздыхает. Арракис не стал родным, но был чудесным убежищем в ожидании будущего. Ее ли будущего? Девушка присаживается на корточки, проводит рукой по песку, трёт его между пальцев, стараясь запомнить ощущение жара и сухости, что было с ней на протяжении последних лет. Пытается запомнить, какого это — жить в лишениях, чтобы после никогда не возвращаться к мыслям о прошлом и больше никогда не ступать на Арракис. Голос мужчины выдергивает ее из размышлений, и Т/И узнаёт Летти. — Леди Арейс? — Фрименское имя мне больше не к лицу? Он мягко смеётся и равняется с ней, смотря свысока. — Никогда не подходило. Т/И хмыкает и поднимается. Взгляд бездумно оглядывает человека рядом и снова опускается под ноги. — Я что-то совсем потерялась, Летти, — она приподнимает подбородок и ведёт им вправо. — Словно застряла в том самом дне. Фримен притопывает на месте, изображая мелкие вибрации, что могли бы привлечь червя, и громко хмыкает. — Муад’Диб выведет нас на верный путь. — И заведёт в глушь меня, — Т/И моргает пару раз. — Спасибо тебе. — Тебе спасибо за спасение сына, — черты его лица смягчаются. — Дюна будет всегда нуждаться в тебе, как и Пророк. — Мне незнакома Дюна и незнаком ваш мессия, — Т/И разворачивается к нему полубоком и добавляет: — Я все время выбирала Пола, и представь, сейчас он не выбрал меня. — Ты расстроена? — Летти всматривается в неё внимательнее. — Или наконец освобождена? Она неуверенно дёргает плечом, сомневается. Фримен шепчет: — Дункан ждал тебя все это время, ждал так, как мы ждём рая на Арракисе. — Мне не хочется играть в перебежчика, Летти. — Знаю, но только была ли ты хоть когда-то на стороне Усула? Она решает игнорировать его вопрос, бросая: — Присматривай за сыном, друг мой, — отворачивается от него и делает пару шагов в сторону кабинета Стилгара. — Я выбрала двух мужчин, Летти, и оба от меня отказались. — Айдахо не отказывался, иначе он не пришёл бы тогда в твои покои, Т/И, — он откашливается, все ещё разговаривая с ее затылком. — Он слеп из-за потерянной памяти, а ты слепа от того, как много знаешь. Девушка резко разворачивается на пятках. — Когда Дункан был в моих покоях? — голос дрожит и выдаёт ее с головой. — Мы ведь уже попрощались, леди Арейс, — Летти усмехается. — А после прощания разговоры вести не принято. До возвращения на место крушения остаётся тридцать один час. *** Она толкает дверь в кабинет и слышит, как Айдахо подрывается с места. Стул противно скрипит ножками о каменный пол, и девушка вздрагивает. Рядом с мечником стоит мужчина. Он новенький в этом месте, но уже пропитан фрименским духом. Т/И удивленно осматривает незнакомца, и что-то в его лице отдаёт прошлым. Она силится вспомнить, где могла встречать его раньше, но память трещит по швам, переплетая между собой вещи, что случались раньше и не происходили никогда. — Госпожа Арейс, — голос незнакомца холоден и полон звенящий обиды. — Приятно видеть вас живой. Человек не выглядит обрадованным. — Мы знакомы? — Т/И проводит пальцами вдоль штанов, нащупывая торчащую нитку. — Никак не могу понять. Дункан бросает на неё обеспокоенный взгляд и отвечает быстрее, чем кто-то успевает среагировать. — Это Гурни Халлек, он служил при Доме Арейс вплоть до твоего пятнадцатилетия, — мечник откашливается. — Его отправили за тобой в день очищения. День очищения. Т/И дёргается при упоминании прошлых событий и отрывает надоедливую нить. — Прошу меня простить, — она учтиво продолжает. — Я держу в голове вещи, что играют значимую роль в нынешних событиях. Прошлое, — она закусывает губу, — очень сильно крошится. Гурни переводит на нее тяжелый взгляд и лишь немного приподнимает бровь. Т/И не хочет продолжать разговор, что ставит ее в тупик, и потому резко замолкает. Сегодня этот человек есть, а завтра его, возможно, не будет. Нет смысла делать на нем акцент. Стилгар рвано выдыхает и наконец отрывается от записей. — Выглядишь чужой, — наиб оглядывает ее с головы до ног и шумно цокает языком. — Ощущаю себя также. Она устало улыбается и чувствует тяжёлый взгляд Дункана на себе. Айдахо, подорвавшись с места, с момента, как она зашла, так и не сел. — Так как ты смогла вернуться назад? Т/И отвечает вопросом на вопрос: — Тебе доложили о ситче, что был уничтожен? Фримен слишком резко кивает, и Т/И видит, как его пальцы, держащие карандаш, белеют. — Не верю, что ты одна перебила всех. — Я была не одна. Мне помогли сардаукары, — напряжение в кабинете нарастает, и девушка начинает переживать. — Падение корабля убило большую часть жителей. Стилгар давит на стержень сильнее, и она слышит противный хруст, что раздаётся с его стороны. — Цена твоего возвращения? — Цена будущей мирной жизни. Она скатывает оторванную нитку между пальцев и бросает под ноги. Кресло, стоящее в углу, кажется ей безумно далеким, и девушка, чуть отойдя, решает опереться о стену. — У меня очень мало времени, Стилгар, и я не уверена, что горю желанием оправдываться за тот ужас, что натворила несколько часов назад. — Там были люди. Мой отец уничтожил целую планету и мою мать, а ты считаешь, что у меня есть хоть какая-то жалость к тем, кто не был моей семьей? — Были, да. А теперь их нет, — на мгновение она закрывает глаза. — Но все ещё есть Пол. Я с союзниками определилась. Она бросает взгляд на Айдахо, надеясь увидеть поддержку в его лице, но тот встречает ее непониманием и недовольством. Т/И становится от него ещё дальше. Карандаш укатывается в сторону, когда наиб кидает его на стол. — Я тоже, поэтому ты все ещё жива, — он запускает руку в волосы, взъерошивая пряди. — Расскажи о возвращении на Арракис. — Сколько ты не спала? Т/И заходится легким кашлем, от неожиданности застопорившись на начале истории. Голос Дункана полон волнения, и это так не сходится с его чувствами, что девушка переводит на него озадаченный взгляд. — Прости? — Сколько ты не спала? — он повторяет вопрос в точной тональности, что была до этого, и смотрит на неё слишком знакомо. Т/И мигает по-животному долго, всматривается в него и, отворачиваясь, игнорирует. — Барон знает, что Пол жив. Император только догадывается, но это лишь вопрос времени, когда он будет полностью в этом уверен, — она чувствует, как ноги слабеют и чуть съезжает вниз по стене. — О его укрытии на Арракисе знают некоторые Дома Лансраада и Малые Дома, что были в тёплых отношениях с моей семьей. Все из них примут сторону Атрейдеса, когда придёт время. Незнакомец, которого Айдахо назвал Гурни, громко бьет по стене и бросает: — С чего бы им идти за наследником герцога Лето, если они всю жизнь служили Арейсам, а после дня очищения и вовсе стали псами Шаддама IV? Ноги подкашиваются сильнее, и Т/И опираясь на пятки, встаёт в прежнюю позу. — Договоренность. Моя жизнь и много, — она тянет, — очень много пряности. Все, что есть в этой вселенной, можно купить. — И зачем в таком случае тебе Пол? Если с той силой, что копится в твоих руках, можно самолично стать императрицей? — Терпеть не могу быть в центре внимания и брать на себя роль распределителя будущего. Стилгар хмыкает и откидывается на спинку, немного расслабляясь. — Ты ведь не пробовала, почему бы не начать? — Потому что в моем понимании, — Т/И сглатывает, чувствуя, как в горле пересыхает, — будущего нет. Каждое утро наступает «сегодня». Не лучшая позиция для управления миллиардами жизней. Она отводит ладонь назад, подкладывает ее под поясницу и упирается пальцами в шершавую поверхность. — Я в ссылке и нахожусь под пристальным вниманием Харконеннов, — усмехается. — Должна быть. Владимир усиленно пытается захватить власть на Арракисе, после свергнуть Дом Коррино и самолично «крутить» империей. Незнакомец громко усмехается. — Кто остался на Секунде? — В заложниках? Мартин, — девушка замечает краем глаза, как от имени воина Халлек дергается. — И ещё младший кузен. Император решил, что если сослать меня на Дюну, будет легче убить после. Так что я просто жду своей смерти или, — она ведёт другой рукой в воздухе, — жду Пола. — А корабль? — Пришлось устроить крушение. Иначе я не смогла бы добраться до Табра и предупредить о надвигающемся кошмаре. Но мне нужно будет вернуться и, — Т/И закусывает щеку до крови, — мне нужен доброволец из числа фрименов. Стилгар опирается локтями о стол и приподнимает бровь: — Зачем? — Нет! Обе фразы путаются между собой и она фокусируется на лице наиба, чтобы окончательно не утонуть в образе мечника. — Дункан. — Что значит вернуться? — он с шумом отталкивает ненавистный стул. Т/И решает игнорировать его до конца. — Я не могу ждать прилёта Харконеннов в гордом одиночестве. Все станет слишком очевидно. Видишь ли, — девушка отталкивается от опоры и чуть сдвигается в центр комнаты, — крушение подстроено таким образом, словно нас подбили, а уничтожение ситча — единственный выход остановить атаку. Мне нужен выживший. Наиб морщит лоб и чеканит: — Что с ним будет? — Пытки, а после смерть, — она с удивлением замечает, как просто ей даются слова. — Но я обещаю, что постараюсь облегчить последнии мгновения. — А если ты все-таки останешься одна? — голос Гурни опять наполняется непонятной ей злостью. — Пытать будут меня, — Т/И пожимает плечами. — Вероятнее, я окончательно сойду с ума. Все союзники после моей смерти благополучно отвернутся от Пола, Шаддам IV убьёт барона, а Атрейдес будет прятаться в ситче до конца своих дней. Как тушканчик, имя которого вы ему и дали. В кабинете повисает тишина, и ей слышно только тяжелое дыхание окруживших ее мужчин. — Никто не отпустил бы тебя одну, — Дункан снова разрезает пространство голосом, и Т/И ещё раз заходится кашлем. — Почему всем вообще эта затея кажется разумной? — Затея неразумная, нет, — она наконец поворачивает голову в его сторону и теряется в цвете плодородной почвы его глаз. — Но на Секунде меня ждёт ребёнок. Кузен, — видит, как желваки мечника напрягаются. — Ему десять, и он слеп. И он только вернулся с Tres 2b. Дункан недовольно морщит лоб, но затихает и делает шаг назад. — Ты могла бы убить Владимира, — Халлек тяжело шепчет. — Ведь была возможность, точно ведь была, — скалится. — Если тебе хватило сил вырезать больше сотни беззащитных жителей ситча. Беззащитных жителей ситча. — Они знали, кто их убьёт, я не прятала своего лица, — Т/И выпаливает фразу, словно надеясь, что та ее спасёт. — Возможность была, но я дала обещание не вредить. — Ему?! — Да, и договоренности не нарушаются. Незнакомец бьет по стене сильнее, и Т/И видит мелкие кусочки осыпающейся глины. — Я говорил, что ее семья — безумна! Она сошлась с этим мерзким потребьем, а мы ей доверяем?! Т/И вздыхает и впивается ногтем большого пальца в фалангу указательного, когда Айдахо кладёт тяжелую ладонь на плечо Халлека, заставляя того замолчать. — Барон разделал моего отца на куски, а после скормил домашнему питомцу. С дедушки сняли кожу и выставили как чучело на центральной площади Гиде Прайм. А я, — Т/И впивается ногтем глубже, — встречала его делегацию как достопочтенных гостей на Секунде, — она переводит взгляд на Гурни и язвит. — Как думаешь, хочу ли я действительно сходиться с могущественными Харконеннами? Пальцы Дункана сжимают плечо мужчины сильнее, и Т/И знает, что это должно быть неприятно. — Приношу свои извинения, — незнакомец дергается и злобно вырывается из хватки Айдахо. Он не приносит их по-настоящему. — Сардаукары тоже будут на стороне Атрейдеса, — девушка наконец расслабляет руку, чувствуя лунку от сильного нажатия на коже. — Возможно, не все, но главные фигуры будут за нас. — Приняли сторону истинных правителей? — Почти. В северном ситче очень скоро объявятся несколько молодых солдат — это те, что были со мной на корабле. Двое из них — сыновья адмирала сардаукар. Впервые идущие воевать. — И? — И он очень сильно их любит. Я прошу тебя договориться с тем наибом и уверить его, что они должны остаться в живых. Халлек, потирая плечо, прерывает: — Сардаукары не меняют детей взамен на предательство императора. — Сардаукары становятся невероятно мягкими, если к правлению добавить любовь, — Т/И перекатывается с пятки на носок. — Но вы, конечно, можете их убить, забрать воду их тел и благополучно испортить всю «партию». — Какую партию? — Стилгар морщит лоб. — Шахматную, фримен. Мужчина кидает обеспокоенный взгляд на Айдахо и после снова смотрит на неё. — Меня волнует твоё состояние, — закусывает губу. — Как ты себя чувствуешь? Горю? Схожу с ума? Сошла? — Нет, тебя не волнует. Не делай вид, будто ты переживаешь. — Ты жила под моим крылом почти четыре года, Т/И. — Но так и не стала своей на Арракисе, — она говорит четко, чтобы смысл дошёл полностью. — И. Не. Планирую. Становиться. Дункан снова желает приблизиться, и Т/И неосознанно скалится. — Я дала слово Полу, что выведу его к трону и на этом, — пауза, — моя помощь закончится. — Он преподнесёт к твоим ногам империю. — Пусть преподносит ее матери своего ребёнка, Стилгар. Моя цена дороже, чем обычная власть. Фримен настораживается, понимая, что она знает о беременности Чани. — И какова твоя цена? — Верность и терпение. Правители с такими вещами никогда не справляются. Дункан приближается ближе, и она кратко кидает: — Больше двух суток, — щурится. — Я очень жду добровольца, иначе, обещаю, я выберу любого, — щёлкает пальцами. — Или любую. Наиб ощетинивается, оставаясь недовольным от ее интонаций. — Я найду тебе человека. Т/И отрывисто кивает и грустно улыбается, глядя в голубые глаза напротив. — Оставайся с миром, Стилгар. Она покидает кабинет медленным шагом, слыша позади обрывки разговора. — Больше двух суток что? Голос Айдахо обволакивает тёплом даже на расстоянии. — Не спала, Стилгар. Девочка очень устала. Т/И трёт затылок, слыша нежное обращение Дункана, а после — мягкие шаги мужчины, что следуют за ней. Она ускоряет шаг и чувствует, как он следует, не отставая. Девушка не может определить его точную походку и скорость, и это должно настораживать, но близость Айдахо на удивление успокаивает. — Т/И. Он останавливает ее хватая за запястье, и девушка удивленно вырывает руку. — Не помню, чтобы позволяла подобного отношения. Мечник на мгновение опускает глаза, но после, словно спохватившись, смотрит снова. — Не имеет значения, как я буду себя вести, леди Арейс, — он делает к ней шаг, переходя на формальный тон. — Ты сказала, что обязана вернуться к Харконненам и тебе нужен доброволец, которого будут пытать. Я предлагаю себя. Она удивленно приподнимает брови и, не выдерживая, начинает смеяться. — Ты предлагаешь себя в обмен на что? На безопасность Пола? — она чувствует, как смех вырывается против воли, переходя в легкую истерику. — Слишком высокая цена, поверь, Дункан, даже по моим меркам. — В обмен на твою безопасность. Т/И замолкает и, все еще слегка улыбаясь, отрицательно качает головой. — Хватит, Айдахо, довольно. Даже если откинуть все, что ты уже, — она дергает рукой в сторону, — мог вспомнить, я не смогу делать вид, что ты мне незнаком. Мой разум, — она мягко касается висков, — пропасть. Слишком много вещей ускользает, слишком много моментов прошлой жизни потерялись. Дункан делает еще один шаг, и Т/И удивленно переводит взгляд на расстояние между ними. Она даже не заметила, как мужчина пересек почти метр дистанции. — Ты ведь все еще не можешь считать моих движений. — И это к тебе не располагает. Т/И вздыхает, замечая как мужчина опускает взгляд. «Ты правда пошёл бы за мной?» «Вспомнил меня?» «Защитил бы?» — Тренировочная комната ещё не заброшена? — девушка замолкает, видя, как мечник отрицательно качает головой. — Не желаешь составить мне компанию? — С радостью. Она вдруг чувствует резкий запах, что нависает тяжелым облаком над головой, и, чуть морща нос, шепчет: — Неужели в этом ситче стали выращивать цветы? — О чем ты? — Не слышишь? Словно целое поле пионов, как дома. Мужчина напрягается и отрывисто говорит: — Ты в жизни их не видела. Она смотрит на мечника потерянным взглядом, а затем снова смеется. — Ты пытаешься меня запутать? Я отчетливо помню, что отец высадил их для моей мамы. — Т/И, — голос Дункана тих, — лорд Арейс преподнес леди Гвине магнолию. На Тландите никогда не росло ничего другого. Девушка слегка отходит назад, ведет головой вбок и присматривается внимательнее. — Не играй со мной, Айдахо. Я лично смотрела на белоснежные бутоны цветов и ощущала тонкие нотки гвоздики, меда, жасмина и липы. А еще, — она вцепляется в волосы ладонью, — пахло мускусом. Дункан сглатывает, снова оказываясь ближе, чем был изначально. — Как комната, в которой у нас проходили тренировки, верно? Она отходит дальше, перед глазами двоится, и образ мужчины наполняется тягучим ароматом.  — У тебя был кулон, Т/И, я привез его с одной из своих экспедиций. Искусственно уменьшенный лепесток в застывшей капле смолы, — он выдыхает. — Пионы исчезли несколько тысяч лет назад, Т/И. Я смог найти лишь отголосок той красоты. Т/И впивается в волосы сильнее, но вдруг расслабляет пальцы, выпуская их из локонов. — Всюду пахнет мной, Т/И. Ты так боялась забыть, что создала вокруг… — Иллюзию, — хмыкает и быстрым движением трёт глаза, наконец понимая, что с ней происходит. — Напомни мне, друг мой, когда Арейсы начинали терять рассудок? До возвращения на место крушения остается ровно тридцать часов.