Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      Он видел сон:       Старые стены замшелого Лабиринта вновь были покрыты блёстками зари. Она стояла в самом сердце Пути. Она ему улыбалась.       — Гончие никогда не смогут взять твой след, братец… Они умеют бежать, но только лишь ты знаешь, ради чего…       Он попытался дотронуться до неё, но она отпрянула назад. Лунный луч, ставший лестницей, вёл из сердца Пути куда-то наверх, звал, манил за собой. Он шагнул… Тепло обняло и обволокло его со всех сторон. Лёгкий бриз дразнил лицо, принося цветочные нездешние ароматы.       — Мы не решаем, что ждёт нас дальше, братец… Но можем выбрать тех, кто будет нас ждать…       — Сёма, — донеслось откуда-то.       — Тебя ждут… — сестрёнка улыбнулась ему и развела руками. — Ты и так сделал для меня больше, чем я могла бы просить… Иди же… Когда Четверо призовут тебя… Я хочу, чтобы тебя провожали внуки!       Она исчезла. Лунный луч распался радугой, назойливо елозящей по верхней грани век…              Кажется, окружающие запахи были незнакомыми, как и мягкая перина была слишком мягкой. А рядом ощущалось что-то тёплое и нежное.       — Сём…       Он с трудом открыл глаза. Зрение отчаянно пыталось сфокусироваться хоть на каком-то пятне.       — Это или скверно, или паршиво, или… Я уже умер. Тогда, возможно, ещё ничего… — и почувствовал, что его снова обильно поливают слезами.       — Ты меня так испугал! — сквозь всхлипы донёсся голос. Самым ярким пятном оказалось остроконечное ушко.       Назойливое мигание света его чертовски раздражало… Правда, потом он понял, что сам непроизвольно моргает. Всхлипы он определил как знакомые, но взгляд смог зацепиться за эльфячью девчонку далеко не сразу.       — Тише, дурочка… Ну чего ты, я же обещал…       — Обещал он, — донеслось немного сварливо. — Пугать до смерти тоже обещал?       — Не до твоей же… — под рукой он нащупал копну золотистых волос.       Тёплые руки его немного приобняли. Судя по ощущениям, на ней был не тот походный комбинезон, а что-то более воздушное. Наверное, то, что в некоторых местах зовётся платьем, а в других — сорочкой. Всё зависит от точки зрения.       — Ты прости, я, кажется, порвал свою походную одежду… Ты же не будешь против, если я… кхм… пока похожу в простынке? Я, честно, отработаю и даже постираю… — почему-то это сейчас казалось ему самым важным. — Правда тому выскочке сначала в рожу плюну… Если прикажешь, его тоже постираю… Не, ну а что он… Уши отрастил, а мозги не смог? Он же тебя должен любить, беречь… Хмарь бледная…       Внезапно всхлипы затихли, чтобы продолжиться смехом.       — Я достала для тебя одежду. Всё в порядке… А вот постиранный Эр… Даже не знаю, — она снова разразилась смехом, представляя себе вид братика. Его снова окропили слезами, но на этот раз от смеха. — Да и уши ему мама обещает купировать.       — У вас тоже это практикуют, чтобы сил лишить? — наконец, зрение решило выдавать достаточно чёткую картинку.       — Нет, чтобы мозги вправить, — Сира улыбалась, на её лице всё ещё были следы слёз, покрасневшие глаза и чуть покусанные губы.       Платье эльфийки не скрывало ни точёной фигурки, ни молочной кожи, а когда она встала с кровати, на которой до этого сидела, — очаровательных ножек.       — Тебе мама не говорила, что приходить в комнату к голому мужику в таком виде может быть чревато? — правда, он не знал в чём выражается это «чревато», но сестре так говорили за слишком вольные наряды. Он оценил хрупкость и точёность фигурки, осознавая какая сила хранится в этой кажущейся хрупкости.       — Хм… Учитывая, что это моя комната… нет, — покраснели у неё ушки или нет — с такого расстояния было разобрать трудно. Она отошла к шкафу, что-то забирая оттуда.       — Братика на тебя не хватает… — он попытался привстать на кровати, но сил ещё явно не хватало. Вдобавок от напряжения жгучей болью отдало в виски. — А можно, Леди… Попросить покормить раба в долг? Я не привередливый…       Она чуть нахмурилась.       — Лежи. Тебе ещё нельзя вставать. Зря что ли тебя лечила? Еду чуть позже принесут, — она, кажется, что-то не договаривала.       Он откинулся на спину. Молоточки в висках сразу же притихли.       — Слушай, Сири… Я надеюсь, тебе из-за меня не влетело?       — Нет. Но… Сём, прости. Я, не спросив у тебя, кое-что сделала, — она чуть покраснела.       Сира подошла. В руках у неё была какая-то, явно мужская, одежда тёмного цвета. Ему внезапно представилось, как она обмеривает его спящего… Всего!.. Слегка опешив от нарисовавшейся в мозгу картины, он густо покраснел так, что даже чешуйки высветились. Мозг услужливо подсказал, что для неё это могли делать и слуги, но, несмотря ни на что, ему хотелось, чтоб она делала это лично.       — Как прикажете… Госпожа? — он, стесняясь, отвёл взгляд.       — Понимаешь ли… Проблема в том, что вся остальная база считает тебя моим… — она кашлянула. Да уж, родителям это говорить было проще. — Женихом…       — Ты… — смысл сказанного был и прост, и сложен одновременно. — Как только Гончие придут за мной — твой обман вскроется. И тебя не отдадут за раба, кем бы он ни был. Максимум, если вы позволите… Вы можете выкупить меня. Прости меня… — он постарался не смотреть в её сторону. Отвернувшись, он закрыл глаза и мысленно пытался успокоить внутренний крик.       — За что? Это же я сделала выбор… За тебя.       «Будь я вольным, думаешь я б отказался?».       — Это нормально… Правда, ты забыла предупредить моего Хозяина.       — Мама договорится, не думай об этом, тебе нужно выздоравливать.       Сира положила вещи около подушки и снова присела на кровать, беря его руку в свою.       — Если бы я принадлежал Лорду Аргестру… Алан, если почует, что другому что-то нужно, не отдаст даже трупа блохи… А я ему и так, как кость в горле… — отнимать руку не хотелось, но осознание, что всё хорошее кончится сразу, как он выздоровеет, кричало, что лучше не привыкать и не привязываться.       — Моя мать — Глава Эльфийского Лекарского Союза, Пресветлая. Боюсь, этой костью, твой Алан подавится…       — И что я не встретил какую-нибудь рыбачку? — усмехнулся горько Сёма. — По крайней мере жрал бы уху, а не думал, как теперь тебя из ж… Ситуации вытаскивать…       — Меня? А меня-то зачем? Меня ты уже вытащил, — она снова улыбнулась, потрепав его по щеке, он с трудом удержался от того, чтобы потянутся следом за лаской, отчётливо понимая, что это может оборваться в любой момент.       — Какое вытащил, если ты сейчас баснями кормишь голого и голодного чужого раба? Прячешь его в своей женской комнате и ещё бегаешь перед ним так, что я скоро точно поднимусь с кровати…       То, что только частично, драконид решил вслух не поговаривать.       Она посмотрела на своё домашнее платье и пожала плечами, ничего предосудительного в нём не найдя. Встала с кровати, выдохнув, и вышла за дверь.       Оставшись наедине с собой, он вновь попытался хотя бы сесть, но даже приподняться на локтях стоило ему огромных усилий. Мысленно проматерив печать, он попытался повернуться на бок. Напряжение, переходившее в головную боль, дико жрало остатки сил. На повороте он осознал, что силы кончились. Но хотя бы теперь он видел часть комнаты, а не большую часть потолка.       Комната была светлой. И очень девчачьей. Другие слова подобрать трудно. Дело даже не в цвете (розового было совсем мало), больше бежевого, немного серого, но вот мелочи, вроде оборок на занавесках или ажурного платочка, лежащего рядом, на прикроватном столике — это всё демонстрировало, что тут хозяйка, а не хозяин. Да и запах. Запах был девчачий. И Сиры.       Вдох, выдох… Всё требовало сил, а он пытался их сэкономить… Наконец, он решил, с него хватит. Сместив уютное одеяло, он попытался резким толчком сесть. Голова подло закружилась, но рефлекторно он всё же прикрылся. Вставать было явно рано — в этом его Сири была безусловно права. Его Сири… С каких это пор он позволял себе такие вольности, пусть даже в мыслях? Но теперь у него не было не только сил, но и желания поправлять себя…       Дверь в комнату открылась, и в проёме показался поднос, а следом за ним — Сира. Вместе с подносом комнату заполнили соблазнительно вкусные запахи. Девушка улыбалась ровно до того момента, пока не увидела, что он сидит.       — Ляг немедленно! — она поставила поднос на ближайший к ней стол и шагнула к Сёме.       — Лёжа кушать неудобно! — выпалил он с удивительной даже для себя прытью.       Сира покачала головой, наклоняясь и доставая ещё одну подушку.       — Ложись, — она подложила к изголовью её, и, склонившись уже над ним, дотронулась до плеча, — ну или садись, но чтобы не без опоры.       И тут он понял: и насколько она была права, и что влип… Одновременно. Близость тела с лёгким ароматом не то трав, не то духов, запахи с подноса и лёгкий шелест её платья — это всё будоражило, сводило с ума! А у него кончились силы… И даже чтоб передвинуться к заботливо сложенным подушкам нужно было усилие. Подняв руку, он аккуратно отвёл прядку, упавшую ей на лоб, за ушко. Слегка пощекотав кончик её уха, он улыбнулся и тихим вкрадчивым голосом спросил:       — А у тебя до меня слуги мужчины были? — о том, насколько двусмысленна оказалась фраза, он понял лишь, когда уже ляпнул. Ситуация выходила тупая и нелепая. А ещё эти грёбаные подушки…       — Ты прости… Я имел в виду совершенно не то! — он снова покраснел и попытался спрятать взгляд, но всё время натыкался на неё. — Я просто… Не могу сдвинуться. Думал кто-то из парней поможет… Я ж тяжёлый… Для тебя.       Сира видела перед собой упрямого больного, который всеми силами пытается отправить насмарку все её усилия по его излечению. Но когда его рука прошлась по кончику уха, внутри напомнило, что откат, хоть и засунут куда-то глубоко, но до сих пор не снят.       — Горе ты моё мирлонское, обними за шею.       — Нет! — почти вскрикнул он и, основательно укрывшись одеялом, нахохлился от одной только мысли, что она может увидеть его таким. — Я… Я лучше так пока… Сейчас поем, силы вернуться, и я переползу! Вот увидишь!       Сира только выдохнула. Давно у неё не было столь краснеющих пациентов. Даже тот жрец странного культа, который облился кипятком и говорил, что лечить его должна не девушка, согласился, что, когда на ней знак Союза, она не девушка, а целитель.       — Сём, ну, право, как ребёнок. Давай, я помогу.       О том, что сейчас происходит в её спальне, её родителям лучше не знать. И тем более служащим Дома.       — Я сам… Прости… Я же сильный! Справлюсь… — Медленно вернув на край кровати спавшие с неё ноги, он сосредоточенно напрягся, чтоб одним рывком вернуть неуёмную тушку в означенное ей место. — И… Не смотри на меня так! Вообще не смотри…       — Не смотрю, — буркнула хозяйка комнаты и кровати.       В последнее мгновение Сира всё же подставила руки, чтобы он не ударился об изголовье. Из-за того, что она его сканировала постоянно, болью ударило и по ней. Чуть прикрыв глаза, Сира поправила подушки, одеяло и отошла к оставленной на подносе еде. Первым делом она взяла чашку с чем-то травяным.       — Выпей, это Эля делала. Вмиг мёртвого поднимет.       — Давно я тут? — спросил он, отхлебнув предложенного напитка. — Стоп! Это та же Эля из-за которой ты под Лабиринт угодила?!       — Угу. Готовит она шикарно. И целителем бы была, посильнее мамы, если бы за своим не побежала… — Сира задумалась. — Три дня.       — А… Это много? Наверное… — тепло от чая согревало и убаюкивало. — Она тоже в курсе что… Я тут? Или только те, кто был там на площадке?       — О том, что у меня появился жених, не в курсе, наверное, только ленивый. И то, ему уже рассказали. О том, откуда ты, знают только родители и Эрлонд. В одном дне девяносто шесть тысяч тактов.       — Тактов… Это получается ваш день как оборот почти дюжины младших Лун. У них девяносто восемь. А о том, что я тут, кто знает?       Сира пожала плечами.       — Если рассказала кому-то, то только мама… Но она просто так ничего не разболтает. И она обещала, что ты будешь в безопасности.       Следующим блюдом оказалась какая-то каша с фруктами. Сира села рядом, взяла ложку, зачерпнула каши и поднесла ко рту Сёмы.       — То есть только ты, мать и Эля? Ты… Сумасшедшая!       — Эля не знает. Я, мама и папа. Почему сразу сумасшедшая? — Сира обиделась.       — Ну не знаю… Притащила к себе мужика, а вдруг мне что не то в голову взбредёт? Или хозяин через печать привет передаст?! — он задумался. Выходит тогда, обращаясь в крылатого, он смог преодолеть барьер печати. Хоть это ему далось очень тяжело, но он смог! Сможет ли он повторить это если получит Приказ?       Ложку она всё ещё держала.       — Есть будешь? Или болтать?       Он перехватил ложку и, аккуратно забрав тарелку, начал есть…       — Вкусно! У нас так никто не умеет…       Сира встала и отошла, открывая ещё одно блюдо, вроде что-то сладкое. Десерты Эле всегда удавались.       — Ещё сладкое. Будешь? Я просто не знала, что ты ешь, — она чуть покраснела, словно смущаясь.       — Я… Меня не баловали. Я всеяден. Но девушек не трогаю…       — Ах, как жаль. А как же рассказы про драконов, которые девственниц похищают? — Сира с улыбкой принесла ему кусок чего-то похожего на торт. — Мама сказала, что мяса тебе пока нельзя, только завтра, а вот калории — в самый раз.       — Говорят, с этими девственницами одни проблемы. Да и экспресс-теста пока не придумали, а то цапнешь, а она полдома уже обслужила, под баллисту ради такой лезть неохота, — он явно повеселел. — А так… Мне повезло. Я хорошо питался. Мне даже несколько раз в среднюю луну перепадало мясо или рыба. И пару раз — бобовые. Многие не видели ничего кроме баланды веками…       Сира посмотрела на него чуть распахнутыми глазами. Присела рядом, касаясь кончиками пальцев его руки.       — Что случилось? — прикосновения были аккуратными и… приятными. Он понимал, что сейчас, здесь он начинает переступать запретную для себя грань. К его личному ужасу, его это не только не пугало, но манило и тянуло.       — Не представляю, как в таких условиях можно выжить. Хочешь ещё чего-нибудь с кухни принесу? — от его взгляда внутри снова всё стянуло в узел, а взгляд упал на покрытые чешуйками руки, хотелось снова ощутить их шероховатость.       — Лучше не представляй. Давай о чём-нибудь более приятном, — он аккуратно коснулся кончиками пальцев её локонов. Сира прикрыла глаза, чуть повернув голову так, что его пальцы скользнули по её щеке. — Ты… Я даже не знаю. Если честно, у меня до тебя даже просто знакомых эльфов не было… Я не знаю, что и как… Что тебе нравится и что нельзя. Но у тебя очень забавные ушки…       Она чуть пересела, подгибая одну ногу под себя, и глупо хихикнула, чуть краснея. Ушки тоже чуть покраснели и немного развернулись в его сторону. Целитель говорил, что ему рано даже двигаться, а узел внутри требовал разрядки. Или это уже не откат, и слова родителям не были такой уж и ложью? Она робко прикоснулась своим лбом к его, прикрывая глаза.       А сила у неё всё же мягкая и вкусная… Даже вкуснее только что съеденной каши. Как и улыбка на её губах.       — Если я что-то делаю не так… — он аккуратно продолжил поглаживать её за ушком, нежно спускаясь к шее. — Я не хочу причинять неудобств… Просто ты так добра ко мне.       По коже пробежалась волна мурашек, из-за которых ушки затрепетали, особенно кончики и напряглись.       — Ты не причиняешь неудобств, — тихо, на ухо прошептала Сира, касаясь своей щекой его. Лёгкая шершавость заставила её дышать чуть глубже и мурлыкнуть.       — Сири… Моя маленькая Сири… Я, конечно, не в праве звать тебя так, но видят Четверо… Мне не хочется отпускать тебя… — обрушившееся тепло сбивало с толку, да и то, что с него не требовали ничего взамен напрягало, но, настолько отвык от подобного, что трезвость чувств плыла, и он позволил себе больше, чем мог.       Его слова, почти мольба, зажгли внутри что-то новое, другое, похожее на откат и в то же время — нет. Сира точно знала, что она себя контролирует, отдаёт отчёт в своих действиях. Одной рукой она опиралась о кровать, вторую — подняла вверх, убирая пряди со лба и заводя за ухо. Кончик носа коснулся его.       Он прижал её к себе. Её, свою маленькую и такую хрупкую… Аккуратно прижав её к груди и перебирая локоны, он поймал себя на мысли, что ему внезапно стало спокойно. Ему уже не хотелось просто прожить ещё один день — он был обязан. Её временами тяжёлое и глубокое дыхание волновало его, но волнение было без страха и опаски: новое, неизведанное… Что-то, что не стоило торопить и к чему не стоит опаздывать…       — Я никогда не расплачусь с тобой за твою доброту, малышка… Тебе что, нравятся чешуйки? — он нежно повернул её личико к себе и, не дав ответить, аккуратно поцеловал прямо в губы.       «Ну и что теперь будешь делать?». — спросило его ехидное внутреннее я с голосом давно уже погибшей сестры, но он только отмахнулся от навязчивой мысли.       Нежные шёлковые губы на вкус оказались сладковатыми, с каким-то неизвестным ароматом, которым в этой комнате было пропитано почти всё. Кончики ушек слегка затрепетали, по коже прокатилась волна покалываний, а внутренний узел внезапно лопнул, растекаясь по коже огнём. Поцелуй из нежного стал более агрессивным, а когда она открыла глаза, зрачки стали напоминать вертикальные щёлочки. Он почувствовал, как часть её веса перешла на его грудь вместе с её ладонью.       — Да простит меня моя госпожа… Но я боюсь, что нынче слишком слаб, чтобы защитить тебя… — тепло от её кожи передавалось ему. Оно порождало новое и неизвестное. — Я могу лишь согреть тебя…       Послышался лёгкий шмяк — это вторая домашняя туфелька упала на пол. Сира уже забралась на кровать полностью (благо та была достаточно широкой), но пока сидела только с одной стороны, продолжая кончиками пальцев изучать его кожу. Сейчас порция ласк передвинулась с ушей на шею. Хоть ей и не нравилось, когда её называли «госпожой», в его исполнении это было очередной лаской.       То ли пережитые переживания, то ли вкусная еда, то ли тепло ласки сделали своё дело: несмотря на все попытки противиться, сон забирал своё…       — Если позволишь… — прошептал он, уже засыпая, но продолжая гладить золотистые локоны. — Я просто буду рядом… Не уходи…       Сира несколько раз тяжело вздохнула, усмиряя разлитый по жилам огонь. Сейчас это сделать оказалось проще, чем в прошлый раз; хихикнула что-то про «неутомимых драконов», постаралась переместить его чуть ниже, чтобы он лежал, а не сидел на подушках, и, скинув верхнее платье, в одной ночнушке скользнула под одеяло.       — Это моя комната, и моя кровать, — «и мой дракон», — мысленно добавило подсознание. — Куда я уйду?       Тихо прижавшись к нему, согреваясь, она продолжила его лечить.