Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      На базу Эрлонда их пропустили без вопросов, и, когда они там оказались, Сёма заметил, что эльф словно стал ниже ростом, чуть уже в плечах и вообще каким-то смурным. А потом заметил, какие взгляды служащие кидали на бывшего начальника.       Следя за взглядами и поникшим Эром, Сёма тоже призадумался. Но об этом он спросит потом у Сиры.       — Ад у меня уже был… Мне бы что-нибудь более продуктивное.       Быстро дойдя до оружейной, Эрлонд почти выдохнул.       — Так, давай пока подберём тебе оружие для тренировок, вечером устроим сеанс массажа, пока разогревающего. К утру легче будет.       — Мы подбираем что-то конкретное? — среди рядов различного вооружения Сёма увидел один клинок, по виду которого можно было сказать, что популярностью тот не пользовался. Старый полутр оказался со смещённым балансом и чуть более широким, чем обычно, лезвием. — Лорд Эрлонд, я, кажется, нашёл.       — Лук ещё подбери. Если клинок нравится, бери… Оружие должно, в первую очередь, отвечать тебе самому. Твой-то собственный, как я понимаю, в Рейвике остался?       — У меня не было своего клинка. Были только те, что остались от матери, а лук — это вообще не ко мне. Я так радовался, когда в первый раз в мишень попал, пока не понял, что целился в другую…       Сам эльф стоял, прислонившись к стене с прикрытыми глазами: больше в голове не мельтешили образы аур окружающих людей, больше не приходилось класть браслет рядом с ухом и спать в напряжении.       — Тогда чуть позже, когда восстановишься, надо заказать у оружейника. А с луком… Тут придётся поработать, но гарантирую, стрелять ты будешь как должно. А где те клинки, что от матери достались?       Проходя мимо дальних стенок, Сёма остановился у небольшой оружейной стойки с двухлезвийными глефами:       — Вау! — только и смог в изумлении произнести он. — Вот это я понимаю… Искусство.       Эрлонд улыбнулся восторгу своего новоиспечённого ученика.       — Хочешь попробовать ими научиться орудовать?       — Не знаю получится ли, но они великолепны. Словно живые. А от матери клинки я не знаю где. Во время последней стычки они были на мне, а потом… — его тряхнуло с одного только воспоминания, как он болел. — Если честно, я о них забыл.       Эрлонд подошёл, положив руку Сёме на плечо.       — Если ты хочешь, научишься. Главное — действительно этого хотеть. Без сомнений, вопросов: справлюсь — не справлюсь.       — Они красивые, но громоздкие. В узких коридорах с этим не развернуться. Давай лучше начнём с чего-нибудь более практичного. Но, когда я всё-таки освоюсь, хочу научиться орудовать ими.       Эрлонд склонил голову набок, улыбнувшись, вспоминая, как подобными орудовала его мать, и подошёл, слегка потрепав Сёму по волосам:       — Молодец, драконёнок. Критически мыслить и оценивать ситуацию — важное качество для Стража.       Сёма лишь улыбнулся. Ему льстила эта похвала, и он купался в ней, привыкая.       — Тогда я сейчас забираю этот меч? Вряд ли кто-то на него претендует… А лук обязателен? — он жалобно посмотрел на наставника.       — Да, — глаза эльфа блеснули ехидством.       — Как прикажете… — собрав выбранное и указанное наставником, Сёма превратился в гружёного мула в попытке распределить оружие на себе. Но, надо отметить, что он был очень счастливым, ехидным и язвительным мулом. — Что-то ещё? Как, мы не будем брать ещё этот башенный щит?       — Ты думаешь, нам придётся защищаться от тарана? Если так — берём. Поместим под него Сиру, чтобы не зашибло. Но тогда, боюсь, кому-то потребуется перейти в трансформ, чтобы хоть как-то всё это унести. И заодно меня! Всегда мечтал покататься на драконе, а Арлис говорила, что я уже слишком большенький.       Удивлённо подняв бровь, Сёма ощетинил чешую и развёл мышцы под крылья:       — Это ваш приказ, наставник? — уточнил он на всякий случай.       — А что, правда можно? — по-детски счастливые глаза выдавали энтузиазм Эрлонда.       — Если честно, я хотел покатать Сири… — и драконид покраснел. — Но я ещё не пробовал летать. Думаю, нужно сначала попробовать на ком-нибудь более живучем, чем беременная эльфийка.       Эрлонд рассмеялся, вытирая глаза и всхлипывая.       — А может, я тоже… хрупкий.       — Ну, мать говорила, что с дуру и… — он осёкся. — Всё можно сломать. Так мы идём?       Эрлонд выдохнул.       — Идём, — он даже немного поник. Ему снова предстояло пройти по форту.       Он снова чуть вжал голову в плечи, захватил несколько ножей.       Сёма пропустил наставника вперёд и, важно вышагивая, вышел следом.       — Эр, летать я, конечно, не могу, но места тут достаточно. Я могу предложить вам проехаться верхом! — проговорил Сёма.       Богатое воображение эльфа нарисовало картинку, и он разразился диким хохотом, с которым уходили страх и неуверенность. Стирались жалостливые лица из восприятия. Все служащие форта, находящиеся в тот момент во дворе, повернулись к источнику звука, не веря, что источником является их бывший руководитель.       И только старая эльфийка, служащая в форте не первое тысячелетие, только вздохнула, покачав головой:       — Пиздец грядёт.       — С чего вы взяли, наставница?       — Они прежнего Эрлонда вернули. Скучно никому не будет.       Вьючный мул в лице ощетинившегося драконида, шедший за довольным эльфом, дошёл до таверны. Сгрудив часть боевого металлолома в комнате наставника, было решено проверить оставленную на тренировочной площадке Леди.       Сира уже просто сидела под деревом и отрывала лепесточки от цветов. Половина стрел была в хлам.       — Моя Леди… — Сёма поклонился, поцеловать нежную руку эльфийки. — Надеюсь, вы не скучали без нас. Я постараюсь больше вас так надолго не покидать. Если Эр позволит, конечно.       Сира демонстративно отвернулась, пока она стреляла, ей почему-то на мгновение показалось, что возвращение Сёмы, — это просто придуманный ею самообман.       — Котёнок, не куксись, никуда я твоего драконёнка не утащу, — Эрлонд сел рядом с сестрой и потормошил её.       — Ах так, Сём, держи его! — и она начала щекотать брата.       Сёма опешил от такой простой и, как ему казалось, не присущей горделивым и важным эльфам, почти детской возни. Они были такими же… живыми, простыми, со своими печалями и радостями, переживаниями и счастьем. Только уши были чуть длиннее, да и с возрастом накапливалось больше поводов для грусти. Почему-то это примиряло его с самим собой.       — Сё-ё-ём, помоги его держать.       — Ты что задумала, котёнок?       — Увидишь! — она отпрянула от брата, смотря на жениха.       — Эр, прошу меня простить, но воля моей жены для меня почти закон, — рассмеявшись, он всё-таки присоединился к общей возне.       Вдвоём они завалили Эра, тот хоть и отбивался, но вяло и больше шутливо, явно не желая навредить чересчур возбуждённой сестричке, желавшей отомстить и его защекотать, уворачивался. Из плюсов, державшему дракониду пару раз прилетело, но он, не обращая внимания на причинённый урон, лишь смеялся и шутливо отбивался. Отсмеявшись, Сира отстала от парней и откинулась на траву, всё ещё весело хихикая.       Перекатившись поближе к любимой, Сёма встал на колени и поднял её на руки.       — Летать пока не могу, но на руках подержать хочу. Соскучился… Жуть!       Сира тут же его обняла за шею, с улыбкой смотря в глаза.       — А как я соскучилась! — и поцеловала, не обращая внимание на присутствие брата.       Тот сделал вид, что ничегошеньки не видит и самый большой интерес для него представляет летящее по небу необычное облако.       Вставать на ноги с ней на руках Сёма не решился, а вот вываляться в свежей траве ему показалось идеей хорошей. Он откинулся на спину, положив голову Сиры к себе на грудь.       — Значит, ты ещё и щекотаться любишь? Придётся быть к этому готовым.       — А ты боишься щекотки? — глаза Сиры заблестели.       — Не боюсь, но ради тебя могу похихикать! — с уверенностью заявил он.       Рядом гоготнул Эрлонд.       — Зачем спалил, она так замечательно хихикает, когда пытается пощекотать.       — Что-о-о?! Да ты всю жизнь боялся щекотки! — возмутилась Сира.       — Ага, особенно тогда, когда моим мелким это нравилось, — улыбнулся эльф, поднимаясь. — Вы тут оставайтесь, а мне придётся вас оставить, — и с серьёзным выражением лица, он пошёл в сторону форта.       — Чего это он? — обеспокоенно поднялся Сёма. — Мы его обидели что ли?       — Думаю, он просто хочет дать нам время побыть вдвоём. Только мне не нравится, что он в форт пошёл.       Сира продолжила перебирать прядки его волос, наслаждаясь прикосновением, словно подтверждая самой себе, что он тут, рядом.       «Выкинь из головы ерунду, он здесь, с тобой, просто будь счастлива».       — Да уж, он там был такой… Смурной. Словно… даже не знаю, что с ним сделали, — Сёма поправил пару прядей, отведя их за трепещущее, вздрагивающее ушко.       Сира не выдержала и снова поцеловала его. Только наигравшись с его губами, поняв, что заводится слишком сильно и это может быть опасно для ребёнка, она прервалась, тяжело дыша и пытаясь восстановить нить разговора.       — Они на него смотрят кто как на инвалида, кто как на прокажённого, а кто как на предателя. Он был наследником мамы. Самый сильный целитель, его поставили руководить второй по величине базой, явно с намёком, что пройдёт время, и он возглавит весь ЭЛС.       — И что?! Даже если он не справился, разве это повод его так… — Сёма запнулся, подбирая слова. — Я даже не знаю что. Мне показалось, входя в форт, он словно… умирает.       — В том-то и дело, что он не «не справился». Для тех, кто считает его предателем, он сам себя лишил способностей. Если бы он перерасходовал силы, например, спасая толпу народа, на это бы не так реагировали.       Сёма лишь пожал плечами.       — Я всё равно не понимаю. Что такого в том, что перерасходовал? Отоспится, отъестся, и всё вернётся. Что ж теперь предателем звать?! Или они просто завидуют, что не могут так же?       — Эрлонд полностью потерял способности к целительству. По крайней мере, я так слышала.       — Это как?! В смысле? А как же… Или он только магией лечить мог? Не похоже, чтобы ему мозги и память отшибло! Какая разница «как», если он получит результат? — Сёме было обидно. Не за себя, а за этого живого эльфа, которого заживо хоронили. — У него же опыт сколько там тысяч лет!       — Ну, хирургом он остался. А вот силой исцелять он уже не может.       — Да какая разница как?! Он же может! И он живой! Хочешь… Хочешь, я в форт пойду?! Не знаю пока правда… Могу им в морду дать! Чтоб силой своей подавились!       Сира погладила его по лицу, улыбаясь:       — Спасибо, Сём, ты такой… — она даже не знала, какое слово подобрать. — Даже не знаю, просто лучший. Но самое ведь для него обидное — не ненависть, а жалость.       — Да я всякий бываю. А какие они целители, если они живого хоронят?! — его глаза полыхнули золотым огнём.       — Высокомерные… И те, кто считает, что всё измеряется силой.       — Я в холке всё равно выше! — злобно прошипел он. — Ещё и насрать могу! С горкой! Чтоб видно было только уши!       Сира посмотрела на него, не зная, как выразить своё восхищение. Но глаза… Глаза смотрели на него, как на чудо, божество и любимого вместе взятые.       — Если целитель начинает делить пациентов, он уже не целитель, а палач…       — Я люблю тебя.       — Я тебя тоже… Как брата твоего спасать будем? Мне экстренно учиться летать? И точечно гадить на великих особ? Ты только предупреди заранее, когда ваша мать придёт инспектировать базу! — и он поцеловал её, крепко прижимая.       Сира разразилась хохотом:       — Мне кажется, если мы больше займём его время, ему просто некогда будет думать о всей той когорте идиотов, которые считают, что целительство, — это только сила. Они почему-то совершенно забывают, что это ещё и опыт.       Она чуть не задохнулась от поцелуя, наслаждаясь прикосновениями настолько, что внутри стало разгораться желание.       — Ты первым узнаешь.       — Идём в таверну. Хоть сегодня он меня гонял очень мало, но я решительно настроен вкусить яств и разлечься на кровати! — он поднялся, подавая ей руку и ища глазами, что ещё нужно было забрать с собой. — Ты бы видела, какие там красивые глефы! Просто балдёж! Я такую сталь впервые видел! Переливается, словно огнём горит. А какой рисунок на стали!       — Тебе так понравились церемониальные глефы Боевого Крыла? — Сира улыбнулась, прикусив губу и обняв Сёму за место чуть пониже спины.       — Ну, не только, но они… Балдёж! Сильные, красивые, выглядят хрупкими, но мощь! Прямо как ты, любимая! Маленькая моя, хрупкая. А тронешь и закачаешься!       Сравнение было, конечно, странным и своеобразным, но внезапно приятным. Сира немного начала понимать своего драконида, и такие сравнения грели её нежную эльфийскую душу.       — А ты похож на воду. Столь же сильный, и в твоём присутствии столь же спокойно. Не уходи больше.       — Ну, лучик ты мой рассветный, ну куда я от тебя? Хотя сидеть цепным псом меня ещё никто не мог заставить. Но ты же понимаешь меня? Я знаю, что ждать бывает нелегко, но, боюсь, долго без Дороги я не выдержу, — он виновато опустил глаза и умолк.       Она села, перебирая волосы у него на виске.       — Всегда хотела мужа, похожего на папу. Ну а Странник без Дороги жить не может. Так что уж к этому я, вроде как, эмоционально готовилась. А вообще, что мешает нам вдвоём Ходить?       — Ничего. Но для начала давай ты… Родишь и немного окрепнешь. Да и дочка пусть подрастёт. Не думаю, что она будет счастлива, если оба её родителя, радостно смеясь, свалят колесить по мирам! — Сёма нежно пощекотал ушко Сиры.       — Ну-у, у неё будут любящие бабушка с дедушкой и куча родственников.       От упоминания кучи родственников Сёму перетряхнуло. Когда уже он привыкнет, что их настолько много?! Наверное, не скоро. А ведь раньше он свято полагал, что заполненная на свадьбу Таверна, — худшее, что может случиться. Как же он ошибался!       — Боюсь, она повзрослеет, выйдет замуж и обзаведётся своими детьми раньше, чем перезнакомится с роднёй, дорогая.       — Уверена. Я до сих пор со всеми не знакома, — Сира продолжила гладить его по волосам, переходя на шею.       — А я то думал, что в Таверне много народу. Я ведь даже половины из них не знал и думал, что у меня слишком много знакомых. Как же я ошибался… Слушай, а у вас есть какие-нибудь одинаковые имена для незнакомых эльфов? — он скорчил жалобную мордашку. — Боюсь, всякие ваши имена в таком количестве я не запомню…       — Используй Эр и Эра — и не парься.       — А лорда Эрлонда не дёргает каждый раз откликаться? — он вспомнил о её брате. — Я б заикаться начал от такого!       — Слишком мало, кто зовёт его так. Всех, кто так называет, он вполне может различить по голосам.       — Сколько сложностей… Идём домой… То есть в таверну. А то я даже смеяться устал…       — Пойдём, заодно поедим, — она стала собирать в сумку упаковки от принесённой еды.       Собрав за собой весь скарб, они неторопливо направились в сторону трактира. Сёме было стыдно признаваться, что весь сегодняшний день его вымотал, и самое главное, что он сейчас хотел, — это оказаться в ванной и потом просто лечь! Его прелестная Леди была рядом, он не был прикован к кровати, а всё, что было раньше, отступало семимильными шагами. Впереди был обещанный массаж и адские тренировки, как говорил наставник. Но это не пугало, а привносило некоторую цель в обалделом будущем. Сёма шёл, не торопясь, если не сказать, медленно, прикрыв глаза, подставив лицо солнцу и лёгкому ветру. Он жил!       Сира не мешала, каким-то седьмым чувством она догадывалась, что в его жизни не всё так просто. И было, и есть. Что он далеко не так прост, как тот дурачок, который говорил ей про «рубашку, в которой он будет нравится всем девкам», под которого он косил в самом начале их знакомства. Что пройдёт немало времени, прежде чем она его до конца поймёт, а он — её. Но ведь они стараются это делать вместе, разве это не главное? Она незаметно вливала в него силы, чтобы ни он, ни Эрлонд не заметили, да и вредить ребёнку она бы не хотела.       Придя в таверну, он, с одной стороны, не был обессилен, но вот с другой… У него не было сил даже поесть. Поднявшись в комнату наверху, он с усилием заполз в душ и встал под тёплые струи. В голове роились мысли, от которых временами передёргивало. Утренний разговор с Элей, Леди Пресветлая, Сири, Эр — за весь этот день Сёма вымотался морально даже больше, чем физически. Теперь он хотел лишь утрясти мысли и лечь спать. С любимой.       Мысли и желания несколько обескураживали Сиру — её внутреннее желание было даже сильней отката. Головой, опытом медика она понимала, что при беременности гормоны пляшут ещё как, но знания никак не уменьшали желания и знания о том, что сама по себе интимная жизнь в первые две четверти беременности никак не сказываются на плоде (во многом даже положительно, ведь если мама довольна, это передаётся и ребёнку), то вот как на нём скажется выброс силы — вопрос другой, но опять же, желания это не уменьшало, особенно, когда в непосредственной близости появился её Сёмочка.       Поэтому, поднявшись в комнату, которую им выделил хозяин таверны, она, скинув одежду, приоткрыла дверь душевой.       Он, стоявший к ней спиной, смущённо повернулся на полкорпуса, пытаясь спрятать спину от её глаз.       — Душ — лучшее изобретение! Интересно, кто был первым, гномы или люди?       — Без разницы! — заявила Сира, заходя под душ, отчего её волосы немного намокли.       Уши выдавали в ней желание, но уже не краснели и не смущались столь мило, как раньше. Она провела пальчиками по его руке, наслаждаясь прикосновением к чешуйкам.       — Знаешь… — начал он, повернувшись к ней. — Я до сих пор не могу привыкнуть, что то, что ты сейчас рядом, — не сон. ещё утром я не мог надеяться, а сейчас не хочу отпускать.       И он устало спрятал своё лицо в её пряди. Своим внутренним огоньком, она почувствовала, что он дико устал. Именно это открытие притупило желание, заменив его на заботу.       — Очень устал? Мог бы отдохнуть, прежде чем приезжать. Или сказать… Я бы тогда не потащила тебя к Эру. Сём, когда ты научишься говорить, прежде чем всё остальное скажет за тебя?       — Я просто хотел быть с тобой как можно быстрее… Не хотел заставлять тебя ждать, — если бы он мог, то прижал уши. — А Эр… Мне кажется, твоя идея его оживила, разве это плохо?       — Но ты устал… Потереть спинку? Наверняка опять много гнойничков собрал!       Он лишь обнял её и нежился под тёплыми струями.       — Не собирал я их… И не специально! Да и не болит оно. Могу и сам, а тебе расстраиваться вовсе не обязательно.       — Сё-ё-ём, — начала она, уперев руки в бока. — Ну что ты опять как маленький! Поворачивайся! Дальше лечить буду.       — Тебе перенапрягаться нельзя! Кыш! Кусаться буду и щекотать! — он улыбался, но было видно, что особо не возражал.       — Целительство для меня — не перенапряжение. Если не тратить больше определенного количества. А я сейчас лишний раз даже сканы не кидаю, чтобы был лимит, если кому-то потребуется помощь, как это было с женой трактирщика. И мне кажется, что я даже лучше себя чувствую, когда исцеляю. Так что поворачивайся.       — Маленькая моя целительница… — не сознаваться же, что под тёплыми струями его разморило, и желания тратить силы на движения не было, он всё же уступил. — Что б я без тебя делал?       Она сначала замерла, потом для верности провела рукой по его спине. И, если бы Сира сама несколько месяцев назад не видела эти шрамы, не поверила бы. Целитель, который это сделал потратил немало сил: на шлифовку уходит куда больше, чем на залечивание. Откуда-то из глубины сознания подняла голову ревность. Её дракона может лечить только она. Тем более его спину.       — Мне ревновать? — пока ещё она старалась сохранить в голосе некоторую весёлость, но нотки недовольства уже проявлялись.       — К кому, мой лучик? Что случилось? — странное беспокойство родилось внутри.       — Кто тебе лечил спину? И не говори, что я… Я помню, что и как тебе подлечивала, и уж точно не до почти гладкой кожи! Мне ты этого сделать не позволил! — вот теперь недовольство вырвалось наружу.       Мысли лихорадочно заносились по голове:       — Я не знаю… — наконец честно признался он. — Может, лекарство какое так подействовало. Меня после Хортона чем только ни пичкали и не всегда разрешения спрашивали… — он почувствовал, как она задрожала, как прикоснулась к спине лбом, как медленно руки сползали всё ниже.       — Они же говорили, что ничего страшного. Они смели мне врать в лицо… Они… — силы оставили её, и она заревела.       — Они не врали. Не было ничего, с чем они бы не справились. Значит, и не страшно! А вот если бы ты перенапряглась, было бы страшно даже мне, любимая… — он понимал, что сейчас эмоции заглушали голос разума, но всё равно пытался сохранить хотя бы видимость контроля ситуации, попытавшись обнять её, успокаивая.       — Не ври! — вырвалось у неё резкое. — Пара месяцев, и такая волна исцеления? По-твоему, я похожа на идиотку? Или ты, как и некоторые шовинисты, считаешь, что женщины глупеют при беременности, отдавая мозг ребёнку? Я просила тебя не врать мне!       — Я не вру… — её фраза оскорбила его настолько, что он едва не отшатнулся. — Мне всё равно на всякие волны. Раз они на это пошли, знали, что делают! Знали, что их хватит и без того, чтобы ты волновалась. Вот и всё! А в вашем целительстве я разбираться не хочу! Мне сказали, что делать, чтоб быстрее к тебе вернуться, я это и сделал! Или что я должен был делать? Ждать, пока ты родишь?!       Сира разревелась, ноги не держали, и она медленно стекла на пол. Напряжение, которое её держало в тонусе, куда-то испарилось, и сил ни на что не оставалось. Сверху всё ещё капала вода, и непонятно было, то ли это она на её лице, то ли слёзы. Еле слышное «прости» было действительно едва слышно.       — И ты меня… Что я не смог прийти раньше… — Сёма выключил воду и взял полотенце. Подняв Сиру и аккуратно обтерев, повёл к кровати. — Малышка… Лучик мой… Любимая… У меня нет никого важнее вас. Ты думаешь, что я бы вас бросил? Думаешь, я к тебе бы не вернулся?!       Он стоял перед ней на коленях и поочерёдно целовал руки.       — Я боялась не того, что ты нас бы бросил. Я боялась, что из-за меня ты можешь пострадать, — слова «погибнуть» и «умереть» так и витали в воздухе, но произнести она их так и не смогла.       — Я же Страж, помнишь? Для меня любить и защищать — считай одно и тоже. Но я же должен вернуться к тебе, должен увидеть твою улыбку… У меня нет теперь другого рассвета, кроме тебя. Нет другой жизни, — и он опустил голову ей в ладони.       Сира гладила его лицо пальцами, пытаясь осознать, поверить, понять. Но, пока ни то, ни другое, ни третье ей было недоступно, эмоции всё ещё захлёстывали её, диктуя поведение. Она всё также продолжала медленно ронять слёзы, боясь отпустить Сёму, даже просто чтобы смахнуть их с лица. Боялась так, что страх проникал глубоко в сердце, бился там и замораживал всё: от внутренностей до конечностей.       А Сёма так и замер перед ней на коленях, боясь, что сделает ещё хуже. Боясь, что спугнёт её, разрушит ту хрупкую ниточку, которая связывала их и помогала все эти месяцы.       — Тебя нельзя плакать, ты помнишь? Не тревожь дочку. Ей ещё рано волноваться, а я… Я смогу вас защитить.       Сиру трясло, словно от холода. Она всё крепче сжимала трясущиеся руки. Он поднял её и перенёс в кровать, укутал одеялом.       — Я рядом, рядом, маленькая моя… Сири, видишь… Я тут, я никуда не ухожу, я рядом…       Он прижал её к груди, маленькую, закутанную в одеяло. Она чуть ли не вжалась в него, пытаясь согреться.       — Мне холодно без тебя, — тихо прошептала она. — Очень холодно… Особенно сердце, мой огонёк.       — Боюсь, если я призову сюда пламя, это не поможет… Придётся просто поверить, что я люблю тебя, и жить с этим дальше.       — Нарель лаута, — тихо произнесла она, обнимая его.       — Да хоть хрен моржовый, лишь бы тебе нравилось и дочке.       Никак не отреагировав на его реплику, Сира уткнулась ему носом в бок и засопела, не отпуская его от себя ни на миллиметр.       Силы покинули и его. Нет, он даже не лелеял надежды, что его Сири не поймёт, что он всё это время валялся в целительском блоке, но что это произойдёт в первый же день их встречи… Да ещё так по-глупому! От страха за неё у него мелкой дрожью затряслись и руки. Будучи скованным в мягких, но крепких объятьях Сиры, Сёма залез под одеяло и, пригревшись, уснул.