Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      Айон усмехнулась:       — Прям как в детстве! Я тогда траванулась чем-то… Мама со мной сидела… — Айон посмотрела в окно, часто моргая. — «Больше со мной даже с боевыми ранениями никто так не сидел…» — Я что-то наелась… Правда.       — Тогда… — он немного смущённо забрал у неё тарелку и приборы и повернулся с видавшей виды походной щёточкой для волос. — Я хотел бы помочь… Если позволишь.       Айон немного вздрогнула, и попыталась повернуться к нему затылком.       — Не, не надо. Я сам, обойду, не напрягайся. Спасибо… — он обошёл кровать с другой стороны и начал аккуратно, с самых кончиков распутывать слежавшиеся пряди.       Айон не сопротивлялась, прикрыв глаза, чуть мурлыкала, когда он задевал особо чувствительные зоны, ушки чуть трепетали, назойливо сигналя о том, что хозяйке подобное внимание очень даже приятно.       Постепенно щёточка поднималась всё выше, распутывая золотистые пряди. Иногда его пальцы, словно случайно, задевали основания ушей, проходили по шее, спускались по плечам.       Ощущения пронизывали всё тело, невзирая на боль, они омывали странным сочетанием, которое хотелось испытывать снова и снова, она тянулась уже сама то ушками, то шеей к его пальцами, окуная в бурю вспыхивающих ощущений и его.       — Мне нравится, — всё же тихо проговорила Айон, подтверждая то, что он чувствовал.       — Тебе бы их отмыть… — как-то задумчиво произнёс он, наслаждаясь каждым прикосновением. — Тут, кстати, душ есть, могу табуретку туда поставить…       Она коснулась лица:       — Мне бы всю себя отмыть… Можно просто засунуть в машину для стирки и провернуть пару раз… — последнее сказано было явно шутя.       — Главное не включать режим сушки… — он обнял её со спины. — Сейчас проверю: как там всё устроено и если хочешь, могу помочь… Хотя бы с волосами.       — Ну, можно позвать кого-нибудь из медсестёр… — она спиной прижалась к нему, поворачивая голову и чуть проведя по его груди правым ушком, почесавшись, словно кошка.       Он покраснел, смущённо опустил глаза и наткнулся на вызов в её ответном взгляде.       — Если ты попросишь… — начал он тихо, — Я конечно позову сестёр…       — А если я попрошу, поможешь сам? — тихо, ещё не совсем уверенная в своём праве просить его о чём-то, произнесла Айон.       — Мы все Стража и лучшее место там где мы есть… — как-то неуверенно произнёс эльф привычную формулировку. — Надеюсь, я справлюсь со столь ответственным заданием.       Она попыталась развернуться в его объятьях, но боль и болезнь оказалась сильнее.       — Потерпи немного, я проверю, что там и как, хорошо? И… — краснеть было уже некуда. — Наверное, стоит сходить за чистой переменой, да?       — Я даже не знаю, где тут она… — она посмотрела на себя. На ней, кроме больничной рубашки больше не было ничего. — И… Мне бы кроме рубашки ещё чего-нибудь бы… А то… Непривычно.       — А ты мне такой даже больше нравишься, — он сам испугался своей наглости, но остановиться уже не мог. — А то в ваших этих форменных ты такая холодная, важная и чужая…       Она покраснела и почему-то под одеялом попыталась натянуть рубашку на голые колени.       — В наших форменных платьях есть одно преимущество — там достаточно ткани, чтобы перевязать в полях ранение, если всё другое закончилось… — она, сама не зная зачем, это сказала. — Но я имела в виду нижнее бельё…       — Прости, я не подумал… — он уткнулся ей в плечо, а потом отстранился, — всё-таки пойду проверю и вытрясу у интенданта сменку, хоть какую.       — Спасибо.       — Никуда без меня не уходи. Киселя дать пока, чтоб не скучала.       — Меин… — она посмотрела строго. Совсем как раньше, когда пыталась остановить его от резких действий сразу после очередной штопки, но сквозь строгий взгляд то и дело пробивалась другая Айон. Немного смущённая, немного взбалмошная девчонка, какую не видела давно, наверное, даже собственная мать.       — Что, моя леди? — он замер, обернувшись и улыбаясь ей, словно маленький мальчишка, который многие годы назад сбежал с занятий и из-под надзора отца, чтобы нарвать ей цветов и тайком прокрасться в кабинет в лазарете.       — Я не сбегу. Я умею ждать.       — Тогда я сейчас… — он вышел ещё на долгие полчаса и вернулся с небольшим увесистым свёртком.       — На меня смотрели странно, даже косились, но так называемый «полный комплект для леди» я себе вытребовал, — он улыбался. — Не смотрел что там, но очень надеюсь, если мне придётся тут в следующий раз пополнять запасы, мне не выдадут его снова.       — А с размером как? — Айон на него, немного смеясь, посмотрела. — А то вон выдадут на… подростка.       — Раньше на глаз с размерами своих бойцов я не ошибался. Если только с полнотой, но я надеюсь тебя откормить! А ещё постельку захватил, огроменное полотенце и халат!       О том, что полотенце и халат были чисто его, он решил не уточнять. Чистое и хорошо.       — Ты ещё и смотрел его? — она смутилась. Как оказалось, она не готова была, к тому, что он видел её нижнее бельё.       — Нет, я же сказал… Мне выдали запечатанный набор. Там же есть маркировки размеров. — словно извиняясь, он подал свёрток, опечатанный и отштампованный знаками размера и «стерильно» и отвернулся.       — Прости… Просто… не знаю… — она сглотнула, понимая, что обидела его.       — Нормально всё, я понимаю… Поэтому и не смотрел. Хотя, надо отметить, наши комплекты куда меньше!       — Я же не всё надевать сейчас собираюсь… Не в операционную же иду.       — Да у моих бойцов девочек комплекты не меньше… Это мне две майки и двое порток положено, а у вас марафет! — он рассмеялся.       — У нас не марафет… У нас, между прочем, все эти шапочки для уборки волос и ушей. Неужели ты думаешь, мне нужна шапочка для уборки ушей?       — Мне может быть бы и не помешала, но в моём комплекте она не предумотрена… — он посмеялся. — Говорят, что мне её шлем заменяет! А я их терпеть не могу. Большие, громоздкие и слышно в них плохо.       — Так у тебя уши-то не по два метра… Пока…       — Ну и что? Служит у меня вот один эльф. Из хаосных. Старый, как сама смерть! Ему лет семь или даже восемь тысяч уже. И что думаешь? Шапочки у девчонок со взвода клянчит. Вечно недодают! Ладно в Хортоне хотя бы уже интендант смирился… — он смеялся, отложив свёрток и взяв её руки в свои. — Ну что, я сейчас воду настрою и рискнём?       — Рискнём… Может возьмёшь шапочку, раз так надо? Мне-то всё равно без надобности…       — Это местное, казённое, ещё загоняют какую-нибудь мелочь, что пропало дюже важное и подотчётное. Чтоб ещё страдал кто из-за шапочки одноразовой? Пущай валяется, — он скрылся в небольшой нише и через некоторое время там загудели краны, а ещё через пару минут оттуда вышел он. Немного мокрый, босой, по пояс голый и со смешливыми искорками в глазах. Забрав табуретку, он снова скрылся за ширмой и вернулся уже исключительно за своей леди.       — Я не рискнул ставить по-горячее на всякий случай. Но готов донести и помочь.       — Ну и правильно.       В глазах Айон загорелись смешинки в перемешку с любознательными искорками. Она попробовала встать сама, хоть немного. Но сама. Бросая взгляды на эльфа, она точно знала когда и как он получил каждый шрам. Когда, как и сколько раз она сращивала ему кости, и оперировала внутренние органы. Она видела его всяким, но ни разу не рассматривала его с интересом и впервые проснувшимся желанием… Потому что несмотря на обучение у Карайонаэль, эту грань таланта своей наставницы и приёмной матери, она так и не постигла, почему-то не найдя в себе силы перешагнуть через себя.       Он подал руку, давая ей возможность и встать самой, и опереться и ему помочь если сил всё-же не хватит.       — Не спеши… — уже в который раз проговорил он. — Да и лишать целый отряд исторически сложившейся традиционной игры «найдите шапочку для Меллона» будет идеологически неверно!       Она была ему благодарна, что он не полез её тащить на руках, дал возможность не чувствовать себя беспомощной. Пусть было больно до рези в глазах, но она сама… сама пошла. Сделала шаг, другой, на третий стало и проще и труднее одновременно.       Он поддерживал её, словно юное дарование на льду, бережно, аккуратно, но сильно. Давая делать следующий шаг, но не давая упасть или даже остановиться.       — Спасибо, — тихо проговорила Айон, когда они всё же дошли до душевой.       — Мне тут с постельным всякое помывочное выдали, так что сначала волосы… — он с деловым видом аккуратно направил лейку душа с приятно тёплой, но не горячей водой, давая струям смыть застоявшееся напряжение. Простая больничная рубашка быстро намокла, не скрывая знакомых, но доселе недоступных форм.       Айон чуть вздрогнула, когда вода коснулась волос, кожи, когда мокрая рубашка прилипла к телу… Она уже не помнила, когда кто-то был рядом в такие минуты. Давно, очень давно, ещё когда жила с мамой… И то, тогда в основном помогали служанки. В Доме Коши не было даже этого. «Здорова? Не больна? Мойся сама».       Мокрые волосы оттягивали голову. Она давно мечтала их отрезать. Но. «Так не положено и неприлично.» И она и с этим смирилась.       — Тебе неприятно? — тихо и обеспокоенно спросил он. — Или может что не так? Теплее сделать?       — Нет… Просто непривычно. В Доме Коши никто не помогал никогда… — она зажала губу.       — Это неправильно. Помощь должна быть не только когда необходима, но и когда приятна. Иначе зачем жить?       — Ну, значит я просто никому там не была особенно нужна, — она пожала плечами. — Да и судя по тому, что никто особо и не приходил из них… — «отца тоже не было… И мамы… Никому я в принципе, как оказалось, не нужна»…       — У вас даже отряда не было что ли? — он спрашивал тихо, словно боясь услышать её ответы. — А как вы тогда жили вне службы? Что значит никому? А старшие? А сослуживцы… Четверо, я до сих пор знаю кто, чего и как даже про тех кого перевели в другие отряды или сняли со службы!       Айон пожала плечами.       — Меня готовили всегда занять место Кары. Это несколько не… командная работа. Когда заканчивались тренировки по боевой магии… Лично я шла на занятия по целительству, я всегда была в группе боевых белой вороной, да и не очень стремилась с кем-то из них завязать отношения… Меин, понимаешь ли. Меня не спрашивали, хочу ли я переходить в другой Дом. Просто поставили перед фактом. Подростком я была… своеобразным, — она чуть улыбнулась.       — Я тоже был не идеал, но да ты помнишь, наверное… И готовили меня тоже не на командную работу. Не будь Мерлина, я, наверное, так и просиживал бы штаны в штабе… Четверо, как я рад, что он родился! Мне пытались сказать, что старший Следопыт Стражи не должен покидать Хортон и заниматься сугубо бумажными делами! Как они меня материли когда я постригся и послал их!       — Я тоже пыталась обрезать волосы… Получила просто дикий нагоняй от Кары… И, кажется, просидела на хлебе и воде неделю… Я много что помню, — она захихикала, пытаясь прикрыть рот кулачком. — Но тебе не так и много было, когда родился Мерлин… Вроде семь или восемь?       — Только не говори отцу, что он всеми бумагами моими вместо меня занимается! Мне хватает регулярно паясничать с глупой мордой на совете Лордов! Смотреть как они льстят, выворачиваются и льют дерьмо друг на друга очень утомляет… Хотя их рожи, если я ловлю их на несостыковке, мне всегда льстили.       — Не скажу, — усмехнулась Айон. — А будет пытать, так я расскажу: как он на этом Совете сам лежал пузиком кверху, — Айон подавилась очередным смешком.       — Я хочу знать! — он, смеясь, сел перед ней на пол и смотрел в её глаза. — Я этого не помню! Расскажи…       — Он меня точно прибьёт… Это когда ваша мать была беременная Мерлином… И… — Айон задумалась, прикусив губу. — Она его попросила… Что очень хочет почесать ему пузико… Прямо во время заседания…       — Серьёзно? И он прямо там дался? — Меин рассмеялся детским заливистым смехом. — Не, слухи ходили, но что бы это была правда… Так! Где-то тут были рыльные принадлежности и фигня для волос! Я обещал тебе помочь…       Он встал, ещё временами отрываясь на смешки, и начал намыливать золотую копну, аккуратно определяя границу живых волос:       — Знаешь, если ты так хочешь… Можно и отрезать. До плеч только оставь, чтобы я мог в них закопаться. Пожалуйста…       — Я уже как-то привыкла… Но… Тащи ножницы! Будем стричь! Надоело их распутывать!       — Да я бы распутал, но раз тебе с ними плохо… Главное же, чтобы хорошо тебе было, правда?! — он скрылся в палате и вернулся с небольшими ножничками. — Я не лучший парикмахер этих земель, но как вы желаете быть пострижена?       Она пожала плечами:       — Как тебе больше нравится.       — Судя по тому как они секутся, мне кажется, лучше по лопатки или даже короче. Прости… — он замер, осознавая, что болезнь оставила свой след во всём организме. — Хотя, думаю тебе пойдёт то, что у наших Стражниц зовётся карэ…       — Давай… Буду законодательницей новой моды!       Он распрямил пряди ей на спине, выровняв струями воды, и, определив границу живых волос, аккуратно, словно извиняясь, начал отрезать пряди одну за другой. Вес на голове уменьшался, словно снимая груз. Она с облегчением выдохнула.       — Здорово… Так легко стало, — Айон повернулась, чтобы посмотреть в зеркало, но, уперевшись взглядом в торс Меина, замерла. Ни ушки, ни мокрая рубашка, обтянувшая грудь, не скрывали нахлынувшего желания.       Он, стесняясь, отвернулся, сделав вид, что ищет чем смести отрезанные волосы. Признаваться, что прикосновения к ней будили в нём совсем определённый интерес, ему не хотелось, но организм, казалось, жил какой-то своей, отдельной от мозга жизнью.       — Сейчас я подмету и тогда продолжим, хорошо? — подобие веника нашлось слишком быстро, и он с деловым видом пытался найти совок, чтобы не поворачиваться.       Айон глубоко дышала, пытаясь сдерживать свои-несвои эмоции и желания. Сейчас было слишком больно… Хотя… Кара говорила, что выброс гормонов — отличное обезболивание… Но вряд ли она имела в виду подобную ситуацию. Но несмотря на все усилия, желание глохнуть абсолютно не хотело, а в голове вспыхивали уроки Кары. Хоть на что-то сгодятся…       — Хорошо, — проговорила она с трудом.       Наконец он нашёл совок и с усилием воли повернулся, чтобы убраться. Смотреть в её глаза он не решился, методично подметая влажный пол.       — Простите меня, леди, — вдруг слегка запинаясь, произнёс он, постепенно краснея. — Я не хотел оскорбить вас своими мыслями… Они непроизвольно, сами.       Она закашлялась:       — Чего? Знаешь, Меин, у меня, конечно, катавасия сейчас в голове и всё перемешалось, но определить: есть ли в них мои собственные, я в состоянии. Пожалуйста, не оскорбляй меня так…       — Всё равно я не имею права о вас так думать… — пунцовей быть уже было некуда. — Я… Чтобы так срывало, это конечно да… Виноват.       — Вот оскорбил так оскорбил! То есть думать обо мне как о целителе — можно, а как о женщине — нет… Хотя, ты прав, нельзя, — она отвернулась.       Он замер испуганно и посмотрел на неё.       — Я не это имел в виду! Просто… — он повернул аккуратно её лицо к себе и, уже не пряча глаз, тихо продолжил. — Может, отец был в чём-то жесток или не прав, но он всегда учил, что такие желания я имею право позволять лишь к жене. Но если ты не против ею стать…       — А если не против? — она тоже смотрела ему в глаза, с решимостью и уверенностью.       — То меня пора будить! Я скорее всего после наркоза или пьянки жуткой… Потому что правдой это быть не может…       — Почему? Вот ведь… Сначала замуж предлагает, а потом на попятную! — она отвернулась.       — Ну посуди сама? Ну кто я? Выскочка единственная прелесть которого, что за последнюю сотню лет две трети времени провалялся в лазарете? Сними с меня шевроны Дома Драконов и кто я буду? Что я могу кроме как любить? Хотя… Прокормить я нас в любом случае прокормлю. Но чтобы это устроило ещё и тебя. Я слишком молод, глуп и наивен, чтобы верить в сказки, — он посмотрел ей в глаза со смесью боли, страха и любви.       Она обернулась, внезапно обняв его за шею и перебирая пальцами волосы:       — А думаешь мне нужно что-то кроме любви? Я так-то вообще девочка самостоятельная. Хотя, сейчас, сознаюсь, всё же немного потрёпанная и, скорее всего, из боевых магов списанная, что не мешает мне полностью уйти в целительство. Как-то заработать я тоже могу, если в этом дело…       Он встрепенулся, смотря в её глаза и теряясь в них:       — Ты правда не против?       — Правда, — она улыбнулась.       Он встал перед ней на колени и спрятал в её ладонях своё лицо.       — Прости… Я даже не знаю, что следует говорить и делать… В таких случаях…       — Ты не представляешь, но я тоже…       Как-то всё выглядело по-глупому. Она сидела на табуретке в душевой медицинской палаты в исследовательском корпусе и пыталась вспомнить, как делаются предложения. Но может потому, что всё было так грубо, это всё было настолько искренне, что в этом хотелось купаться.       — Так ты женишься на мне? — спросила Айон.       Раз уж нарушать все правила, пусть это будет в духе традиций.       — Ты меня простишь, если я отвечу Да? Четверо, я считал, что был готов, что ты меня пошлёшь, прогонишь, выставишь вон… Но не к тому, что ты согласишься вот так, просто. Как-то всё неважно, глупо и странно, но я правда этого хочу!       — Я тебя не прощу, если ты скажешь нет. Знаешь, может всё и глупо… И много кто чего может сказать, но мне как-то всё равно! Потому что за последние несколько дней осознала, что не смогу без тебя жить… И что хочу жить… Для тебя… — она вздрогнула, резко вздохнула, понимая, что наконец-то это произнесла вслух.       — Я всегда позволял это другим, но никогда даже не задумывался как это самому… Просто любить, жить ради кого-то. И прости, я действительно рад тебя видеть… — он продолжал прятать лицо в её ладонях, но теперь с улыбкой и без страха. — Я рад, что могу любить тебя и ты не против.       Она коснулась его лица кончиками пальцев, словно пыталась запомнить черты его лица на ощупь. Задавать глупые вопросы про её шрамы она не стала. Она знала ответ и не нуждалась в подтверждении. Тем более никакой бы связи не возникло, не будь её, этой самой любви.       — Раз мы зашли настолько далеко, могу ли я покуситься на совсем святое и запретное, моя леди?       — Помыть мою спинку? — она иронично задрала бровь, улыбаясь. — Волосы ты расчесал, ушки почесал, что ещё более святое?       — Ну… Да вообще-то. Мне показалось, что тебе нужно помочь. Ты не подумай, я без непотребства всякого…       — Кара говорит, что это ещё и хорошее обезболивание… — Айон улыбнулась, берясь за края рубашки.       — Много кто так говорит… — замешкавшись, он помог с рубашкой и с максимально деловым выражением на лице старательно начал намыливать ей спину.       По спине бегали мурашки и она, прикрыв глаза, полностью отдалась ощущениям, уже не задаваясь вопросом о приличии, самостоятельности… И тихо спросила:       — А если я попрошу о подобном не только когда болею…       — Да легко! Хоть каждый день, когда я рядом… — он аккуратно коснулся губами плеча, — Тебе помочь только со спиной?       — Ну, она — самое трудное… Остальное как-то… — ушки покраснели. — Вроде как и сама…       — То есть не против? — он аккуратно перешёл со спины сначала на руки, а затем на ноги.       По коже пробежался табун мурашек и Айон прикусила губу, чтобы не застонать вслух от нахлынувших ощущений боли-наслаждения, в голове взрывался фонтанчик, смывающий всё. Боль в мышцах и суставах отошла на задворки, позволяя новым ощущениям брать верх над сознанием.       — Ай… Девочка моя… Я боюсь, что если я продолжу, то точно не сдержусь… — он виновато-вожделенным взглядом осматривал откывающийся перед ним вид.       Тело Айон мгновенно напряглось, и она с каким-то наслаждением выгнулась, вытягивая вверх руки. И поняла, что всё ещё больно. Было слышно как хрустнули суставы, как напряглись мышцы.       — Что ж такое с мышцами? Ощущение, будто не поднимаясь провалялась не двигаясь месяц, а не несколько дней…       Сделав воду потеплее, он аккуратно обтирал и разогревал то ноги, то руки.       — Без постоянных хотя бы минимальных тренировок такое бывает. Сама же мне много раз говорила, что восстанавливающиеся мышцы любят нагрузку, — Меин как мог улыбался, стараясь делать больно лишь по необходимости и то как можно меньше. — Прости, боюсь массажист из меня плохой сейчас. Я могу согрешить и сорваться.       — Ощущения от мышц странные. Не как после длительного лежания, а как после вирусных инфекций, — хоть где-то на задворках сознания она и понимала, что ей больно. Больно даже просто сидеть, не говоря уже о прикосновениях, но желание вытесняли все эти ощущения, бегающим табуном мурашек. — Так что не думаю, что массаж сейчас подойдёт… А вот насчёт другого предположения… — она прикусила губу.       — Моя леди нагло хочет дразниться? Домоешься сама? А я перестелю пока… — самоконтроль наконец-то начинал брать верх, по крайней мере пока он был занят делом.       — Не уверена… Когда двигаюсь, очень болят суставы, — она выдохнула. — Но надо, так надо. Давай сюда, — она протянула руку за лейкой душа.       — Можешь и подождать, я помогу. Только быстро перекидаю всякое, — он вышел приводя себя и мысли хоть в какой порядок, а заодно и перестелить простыни на свежие. К своей леди он не доверял подпускать никого.       Выдохнув, улыбнувшись, Айон всё же домылась сама, несмотря на боль и некоторую неуклюжесть. К концу сидения на табуретке она думала о том, как с неё не упасть. Попробовала встать, держась за стены, но ноги и скользили, и подкашивались. Попробовала надеть рубашку… с тем же результатом…       Он вернулся с улыбкой и чуть более опрятный чем был до этого с тяжелым махровым халатом.       — Я же говорил, чтобы ты не спешила! — подхватив её под руки, он резко выдохнул, уже не отделяя накатывающих эмоций, но вложил халат ей в руки. — Сейчас я выключу воду и пойдём, хорошо?       Она кивнула, моментально согреваясь в его руках настолько, что не хотелось отпускать. Отступив, он выключил воду и, вернувшись, укутал её в халат.       — Жаль такие классные штуки не выдают в базовых комплектах, — мягкая ткань одновременно грела, укрывала и успокаивала. Белый халат был ей великоват и по нашивке она сразу поняла с чьего плеча он был. — Я могу обнаглеть и внести вас в комнату на руках или леди желает прогуляться?       Она глянула на халат, улыбнулась.       — А не боишься, что я не захочу возвращать такое чудо?       — А обнять меня сможешь? — бережно подхватив этот мягкий свёрток, он с улыбкой поднял её на руки. — Ещё парочку прислать? Это, кстати, ты меня надоумила ими обзавестись. Мороки правда было их отстирывать каждый раз…       Она закинула руки, обнимая за шею.       — Это тогда, со швом? Кстати, не разошёлся?       Телу мгновенно стало жарко, а боль отступила, заменяясь совершенно другими ощущениями.       «Все так Кара была права», — мелькнуло в голове.       — Не, зажил, даже крыло нормально работает. Но и потом много раз выручал этот подход, а меня на несколько лет после в отряде за глаза звали белоручкой, белоснежкой и даже белянкой, — он рассмеялся. — Чего ещё желает моя леди?       Айон фыркнула ему куда-то в ключицу:       — А мы пойдём спать или так и будем тут стоять? — затем, он почувствовал, как весёлость куда-то испарилась. — Да и с обследованием нужно закончить…       — Теперь это будет называться обследованием? Если ты действительно хочешь… — «А то ты сам не чувствуешь, идиот!», — он смущённо зарылся в золотые прядки. — Ты же скажешь, если что-то пойдёт не так?       Ушки чуть покраснели.       — Вообще, я имела в виду Элю и кого-то из целителей… Но и против предложенного тобой «обследования» я ничего не имею, — она подняла лучащиеся глаза и прикоснулась своими губами к его.       — Ой, прости… — он резко посерьёзнел, собрался и стал строже. Нежно опустив хрупкое тельце на кровать, он сделал несколько глубоких вдохов и виновато улыбнулся, — Что-то я непозволительно распустился. Ты права… Сейчас я накину сухое и позову Элю. А там, кого она скажет.       Айон поджала губы, поняв, что поцелуя ей точно не дождаться, с языка рвалось, что он снова то намекает, то позорно бежит, но сдержалась, лишь кивнув:       — Да, Эля точно всё скажет.       Меин быстрым шагом ушёл за ширму и вышел оттуда через несколько минут уже в привычной форме.       — Моя леди, надеюсь, не гневается? — он подошёл, чтобы аккуратно коснуться губами пальцев руки. — Я даже готов дать слово, что если противопоказаний не будет, я честно перестану стесняться и точно поцелую ваше ушко!       Она махнула на него:       — Иди лучше, Элю приведи… Противопоказания. Я что-то не вижу, чтобы у меня уши были сломаны, в отличии от той же Эли.