Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      Несмотря на всю нездоровую суету на базе ЭЛС, Меин наконец-то чувствовал себя спокойно. Привычная форма, вечно маячащий за спиной Рем и присутствие Айон настраивали его на спокойный, взвешенный и методичный лад. Что, впрочем, не мешало ему временами срываться, бросать всё и тонуть глубине глаз обожаемой эльфийки. Главное было не задумываться об этом, не пытаться осознавать и разбираться. А вот в чём разбираться стоило, так это в некоторых данных и файлах системы. С каждым днём Айон становилось всё хуже. Раны уже совсем не закрывались и капли крови скапливались в них уже постоянно, стекая. Она стояла у окна, вглядываясь вдаль.       Передав данные, которые у них были Исследовательскому корпусу, Меин старался максимально много времени проводить с целительницей.       Прикрыв глаза, Айон пыталась нащупать нить Света. Она впервые после всего этого смогла встать с кровати. Айон чуть прижимала ногу к другой, пытаясь согреть.       — Моя леди… Куда же ты? — Меин испуганно шагнул к ней. — «Хоть бы ей просто стало лучше, пусть не агония, а просто она смогла…». — Как ты? Хочешь, мы выйдем в сад? Я помогу…       Она только покачала головой:       — Просто хотела посмотреть на сад, — она казалась такой маленькой и хрупкой — совсем не похожей ни на грозного целителя, вечно его вытаскивающий, ни на боевого мага с волосами, разлетающимися подобно пламени и с боевой глефой.       Он подошёл ближе и очень робко приобнял её за плечи.       — Сад как сад, обычный. Прости, я перепугался за тебя…       Айон коснулась его руки на своём плече, лаская пальцами тыльной стороны ладони, удерживая.       — Обычно природа помогает выздоравливать, наполняет Светом… А сейчас я почти его не чувствую, словно он обходит меня мимо, — «Словно жизнь проходит мимо», — закончила она, но только про себя.       — Я передал все наши документы Эле… Она сказала, что ей это поможет. Так что теперь это вопрос времени, — «Которого у нас почти не осталось…», — он прижал её к груди и обнял крепче. — Это, видимо, из-за меня Свет обходит. Я большой, хаосный и страшный…       Внезапно для самой себя, она обняла его в ответ настолько крепко, насколько могла. До боли в руках — всё, лишь бы почувствовать кого-то… нет, не верно, «не обманывай хотя бы себя. Не кого-то, а конкретно его…» рядом. Почувствовать тепло рук, стук сердца, объятья. И не думать. Не считать, не гадать сколько ей ещё осталось.       — Ты не страшный, — пробормотала она, пыталась спрятаться у него на груди, стараясь не испачкать его своей кровью, сочащейся из ран.       — Так и будем стоять? Или помочь дойти? — он обнимал её, наслаждаясь каждым моментом, и тихо мурлыкал ей на ушко какую-то старую мелодию.       — Можно и постоять, належалась уже, если честно, — Айон снова повернула голову к окну, выглядывая в сад. Длинное ушко чуть дёргалось, выдая её волнение.       Он чуть повернулся, чтобы, не разжимая объятий, она могла любоваться садом. Сам он аккуратно гладил её по золотистым волосам, плечам и спине, обнимал, согревал дыханием дрожащие ушки…       Внезапно она закашлялась и со страхом посмотрела на него — на руке была кровь.       Он испуганно уставился на кровь и закрыл глаза, чтобы она не заметила его страха.       — Мы справимся, мой золотой лучик… Чтобы не случилось.       Она снова закашлялась, захлёбываясь, и впервые за всё время разревелась. Ноги подкашивались. Только сейчас она поняла, что это — конец. Самый настоящий, за которым не будет «проснусь».       Он аккуратно поддержал, а потом, взяв на руки, отнёс на кровать. Укрыв одеялом, он продолжал её гладить. Аккуратно вытащив наладонник, он подал сигнал Эле.       — Я уверен, что они всё успеют…       Та пришла почти сразу, но было видно, что глаза у неё покрасневшие.       Кровь сочилась из ран уже не останавливаясь, собиралась в почти чёрные капли и скатывалась по лицу подобно слезам. Айон прикрыла глаза, потому что боль начала формироваться где-то внутри, казалось во всём теле, в каждой кости, каждой мышце, стискивая хваткой смерти каждый орган.       — Хуже? — только тихо спросила Эля, уже зная ответ.       Он ответил только глазами, в которых читались страх и боль.       — Ты же знаешь, ты справишься, мы сможем… — уговаривал он не то эльфийку в его объятьях, не то себя.       Эля не хотела его обманывать, её глаза говорили, что она будет сражаться до последнего, но сейчас не знает, что это.       — В Звезду не вернулось несколько групп… Базы уцелели, но… Я надеюсь, что это последние, много мы потеряли… И… Да, Айон всё же права — это саморазвивающиеся роботы… Очень маленькие… Размером с вирус… — она сделала шаг в комнату, дошла до сестры, касаясь её ладони своей.       «Если бы я могла… Я бы жизнь свою за тебя отдала… Если бы только могла…». — она проглотила слёзы, её жизнь ей уже не принадлежала.       — А как их остановить? Должно же быть что-то! — он боялся главного. Боялся, что его маленькая хрупкая целительница сейчас сдастся, и тогда уже не останется больше ничего.       — Я не знаю, — тихо призналась инженер. — Даже то, что мы смогли их обнаружить… Они хитрые, могут прятаться… — от энерджайзера, какой всегда была младшая дочь Пресветлой осталась только тень…       — Хотя бы оглушить, пусть на время… Должно быть что-то. Раз они механические, то всё что против механизмов на них должно действовать. Огонь и кислоту не предлагаю, но… Должно же быть что-то кроме…       — Можно попробовать ЭМИ, но они могут быть от него экранированы.       — Давай попробуем! Чем меньше объект, тем сложнее делать защиту. Она же громоздкая…       Эля кивнула, отпуская руку сестры. Собрать работающий направленный генератор электро-магнитного импульса было проще, чем сидеть и смотреть как сестра умирает, а вместе с ней умирает ещё один… тот, которому, как оказалось, её жизнь не безразлична куда больше, чем всем остальным.       Он остался ждать. Самое тяжёлое и сложное пытаться дать веру, когда видишь, что ничего не осталось. Что он мог кроме? Наверное просто любить… Если бы мог, умел, понимал как это. А сейчас? Сейчас он сам не понимал что происходит. Его трясло, выворачивало и ело изнутри одно единственное — неспособность ничего предпринять.       Эля вернулась спустя пару часов, везя на каталке огромную байду.       — Надеюсь, что получилось и не полетит вся электроника блока… На всякий, отключи наладонник свой.       Она подвезла машину к Айон, выдыхая и направляя излучателем на неё.       Он осмотрел агрегат и вынул с наладонника аккумулятор.       — Давай попробуем… Лучше встать или лечь? Могу подержать на руках.       Эля помотала головой, подключая генератор к питанию в палате, затем начала что-то разматывать и настраивать.       — Я не знаю, где прячутся эти гады… Я просто отхвачу всё тело, чтобы у них не было шансов… Я надеюсь, — тихо добавила она, подняв глаза на Меина. — Мама говорит, что любовь способна переломить чашу весов тогда, когда есть надежда только на чудо… — и включила излучатель. Где-то взорвалась лампа, где-то ругнулись, и Эля втянула голову в плечи. Ругать её явно будут.       Меин улыбнулся поглаживая волосы своей эльфийки. Тихий, едва заметный поток силы снова полился с его пальцев, но в этот раз не было ощущения бездонной бочки. Что-то встрепенулось в ответ, дёрнулось, впитывало силу словно дыша ею. Он заметил слабое изменение, заметил этот отблик и посмотрел на Элю.       — Если будут ругать… Я всем рот заткну, — он улыбался без страха впервые за последние дни.       Эля отключила генератор, прикасаясь к одному из шрамов Айон, и влила ту силу, на которую сейчас имела право. Кожа начала стягиваться на глазах, чёрные куски ошмётками отлетали от тонкой розоватой кожи…       — Я позову целителя, — воскликнула Эля, улыбаясь, вновь напоминая неуёмный энерджайзер, и метнулась к выходу.       — Кажется у нас получилось, моя леди… — он обнял её, прижимая к себе и тихо прикрыв глаза. — Я же обещал, что ты выживешь…       Айон сглатывала слёзы. Внутри всё ещё всё болело, но сила возвращалась, сращивая и восстанавливая повреждения. А она просто прижалась к Меину, надеясь, что всё было не слишком поздно.       Вместо Эли пришли два целителя.       — Вы не могли бы выйти? — обратился один из них к Меину.       — Оставь, — Эля еле отдышалась. — Она с ним связана…       Оба целителя посмотрели сначала на инженера, потом на драконида и синхронно кивнули, принимая как данность и приступили.       Меин всё ещё держал её в объятьях, боясь, что это всё рассыплется как карточный домик. Продолжая её гладить по плечам, он старался сдерживать внутреннюю дрожь облегчения. Признаваться даже себе в малодушии и страхе, что они не успеют, он не решался. Эля проверила Айон, улыбнулась, положила руку на плечо Меина руку и сжала.       — Пока вроде они не активны… Я… Пойду. Лёгкие целители восстановили, шрамы… Они скорее всего останутся…       Айон всё ещё была без сознания, но беспокойство сменилось сном. Она больше не задыхалась, а мирно сопела у него на плече.       — Тебе честно сказать как мне всё равно на шрамы? — он улыбался. — Мне важнее, чтобы у неё не было подобных кровотечений внутри остальных органов…       — Целители остановили повреждения… Но то, что было повреждено… Я посмотрю, что с этим можно сделать.       — Леди, я… — он прикрыл глаза, принимая то, что боялся признаться даже себе. — Я понимаю, что при таких повреждениях я должен быть благодарен хотя бы за то, что она жива. С остальным можно и примириться, если она хотя бы будет дальше жить…       — Будет… Не знаю, насколько будет это больно… Но будет.       — Сейчас, мне кажется, медицина у нас достаточно продвинулась, чтобы помочь с обезболиванием, а я уж как нибудь переживу.       Эля присела рядом с Меином.       — Часть ткани лёгких стала непригодна для дыхания… И диета… Не понятно, как пережила всё это хрящевая ткань…       — Можно я останусь с ней? — он спросил едва слышно.       Эля кивнула.       — Даже нужно. Я принесу список, что нужно сделать.       — Конечно, леди. Всё что могу, а могу я много, Следопыт же…       — Спасибо. — Эля снова потрепала его по плечу и вышла, оставляя их вдвоём.       Когда их оставили, он уложил её и, скинув верхнюю форму уселся на кровать. Переложив эльфийку на колени и обняв её, он аккуратно гладил, напевая едва слышно на старом наречии, пока не вырубился сам.       Айон проснулась спустя почти сутки. Тело болело. Болела каждая мышца, каждый нерв сигналил о том, что она ранена… Но жива. Сила привычным, но забытым за это время потоком струилась, омывала, старалась излечить… Рядом ощущалось чужое тепло… И Айон внезапно покраснела, вспоминая последние дни.       «Любовь способна на чудо…».       Сердце сжалось от тёплого сладкого привкуса на губах. И она улыбнулась.       Лёгкий импульс выдернул Меина из чуткого сна. Он приоткрыл глаза, всё ещё любуясь на сотворённое чудо. Аккуратным движением он поправил чуть спавшее с целительницы одеяло и пару непокорных прядок, улыбнулся и снова тихо запел.       Открыв глаза, Айон едва могла им поверить. Ушки мгновенно зааели, выдавая не только то, что их хозяйка проснулась, но и то, что вполне осознавала происходящее. Она, забыв о боли, вынула руку из-под одеяла, протягивая её к дракониду, чтобы осознать, что это не сон.       — Тише, аккуратнее, не спеши. Тебе придётся ещё немного потерпеть, чтобы восстановиться, — он перехватил её руку и поцеловал кончики пальцев. — Эля просила, чтобы ты, как выспишься, показалась в том числе и ей, но я думаю, сначала стоит хотя бы немного перекусить.       Айон вздрогнула, когда его губы коснулись её руки, подтверждая, что всё это не глупый романтический сон спятившей эльфийки, и не жалость… Она попыталась подняться, чувствуя достаточное количество сил, но мышцы отозвались болью. Но всё было неважно… Она жива. И… Взглянув в глаза того, кто был рядом, поняла, что есть тот, ради кого…       Внутри всё сжалось от осознания и разлилось по телу волной захватывающей душу теплоты и какого-то крышесносящего, лишающего привычной логики чувства, когда ощущения важнее фактов.       — Я… — первые слова за последнее время вышли каркающими, в горле было сухо, оно всё ещё першило от кашля, а на языке чувствовался металлический привкус крови… — Воды бы, — попыталась сглотнуть Айон.       — Тише, я понял. Сейчас принесу, только не сбегай, — чуть наклонившись вперёд, он поправил подушки, чтобы было удобно сидеть и, встав с кровати, аккуратно переместил её в полусидячее положение. — Меня предупреждали, что ты захочешь пить и что первая еда должна быть очень щадящей и жидкой. Я всё помню. Сейчас будет комнатная водичка, а потом посмотрим, что я смогу достать на кухне. Не торопись, теперь время есть…       — Всё… Хорошо… Правда, — она постаралась улыбнуться, понимая, что стягивающего ощущения на лице нет и, протянув руку почувствовала только отмирающие струпья. Осознав, что выглядит она так себе, Айон отвела взгляд.       Он отошёл к столу и, найдя там стакан, налил в него тёплой воды. Вернувшись, он подал стакан и замер с глупой улыбкой на лице. Его личное, персональное чудо творилось здесь и сейчас. Казалось, он не замечал ни спутанной причёски, ни струпьев на местах ран, ни прочих отголосков прошедшего.       — Вот, только аккуратно. Есть ещё. Если нужно что, ты скажи…       Руки её дрожали. Она не могла удержать стакан, но старалась. Он поддержал одной рукой её дрожащие руки, а другой помог поднести стакан.       — Да, похоже вставать ещё рановато, — тихо буркнул он и улыбнулся. — Придётся носить на руках. Могу поспорить: ты хочешь в сад…       Допив, она осознала, что наконец-то может относительно нормально говорить, но, чтобы выразить весь тот комок логично-нелогичных эмоций и ощущений, всё не находила слов, в которых: «Я люблю тебя…» почему-то казались одновременно и слишком пафосными, и слишком банальными, чтобы выразить невыразимое, которое новыми красками окрасило всю её жизнь, всё существование, весь её мир.       Она лишь посмотрела в его глаза своими сине-серыми, в которых где-то вокруг чёрного омута хрусталика вспыхивало, словно пробивающийся из земли родник, изменчивое пламя.       Айон протянула руку, касаясь его щеки и надеясь, что он увидит, почувствует, прочтёт в её глазах весь тот сонм эмоций, что бушует у неё внутри.       Его же сонм эмоций уже успокоенно бурлил где-то внутри. За те сутки, что она спала, ему пришлось не просто понять, принять и осознать происходившее, не просто дать этому столь простое и необъятное определение, что теперь он мог лишь улыбаться ей. Она позволяла быть ему рядом, а он… Он просто был счастлив жить ради неё. Глупо и бессмысленно, странно и так понятно. А ещё он не мог понять, как жил столько лет без такого всеобъемлющего чувства.       — Ещё воды? — спросил он. — Могу полотенце влажное принести. Умоешься…       Она лишь помотала головой, собираясь с силами, чтобы сказать важное… Первое.       — Меин, — вышло как-то почти по-детски, сбивчиво, с придыханием и каким-то щенячим восторгом.       Он улыбнулся так широко, словно боялся, что до этого она его не узнавала. Забрав у непослушных рук стакан и отставив его на первый попавшийся стол, он снова коснулся её пальцев губами.       — Не спеши… Ты должна поправиться. Я скоро схожу за едой, всё будет хорошо. Теперь уже точно.       Было чертовски больно, но она, напрягшись, всё же смогла его обнять.       — Спасибо, — тихо прошептала она. — Спасибо, что верил…       От этих искренних объятий ему стало жарко и не по себе. Покраснев до самых кончиков ушей, он попытался скрыть смущение за улыбкой.       — Да что я… Элю благодари! Так с нуля во всём разобраться — это же какой талантище нужен! А я, ну в кои-то веки был рядом с тобой не в качестве пациента. Надо же было как-то… — он запнулся и окончательно опустил глаза. — Не умею я такие вещи говорить, моя леди.       — И не говори… Я же чувствовала, ЧТО и кто мне не дал уйти, — Айон смотрела в его глаза с нескрываемой нежностью, а отголоски её чувств, той бури, что бушевала внутри, отдавалась и в нём, напоминая, что эльфийская эмпатия не чужда и ему.       — Не надо так… А то я окончательно собьюсь с мыслей и вспомню, что в инструкции Чёрной Стражи таких ситуаций не описано, — несмотря на все эмоции и нескрываемые ответы на них, он продолжил краснеть и непроизвольно заикаться от волнения.       Айон лишь улыбнулась. Дышать стало проще и, прикрыв глаза, она позволила самой себе остановиться и просто быть. Не бежать куда-то, не спасать, не учиться тому, что было противоположностью тому, чему учили её до этого, не пытаться принять (всё равно не вышло) ту жизнь, которой её учила Кара. А просто остановиться, позволить себе выкинуть из головы все мысли и наслаждаться этим мгновением, потому что до мозга дошло — много… ещё много времени. У неё бесконечность. И что самое важное — та же бесконечность у него самого.       — Ну, вляпаешься… Я же рядом, вытащу, — и, прижавшись к нему, позволила себе расслабиться и наслаждаться.       — Тебе сначала нужно восстановиться самой… — отпустив, наконец, попытки самоконтроля и, словно спрашивая разрешение, он аккуратно повернул её лицо ближе к себе для поцелуя. В глубине голубых глаз носились шальные искры изменчивого пламени. Все сдерживаемые эмоции начинали потихоньку просачиваться сквозь треснувший барьер, а он лишь сдавался им без боя. Осознавать и чувствовать оказалось слишком разным. Едва заметное касание его губ заставило его прикрыть глаза, а внутренняя волна совсем нового неизвестного шквала поглотила его.       — Прости… — он попытался отвернуться, чтобы успокоиться, что ему не позволило ответное касание её губ. Чужие эмоции не были в новинку, но никогда раньше они не были настолько сильны, настолько всепоглощающи, что она начинала их путать со своими собственными. Одно касание губ и шквал начал поглощать сознание и требовать ещё и ещё. Непроизвольно она потянулась за ещё одним, но куда менее лёгким поцелуем.       — Моя леди… — сознание требовало держать себя в рамках, но шквал уже неотделимых эмоций накрывал с головой. Стесняться уже не получалось, не успевалось и, самое главное, не хотелось. Обнимая, целуя, он растворялся в потоке эмоций и лишь страх причинить боль ещё сдерживал хоть как-то. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой…       С трудом отдышавшись, Айон с довольнейшей улыбкой, неподдельным, немного испуганным счастьем в глазах, с каким-то по-детски наивным взглядом веры в чудо, потянулась, прижимаясь ближе и словно укутывалась в его объятья, замирая на груди. Слов не требовалось — она купалась в этом шквале эмоций уже не отделяя одни от других, принимая их как свои собственные.       — Мы же не можем оба бредить?       — Только не говори, что ты тоже боишься? — тихо спросил он.       — Боюсь… проснуться, — она спрятала от него взгляд, но покрасневшие кончики ушей выдавали её с головой.       — Тебе нужно наверное позавтракать… — он решил отвлечься, пока всё не закончилось полным обвалом самоконтроля. — Да и я поесть не откажусь. Выйдем или принести сюда?       Она попыталась встать, но ноги почти сразу подкосились в суставах, а по нему прошлась волна боли.       — Кажется, всё же здесь, — виновато произнесла Айон. Она не любила быть слабой.       Он поддержал её, обеспокоенно глядя в глаза и не давая опомниться поцеловал ещё раз.       — Не волнуйся, я помогу… — он усадил её на кровать, всё ещё не решаясь открыто смотреть ей в глаза. — Подождёшь? Я принесу. Только обещай, что не будешь устраивать попыток к побегу?       Айон усмехнулась, прикусывая губу:       — Хм… повторить твой подвиг? Только если что-то случится…       — Я надеюсь, что в ближайшее время единственное, что случиться — это я приду с обедом, — он ещё раз кратко поцеловал её, помогая более уверенно пересесть на кровать. — А потом… У меня есть для тебя один небольшой подарок. По крайней мере я надеюсь, что ты позволишь хотя бы вручить…       Она на него чуть удивлённо взглянула.       — Почему я не должна этого позволять? — Айон непроизвольно взглянула на уже увядающие цветы.       — Ну… — он потупил взгляд, — Сначала надо покушать!       — Тогда неси!       Айон постаралась устроиться поудобнее и надеялась, что пока его не будет, хотя бы привести себя в относительный порядок.       Он встал и вышел. Вернулся лишь через полчаса, заметно повеселевший, сытый и с подносом, на котором стояло несколько блюд и чайничек.       — Я отобрал самое лучшее из того, что тебе пока можно. Пришлось перепробовать всё. Могу заверить, что повара у вас отменные! — он улыбался, не отводя от неё счастливых глаз.       За время его отсутствия Леди с места не сдвинулась, но было заметно, что она попыталась немного соскоблить с лица отмершие куски и даже распутать волосы. Он застал её за тем, что Айон старательно разбирала пальцами очередной колтун на волосах, образовавшийся от длительного лежания.       Заметив его, она тут же попыталась забрать волосы поприличней и, можно сказать, застенчиво улыбнулась.       — Ну, я, вообще, не сильно привередлива в еде — привередничать как-то со всей загруженностью не получалось. Но, скажу по секрету, самый лучший повар — в главном жилом комплексе, её зовут Молли и она готовит так, что душу продашь.       — Наслышан. Местные поварята за бульоном меня сразу к ней отправили и я смог! — он водрузил поднос на стол неподалёку. — Помочь сесть поудобнее?       — Всё нормально, — она явно воодушевилась, берясь за ложку. Пусть было немного больно, но это же бульон Молли. — Мне иногда кажется, что этой старушке будут жизнь продлевать любым доступным способом! Давай сюда!       Он следил украдкой за её едой. Предупреждение от Эли было не очень радужным, но он надеялся, что хотя бы такая простая еда будет усваиваться нормально. Более сложное и вкусное можно добавлять потом, постепенно. Главное начать возвращаться к жизни.       Ела она молча и быстро, как в принципе и все боевые маги, которых он знал, иногда бросая на него взгляды и улыбки.       — Тебе от неё ещё пюрешка и кисель с какими-то ягодами, но меня предупредили сразу всё не давать, — «Не вышло сразу, так хоть усвоится…», — волнение не покидало его, но под конец первой тарелки он смотрел уже более спокойно. — Ну и ещё чай с травами, сказали что витаминный.       Айон усмехнулась       — Прям как в детстве! Я тогда траванулась чем-то… Мама со мной сидела… — Айон посмотрела в окно часто моргая. — «Больше со мной даже с боевыми ранениями никто так не сидел…» — Я что-то наелась… Правда.