Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      На вмурованном в стелу арбалетном болту висела и позвякивала на ветру связка медальонов. Чёрная стела с выгравированным серебром взлетающим драконом стояла на месте старого флигеля, где находились первые казармы. На прилегающем к стеле плаце аккуратными коробками стояли старый состав и новая смена. Капитан Чёрной стражи стоял перед стелой, тихим шёпотом перебирая имена. Медальоны вторили в след названым именам легким шелестом. Он называл каждого. На внутренней грани век он видел их лица. Смотря каждому в глаза, он благодарил за службу, прощался и называл следующее имя… Пятьдесят три бойца, следопыта, целителя, мага — такова была цена жизни выживших.       Когда он закончил, Лай подошёл ближе и коснулся плеча Лорда, но даже это оказалось неподъёмной ношей. Капитан грузно упал на колени и резким движением рванул ворот куртки. Пара пуговиц, не выдержав напора, упало в траву. Открыв ворот, рука извлекла из-под куртки старый шнурок. Пройдя по тонкой нитке, Меин извлек ещё одну связку. Лай со страхом, смешанным с осознанием, посмотрел на висящие на нитке медальоны — только теперь он увидел медальоны погибших, за всё время службы Капитана. Взявшись покрепче, капитан рванул нитку, но та сначала не поддалась. Лишь на третий раз, обжигая и оставляя за собой кровавый след, она упала с его шеи. Аккуратно завязав обрывок шнурка, Меин молча встал и повесил его на вмурованный болт к остальным медальонам, прощаясь. Обернувшись к составу, он прошёл каждую коробку, посмотрел на каждого бойца прежде чем вернуться на своё место.       Тихие, негромкие слова звучали от новобранцев по очереди и лишь медальоны выполнивших свой долг звучали в ответ, принимая присягу и напоминая что Чёрная Стража служит до самой смерти…       Элаинель, Рассвет Полуночи из Дома Пресветлой, целитель Правящего Круга Эльфийского Лекарского Союза, Айон Коши, боевой маг Дома Коши шла по вновь отстроенному зданию базы ЭЛС на Хортоне уже в качестве её официального главы. Мать и Эля уговаривали её возглавить любую другую базу Союза, но она не могла. Да, больно, от невозможности даже просто посмотреть в глаза, потому что он всё поймет и всё будет бесполезно. Да, это будет почти невыносимо. Но ещё более невыносимо понимать, что из-за недокомпетенции, незнания каких-то особенностей его могут лечить те самые хирурги, за которыми ей самой не раз приходилось переделывать.       И пусть никто не будет знать — а целители Хортона умеют молчать, но она всё же до конца останется верной своему слову.       Оказавшись в своей комнате, точнее комнатах, она застыла, понимая, кто постарался, чтобы ей было комфортно. Закрыв дверь, она упала на колени и разревелась, потому что сдерживать рвущуюся боль вперемешку с нежностью уже было выше её сил.       Привычно звякнул экстренный браслет, как всегда посреди ночи. Здесь ещё не совсем привычное расположение, но она бежит, накидывая медицинский халат поверх основной формы и сглатывает застрявший в горле ком, потому что понимает, кого вернуло возвраткой. И опять методично штопать одной, хоть так поговорить с куда более раскрепощённым подсознанием, хоть ему признаться во всём. И просто наслаждаться, слушая любимый голос, чтобы когда он очнётся рядом был другой целитель, который ни слова не скажет о том, кто сегодня ночью сидел рядом с ним, удерживая его жизнь на кончиках собственных рук, кто не давал уйти, запуская раз за разом сердце. Не скажет никто. А её к рассвету уже не будет рядом, лишь только тонкий запах любимых духов останется витать невидимым шлейфом, да на коже останутся тёплые прикосновения, сродни сну, а не яви.       А на следующий день его заберёт Аргестр… До следующего раза и следующего ранения.