Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      На улице было темно, но вместо неба с привычными звёздами над ними были тонкие прожилки, словно жилы листьев светились тихим светом. Она подняла голову и так и застыла.       — Это… невероятно… Знаешь, что напоминает? Словно мы находимся в сердце, а это — сосуды…       Боуг сначала оглядел следы вокруг землянки, но убедившись, что нападать из живки никто не намерен, обернулся к Талли и улыбнулся.       — Ну не даром говорят, что Алтарь Лабиринта зовут Сердцем…       — Ну, это понятно почему… Но сам Лабиринт… Сам по себе… Это что-то другое. Словно кто-то взял своё сердце и поместил его… А те, кто живёт здесь, живут в нём. Кто-то разумный сделал это…       — Ну, по легенде первые Лабиринты создавал один из Четверых. Некоторые поговаривают, что он себя на Лабиринты раздраконил…       — И здесь оказалось его сердце? А в других Лабиринтах небо… Такое же?       — Чаще всего да. Другое, но похожее в Облачном и Огненном… Но туда, прости, я тебя не возьму…       — Почему?       — Там опасно… Очень сложно пройти. А правило Лабиринта — чем меньше группа — тем больше шанс дойти, это часто больше чем правда. Иногда, когда мы выводим оттуда кого-то, то нам приходиться вырубать его, чтобы пройти некоторые места. Нет, если бы ты тоже была Бегущим, мне бы пришлось… Хотя, наверное тогда я бы отдал провести в Огненный Ралу.       — А я всего лишь какая-то недостранница, — она развела руками. — Так и не смогла повторить…       — Не какая-то, а самая лучшая… Выходи, не бойся… Тут только волки были. Один до сих пор наблюдает, но это местные, они не подойдут если мы на них сами не полезем…       — Когда волки голодные… Зимой или с волчатами — они много на что готовы.       — Хочешь им еды дать? Могу и с ними поделиться… Просто они вяленину не любят. Это Рик… Его ещё зовут Белый потому что он не рыжий… — с улыбкой заметил рогатый и помахал куда-то в кусты, — Подходи, не бойся…       — Мы в голодные годы оставляем что-нибудь, но очень далеко от поселений. Мы больше лосей подкармливаем, особенно солью, кормушки птицам или белкам развешиваем… Ну иногда приходится и отстреливать, чтобы поддержать естественный баланс.       Из кустов вышел небольшой и явно молодой волк альбинос. Осторожно ступая, он подошёл к рогатому и понюхал подставленную руку, а после и вовсе лёг рядом. Талли только смотрела за ними, но попыток его потрогать или очень близко подойти не предпринимала.       — А у вас все животные прирученные? — уточнила она у Боуга. — Ведь ему меньше лет, чем вы вышли из Лабиринта… Значит… Вы ведь здесь часто бываете?       — Ну мы все Лабиринтом меченые. Сердце на выходе всегда просит кровь. Чаще всего мы сами платим за случайных гостей, поэтому этот Лабиринт нас знает. А этого… Он на Тракте к нам прибился. Я сейчас не вспомню, почему оставить у нас не могли, но там он бы не выжил. Несколько лет жил с нами, а как вырос пришлось его тут пристроить. Но он молодец, добро помнит… — рогатый присел и погладил волка между ушей.       — Животные всегда добро помнят… В отличии от людей.       Волк рыкнул и перевернулся на спину, поближе к рогатому.       — Слушай, я в рюкзаке солонину брал, отрежь ему кусок, а? — Боуг, улыбаясь, чухал упавшее в траву белое облако. Талли кивнула и вернулась в землянку, а через несколько минут пришла с куском и протянула его Боугу. Волк довольно завилял хвостом, но без команды к мясу не притронулся.       — Бери… Хорошо что хоть стая подкармливает. Он белый, таким очень тяжело охотиться в лесу, поэтому в стае он учит и следит за детьми. Сам ещё ребёнок…       — Я думала они обычно парами живут, а в стаи сбиваются только когда голодно — так легче выжить…       — В Лабиринте почти все стаями. Небольшими. Особей шесть старших. Дети потом уходят, ну кто вырастает. У этой рыжей стаи тут в горах логово неподалеку, у самого истока родника.       — Видимо, вы всех здесь знаете… И нет «другой стороны планеты, где горы выше, реки могучи, а зима летом»…       — Мы не нашли… Хотя с братом всё облазали. Лес стеной и горы до неба. А вместо неба россыпь не то листьев, не то искр… Мы в банке. Огромной, красивой, самоорганизованной, живой банке!       — Наши миры немного другие… Хотя, ты, наверное, видел… Знаешь, как вернёмся, когда выпадут снова выходные… Мы можем поехать в Рейвик… На экскурсию? Марш-броска не обещаю, но разное и красивое — да. Правда, я сама вне базы была только несколько раз — всё времени не было, да и не с кем.       — Можно… Если ты не против. Меня даже Ар подучил как Ходить по звезде. Правда я всё ещё путаюсь в карте.       — Тогда ты точно должен просто выучить где находится наша таверна!       — И провожать тебя туда по выходным? К папе с мамой…       — Ну, я же должна тебе показать, где я провела детство, — она осмотрелась.       — Если это та светлая и милая таверна со звездой как наша, где меня кормили вкусным супом и спрашивали в кого я такой балбес, то… Я там был, но от экскурсии никогда не отказывался! — Боуг, улыбаясь, выдал мясо довольному волку и вдруг испуганно посмотрел на девушку, — Только… Как же я туда… Если ты меня представишь… Ой…       — А что не так?       — Не, я просто немного представил, что ты меня представляешь своим и я резко ищу куда спрятаться… Ты поверишь, что мне будет правда страшно? И это даже не смотря на то, что я с ними знаком…       Талли улыбнулась.       — Даже интересно стало… То есть, когда оставлял один на один с твоей мамой — не боялся…       — Ну я свою маму знаю! Тем более она с меня была до этого, по-моему настолько испуганна, что приняла не глядя любую девушку стоило бы мне ткнуть пальцем и сказать «я эту люблю…».       — А я своих знаю… И не верь в сказки про то, что папа купил ружье, чтобы отгонять ухажёров от девушки! Хотя один очень деятельный лорд-драконид их распространяет!       — Интересно, кто ему об этом рассказал? — Боуг улыбнулся и вновь лег в траву рядом с волком, — Надо позже будет по гнездовьям пройтись…       Талли улыбнулась.       — Ну, я брякнула…       — А он поверил и легенду дальше пустил… Врунишка! — как-то тепло и с улыбкой ответил Боуг.       — Ну, ружьё-то он купил… И даже действительно сказал, когда выяснилось, что дочка старшая… Но купил он реально, чтобы охотится…       Боуг рассмеялся.       — На женихов?       — Вряд ли… на волков и медведей, которые иногда слишком близко подходят… Да и на тварей оказывается тоже можно. Ты же его видел… Ну кому может плохого сделать такой лапочка?       — Тому, у кого мать, жена или сестра… Не приведи Четверо, дочь влюбится!       — Я, судя по твоим словам… С привидением общаюсь…       — Ты меня простишь, если… Я не буду спешить умирать?       — Ну так папа тебя же не прибил… Значит и не будешь.       — Я до сих пор с трудом в это верю… Как вспомню, то дрожь бросает…       — Папа не настолько страшный!       — Он не страшный… Он… Назовём это продуманный, — Боуг, вспомнив, резко замкнулся и полностью ушёл в почёсывания белого пушистика.       — Мне кажется, что я чего-то не знаю… — Талли снова посмотрела на небо, любуясь переливами. — Только это всё равно не звёзды…       Рогатый наконец отстал от волчонка и поднялся.       — Рик, охраняй гостью, я за вкусняшками для леди, — белый быстро встал на лапы и, довольно облизываясь, пошёл к Талли, — Я сейчас, к гнездовью…       — Осторожней, только… — она присела, улыбнувшись волку.       — Я быстро… — он шмыгнул куда-то в сторону кустов.       Талли выдохнула.       — Ну, что Рик, будем знакомиться? — она аккуратно протянула руку.       Волк внимательно осмотрел гостью и, принюхавшись, протянул ей лапу.       — О, а ты вежливый, — она слегка пожала протянутую лапу.       Он потянулся мордой ближе и осторожно лизнул её руку. Талли улыбнулась и аккуратно почесала между ушками. Волк, убрав лапу, аккуратно отошёл на пару шагов и лег, следя за кустами вокруг. Спустя ещё некоторое время проявился Боуг, неся в подоле несколько яиц.       — Гнёзда брошены недавно, но вернутся туда не скоро… Так что я позаимствовал пока свежие…       — А почему брошены?       — Тут мелкие хищники и змеи иногда гнёзда разоряют, а кур осталось много…       — А… Куры… Я поняла… у нас они просто в специальном сарае живут. Это, как я понимаю, то, что осталось от того хозяйства, что было раньше?       — Они уже разбежались по территории, но есть те кто в сараях остался.       — Ну, да, домашние дичают, когда присмотра нет.       — Пошли, я сейчас их проверю и сделаем вкусняшку. Спасибо, Белый, что присмотрел… — он потрепал волчка, спускаясь вниз.       Талли улыбнулась волку и тоже поспешила следом за Боугом. Он уже зажёг вторую лампу и уже проверял яйца на свежесть. На небольшой печке разогревалась сковородка.       — Могу с солониной и зеленью сделать, есть ещё немного красных, с ними тоже вкусно. Матери привезли как-то семена и мы подсели на них. Вроде ягода, а вроде и нет. Сочные, красные и с солью балдежь…       Талли присмотрелась, понюхала.       — Так это томаты. Обычные, просто сорт такой.       — Наверно… Я не знаю как назывались, мы их просто красные зовём…       — Мы такие тоже выращиваем. В основном просто для еды.       — Ну да, они съедобные. В таверне есть пара девок, приглядывают за грядками. У нас поэтому зелень всегда почти свежая что своя…       — У нас на заднем дворе таверны тоже есть огород.       — У нас он за таверной в пещерах. Там есть светящиеся кристаллы, вода своя течёт. У нас там грибы, зелень да красные только прижились…       — Им обычно больше солнца надо… Хотя в парниках тоже растут… Но на вкус чуть менее яркие.       — Ну они у нас не такие вкусные, но у нас девка с братом прибились за ними ухаживать… Всё лучше чем ничего!       — Так я не говорю, что плохо! Просто под солнцем овощи и фрукты лучше созревают… больше ничего!       — Найди солнце на Тракте… Там мы этим в своё время лампы специальные брали. Они светят каким-то не то синеватым, не то розоватым цветом. Но под ними растет всё хорошо!       — Ультрафиолет, — кивнула Талли. — Зелёные растения благодаря ему из углекислого газа кислород производят и углеводы, которые откладываются в плодах.       — Главное работает и я не трогаю… Эти сиротки неплохо с растениями ладят…       — Можно проверить на способности к взаимодействию с растениями и животными. И если есть, их же можно развить.       — Ну по крайней мере от них они не вянут, как от меня. Я вечно то полить забуду, то ещё чего…       Талли улыбнулась, взяв его руки в свои.       — Хочешь, я могу приготовить.       Приобняв её одной рукой за плечо, он осторожно поцеловал Талли в носик.       — Не, потом как-нибудь… А сейчас ты у меня в гостях. Радуйся, наслаждайся, любуйся природой…       Она зажмурилась и улыбнулась.       — Ну, ладно… Не боишься, что заэксплуатирую?       — Я найду чем занять тебя в ответ! Например буду нагло клянчить те вкусные булочки! — он отнял руку чтобы выложить на расскаленную сковородку ломтики солонины, помидорки и залить это всё яйцом.       — Значит понравились! — улыбнулась Талли, отходя к столу, чтобы выложить тарелки и чашки.       — Конечно понравились! Вкусные, мягкие, а ещё их ты готовила!       Она подошла, сзади обнимая, коснулась уха носиком и прошептала:       — А ты умеешь делать комплименты.       — Да? А… Я думал что если не врать, говорить правду и просто иногда радовать, то это по-другому называется…       Она рассмеялась и поцеловала его ушко, прежде чем отпустить. Быстро приготовив свой нехитрый завтрак и заварив по кружкам чай, Боуг выставил своё творчество на общий стол.       — Прошу кушать…       Талли с улыбкой села, пододвигая себе тарелку.       — Вкусно… Необычно и непривычно, но всё равно вкусно, — сказала она, пробуя.       — Непривычно? У вас с солониной не делают разве? Хотя может просто яйца на вкус чуть другие…       Она пожала плечами       — Другие оттенки. Непривычные.       — Ну возможно… — он задумчиво почесал себя за ухом и принюхался к блюду, — Не, точно всё свежее… Отвечаю.       — Я заметила, спасибо, — она нежно и ласково коснулась его руки.       — Я… Просто подумал мож что напутал… Чай пей, прости из выпечки и сладостей тут только палочки есть медовые. Хочешь?       — Нет… На самом деле я не очень голодная, да и после сладкого всегда пить хочется потом.       — Хорошо, как скажешь… Мы эти палочки тут часто храним как запас на совсем крайний случай. Ну или к столу…       — Лучше, как вернёмся, я тебе пирожных испеку, раз понравились.       В ответ она лишь увидела радостные искорки в его глазах.       — Соблазнительница!       — А то! Ты посмотри на папу!       — Не, спасибо… — он, словно с опаской, огляделся, — Я лучше без конкурентов на твою стряпню!       — Тогда, — она выдохнула. — Придётся печь для других невкусно! Правда, боюсь, что если я это сделаю для таверны посетители не будет в восторге…       — Я боюсь тебе тяжело будет готовить невкусно… А я не хотел бы чтобы ты из-за меня напрягалась лишний раз. Потерплю… Но всё равно буду первые булочки утаскивать! — он, улыбаясь, собрал грязную посуду и пошёл к импровизированному умывальнику, — Да… Мама это называет проверкой качества! Во! Я тоже буду!       Талли рассмеялась, а затем поднялась, всё ещё продолжая счастливо улыбаться, и отправилась собираться, чтобы идти дальше.       — Не спеши… Если хочешь, ляг ещё поспи. Скоро туман, в это время лучше не ходить…       — А ты придёшь?       — Если ты не против… Как посуду домою.       — Я не против… Главное не проспать… снова, — и Талли направилась в сторону комнатки.       Домыв посуду, Боуг осторожно заглянул в комнатку. Талли уже без комбинезона лежала на кровати и читала книгу на наладоннике. Заметив его, она улыбнулась и отключила гаджет, пододвигаясь, чтобы он тоже мог лечь.       — Я надеялся ты спишь… — он прошёл внутрь, поправляя плед на её плечах, — Сейчас уже не мёрзнешь?       — Я тебя ждала.       — Ну… Я пришёл, — Боуг присел на кровать рядом и с улыбкой коснулся рыжих прядок.       Она обняла его, положив голову на плечо, закрыла глаза и выдохнула.       — С тобой спокойней.       — А мама говорит, что я нервный стал… И дёрганный.       — Любой бы стал после всех этих детективов… Но мне с тобой спокойней, — она подлезла поближе в надежде, что её тоже обнимут и прижмут к сильному телу, чтобы как в детстве — чувствовать, что какой бы ни был мир снаружи, есть те, с кем всегда спокойно. — Я в детстве часто к родителям во время грозы прибегала, — пробормотала она, явно засыпая.       — Грозы в Лабиринте не бывает… — он обнял её, словно укрывая, и улегся рядом, — Спи, малышка, тут тебя никто не тронет…       Проснулись они уже, когда в комнате едва светало. Осторожно переложив пригревшуюся девушку, Боуг сел и огляделся. Судя по пробивавшимся первым лучам, снаружи только начал отступать туман. Талли сонно ткнулась в его сторону. Поправив ей одеяло и погладив по рассыпавшимся по подушке рыжим волосам, он встал и осторожно пошёл на выход. Привычно тянуло прохладой, немного ещё оставалась сырость, а за выпавшей росой устроили бои какие-то жучки. У самого выхода наверх спал белый волк. Чутко, нервно он подёргивал ушами и шумно втягивал воздух. Всё казалось знакомым до боли, кроме спящей рыжей бестии, запах которой он ощущал даже здесь.       — Что, Белый… Туман на спад идёт, — рогатый вышел, довольно потягиваясь, — Прости, мы скоро дальше пойдём. Молодец что живой…       Небо или то, что они всю жизнь им считали, светлело, прожилки гасли. Отойдя до отхожего места он вернулся и спустился вниз ставить чайник. Талли, уже одевшись, и переплетала волосы. Поставив разогреваться чайник, он подошёл ближе и уже с нескрываемым наслаждением наблюдал за ней. Аккуратно закрепляя каждую прядку, Талли периодически бросала взгляд на Боуга, а когда их взгляды пересекались, её щёчки чуть краснели, она улыбалась и снова возвращалась к прерванному занятию.       — Рагу, яичницу или что-нибудь ещё придумать? — улыбаясь, спросил он.       — Ты меня перекормишь. Буду колобком кататься по таверне.       Он резко покраснел, спрятав глаза.       — Так далеко я даже не смел мечтать пока…       — О чём? Чтобы перекормить меня? — Талли рассмеялась.       — А, не… Прости… Я… Там чайник, прости… — он быстро отошёл к плите, смущённо подёргивая алыми длинными ушками.       — Прости, — отфыркиваясь, извинилась Талли, но на провинившуюся, её мордашка никак не тянула.       Он снял с плиты чайник и стал готовить что-то на завтрак.       — А здесь всегда так… тихо?       — В смысле? В лесу птицы поют, живка бродит…       — Не знаю… Ощущение, словно она звенящая… Такая у нас в лесах бывала, когда первый снег выпадал… Просыпаешься, вроде на часах полночь, а вокруг всё светло… И тихо.       — Землянка глушит многое. На воздух выйдем, там услышишь… — в ковшике что-то начинало аппетитно булькать.       — А… Хорошо… А то тишина в лесу у нас ещё и кое-что другое, — она выдохнула. — разрыв нулевой…       — По расписанию мы между волнами, — он начал выкладывать блюдо по тарелкам, — Не должно… Я же специально время рассчитывал и подгадывал!       — У вас даже по расписанию? У нас как выйдет.       — Тут двояко. Есть примерное расписание когда волны проходят, ну и это в принципе заметно. Где-то за луну обычно, самое малое за половину средней. Но если что-то на Тракте взбаламутит тварей, то может и резко накрыть, но резкие волны, особенно в Лабиринте, не такие крупные, — он поставил перед ней тарелку с макаронами, кусочками солонины и мелкорубленными овощами, — Вот, ешь, нам луны три-четыре младшие топать. Возможно даже без привала. И так от графика немного отстаём…       — Это было настолько важно? Прости…       — График-то? — он отошёл к плите и принёс оттуда свою еду и чайник с заваркой.       — Да…       — С Лабиринтами всегда так. Когда уходишь в них - всегда говоришь на сколько. Связи же нет. Если возвращаешься в пределах этого времени, то всё нормально, а если не успеваешь, то за тобой Идут следом, — он разлил чай по кружкам и сел напротив есть, — К примеру я записал, что нас не будет четыре дня. Сам один я пробегаю его меньше чем за день. От ворот до сердца целиком если, то за полтора-два дня. С тобой рассчитывал за три пройти. Если не успеем за четыре выйти, то сначала кто-то из Бегущих сначала проверит выход на следы, если их не будет, то вход. Если на входе следы будут, то сначала вернётся в ближайшую таверну, отметится, доберёт ещё народ и потом пойдёт от врат по следам…       — Но… Ты же Лорду сказал про два… Он же, сам знаешь…       — Два-три дня в Лабиринте. Это мои, расчётные. Но я отмечался же в Таверне. Пока дождался перехода в Хортон, пока мы собрались, вышли… В добавок полторы луны от самого Лабиринта до Таверны… Туда, сюда… Плюс вдруг ты захочешь где-то задержаться. Сёма сам сюда на прогулки народ таскал, знает как считать…       — А… А то я уже испугалась, что ломанётся… И ведь ещё со всех охраной… Только из-за того, что мы проспали… Стыдно как-то…       — Ну пока мы из графика выбились только на один переход. Если обойдёмся без обеденного привала, а просто отметимся в землянке и дальше пойдём, то до тумана даже нагоним расчётное время и останется запас в озере искупаться…       — Тут и озеро есть? — она чуть свела брови, потом всё вернулось как было. — Точно… Ты говорил, когда мы заходили.       — Три: одно на входе, одно неподалёку, но глубокое и холодное, и одно около старого лазарета… — он замолчал и прикрыл глаза, пытаясь прогнать старые болезненные воспоминания и продолжил тише, — Оно самое тёплое. Там даже рыба есть съедобная. Купаться можно…       Талли протянула руку, аккуратно накрывая его.       — А? Прости… Сейчас я посуду помою и выдвигаемся…       — Ничего… Тебе было больно… Воспоминания?       — Немного… Скоро пройдёт, не расстраивайся, пожалуйста… — он пожал её руку и стал спешно доедать завтрак.       — Я не расстраиваюсь… Я просто сопереживаю… Или тебе это неприятно, — она отняла руку.       Он потянулся своей рукой следом за убранными пальцами, но быстро оборвал это движение.       — Я просто не хочу чтобы ты волновалась о том, чего нельзя изменить. И чтобы тебе не было больно…       — Прошлое нельзя изменить, но вот твоё отношение и боль… Можно.       — Леди сказала, что со временем это угаснет, а пока ещё будет иногда дёргать потому что в блоке было долго…       Талли кивнула. То ли знала о блоках, то ли доверяла суждению леди… И неважно какой, судя по спектру, речь шла либо о Сире, либо о её старшей сестре.       — Тогда пойдём?       — Посуду только помою… — он встал, собирая тарелки, — Говорила, что если бы сняли в первые лет десять, то может быть я бы сильнее смог лечить руками… А я до этого рыжика даже и забыл, что мог…       Талли вздрогнула, но потом почти прошептала.       — Его отец сильно тогда… Правда Леди Айон объяснила, а ей верят, потому что никого не обманывала…       — Прости, я честно не хотел тогда…       — Но ты же не при чём… Леди Айон тоже сказала, что ты пытался помочь, но там бы никто не смог…       — Да, понимаю… Теперь понимаю, а тогда… Да я и в первый раз драться не хотел…       — Ох… И влетело им за это…       — Зря, всё равно ж не поняли… Через тумаки такое не доходит.       — С чего ты взял, что не поняли? — он подняла голову. — Только не говори, что они после того случая к тебе цеплялись…       — Нет, да и я детей за три Лабиринта обходил, — он улыбнулся, — Просто я бы не понял. Я просто принял бы правило, но если бы посчитал что сестру обидели… Я бы запомнил.       — У нас правило — всё решается на словах. Хочешь драться — на Пограничье к тварям, там твоё желание драться пригодиться. Всегда решай всё словами, иначе ты никакой интендант, если на первой же кочке лезешь в драку… Хотя, — Талли улыбнулась. — Куча волос из моей шевелюры осталась в руках тех, кто обижал младших моих… Правда, бить я начинала тогда, когда на них лезли с кулаками. Если бы я хоть раз полезла первой, — она замотала головой…       — Ну у нас было проще в этом… И сложнее, — он домыл посуду и, вернув её на место, пошёл выносить небольшое ведёрко, — Соберёшь пока рюкзаки?       Талли поднялась, кивнула и направилась к рюкзакам.       Вынеся ведерко, Боуг вернулся за ней и не глядя закинул на спину рюкзак.       — Пошли? Белый до следующей землянки хотел проводить нас…       Талли, молча, кивнула и, протянув руку, пошла следом. Вышли они когда белесый туман уже отступал, прячась за деревьями, словно проваливался в глушь. Осторожно ступая, они прошли к остаткам мощённой дороги и пошли дальше уже по ней. Талли с интересом осматривалась, но в то же время с осторожностью, настороженностью и какой-то долей опасения. Как и учил отец, она старалась охватить в своё поле зрения все объекты, присматриваться к тому как колышется трава, прислушиваться к тому как ведут себя животные, и даже принюхиваться к самому воздуху. Даже в совершенно незнакомых местах.