19
1 декабря 2023 г. в 13:00
В машине Чэн провел еще около десяти минут без движения, решив, что отправляться на склад в подобном состоянии не следует. Выкурил еще одну сигарету, приоткрыв окно и выдыхая дым во влажный воздух. Закрыл окно. Посмотрел в стену еще немного.
Легче не становилось.
Он открыл программу слежки без какой-то конкретной цели. Проверил, где в данный момент находится Лю Хи. Или его машина. Она торчала в том же месте, где была и в ночь перед нападением на дата-центр. В том же месте, где торчала почти каждую ночь с тех пор, как Лю Хи отселился из особняка. У дома его матушки.
У каждого из нас есть собственный способ вздернуться, подумал Чэн, закрывая вкладку. Каждый из нас собственными руками, уже связанными за спиной, натягивает покрепче веревку, чтобы подняться повыше. Продемонстрировать внимательным зрителям, где именно и насколько сильно ты просчитался.
Этот балбес, который оказался не в то время не в том месте, ведь тоже просчитался. Вот что случается, когда ты взваливаешь на себя то, что тебе не по силам. Страдаешь ты сам, но что хуже — страдают те, кто пострадать не должен был.
Не должно быть у тебя таких людей. А если есть, проваливай отсюда. Если можешь.
Лю Хи еще мог. Раньше. И, может, до сих пор. Он здесь еще не стал незаменимым и не заслужил славу того, кто если и уходит, то только на обратную сторону земли. На его поиски еще не станут никого бросать. Ну, почти что никого не станут. Если постараться, можно избежать слежки. В его случае это довольно просто.
Я могу настоять на этом. Попытаться сделать ему документы, как…
Чэн оборвал себя. Пригладил волосы.
Сделать документы и выпроводить вон из страны. Разыграть спектакль перед господином Цзянь, сказать, что мой бесценный помощник испарился. Или что до него все-таки добрались бессмертные. Поэтому его убрали.
Можно отыскать в одном из подручных моргов достаточно обезображенное тело. К счастью, в этом городе таких всегда было достаточно. Транспортировать почившего в квартиру его матушки. Вряд ли босс захочет убедиться лично или требовать доказательств, что это тело именно Лю Хи.
Босс неглуп и понимает все как следует. Скорее всего, он уже давно все понял и теперь просто отслеживает с интересом, как далеко я готов зайти в этой не то чтобы особо убедительной игре с Лю Хи. Я не стал протестовать против его плана и продолжил выполнять свои обязанности. Босс, конечно, должен понимать, что я мог бы просто выжидать, чтобы сыграть и свою карту в нужный момент и попытаться провернуть все так, как я считаю нужным. Может, этот вариант он тоже не списывает со счетов.
Но босс отлично меня знает. И потому он должен понимать, что собственной рукой ломать то, что я так долго строил, я не стану. А единственной альтернативой, где я мог бы быть полезным, мог бы стать отец. Как союзник. Или как семья.
Но нужно быть разве что Лю Хи, чтобы поверить, будто мы с отцом сможем вести дела бок о бок. И поэтому я остаюсь там, где я есть.
Господину Цзянь это более чем подходит. Пока все идет так, как он задумал, он вполне способен делать вид, что его устраивает этот фарс.
Если Лю Хи исчезнет, ничего особо не изменится. Может, даже станет легче. Нам с боссом не придется больше изворачиваться вокруг вопроса мести за его матушку. А у Лю Хи, куда бы он ни отправился, появится шанс построить жизнь заново. Без того, что противоречит его убеждениям, но с весьма полезными умениями.
А я, быть может, получу назад А Цю. Пусть не сразу, не в ближайшее же время, но спустя какое-то, какое босс сочтет приличным выждать.
Вопрос в том, хочет ли исчезнуть сам Лю Хи. После всего того, что уже успело случиться с его жизнью. И в том, хочу ли я. Чего я вообще хочу.
Дождь покрывал лобовое стекло мелкими каплями. Ветер сносил их в сторону, в веселые косые ручейки.
Чэн накрыл рот рукой. Потер челюсть отогревшимися пальцами. Прижал ими глаза.
Достал на ощупь телефон. Набрал нужный номер. И только уже слушая гудки, подумал: так и не узнал, который там у тебя час. Но ты ведь и не скажешь.
— Дагэ, — сказал А Цю сонным голосом. Прочистил горло.
Почему-то этот сонный голос неприятно и болезненно задел. Раньше ты терял сонливость сразу же, как только видел на экране мое имя. Не позволял себе звучать ни мягко, ни расслабленно. Всегда собрано, всегда уверенно и жестко.
А теперь все изменилось. И ты можешь таким вот сонным и даже немного недовольным, когда видишь, что тебе звонит Хэ Чэн.
А может, ты имеешь право быть недовольным. Я вообще не знаю ничего о том, что за день у тебя сегодня был. И что за день еще только предстоит. Может, ты уснул всего какой-то час назад, а может, час — это вообще и все, что есть у тебя на сон в эти или следующие сутки, как бывало здесь.
Я же вообще не представляю, как ты живешь там, где ты сейчас, и где это вообще — там.
А если бы сложилось так, как босс задумывал, если бы ничья рука не дрогнула и не промахнулась с выстрелом, может быть, ты снова был бы здесь. И я мог бы по крайней мере доверить тебе полную коммуникацию с убежищем. А не привлекать к этому новых людей. И бояться отправлять туда того, кто тебя замещает.
— Дагэ, — снова повторил А Цю. На этот раз раздражения в его голосе заметно прибавилось. Может, кто-нибудь другой его и упустил бы. Но не Чэн.
— Аи, — отозвался Чэн хрипло. Собственный голос звучал странно и незнакомо. — Разбудил?
— Порядок, — ответил А Цю сдержанно. И замолчал в ожидании того, что Чэн скажет дальше.
А что Чэн скажет дальше, не знал даже он сам. Он просто отстраненно наблюдал за бегущей по стеклу водой, и в тяжелой голове вязко ворочались сплавленные друг с другом мысли. Только что подслушанный разговор, новые жизни, право выбирать и чувство, будто что-то потерялось навсегда буквально только что. Буквально мгновение назад.
Страшно хотелось, чтобы А Цю оказался здесь и просто посмотрел так, как бывало, делал это — ровно и спокойно, будто в ожидании приказа. И приказы всегда тут же находились. Потому что Чэн знал, что от него их ждут.
А сейчас никто от него ничего не ждал, и пока в голове то и дело всплывало подслушанное, все тело разрывало от желания, которому нельзя было дать волю.
— Я убрал твою машину в гараж, — сообщил Чэн, не утруждаясь больше шифрами.
— Спасибо, — ответил А Цю настороженно и с недоумением.
— Только сначала пришлось вымыть ее. От крови.
А Цю помолчал. Коротко сказал: ясно.
Действительно ясно было только одно: разговор не просто не клеился, а стремительно двигался к концу.
Чэн вдруг ясно осознал, как не хочет оставаться в этой тишине наедине с собой.
— Ты хотел бы вернуться домой? — спросил он как будто между прочим. Попытался обернуть все это шуткой. Провалился в этом.
Голос звучал все так же хрипло и неправильно. Чэн решительно прочистил горло.
В трубке послышался шорох, как будто А Цю отнял телефон от уха, чтобы убедиться, что звонит все-таки и в самом деле бывший босс.
— Я не понимаю, — сказал он уже с явным раздражением.
Я тоже, подумал Чэн. Вообще ничего. Ни капельки.
Сказал прямо: без подтекста. Просто.
А Цю отрывисто вздохнул. Спросил: к чему вопрос?
Очень хотелось сказать правду. Очень. Но делать этого было нельзя. Может быть, босс и в самом деле понимал весь этот фарс. Но озвучивать его суть А Цю было равносильно нарушению этого молчаливого равновесия.
Поэтому Чэн просто пожал плечами. Спохватился, сообразил, что А Цю его не видит. Проговорил, удерживаясь от более четких выражений, сам не зная, зачем это спрашивает:
— Если бы я мог на это повлиять. Ты хотел бы?
— Ты пьян? — сухо спросил А Цю.
Чэн хмыкнул. Подумал: я был. До этого звонка. Потом как будто сразу пережил похмелье.
Ветер сносил ручейки на лобовом стекле все дальше. Чэн проследил их взглядом до края стекла. Там они обрывались. Падали на асфальт к остальной воде.
— У тебя тоже дожди? — спросил он, откидываясь на подголовник.
В трубке повисло тяжелое молчание. А Цю помедлил еще пару секунд, а потом подытоживающе спросил: по делу будет?
Неудачная была мысль ему позвонить, запоздало подумал Чэн. Сказал вслух: зря я тебя набрал. Наверное.
А Цю продолжал молчать. Потом сказал прохладно: мне скоро вставать и ехать по делам. Я бы еще поспал, если ты не против.
В голосе у него то ли мелькнула, то ли почудилась издевка. Чэн кивнул, уже не озаботившись тем, что А Цю его не видит.
А Цю, подождав еще немного, молча отключился.
Чэн сжал безразличный телефон в руке. Подумал: а мне тоже скоро ехать на задание. Мне только даже вставать не надо. Хотя было бы, наверное, хорошо, если бы можно было отправиться домой, забраться в бар, как и планировалось, и прикончить все-таки одну из тех бутылок с джином, которые мы не допили с Лю Хи. Чтобы наверняка уснуть. Проснуться утром, пусть с похмельем. Как-то пережить очередной слет. И только после этого отправляться за Бянь Цзи на склад.
Если бы я только знал, что такой удобный случай подвернется мне еще раз. И дата-центр. Его все-таки пора перемещать. Потому что если к нему снова подберутся, на этот раз уже действительно чужие, я поплачусь за это промедление. За то, что посчитал свои эмоции важнее дела.
Я больше не застану нового любимца босса так. Чтобы без камер и без наблюдения. Наедине.
Наедине гораздо проще добиться откровенности. Если установить достаточный уровень доверия.
Мысль почему-то обожгла злостью. Чэн сунул телефон в карман и подождал, пока она пройдет. Но она не проходила: наоборот, в животе будто сжималась тугая пружина, тянула за собой легкие и сердце, и дышать ровно и глубоко становилось все тяжелее.
Чэн сжал руль обеими руками. Попытался отстраниться от этого чувства. И не смог.
Злость разрасталась внутри, как торнадо, и теперь нельзя было податься ни в какую сторону, чтобы не наткнуться на какую-нибудь острую, раздражающую мысль и не раззадориться сильнее. Даже А Цю, подумал Чэн с нарастающим гневом. Даже А Цю. Даже там, где все было стабильно и беспроигрышно, что-то расстроилось и больше не работает. Все расстроилось. Все куда-то не туда идет.
Гуаньшань… Пацан, исправился Чэн. Стиснул руль сильнее. Пацан с Тянем. У Цю тоже, кажется, устроилась там, где бы он ни был, какая-то другая жизнь.
Я оказался не нужен больше нигде.
Чэн вдруг почувствовал странную, горячую и — он прекрасно это понимал, но уже не мог остановиться — нелогичную обиду от того, что А Цю все-таки смог там адаптироваться, будто перемены, переезд и все перестановки случились по его собственному желанию. Как будто Тянь был в этом не виноват.
Не только поэтому, одернул себя Чэн, с яростью щелкая зажигалкой и затягиваясь. Босс нашел бы и другой предлог, чтобы отправить А Цю куда подальше. Если я правильно понимаю его план. Или даже просто устранил бы его.
Потому что если уложить на весы жизнь и роль в структуре даже такого ценного кадра, как А Цю, и взвесить их в сравнении с положением филиала на арене города, босс с очень высокой вероятностью выбрал бы именно его. Положение. И все, что было с этим связано.
Боссу хорошо известно, что я в итоге все равно приму его условия игры. Потому что ничего другого у меня нет и никогда не будет. Я смолчу, где надо, и взамен на это господин Цзянь тоже где-нибудь смолчит. Уступки за уступки. Чэну этот метод ведения дел был хорошо знаком. Как и хорошо знакомо правило: уступать таким, как босс, все-таки нужно. Если не пойти ему навстречу там, где ему хочется, это не закончится ничем хорошим. В конечном итоге.
Держать баланс было не желательно, а необходимо. Чтобы ничего не рухнуло. И все равно все рушилось. У меня самого. У пацана. И у Лю Хи. И, кажется, у всех, кто вообще хоть как-нибудь причастен к моей жизни.
Только кто-то находит в себе силы двигаться дальше, подумал Чэн с нахлынувшей по новой злостью. Устраивают новые порядки. Заводят новые знакомства, меняют то, что даже не они основывали. Как в клубе. Как в моей организации.
Малолетки, сказал Чэн себе раздраженно. Яростно и жестко растер щеки и лоб руками. Малолетки и то справляются. Может, потому как раз, что сил у них больше, и справляются. Это я уже какой-то износившийся. Как будто вышел срок эксплуатации.
Может быть, поэтому у меня все и рушится. Может, это вовсе не Тянь причина всех проблем вокруг, и не Лю Хи, и не отец. И даже не босс. А и в самом деле я.
Злость внутри смешивалась с горечью и поднималась к самому горлу. Копилась, плавилась. Превращалась в концентрированное ожесточение.
Чэна вдруг накрыло нестерпимым и глупым желанием плюнуть на все, отправиться за телефоном мертвого сына Шэ Ронга, включить его и бросить рядом с местом, в котором уже завтра должен оказаться дата-центр. Пусть люди Шэ Ронга отследят сигнал, пусть приедут и сожгут здесь все к чертовой матери. Пусть свяжут это с господином Цзянь, пусть у него не будет возможности отвертеться. И все. И не придется больше ни с чем возиться, и выискивать, кто еще плетет интриги за моей спиной, и носиться с едва соображающим от горя и порой природной глупости Лю Хи.
И пацан, подумал Чэн, против воли растирая место на грудине, где вопреки здравому смыслу все еще чувствовался отпечаток пятерни. Пацана тоже не будет. Не придется больше… ничего. Видеться, заботиться. Тревожиться. Знать, что я во всем этом чужой и лишний. И никогда не буду иметь права стать своим.
Перед глазами всплыло напряженное, пусть и юное, но не детское лицо. Брови нахмурены, губы сжаты, плечи приподняты. На шее шрам. Глаза колючие и злые, но пронзительные. И ресницы. Рыжие.
И голос надламывается от возбуждения.
По телу вдруг снова прокатился жар, и Чэн, мотнув головой, завел мотор, чтобы сделать хоть что-нибудь. Оставаться на месте не было терпения. Он повернул ключ, вдавил педаль в пол и рванул с места, рассекая дождь и без того мокрым лобовым стеклом.
Остановить поток мыслей на этот раз не хватило сил, и знакомая горечь быстро заполнила грудную клетку. Голос в голове звучал так ясно, будто Чэн снова его слышал прямо сейчас.
И как будто этого было недостаточно, воображение принялось дорисовывать к этому голосу картинку. Она выстраивалась перед взглядом так легко и естественно, словно все это Чэну уже приходилось видеть. Прогнать пацана из мыслей никак не удавалось, и от этого скользкая дорога перед глазами мутнела и теряла фокус.
Чэн торопливо выдохнул открытым ртом. Руль скрипнул под руками.
Все это давным-давно перешло все грани мыслимого и позволенного, и потому сейчас, даже отдавая себе отчет в том, что он делает, Чэн больше не мог остановиться. Пацан, распаленный, взмокший, стоял перед глазами, как живой. С силой зажмурился, метался по кровати.
И это, конечно, все-таки была кровать. Та самая, которую они делили пополам.
То, что во всем этом был еще и Тянь, и что он был таким же точно, уже не имело смысла. Что-то будто отсекло его, отодвинуло, переместило в мыслях с другого конца связи в какое-то другое измерение, и здесь и сейчас Чэн видел только парня младшего братишки. Только его. Таким, каким услышал.
В висках с силой колотилось, взгляд по-прежнему был мутным, и на какое-то страшное мгновение Чэн вдруг подумал, что не справится с дорогой.
Он отчаянно мотнул головой и зарычал, как зверь. Вибрация спустилась вниз по горлу и засела между легкими, и даже когда Чэн наконец замолчал и стал контролировать дыхание, дрожь за грудиной никуда не делась.
Мне следует думать о другом, сказал себе Чэн, пытаясь отстраниться от всего этого и вспомнить, куда он вообще едет и зачем. Заставил себя всматриваться в дорогу, с нажимом растер глаза, поморгал, чтобы вернуть зрению четкость. Я должен сейчас готовиться ко встрече. Должен видеть и запоминать. И слушать.
Я должен быть тем, кем я захотел быть сам. И действовать соответственно.
Да. Мыслями все это Чэн прекрасно понимал.
Но именно сегодня, в самый для этого неподходящий момент, Чэн внезапно обнаружил, что тело не всегда подчиняется приказу мыслей.
К складам он приближался злым, рассредоточенным и возбужденным. Остановился за два перекрестка от нужного, оставил машину за бетонным зданием, как раз там, где обычно всех подъезжающих ловила неприметная камера, вмонтированная прямо в распределительный щиток.
Сегодня она, как и остальные на пути к нужному складу, не работали.
Еще немного времени Чэн провел в машине, не шевелясь, в попытке навести порядок в мыслях и реакциях на них.
И ничего из этого не имело эффекта.
Чэн быстро и зло застегнул на себе кобуру, поддернул брюки и выбрался из машины. Влажная и без того рубашка моментально намокла еще сильнее и облепила тело. Мысль о тяжелом, точно так же уже промокшем плаще, сковывающем движения, он отмел сразу же, как только она появилась. Тяжелой поступью обошел машину, открыл дверь с пассажирской стороны и схватил с сиденья перчатки. Хлопнул дверью. Натянул их.
Здесь, снаружи, снова оказалось, что лицо по-прежнему горит, и первые несколько минут пути до нужного склада Чэн подставлял его дождю и ветру с ощущением какого-то злорадного удовлетворения.
От беглой оценки ситуации даже это странное чувство снова быстро уступило место раздражению. Все шло не просто не по плану — не могло что-то идти по плану, если никакого плана попросту не существовало, но даже если допустить, что он состоял в ненавязчивой проверке места для перемещения дата-центра, под это определение происходящее никак не подходило.
Чэн отдавал себе отчет в том, какое впечатление сейчас, скорее всего, производит. Как и в том, что ни с чьими впечатлениями считаться не собирался.
Есть дело, которое должно быть сделано, сказал он себе с нажимом, приближаясь к наглухо запертому складу. А значит, не должно быть никаких отговорок.
На этом все и держится. На обязательствах. И я свои исполню, как должно.
Он остановился у двери, шумно дыша и торопливо размышляя, как можно выманить Бянь Цзи наружу. Отпереть дверь так же, как он каждый раз делал это в убежище, заняло бы меньше секунды — с его уровнем доступа во всей структуре не было ни одного защищенного помещения, недоступного для Хэ Чэна. Но оставлять след своего доступа в истории авторизаций было незачем.
Босс знает, что я должен проверить склад для переезда. Но какой это склад, он пока еще не знает.
Чэн криво усмехнулся своим мыслям. На злость наслоилось сверху что-то похожее на азарт. А что, подумал он, занося кулак. А почему бы не попробовать. Может, этот Бянь Цзи не так уж и сообразителен и смел, как описал его Фэн Ху. Вот и проверим. Это очень просто.
Чэн заколотил кулаком по металлической двери. Удары отдались глухим, но глубоким эхом.
— Бянь Цзи! — крикнул Чэн в паузе между ударами. — Открой немедленно. Я знаю, ты внутри.
Он запрокинул голову. Взглянул в мертвую точку камеры под небольшим козырьком. Дождь тут же залился в глаза, и Чэн яростно тряхнул головой. Грохнул в дверь еще раз. Поправил влажную кобуру.
Из-за двери не было слышно ни звука, и Чэн ударил дверь еще раз, на этот раз ногой, и свирепо выкрикнул: открывай, я долго еще здесь должен топтаться под дождем?
Что-то из этого сработало. Может быть, Бянь Цзи узнал знакомый голос — в конце концов, большие сборы в начале лета он должен был застать. Может, сработало нахальство и напор, с которым Чэн потребовал открыть, а может, дело было все-таки в ночной растерянности, неожиданности и неуместности ситуации. Так или иначе, дверь открылась, и из-за нее показалось напряженное лицо.
Чэн быстро отсканировал его. Подумал: незнакомое. Впервые его вижу. Но меня он узнать должен.
И это оказалось правдой. На этом незнакомом лице мелькнула тень понимания, и ровно в это самое мгновение Чэн бесстрашно протянул руку вперед, туда, куда обычно не смотрят. Потому что смотрят всегда в первую очередь в лицо.
Он оттолкнул холодный смертоносный металл в сторону и сказал с яростью, напирая всем телом: дай пройти.
Бянь Цзи, если это был все-таки он, тут же кивнул и отступил в сторону, и в самом деле позволяя Чэну протиснуться внутрь. На лице у него появилось что-то вроде готовности, и это почему-то подхлестнуло и без того бушующую ярость.
Никто больше ничего не понимает, подумал Чэн, рывком захлопывая за собой дверь с гидравлическим доводчиком. Ни по одному из существующих протоколов ты не должен был открывать мне эту дверь. Даже если бы я назвал себя, тебя, все улицы, на которых ты работаешь, и все до единого коды того, что обычно хранится на этом складе. Это если предположить, что ты узнал меня по голосу и потому впустил. А если нет?
Так какими протоколами ты руководствуешься? Что, изобрели какие-то другие, о которых не поставили в известность меня? Или ты слишком часто получаешь похвалы и поэтому вообразил, будто можешь позволить себе делать что угодно?
Чэн быстро окинул помещение взглядом. Перечислять коды точно было бы бессмысленно: как и говорил Лю Хи, здесь было почти пусто. Кое-где только остались стопки поддонов, длинные змеи обвязочных веревок из-под них, коробки и боковые панели от транспортных контейнеров.
Склад выглядел заброшенным. Шаги отдавались в опустевшем помещении эхом, достигая высокого потолка с гофрированной оплеткой вентиляционных труб.
Пустой не значит бесполезный, подумал Чэн, распаляясь еще сильнее. Тебе, может быть, и не сказали, с какой целью ты здесь охраняешь склад. Но тебе и не нужно знать. Все, что тебе нужно — это выполнять свои обязанности так, как следует.
А может, ты считаешь, что твоя обязанность — это просто уметь хорошо стрелять?
Чэн развернулся. Уставился исподлобья на напряженно застывшего Бянь Цзи.
Проходной двор, а не проверенное место для перемещения дата-центра, подумал Чэн с яростью. Я сюда попал просто потому что постучал. Ты вообще кого угодно мог сюда впустить?
Никто в этом городе уже не помнит, как вести дела. А если и помнит, то не утруждается соблюдением этих не просто так созданных правил. Есть ведь вещи гораздо интереснее. Например, расстреливать чужих матерей. Так, в порядке случайности.
Даже здесь не справился, как следует.
Ярость нарастала и захлестывала. Бянь Цзи молча переступил с ноги на ногу.
— Зачем ты меня впустил? — прорычал Чэн, надвигаясь на Бянь Цзи с угрозой.
Бянь Цзи, худосочный и юный, сосредоточенно нахмурился. Покачнулся, но выстоял. Моргнул.
Юный, подумал Чэн, юный, еще один юный. В этом городе уже все юные. Не осталось больше тех, кто понимает в силу опыта и возраста, как все должно быть.
И вот эти люди должны меня дурачить. Вот такие. Которые распахивают дверь стратегических объектов по первому стуку. И промахиваются на критически значимых заданиях.
Бянь Цзи облизнулся и открыл рот, чтобы ответить. Чэн перебил его следующим вопросом.
— Как давно ты работаешь на господина Цзянь? — прошипел он, расправляя плечи, чтобы отклеить от кожи между лопатками прилипшую намокшую рубашку.
— Скоро год, — помедлив, ответил Бянь Цзи с заметным напряжением.
Чэн всмотрелся в настороженное, недоумевающее лицо. Понять, врет ли ему этот человек или нет, было нельзя, потому что он его совсем не знал.
Он вдруг остро пожалел, что не согласился на предложение Фэн Ху и не взял его сюда с собой. И сказал себе сразу же вслед за этим: нет, все правильно. Фэн Ху и так слишком много видел и слышал. Хватит и без этого.
Ты из позапрошлых, подумал Чэн, переключаясь снова на Бянь Цзи. Не из свежего набора. Ты прошел ясли, о тебе знали на улицах, ты успел узнать в лицо если не всех в своем районе, то хотя бы на пару уровней вверх. И уже оттуда, с самого подножия структуры, замахнулся поучаствовать в чем-то грандиозном. Выслужиться перед боссом. Отомстить тому, кто, как ты думаешь, должно быть, дал на тебя наводку. Сдал тебя.
Было, наверное, так просто точно так же принести тебе похожий телефон, как однажды принесли Лю Хи, как, должно быть, поступили и с тобой. И чтобы голос в этом телефоне сообщил тебе, кто на самом деле виноват в том нападении. И намекнул бы, как ты можешь отомстить за это. Взять в руки оружие, с которым ты, говорят, весьма неплохо обращаешься. И пристрелить того, по чьей вине мог бы умереть ты сам. И умер тот, кто был с тобой в ту ночь.
А тебе было так легко копить злость, пока тот, кто, как тебе сказали, виновен во всем этом, катается к тебе в больницу вместо сна.
Я ничего такого с тобой не проворачивал. Но кто-то же провернул.
Может быть, все и сложилось бы по-твоему. По-вашему с боссом. Если бы один чтящий традиции олух не поклонился своей матушке.
Мысль об этом укусила жалостью и какой-то личной болью. Чэн снова напер вперед, оттесняя Бянь Цзи к стене.
— Это на структуру ты работаешь почти что год, — выплюнул он, прищуриваясь. — А на господина Цзянь сколько?
Глаза у Бянь Цзи вдруг полыхнули испугом, и чтобы распознать это, Чэну не нужно было быть знакомым этого человека. Вместо этого Чэн был теснее некуда знаком с самим этим выражением. Оно почти у всех было отлично узнаваемым.
Бянь Цзи, сглотнув, стрельнул глазами в сторону двери, будто в поисках пути для побега. И это разозлило Чэна еще больше.
Он сделал еще один шаг вперед, и Бянь Цзи торопливо спросил дрогнувшим голосом:
— Это разве не одно и то же?
Чэн мотнул головой с угрожающей ухмылкой. Если бы я только тебя знал получше, подумал он под аккомпанемент бешеного пульса. Если бы я только мог понять, что значит твой испуг. Чего ты опасаешься. Меня или того, что я вас раскусил.
— Тебе он тоже велел называть себя боссом, чтобы нигде не проколоться?
Бянь Цзи оглянулся на дверь, в этот раз уже даже не пытаясь делать это скрытно. Шагнул в сторону, как от полоумного. Сказал взволнованно: я не понимаю.
— Значит, не такой уж ты и сообразительный, — сообщил ему Чэн, криво усмехаясь. — Хотя это можно было еще по случаю с женщиной понять.
Бянь Цзи переспросил с нарастающей тревогой: какой женщиной?..
— И вот еще, что тебе следует запомнить, — добавил Чэн, шумно дыша. — Любое начатое дело следует доводить до конца. Только так можно рассчитывать избежать его последствий.
Бянь Цзи замер всего на мгновение. Он был молод — моложе Чэна на целый порядок, и рефлексы у него сработали быстрее. Но у Чэна было несравнимо больше опыта. И потому ему понадобилось даже меньше, чем мгновение.
И даже в этот короткий миг он чуть было не поддался колебаниям. В голове пронеслось быстрее молнии: а может быть, позволить. Может быть, так будет легче. И больше не придется ничего.
А потом сработал многолетний автоматизм. И все случилось быстро и само собой.
Чэн выхватил оружие на какую-то долю секунды раньше, чем сделал то же самое Бянь Цзи.
Одного выстрела хватило с головой. Расстояние было не просто небольшим: его почти не было. Увернуться или уйти из-под пули Бянь Цзи так и не успел.
Тело с глухим стуком ударилось о пол. И все стихло.
Руки не дрожали — они снова будто онемели, то ли от холода, то ли не от него. Дрожало внутри, там же, между легкими. Ярость никуда не делась, а к ней прибавилась непонятная отчаянная решимость. И холод. Он расползался внутри и выжигал все, словно яд, и даже сейчас, на пике этой злости, Чэн понимал каким-то краем мыслей, что только что потерял последнюю возможность разобраться, отомстил ли он за смерть матушки Лю Хи или просто приложил руку к очередной бессмысленной смерти.
Кровь подтекала к носкам туфель. Чэн, тряхнув головой, сунул пистолет обратно в кобуру, отступил назад и в сторону и трижды крепко сжал кулаки, пытаясь восстановить в них кровообращение. По складу стал медленно расползаться грязный запах внутренностей.
К горлу подкатило — не столько даже из-за тела под ногами или этого запаха, сколько от напряжения. И, может быть, от того дрянного виски.
Чэн прошелся по складу туда и обратно, медленно вдыхая и задерживая воздух в напряженных легких, прежде чем так же медленно выпустить его наружу. Пригладил мокрые волосы, вытер влажные перчатки о рубашку. Она все так же липла к телу, и Чэн осознал, что взмок не только от дождя, но и от испарины. Уже который раз за этот вечер.
Абсолютно бесполезный вечер, сказал он себе со злостью. Впустую проторчал в этом дурацком клубе. Подслушал этот чертов разговор. Зачем-то ввязался в бессмысленный и от начала до конца провальный диалог с А Цю. И даже здесь не смог ничего выяснить. Просто убил. Обрубил единственный конец, и к сети, которая плетет против меня интриги, теперь вообще никак не подобраться.
Я ее, конечно, вряд ли раскрутил бы одними только разговорами. Переманить вот этого так же удачно, как это случилось с Лю Хи, я бы уже не смог. Не было настолько подходящих обстоятельств. Но еще десять минут назад у меня была эта возможность. Хотя бы в перспективе. При идеальном раскладе в мою пользу.
А теперь у меня нет и этого.
Из-под ярости проглянула жгучая горечь. Чэн снял одну перчатку, прижал ее к себе, чтобы не уронить, и потер уставшие глаза костяшками. Поморгал.
И замер.
Механизм входного замка негромко щелкнул, и из-за двери показалось лицо Фэн Ху.
Он бросил быстрый, острый и тяжелый взгляд вперед. Молниеносно вытянулся, встал в стойку, выставил одну ногу вперед для устойчивости. Скользнул глазами по телу и луже крови рядом с ним. Перевел их на Чэна.
Рывком выхватил откуда-то из-за спины свой пистолет.
На этот раз Чэн не раздумывал. На это просто не осталось времени. Он знал, что должен выстрелить первым, иначе все действительно закончится, вот здесь, на этом же почти пустом и грязном складе.
И внезапно оказалось, что заканчивать все это все-таки не хочется.
Он молниеносно выдернул из кобуры пистолет еще раз и сделал один за другим два выстрела подряд. Едва успел прицелиться.
Дверь еще не успела до конца закрыться, и на нее брызнуло алым косо, под углом. Раздался глухой стук, совсем такой же, как десять минут назад, и Фэн Ху осел частично на пол, частично на стену. Одна его нога, та, которую он выставил вперед, безвольно скользнула в лужу уже натекшей крови.
Гидравлический доводчик, делая свое дело с безразличным шорохом, зажал одну руку Фэн Ху в щели между дверью и порогом. Фэн Ху даже не пошевелился.
Панель замка, поморгав, погасла, так и не сработав.
Чэн, двигаясь больше по инерции, чем осознанно, двинулся спиной назад, вглубь склада, чтобы уйти из-под линии огня, если Фэн Ху прибыл не один. Устроился за стопкой поддонов. Встал поудобнее, сжал оружие в жестких руках.
Постоял на изготовке еще немного, но больше так никто и не вошел. Выждал для верности пару минут, не спуская глаз с двери. Опустил пистолет, уже второй раз за сегодня, и снова сунул его в кобуру.
И вот теперь руки начали дрожать.
Осознание ошибки пришло сразу же.
Не ошибки, тут же исправился Чэн. Попытался вцепиться в злость, которая не отпускала его последние несколько часов, а сейчас, как назло, куда-то исчезла. Ничего не вышло, и потому пришлось подстегивать себя нарочно. Как будто было ясно, что без этого не справиться.
Все это было правильным. Не может быть неправильным поступок, который сохраняет тебе жизнь. Я пока что, оказывается, не намерен умирать. И раз так, раз выбор был между мной и тем, кто мог лишить меня жизни, если бы я хотя бы на секунду растерялся — что ж, тогда никакого выбора не было и быть не могло. Это было правильным решением. Быстрым и вынужденным, да. Но правильным.
Чэн наткнулся взглядом на одинокую перчатку, брошенную там, где он поднял обе руки для выстрела. Для двух.
Взглянул на свои руки. Перчатка в самом деле была только на одной из них.
Он медленно побрел вперед, глядя совсем не на перчатку. Наклонился, поднял ее. Надел.
Сжал виски дрожащими руками. Подумал: Фэн Ху.
Ничего, кроме имени, в голову почему-то не приходило, будто имя склеило страницы и застопорило ход всех следующих мыслей. Оттуда же, где раньше вибрировала злость, стало растекаться горькое сожаление.
Чэн стиснул зубы и запретил себе раскисать. Через силу поднял голову, попытался трезво оценить ситуацию.
Если бы речь шла только о Бянь Цзи, еще можно было бы как-то выкрутиться. Пусть даже босс узнал бы о том, как его ставленник покинул этот мир. Но бессмысленная и безосновательная смерть такого человека, как Фэн Ху, с его заслугами перед филиалом и высоким положением в нем — этого Чэн не мог взять на себя, если хотел остаться у руля.
Потому что глава филиала, наказывающий предателей своей собственной рукой — это справедливый, пусть даже и жестокий, человек. И это при определенном уровне желания мог понять и разделить даже господин Цзянь. А вот понять того, кто убивает своих подчиненных просто на рефлексах, просто потому, что как раз сегодня эти рефлексы сработали в свою какую-то особенную сторону — это уже не похоже на поступки главы филиала.
А становиться кем-нибудь еще Чэн не собирался.
А это значит, нужно разобраться, как развернуть эту картину так, чтобы этот склад не стал моим погребальным ящиком.
Мысли, а вместе с ними и ощущения, как будто разделились надвое. Одна часть, и, к счастью, часть гораздо более значительная, по инерции оставалась настороже. Подмечала детали и размышляла о них, тут же делая нужные выводы. Рука Фэн Ху удачно не позволила двери закрыться, и это значило, что возможность уйти отсюда незамеченным все еще сохранялась. И раз уж все сложилось именно так, не следовало этой возможностью пренебрегать.
Но и рисковать, оставляя дверь открытой для любого, кто вздумает попробовать сюда войти, нельзя. А такая вероятность тоже сохранялась. Пусть это и не самый оживленный район города, и по большому счету забрести на этот склад случайно сейчас, в такое время, не сможет ни один случайный человек. Ни я, ни Фэн Ху не оказались здесь случайно.
Вот почему здесь оказался Фэн Ху, кстати, тоже неплохой вопрос. Но он сейчас не главный. Главный — что следует делать прямо сейчас. Пошагово. И что важнее: рискнуть оставлять полоску света, падающего в темноту на улицу и красноречиво сообщающую, что сюда можно войти почти свободно, или постараться не привлекать внимания и найти какой-нибудь другой способ выбраться отсюда, не оставляя свой отпечаток в истории разблокировок.
А какой другой, спросил себя Чэн, мрачнея. Отделить кисть Фэн Ху или Бянь Цзи? Грязно и долго. Тем более без подходящего оборудования. Понадеяться на то, что в уборной есть окно достаточного размера, чтобы я мог через него пролезть? Потому что панели на замках не дети делали. Они от первого же выстрела по ним блокируются намертво.
Так что дверь останется открытой. И те, кто еще может сюда войти… что ж. Если здесь появится кто-то еще, их будет ждать та же участь, что и этих двоих. Пусть это будет их решением. И их ответственностью.
Тех, кто готов пробраться очень поздним вечером в один из бронированных складов в промышленном районе города, в любом случае вряд ли можно назвать слишком осмотрительными. А за болванов я нести ответственность не должен.
Мысли мелькали одна за другой, быстрые и на удивление холодные. Но была еще вторая половина. К ней эти мысли не имели никакого отношения. Она будто расплавилась или замерзла, и хоть именно эта часть и ощущалась настоящей, в ней больше не осталось ничего. Ни гнева, ни раздражения. И вот как раз эта-то часть, похоже, понимала, зачем сюда приехал ближе к ночи Фэн Ху.
Он ехал сюда для подстраховки. Кого-то. Или меня, или Бянь Цзи. Или просто убедиться, что после моего визита все в порядке. Я ведь задержался. Я должен был и прибыть, и уехать раньше.
Вот ты-то знал, как следует вести дела, подумал Чэн, глядя на неподвижного Фэн Ху с глухим отчаянием.
А может быть, он тоже работает на господина Цзянь, мелькнуло среди прочих мыслей. Работал. Так же, как Бянь Цзи.
Мысль была очень удобной и потому соблазнительной. Чэн подержал ее поблизости еще какое-то время и отбросил, не позволяя себе ее развивать, несмотря на все ее преимущества. С этой точки зрения смерть Фэн Ху была бы хоть и случайной, но оправданной. С определенной стороны даже полезной.
Только на такое положение вещей не указывало абсолютно ничего. А Чэну даже в нынешней своей позиции хотелось сохранять трезвость суждений. Может быть, особенно в нынешней позиции. Так что соблазниться этим утешением Чэн себе не позволил.
Он вытянул шею, чтобы заглянуть в узкую щель, в которой оказались зажаты пальцы Фэн Ху. Тело следовало убрать от двери как можно скорее. Оно и без того заваливалось набок, а кровь, стекающая по плечу на дверь, лишь ускоряла соскальзывание. Еще немного — и доводчик может среагировать на давление. И тогда тело попросту вывалится наружу. Что не очень упростит задачу.
Как раз в этот момент из кармана Фэн Ху донеслась стандартная трель телефонного звонка.
Чэн дернулся от неожиданности, и это вырвало его из оцепенения. Если я буду так же бестолково торчать посреди склада, сказал он себе, закатывая рукава рубашки, я могу упустить возможность уйти отсюда незамеченным. И чем это закончится, я не хочу даже представлять. Потому что я уже решил, что просто так сдаваться из-за этой оплошности я не стану.
И потому что если меня все-таки заставят сдаться, у меня вообще ничего не останется. А без веса моей должности меня очень скоро и легко лишат и жизни.
Телефон Фэн Ху замолчал и зазвонил снова, почти сразу же вслед за прошлым разом. Чэн, наконец решив, что делать, быстро достал из кармана собственный и взглянул на время. Ждать здесь гостей в такое время… маловероятно, но перестраховаться не помешает. Это, конечно, не собьет с толку расследование, если оно начнется. А оно начнется, если правда о случившемся не будет слишком очевидной.
Та правда, какой ее представит Чэн, естественно. А эта версия очень проста. Выживает в подобных ситуациях тот, кто сильнее. Господину Цзянь это хорошо известно. Он потому и затеял свою игру с переделом территорий.
Чэн обернулся. Поднял голову вверх, взглянул на гофрированную оплетку. Подумал: вот пусть эта правда и сработает на пользу всем нам. Тем из нас, кто еще остался.
Он снова развернулся, быстро подошел к Фэн Ху и торопливо снял с него обувь, стараясь не особенно дергать тело и не смотреть выше пояса. Отошел. Снял собственную обувь и отставил ее подальше, чтобы если уж и наследить, то не собственными отпечатками.
В том, что наследить придется, можно было не сомневаться. Кровь из двух простреленных голов растекалась во все стороны. И это я их еще не шевелил, сказал себе Чэн, решительно выдыхая.
Он сунул ноги в обувь Фэн Ху. Передернулся от ощущения тепла. Пальцы давил и неподходящий размер, и непривычный фасон, но жаловаться было некогда. Он быстро ощупал Фэн Ху, отыскал в одном из карманов телефон. Взял Фэн Ху за еще теплую руку свободную руку и сбросил вызов, стиснув его пальцы пучком. По очереди приложил каждый из этих пальцев к сканеру отпечатка, пока не нашел нужный. Ткнул в последний неотвеченный, нажал на значок сообщения. Заглянул в открывшийся чат, не забывая время от времени посматривать на щель в двери.
Пролистнул чат вверх, все так же пользуясь для этого сжатыми в пучок пальцами Фэн Ху. Быстро пробежал глазами по переписке, нашел нужное. Скопировал текст, вставил его в поле набора. Нажал на кнопку отправки.
Имя звонящего было незнакомым, но кем бы он ни был, после сброшенного звонка этот человек откроет точную копию сообщения, которое уже однажды отправлял ему Фэн Ху. Занят. Перенаберу.
Так, сказал себе Чэн, возвращая телефон на прежнее место в карман и застегивая на нем молнию. Хорошо. Это даст немного времени. Дальше.
Чэн переступил через Фэн Ху. Взял двумя пальцами лежащий рядом с окровавленным бедром пистолет, подтолкнул его к щели.
Пистолет свободно проскользнул и вывалился наружу.
Чэн ругнулся. Просунул руку в щель, схватился за рукоятку и зафиксировал оружие так, чтобы оно мешало двери закрыться окончательно. Выдернул из-под нее руку Фэн Ху с посиневшими пальцами. Поправил пистолет, убедился, что дверь не защелкнется.
Снова сказал себе: хорошо. Теперь.
Вдохнул. Наклонился, подхватил Фэн Ху. Поморщился от запаха, который забивался в нос даже несмотря на задержанное дыхание. Выдохнул в сторону, вдохнул снова, перехватил Фэн Ху поудобнее и потащил его к дальней стене. Сгрузил тело. Обернулся, отдышался. Подошвы неудобной чужой обуви неприятно липли к полу. Кровь тянулась за телом Фэн Ху широкой полосой.
Рубашка тоже противно липла к коже, и уже не только в подмышках и на плечах. Чэн опустил взгляд вниз. Передернулся от отвращения при виде алых пятен с тошнотворными желто-розовыми вкраплениями.
Сжал челюсти. Сказал себе: потом. И отвращение, и жалость. В первую очередь дела.
Проделал то же самое с Бянь Цзи. Уложил их с Фэн Ху рядом, то и дело оглядываясь на приоткрытую дверь. Снова запрокинул голову, подумал: даже если трубы вентиляции не выдержат, намерение будет четким и легко считается.
И тогда, возможно, все пойдет по правильному пути. И сыграет на руку нам всем.
Чэн шагнул к обрывкам веревок. Подобрал две подлиннее, отложил их в сторону. Проверил на прочность. Выбирать было особенно не из чего, и оставалось только надеяться, что они выдержат.
И они выдержали.
Нет в жизни никаких случайностей, подумал Чэн, восстанавливая в памяти этапы формирования узла, которыми интересовался всего пару дней назад. Нет ничего ненужного. Все, что тебе встречается на пути — это твой инструмент, который может рано или поздно пригодиться. Если ты будешь достаточно внимателен, чтобы озаботиться его запоминанием.
Как там. Булинь. Один конец веревки вот сюда, немного затянуть, потом сюда, а этим вот концом петлю на теле, и протянуть под ним другой конец. Для упора. Еще петля вот здесь. И самое время закидывать веревку на трубу. А теперь тут узел. Чтобы не выскальзывало.
Вот тут ты слегка ошибся, подумал Чэн, вспоминая хмурого Лю Хи. Еще как выскальзывает. А значит, ты и этого не делал. Не то чтобы мне нужны были для этого доказательства. Но все равно.
И подвесить, пропыхтел он себе с натугой, чувствуя, как по спине течет пот. Как… вет… чину.
А их, тех, кто делал то же самое с другими людьми в городе, точно было по меньшей мере двое. Проворачивать такое в одиночку, да еще несколько ночей подряд… нужно быть просто машиной, сказал себе Чэн, вытирая мокрый лоб о шов рубашки на плече. Или как минимум тренироваться.
Спортзал, напомнил себе Чэн. Теперь уж точно каждый день. Не пропускал бы столько времени — не обливался бы сейчас потом, как подросток. И на это связывание и подвешивание ушел бы не час, а вполовину меньше.
Он бросил еще один взгляд в сторону двери. Тяжело отдышался. С силой встряхнул трясущиеся от напряжения руки, подышал еще. Повторил то же самое с Фэн Ху. В лицо ему старательно не смотрел. И на капли крови, вязко срывающиеся из раны и с макушки, изо всех сил не обращал внимания.
Бянь Цзи стал черновиком, да и веревка ему досталась покороче, так что выглядел он не совсем эффектно. Но общая концепция сохранилась. И были в этом и другие плюсы.
Так будет хорошо заметно, на ком акцентировали внимание. И что тот, кто это сделал, был достаточно осведомлен. И знал, о ком из убитых нужно позаботиться с большим изяществом.
С Фэн Ху вышло и правда куда лучше. Вот и хорошо. Вот так и нужно.
В кармане у Фэн Ху снова зазвенело. На этот раз Чэн уже не стал ничего делать. Подумал: ехал не на дело. На всех делах, где мы оказывались вместе, от тебя ни звука слышно не было.
Ехал бы на дело — отключил бы звук. Значит, заехал просто убедиться в том, что все в порядке.
К горлу снова подкатила горечь. Вот ты-то знал, как следует вести дела, опять подумал Чэн. И лишнего себе никогда не позволял. Жаль, что так вышло. Жаль.
Он протянул руку. Хлопнул Фэн Ху по плечу, так, как хотелось тогда, у офиса. Сказал негромко, глядя себе под ноги: послужишь делу. Будет не просто так.
Фэн Ху раскачивался на веревке вниз головой. Кровь мерно капала с него на пол.
Чэн, наклонившись, подхватил свою обувь, быстро проверил, все ли на своих местах, толкнул дверь, отодвинул носком пистолет и вышел.
Нашел ближайшую лужу на асфальте чуть поодаль от склада, постоял в ней, шаркая подошвами. Присел, поставил собственную обувь рядом, тщательно сполоснул в той же луже перчатки.
Дождь продолжал лить. Замечательно, подумал Чэн, снова поднимая обувь и направляясь в сторону своей машины. И никаких следов наутро не останется. И пусть меня попробуют отследить. Наше наружное наблюдение отключено, а если где-то есть еще чужое, никто не станет просто так делиться записями.
Он все равно переобулся на полпути, прижал к боку сменную чужую пару. Свернул за знакомое бетонное здание, убедился в том, что камера в щитке отключена. Поставил рядом с колесом обувь Фэн Ху, снял перчатки, бросил их сверху. Открыл багажник. Разворошил пакет со спортивными вещами. Сказал себе, стягивая с себя рубашку и брюки прямо под дождем: можно считать, что тренировка все-таки случилась. Чуть позже и немного необычно, но физической нагрузки было в самый раз.
Дождь остро колотил разгоряченное и уставшее тело. Чэн достал из кармана брюк сигареты с зажигалкой. Выудил из пакета сменное белье, быстро собрал им ледяную воду с крыши и заднего стекла. Торопливо вытерся, как мочалкой, стараясь уделить особое внимание рукам и лицу. Отжал, сунул назад в пакет. Туда же сунул и испачканное кровью, и перчатки, и пару обуви Фэн Ху.
Схватил сухое, сигареты и ключи, захлопнул багажник и сел в машину. Подышал на руки, чтобы согреть их. Кое-как натянул на влажную кожу спортивную одежду. Понюхал себя, подумал: очень кстати. Сразу заметно будет, что я из спортзала. Накинул сверху мокрый плащ. Пощелкал кнопками, установил в салоне температуру на десяток градусов выше обычной. Принялся ждать, когда потеплеет.
Продрогший, переживший множество потрясений подряд организм клонило в сон. И Чэн с удовольствием бы поддался этому желанию прямо в машине. Если бы не убил совсем недавно одного из тех, на кого можно было положиться хотя бы отчасти. И если бы не пытался переложить ответственность за это на других, заслуживающих наказания не меньше.
И чтобы этого добиться, спать было пока нельзя.
Хэ Чэн встряхнулся, скинул плащ, приоткрыл окно и повернул ключ. Самое время было навестить склад, в который уже завтра филиал переместит все мощности дата-центра.
Не зря же он не уточнил в беседе с боссом, какой склад для этого был выбран.