20
1 марта 2024 г. в 13:00
В день, на который была назначена погребальная церемония, на город опустился первый снег.
Легкий, пушистый и ослепительно белый, он сыпался с неба медленно и тихо, ложился на плечи и волосы. Верхушки зданий тонули в густом тумане. Казалось, будто снег скрывает под собой все, кроме ближайших домов, и это удивительно точно совпадало с внутренними ощущениями Чэна.
Лю Хи, стоящий рядом с застывшим лицом, ничуть не прибавлял оптимизма.
Это безжизненное, будто намертво сковавшее мышцы выражение не сходило с него вот уже несколько дней, только иногда сменяясь смесью злости и вины. Само собой, никто не обвинял в случившемся помощника Хэ Чэна — кроме, пожалуй, самого этого помощника. Естественно, не без усилий со стороны самого Хэ Чэна. Не знай Чэн правды, он бы, может, что-то заподозрил по этому убитому взгляду и трагично стиснутым губам.
Но Чэн знал. И несмотря на это и на то, что все шло примерно так, как и было задумано, он все равно невольно раздражался.
Лю Хи выглядел почти так же, как и в первые дни после смерти матушки, и почему-то это неизменно нервировало, будто глубиной скорби по Фэн Ху и своему несостоявшемуся другу Лю Хи каким-то образом бросал тень на свою скорбь по матери.
Интересно, думал Чэн, глядя на его ссутулившиеся плечи, ты вообще по ком угодно готов скорбеть?
Впрочем, с тем, что на самом деле происходило в голове Лю Хи, Чэну повезло не разбираться. Может, помогли очередные молитвы этому его лошадиному божеству, а может, что-то наконец заставило его повзрослеть, но на этот раз он больше не изливал Чэну душу. Хотя повод у него действительно имелся. В этот раз побольше, чем когда Бянь Цзи отказался с ним носиться. Даже по меркам Чэна.
О случившемся на складе в то утро доложил именно Лю Хи, и даже если бы несколькими часами раньше, до того, как все произошло, Чэн задумался о том, кому придется обнаружить трупы, он бы все равно не остановился. Остановился бы я — утром Лю Хи обнаружил бы там мой труп, в сотый раз повторил себе Чэн. Или даже не обнаружил бы. Я позволил двум умершим послужить на благо общему делу. А как поступили бы в обратной ситуации со мной, еще большой вопрос.
И вообще. Думать наперед было немного некогда. А если бы и было времечко пораскинуть мозгами и взвесить целесообразность намерений, Лю Хи в качестве аргумента веса не имел бы. Не он заставил меня поддаться эмоциям, значит, не в его власти было бы и успокаивать меня.
К тому же, если вдуматься, к случившемуся Лю Хи все-таки имел отношение. Не такое, какое можно заподозрить, но имел. Если бы не его жалобы по поводу Бянь Цзи, не пришлось бы натыкаться ранним утром на подвешенные трупы. И не было бы сейчас никакой церемонии.
Чэн вынул из кармана тяжелого пальто полупустую пачку сигарет. Подумал мельком: когда успел. Только утром открыл.
Или это было прошлым утром.
Лю Хи рядом, не меняя выражения лица, скорбно шмыгнул носом.
Чэн, не позволяя дрогнуть ни единой мышце на лице, зажал сигарету зубами и спрятал пачку назад в карман.
Я думал, с раздражением покончено. По крайней мере по вине этого человека. Или не по этим поводам. И почему-то все равно накатывает, хоть и казалось, что все осталось там, в тех сутках. Долгих, напряженных, а сейчас, несколько дней спустя, еще и будто выдуманных. Ненастоящих.
Уснуть тогда, конечно, так и не удалось. Отчасти потому, что сон не шел, отчасти из-за недостатка времени. Первым делом Чэн отправился на склад, который числился запасным вариантом для перемещения дата-центра. Тщательно осмотрел себя в зеркале перед тем, как показаться тамошним дежурным. И показался. Обошел склад по периметру, убедился в наличии удобств. С каменным, ничего не выражающим лицом осведомился об исправности вентиляции.
Оставил в истории доступов свой отпечаток дважды, входя и выходя. Чтобы подстраховаться наверняка. Если за дело возьмутся хорошие криминалисты, думал он, прикладывая палец к панели и распахивая тяжелую дверь, эта подстраховка не поможет. На то, чтобы добраться с того склада на этот, понадобилось время. Прибавить к этому то время, которое я потратил на переодевание и попытки отогреться — и если возникнет нужда сопоставить все и подсчитать, в какое время приблизительно были убиты двое на одном конце города и в какое на другом его конце появился Хэ Чэн, с этим справится даже посредственный криминалист и так себе следователь. Или если кто-нибудь заявится на склад прямо сейчас и забьет тревогу. Или если по какой-то нелепой причине камеры на складе окажутся не отключенными.
Но камеры не оказались, тревогу не забили, а подручные криминалисты, какими бы хорошим они ни были, не стали связывать со случившимся Чэна. Как не стали связывать и те, кто засуетился, подскочил и вытянулся в струнку, завидев главу филиала, заявившегося ночью без предупреждения.
Чэн отбыл положенное для проверки время, спокойно распорядился, чтобы утром с ним связался ответственный за склад, сухо попрощался и вышел вон. Внутри застыла горечь, и он затолкал ее поглубже. Сказал себе — уже не впервые, но далеко еще и не последний раз: если бы не я, то меня бы.
От обуви и одежды избавился в полном одиночестве дома. Сгрудил все в очаге, щедро полил жидкостью для розжига. Смотрел, как пламя весело лижет окровавленные вещи. Убедился, что в пепле не осталось обугленных частиц. Распорядился развесить плащ и разогреть сауну — и потому что отогреться так до конца не удалось, и для дела. Больше, конечно, для дела. Оставил сгоревшее остывать, направился в кухню. Достал два пакета, быстро набросал в один из них по упаковке яиц и молока, бутылку масла и подложку с несколькими свежими стейками. Вернулся в гараж. Открыл багажник. Подсветил.
Багажник выглядел чистым, но этого было недостаточно. Чэн сунул пакет с продуктами на то же место, с которого поднял пакет с уже сожженным. Поворочал, располагая в нужном положении. Придавил рукой.
Яйца кракнули под бутылкой. Чэн удовлетворенно кивнул и снова потрепал пакет. Надавил еще, почувствовал, как смялся под рукой картонный бок коробки с молоком. Позаботился о том, чтобы упаковка стейков тоже надорвалась — небрежно, будто случайно. Постоял над открытым багажником, подумал: вырезка. Толстый край, тонкий край. Как из другой жизни.
За ребрами больно сжалось. Чэн помотал головой, захлопнул багажник. Выгреб из очага остывший пепел, ссыпал во второй пакет. Спустился вниз. Забросил в печь вместе с пакетом. Задвинул поглубже парой поленьев.
Собственную одежду, предназначенную для спортзала, скинул тут же, у входа в сауну. Вошел внутрь. Вдохнул горячий воздух, посмотрел секунду на нагретые доски. Вышел.
Отлично обученный и потому ненавязчивый персонал всегда был рядом — на расстоянии не крика и не разговора, а где-то между, и послать за выпивкой легко можно было кого-нибудь из них. Но сил смотреть кому-нибудь в глаза прямо сейчас не оставалось, так что Чэн просто подхватил с полки чистое полотенце, обмотался им и тяжело поднялся за недопитым джином. Приложился к горлышку прямо у бара, спустился вниз, не закручивая пробку.
Сказал себе, прислонившись спиной к сухому обжигающему дереву: все хорошо. Все правильно и под контролем. Глотнул из бутылки. Улики сожжены, и не больше лишнего — на утреннем слете я появлюсь в том же плаще, что и вчера, без единого следа крови на нем. Машины я и так периодически меняю, по вполне понятным и логично обоснованным причинам. Отправлюсь в офис на другой. Ту, которой пользовался сегодня, не буду трогать какое-то время. Достаточное, чтобы все нужное в ней хорошо настоялось. Потом, позже, через несколько дней, подойду к ней и осознаю, что оставил внутри продукты. Когда органическая смесь уже хорошо пропитает багажник и все, что около. И тогда останется только на мойку. Не вспомнил о продуктах сразу, понял только тогда, когда стал искать источник запаха. Засыпал в тот вечер на ходу, вышел из машины и побрел в постель. Потому что поздно возвращался домой после ночной проверки склада.
И когда машину вымоют как следует, чтобы избавиться от въедливого запаха, никаких следов крови в ней больше не найдут.
Конечно, могут возникнуть вопросы, с каких пор я стал пополнять запасы в холодильнике собственноручно. Но это уже мелочи. Могу сказать, что ехал не домой.
Такое ведь уже бывало. И этим вечером могло бы быть.
Чэн хлебнул еще джина, и внутри на мгновение погорячело почти так же, как и снаружи. Он закрыл глаза и сказал себе, старательно отгоняя любые лишние мысли: если продолжать делать все правильно, никаких вопросов не возникнет. На мойке точно не придется отчитываться, как в машине оказалась испорченная еда. А если придется отчитываться в других местах, там никого продуктами в багажнике не проведешь.
Чэн приложился к бутылке еще раз, а потом еще и еще, пока она наконец не опустела. Поддаваться алкоголю окончательно было нельзя, чтобы сохранить к утру и здравый рассудок, и приличный внешний вид. Хотя поддаться, конечно, хотелось.
Прогнать холод окончательно не удалось: он угнездился где-то глубже мышц и костей, где-то там, куда не удалось добраться жаркому воздуху, так что, несмотря на выступающий на коже пот, тело все еще потряхивало. Чэн посидел на горячих досках еще немного, вытер лицо влажной рукой и вышел, чтобы встать под холодный душ.
Ночь близилась к концу. Чэн по привычке почистил зубы, тщательно выбрился, повертел головой у зеркала, подумал, как и раньше: это было будто в прошлой жизни. Когда пацан сказал, что ему страшно на меня смотреть.
Из отражения смотрело холодными глазами каменное, ничего не выражающее лицо. Страшно тебе, шепнул Чэн. Отражение косо усмехнулось.
Что ты сейчас сказал бы? Сегодня? Окажись ты там, на складе.
Тряхнул головой. Сказал себе: хватит. И не только сейчас, а вообще. В принципе.
Он поднялся в свою спальню, оделся и вышел, даже не обернувшись в сторону кровати. Спустился в кабинет, велел принести туда же двойную порцию кофе.
Замер в кресле.
Спать действительно не хотелось. Хотелось просто отключиться от реальности. Напряжение переплавилось в усталость и отупение, и приходилось подталкивать себя, чтобы хотя бы начать думать в нужном направлении. А думать следовало во всю силу.
Кофе принесли уже через несколько минут. Чэн сухо поблагодарил, подождал, пока дверь закроется снаружи, опустил лицо в ладони и помассировал его, чтобы хоть как-то разогнать вязкую заторможенность.
Мысли всплывали в голове беспорядочно. Он отхлебнул кофе и позволил себе немного подрейфовать между ними без особого вектора. Поймал себя на том, что пялится в монолитную крышку сейфа.
Изнутри вдруг окатило злостью, и Чэн вцепился в нее, как в спасательный круг. Сказал себе: ничего этого не случилось бы. Если бы не документы там, в конверте, внутри этого сейфа, если бы я не услышал этот разговор, если бы не все предшествующее. То, что выбило меня из привычного ритма жизни. Чужое мне. Даже чужеродное. Как жаль, что я не позаботился о его отправке к Тяню раньше. Может быть, действительно стоило рискнуть. Может быть, тогда мне не пришлось бы вздергивать тех, кто просто попался под руку.
Чэн тряхнул головой. Закрыл глаза. Нашел на ощупь чашку с кофе, поднес к губам, отхлебнул еще и попытался сохранить в себе это решительное состояние. Решимость отлично пригодится, когда придется разбираться с тем, что я наделал. А придется уже очень скоро.
Придется что-то говорить и как-то реагировать. Отправиться туда, осмотреть все там и не подать и вида, что это дело моих рук. А вместо этого продемонстрировать в меру глубокое огорчение и шок.
И как было бы здорово, будь этого достаточно. Но ведь придется еще подыскать правдоподобное объяснение тому, почему для переезда подготовлен не тот склад, о котором мы уже договорились с моим помощником. Который с некоторых пор считается моим новоиспеченным другом. Или хотя бы около того. И от которого не выйдет просто отмахнуться, если я не хочу, чтобы недавно обретенное равновесие вновь покачнулось не туда, куда решу покачнуть его я сам.
Чэн и в самом деле покачался в кресле, будто пытаясь испробовать это равновесие в деле.
Он знает, где находится мой дом. И знает об убежище. Гораздо больше, чем мне хотелось бы, чтобы он знал. Больше того, у него есть к нему доступ. У нас с ним договор, как следует вести себя с господином Цзянь, чтобы привести план в исполнение. И это даже не упоминая о том, что он в курсе, кто именно стоит за убийством, с которого все началось.
У него в руках так много хрупкого. И то, насколько бережным он будет с этим хрупким, зависит от того, что я ему скажу.
Треть чашки кофе спустя Чэн с раздражающим бессилием признался себе, что не находит ни одной рабочей версии. И уже это, это, а не двое подвешенных вниз головами покойников на складе, может стать настоящей катастрофой, которая разрушит вообще все.
Что мне сказать ему, мрачно спросил себя Чэн, блуждая взглядом по кабинету и то и дело натыкаясь на дверцу сейфа. Он спросит, и спросит, надо думать, в своей прямой и оттого только более неудобной манере, почему я изменил решение в последнюю ночь. И как так вышло, что на нужном складе висят вниз головами двое мертвых, один из которых совсем недавно отказался быть его жилеткой.
Что я наделал, подумал Чэн. Поморщился, как от боли. Потрогал щеку изнутри напряженным языком. Исправился, подумал: что мне ему сказать. Такое, чтобы он поверил. И больше не совался с уточнениями.
Интересно, если я скажу, что это решение снизошло на меня во время вознесения молитвы в храме, он поверит?
Нужная мысль пришла в голову на второй чашке кофе. До отъезда из дома оставалось всего полчаса. Отсутствие продуманного плана действий уже не только раздражало, но и начинало пугать, так что эту мысль Чэн принялся развивать решительно. Возможно, даже слишком. Но искать другие варианты было просто некогда.
Он встал из-за стола, сунул в карман телефон, спустился вниз, накинул на плечи сухой уже плащ без единой складки и забрался внутрь машины — не той, конечно, из которой выбрался всего несколько часов назад. Та стояла здесь же, но в ее сторону Чэн даже не взглянул, будто кто-то уже следил за ним и проверял, действительно ли он просто забыл о продуктах внутри нее.
Никогда не будет лишним подстраховаться, сказал себе Чэн, выезжая за ворота. Во всех смыслах. И тогда запасной вариант всегда будет в запасе. При любом, даже самом непредвиденном, раскладе. Даже если расклад этот включает два незапланированных трупа. Особенно если включает.
Пусть все это станет его заботой, а не моей. Чэн коротко взглянул в зеркало заднего вида, по привычке проверяя обстановку. Пусть обо всем случившемся волнуется Лю Хи, пусть это он должен будет доказать, что не имеет к этому никакого отношения. Вовсе незачем доводить все до абсурда или до реальных подозрений, озвученных кому бы то ни было еще. Нет, конечно. Достаточно всего лишь сместить фокус внимания того, чья осведомленность может стать проблемой. Пусть просто не распространяется о том, что знает, и не потому, что об этом его попросил Хэ Чэн. А ради собственной безопасности.
Облегчение от этой мысли прокатывалось по телу сверху вниз. Чэн расслабленно вздохнул и только сейчас осознал, как сильно были напряжены плечи все это время. Да, сказал он себе, разминая шею, это будет самым правильным решением. И эта тень подозрений поможет нам обоим. В конце концов, не так уж много времени осталось до момента, когда господин Цзянь окончательно приведет свой план в действие. Тогда внимание смесится вообще в другую сторону, и заниматься придется совершенно другими делами. Территории Мэй Ци сами себя не освоят и не встроятся в структуру без участия людей Хэ Чэна. А к тому моменту очень кстати будет и пересмотреть штат этих самых людей.
Лю Хи не место здесь. Не потому даже, что он действительно знает слишком многое, а потому что сколько бы он здесь ни оставался, ему все время придется выбирать. Либо переступать через свои принципы на благо делу, либо рисковать делами, оставаясь верным принципам. И какие бы решения он ни принимал, их последствия и размышления о несостоявшемся из прошлого всегда будут отравлять его настоящее.
И хорошо, если только его одного. Потому что если он не справится со всем самостоятельно, разбираться с последствиями этих выборов с большой вероятностью придется тоже мне.
Куда лучше будет и для меня, и в первую очередь для него самого, если он исполнит свою окончательную роль в текущих планах господина Цзянь, и на этом все и завершится. И вот тогда-то можно будет отправлять его подальше. Может, даже провернуть что-то похожее с тем, чего удалось достичь тогда в порту. Договоренностей. Искренности. В умеренных, естественно, пределах. Спросить, чего хочет он сам.
И ненавязчиво, если наши планы и намерения вдруг не совпадут, подсказать ему, что у него еще есть шанс найти свое будущее вне структуры. С его навыками, уровнем ответственности. И человеколюбием. Все это может сослужить ему отличную службу. Дать толчок к развитию в таких делах, где ему не придется пересиливать себя. Матушка, опять же, не одобрила бы, продолжай он оставаться здесь.
Да. Про матушку запомнить. Про матушку хорошо.
А так еще вполне есть шанс все изменить. Провернуть похожую историю с документами. И вот так, мельком надавив на незажившее, вслух поразмыслить, что неплохо было бы сменить обстановку целиком. Прошлое, конечно, этим уже не изменишь. Но его уже ничем не изменить. Пусть оно останется в памяти нетронутым, светлым, добрым. И еще какие-нибудь слова подобрать. И все такое.
Но можно не пятнать прошлое еще больше. И не позволять ему бросать болезненную тень на настоящее. Перемены — кардинальные, серьезные и, что немаловажно, добровольные — помогут восстановить душевное равновесие. Сразу легче не станет, конечно. Но за пару-тройку лет на новом месте положение можно будет исправить. И оттуда уже станет проще оборачиваться в прошлое и черпать из него тепло. Вместо бесконечных сожалений.
Чэн посмотрел на дорогу некоторое время без дальнейших размышлений, будто подытоживая эти. С удовлетворением кивнул себе. Опустил стекло, потянулся за сигаретой, подумал, поджигая ее: да. Вот это может подойти. Если озвучить это с должной степенью участия.
А если даже это не поможет, всегда можно осторожно намекнуть Лю Хи, что за ним могут охотиться бессмертные. Потому что он теперь их идеальный кандидат.
А чтобы намек хорошо сработал, можно даже приложить некоторые усилия и организовать слежку. Скажем, за его машиной или домом. Или что-нибудь еще изобразить. Звонок или сообщение. Серию сообщений. С обезличенным, но явным предложением присоединиться к ним. А в качестве поощрения предложить отместку за матушку.
Будет смешно, если он клюнет, подумал Чэн с угрюмым весельем. Так что надо бы не перегибать. Но с этим уже можно будет позже разобраться. Сейчас достаточно вариантов и шагов вперед, чтобы было от чего отталкиваться.
Да. Пока пусть так. А когда сегодня он спросит, почему я побывал вчера ночью не на том складе, который мы оба рассматривали как основной вариант, у меня тоже найдется простой и изящный ответ. Если этот вопрос вообще придет ему в голову именно сегодня. Особой остротой ума Лю Хи в принципе никогда не радовал, так что особо рассчитывать не стоит.
А решение сменить склад для переезда дата-центра я принял в последний момент тогда, когда узнал, что Бянь Цзи оттуда не перевели. Взвесил в последний вечер все, что ты о нем рассказывал, и подумал, что не следует ему доверять в критически важных делах. Если уж он отвернулся от тебя, его кредит доверия исчерпан. Не потому даже, что ты — это ты. А потому что ты был рядом в сложное для него время. А он этого не оценил.
Верность — это ведь не только о больших и сложных делах. Это также и о мелочах, на первый взгляд не видных глазу. Их легко упустить, но если знаешь по опыту, каковы они, эти мелочи, отлично замечаешь их отсутствие.
А к присутствию этих мелочей привыкаешь до смешного быстро. И потом, когда опять лишаешься их, уже остро ощущаешь пустоту.
Как когда вдруг начинаешь замечать, что у постели теперь есть две половины.
Что я говорю, подумал Чэн. Мотнул головой, выбросил окурок за окно и поднял стекло. Пальцы белели на руле, будто чужие. Куда-то не туда свернули мысли.
Бянь Цзи. Все дело в нем. В том, что этот человек показывал себя слишком ненадежным и подозрительным. И поскольку он уже узнал, с какой целью склад осматривал Лю Хи, нельзя было просто отослать его в какой-нибудь другой район, оставив ему сведения о том, где теперь находится дата-центр. Склад, конечно, идеальный, жаль, что ничего не вышло… но архивом данных нельзя рисковать. Дело не в одном лишь месте. Дело в кадрах. Кадры оказались ненадежными. Со слов самого Лю Хи. Значит, и вопросов больше не должно быть.
И неплохо было бы сказать, что подозрения, похоже, были не беспочвенными. Кому-то он, похоже, все же перешел дорогу. Кроме вот тебя.
И задержать на нем взгляд, чтобы он понял, что его недавние жалобы на Бянь Цзи — пусть и не повод его подозревать, но только потому, может, не повод, что я тебе доверяю. А вот как на эту информацию отреагируют другие, я не знаю. Так что ты смотри, конечно, сам, но в твоих же интересах на эту тему не распространяться. Я тоже пока не стану. Чтобы о тебе ничего лишнего не заподозрили. Я-то знаю, ты не виноват.
Да, подумал Чэн, заглядывая в зеркало заднего вида, пусть все будет так. Изящно, ненавязчиво и с пространством для его же размышлений. У которых уже будет правильное русло и которые с учетом всех деталей выльются в правильные и для всех удобные выводы. И даже можно по-отечески похлопать по плечу, раз уж он так ищет всякого отеческого участия.
И все останется под контролем. Потому что и не может быть иначе. Лю Хи, может, и не блещет интеллектом, но даже он поймет, что недавно обнаруженная неприязнь к тому, кто сейчас болтается вниз головой на стратегически важном объекте — это не самый безопасный расклад. Для него же самого в первую очередь.
И их недавнее совместное задание с Фэн Ху, опять же. Ну, задание, конечно, так себе — отвезти вдвоем запасы в студию, и при том, кажется, все участники этого мероприятия прекрасно понимали роль друг друга. Лю Хи должен был привыкать к обязанностям заместителя главы. Фэн Ху — следить, чтобы в эти обязанности не входила лишняя болтливость. То, что это не пришлось озвучивать вот так вот прямо, еще не значит, что молчание кого-то обмануло.
Но это только нам троим известно. Уже двоим. А на задании вас и было только двое. И кто знает, что случилось между вами там, наедине. Скажем, по пути в убежище. Скажи кому-нибудь, что двое тех, с кем у тебя недавно были общие дела, теперь висят, подвешенные к потолку, как ветчина… Чэн легко покачал головой, будто уже предостерегал Лю Хи. Не лучший для тебя расклад. Слишком много неприятных совпадений.
Внутри разливалась успокаивающая уверенность. Вот так хорошо, сказал себе Чэн, зевнув с закрытым ртом. Сморгнул набежавшую влагу, снова тряхнул головой. Можно не выкладывать все это сразу. Часть с Фэн Ху вполне можно попридержать. Сказать потом, позже, когда он начнет отходить от шока. И думать. Если он вообще начнет.
А пока он будет разгоняться, у меня уже будет построено все, что нужно. Видимая его глазу дружеская, доверительная забота, из-за которой я не стану никому рассказывать о его связях с умершими. И одновременно с этим его ответное молчание. Скрывающее истинное положение дел.
И эти глупые, ничем полезным не отличившиеся сутки со временем можно будет оставить позади. И больше к ним не возвращаться.
Уверенность продолжала расползаться внутри. Крепла. Шея и плечи расслабились окончательно, и Чэн почувствовал, как к нему стал подбираться сон. Он встряхнулся, снова открыл окно и впустил холодный сырой воздух внутрь машины. Подумал: не следует появляться на слет сонным.
Но появляться на слет не пришлось вообще. По крайней мере, привычным образом. Звонок Лю Хи перехватил его на въезде в город. Ладно, сказал себе Чэн. Подошел к делам с неожиданной предусмотрительностью. Вместо того, чтобы отправиться на слет и только после этого заняться перемещением дата-центра, ты решил проверить с самого утра, все ли готово к переезду.
До начала установленного расписания дел в офисе оставалось больше получаса.
Даже лучше, подумал Чэн, мельком взглянув на экран. Не придется встречать новости о случившемся на виду у всех. Все складывается отлично.
Он прочистил горло. Поднял трубку.
— Босс, — сказал Лю Хи трясущимся голосом, — босс, Хэ Чэн… происшествие. На складе. Куда сегодня нужно было… на объекте. Тут двое. Х-хол… — он сухо кашлянул, шумно выдохнул и сказал немного спокойнее: — Холодные. Уже.
Чэн поморщился. Подумал: только не слезы. Только не рыдай опять, ну сколько можно, это же даже не твои родные.
— Обстановка? — отрывисто поинтересовался он, разворачиваясь на перекрестке в противоположную от офиса сторону.
— Н-никого, — торопливо ответил Лю Хи. В трубке зашуршало, как будто он принялся осматриваться. Не удивлюсь, если сейчас — впервые, а до этого торчал на складе истуканом и даже не проверил закутки, подумал Чэн. — И тихо. Вроде.
— Я понял, — бросил Чэн. Тяжело вздохнул, выдержал еще немного паузы и распорядился: — Проверь по периметру, раз уж ты внутри. Вряд ли там кто-нибудь до сих пор есть, раз уже холодные. Но все равно осторожно, ясно? И после этого запрись, если все чисто. Я сейчас вызову всех, кого полагается. Напомни адрес.
Лю Хи промямлил адрес. Голос у него по-прежнему дрожал, и Чэн невольно вспомнил, как меньше двенадцати часов назад вслушивался в другой, тоже дрожащий, будто от толчков.
Мотнул головой. Подождал еще. Лю Хи молчал. Давай, подумал Чэн, намекни уже как-нибудь, насколько все серьезно. Я же не зря уже развернулся. Сложи все вместе и осознай, как следует. Убийство на складе, который, как ты думаешь, все еще стратегически важен. И кто там обнаружился. Вряд ли они так уж сильно изменились. До неузнаваемости.
Лю Хи все равно молчал.
Чэн, сжав зубы, сказал: дождись первых и давай в офис. На слет. Лю Хи, явно пытаясь держать себя в руках (и не преуспевая в этом), ответил: я боюсь, со слетом не получится. Тут нужно ваше участие, босс.
Наконец-то, подумал Чэн. Помолчал. Выждал правильную паузу, переспросил голосом уже на порядок более обеспокоенным: это точно? Лю Хи, шмыгнув носом, подтвердил.
Хорошо, сказал Чэн, не меняя тона. Все равно проверь все, запрись и не отсвечивай. Жди остальных, может, кто-нибудь пораньше сможет приехать. Держи телефон неподалеку.
На место он все-таки прибыл первым. На этот раз оставил машину уже гораздо ближе к складу, рядом с машиной Лю Хи. Больше никаких других машин пока что не было. Хорошо, подумал Чэн, поддергивая кобуру под плащом. Как раз будет немного времени на не слишком длинный разговор без свидетелей. Поправил перчатки. Вышел.
Никаких следов, как он и предполагал, на подходе к складу не оказалось: вокруг стояли лужи, так что беспокоиться было не о чем. Очень кстати, сказал он себе, снимая одну из перчаток. Следы покрышек, если где-то здесь такие и остались, найдутся только за распределительным щитком и с той машиной, на которой я прибыл сегодня, не совпадут. А той самой машине будет очень кстати заменить шины через неделю-другую после мойки. Просто так, в сезонном порядке. Лишним не будет.
И отпечатки моих собственных ног. Обувь, превратившуюся в пепел вместе с обувью Фэн Ху еще до попадания в печь сауны, к этому времени уже должны были утилизировать окончательно. А ширина моих шагов, манера ступать и прочие характерные признаки, по которым можно отыскать человека с места преступления, должны были удачно измениться вместе с неудобной чужой обувью и перетаскиванием тяжестей. Если там, в размазанных полосах крови, вообще еще можно что-то различить.
И все же можно еще чуточку поостеречься, напомнил себе Чэн, выдергивая из кобуры заведомо ненужный пистолет. Не наступать в лужу натекшей крови, которая, помнится, осталась здесь прямо у входа. И остальные лужи крови лучше бы обходить. Просто на всякий случай.
Он приложил палец к сканеру, выставил перед собой оружие и одну ногу для опоры. Сдержался, чтобы не передернуться от накатившего воспоминания о том, что точно так же совсем недавно сделал Фэн Ху. Дернул дверь на себя.
Лю Хи, даже не пытаясь спрятаться, торчал посреди склада. Но хотя бы держал дверной проем на прицеле. Чэн опустил оружие, торопливо помахал рукой, чтобы Лю Хи сделал то же самое, и спросил, бегло осматривая склад: порядок?
Лю Хи, бледный, с красными глазами и носом, кивнул. Освободил руки, сунул пистолет в кобуру, и без него как-то сразу сник, будто из него выпустили весь воздух.
Чэн быстро обернулся — и для вида, и по инерции, и только после этого бросил взгляд на подвешенных. Нахмурился, занес ногу над порогом. Опустил глаза в последний момент, отдернул ногу от пятна почерневшей крови, отшатнулся. Похвалил себя за естественность движения.
Тут же понял, что эти старания прошли впустую. Лю Хи, словно почувствовав, что за ход дела здесь больше отвечает не он, больше не смотрел никуда, кроме как на два подвешенных тела.
Фэн Ху был повернут ко входной двери лицом.
Чэн сглотнул. Снова опустил глаза, поискал, куда ступить, чтобы не в лужу крови и не на какой-нибудь кровавый след.
Знакомое ощущение раздвоенности снова затопило с головой, будто никуда он и не девался, будто не было другого склада, сауны и кофе в кабинете, а все это время, что он провел не здесь, оказалось вдруг ненастоящим.
Осторожно, велел он себе, пытаясь вдыхать не особенно глубоко. Не слишком суетиться. Дать себе немного времени на видимый шок и раздумья, что делать со всем этим дальше. Убедиться, что Лю Хи тоже эту паузу заметил. Позвонить Хань Каю, чтобы отменить первый общий слет. Велеть проследить за тем, чтобы следующие слеты сдвинулись поочередно, не накладываясь друг на друга. Если там сегодня что-то есть еще. Дальше — позвонить ребятам из похоронной службы. И потом, наверное, Чи. Понадобятся еще два свидетельства о смерти по естественным… а может быть, и нет. Может, нужно будет вызывать сюда наряд полиции.
Открывать им доступ к одному из наших стратегических объектов.
Сначала позвонить господину Цзянь, сказал себе Чэн. Это все равно придется сделать. Вот тогда уже будет понятно, как действовать дальше.
Та вторая половина, которая оцепенела прошлой ночью и никак не помогала делу, вела себя не лучше и сегодня. Эта часть мыслей мешала сосредоточиться и только прожигала изнутри дурацким ощущением ошибки.
Мучительно хотелось извиниться.
На этом чувстве Чэн заставил себя встряхнуться. Обнаружил, что стоит прямо перед Фэн Ху, стискивая рукой одну перчатку. Подумал, отводя глаза: я все сделал правильно. И пауза уже была достаточной. Сейчас, пожалуй, пора начинать что-то делать.
Чэн заставил себя оглянуться по сторонам, стараясь рассматривать все так, как рассматривал бы, окажись он здесь впервые. Заглянул за стопку поддонов, деловито переспросил Лю Хи: ты точно все проверил? Здесь чисто?
Лю Хи, покивав, сподобился-таки оторвать взгляд от трупов. Сказал хриплым шепотом: да, босс. Никого. И никаких следов взлома.
Чэн, занятый рассмотрением высохших кровавых следов на полу, едва успел сдержаться, чтобы не вздернуть брови от удивления. Посмотрел Лю Хи в лицо. Кивнул.
— Хорошо, что ты это заметил. Это правильное направление мыслей. И это важно.
Лю Хи, тоже кивнув, искривил рот и отвернулся.
Чэн вдруг вспомнил, как Лю Хи докладывал ему о происшествии у реки после одного из первых дежурств с телефоном. Как уверенно он держался и как походил на человека, который понимает, во что ввязался и как со всем этим разбираться.
Как же тебе это удалось, подумал Чэн. У кого ты нахватался нужных слов, кто подсказал тебе, как вести себя, чтобы выглядеть во всем этом не лишним? Какими силами ты сделал вид, что не будешь рыдать над каждым трупом, и не рыдал над теми, кого вы с водителем сгрузили в багажник?
И как этому небольшому представлению с уверенностью и готовностью сжечь два трупа вместе с чужой машиной удалось провести меня. Заставить думать, будто ты действительно можешь стать рабочей единицей, а не тем, кого придется утешать после каждого найденного тела. И кому придется объяснять элементарное.
Тебе здесь не место, снова подумал Чэн с уверенностью, доставая телефон. Если мне и требовались доказательства этого, вот и они. Пусть ты и начал соображать чуть быстрее, чем до этого. Что толку-то от этих соображений, если ты при этом весь в слезах.
Ты никогда не очерствеешь достаточно, чтобы это не мешало выполнять обязанности. Это не хорошо, но может, и не плохо. Просто тебя не должно здесь быть. Для общей пользы.
Здесь в общем есть кем тебя заменить, сказал себе Чэн, набирая номер Хань Кая. Вот им. Хотел же посмотреть его, как только выйду из убежища, и все время что-то отвлекало. Пора исправить и заняться. И заняться документами для тебя в ближайшие же дни.
Как и ожидалось, Хань Кай ответил на звонок почти моментально и все распоряжения выслушал без возражений и вопросов. Ни слова из сказанного не пришлось повторять или пояснять дополнительно, и это было очень кстати, потому что хоть инструкции и следовало передать прямо сейчас, но о новостях сообщить сначала нужно было боссу. И только после этого решать, чем делиться с остальной верхушкой.
Лю Хи, шмыгая носом, стоял напротив тел почти неподвижно. Чэн, вздохнув, сунул телефон в карман, расправил плечи и подошел к нему поближе. Подумал. Положил руку на плечо, стиснул — не затем, чтобы отвлечь, а чтобы поддержать. Наверное, за этим. Если в таких вещах и в самом деле существует разница, а люди в подобных ситуациях умеют ее замечать.
— Порядок? — снова спросил Чэн, прекрасно давая понять голосом, что видит полное отсутствие какого бы то ни было порядка. — Надо проветриться?
Лю Хи качнул головой. Опять влажно шмыгнул носом. Начал:
— Я просто не ож…
И тут же дернулся, когда в кармане у Фэн Ху зазвонил телефон, и Чэн от неожиданности дернулся вместе с ним. Сердце заколотилось, как вчера. Он неслышно выдохнул ртом и только после этого стиснул плечо Лю Хи еще раз. Сказал:
— Это, должно быть, Хань Кай. Обзванивает остальных. Я пока ему не сообщал.
Лю Хи деревянно кивнул. Продолжил стоять около тел истуканом, пока играла мелодия вызова. Чэн, помявшись, все-таки убрал руку у него с плеча.
— Пойди подыши, — сказал он, кивая в сторону двери. Подумал: я бы и сам не отказался глотнуть свежего воздуха. — Но осторожно. Держи оружие под рукой.
— А смысл, — горько и отстраненно сказал Лю Хи. Развернулся к выходу, будто чтобы и в самом деле выйти — и вдруг остановился, развернулся обратно и добавил неожиданно твердо: — Это был кто-то свой. А если свой, то больше сюда не сунутся.
Чэн замер. Во рту внезапно пересохло.
Лю Хи поднял глаза и тяжело, будто припечатывая каждое слово, повторил:
— Никаких следов взлома. Сюда вошли либо вместе с ними, либо они открыли. Кому-то своему.
Чэн почувствовал, как по спине прокатилась горячая, колючая волна страха.
— В самом деле, — ответил он задумчиво. — Это похоже на правду.
Лю Хи, искривив лицо, кивнул, но больше отворачиваться не стал. Только скосил глаза в сторону подвешенных.
Чэн невольно сделал то же самое. Пробежал глазами по побагровевшим лицам. Снова сглотнул.
— Здесь не было ничего необычного? — спросил Лю Хи, наморщившись. Добавил, кивая себе за спину, словно в прошлое: — Вчера.
Как-то не так я все это планировал, подумал Чэн, поправляя кобуру под плащом. Это не ты мне должен задавать эти вопросы. А я тебе. Эдак ты уже через минуту спросишь, где я был сегодня ночью. И кто это может доказать.
— Я вчера был в другом месте, — ответил Чэн, поднимая брови. — Планы изменились. К переезду дата-центра уже готово запасное помещение.
Лю Хи моргнул. Потер запястьем красный нос. Нахмурился еще сильнее.
— Но почему?
— Поступили дополнительные сведения, — сухо сообщил Чэн. — Их было достаточно, чтобы отказаться от того, что было запланировано.
— Какие сведения? — спросил Лю Хи с опаской. Прибавил, будто для порядка: — Босс. Хэ Чэн.
Чэн внезапно испытал прилив раздражения — несравнимый, конечно, с тем, в каком состоянии он был вчера, но все же. Уймись, подумал он, старательно утаптывая это ощущение. Хватит задавать вопросы, которые должны были прийти в твою голову никак не раньше завтра. Здесь я должен решать. А ты вполне можешь продолжать захлебываться слезами.
— Дополнительные, — процедил Чэн, глядя на Лю Хи в упор. И вдруг, расслабившись, опустил плечи и мотнул головой. Прибавил голосу душевности, сказал: — Мне сообщили, что о предназначении этого склада осведомлены до крайности ненадежные люди.
Поднял глаза. Уставился на Лю Хи. Сказал, с сожалением поджимая губы:
— Бянь Цзи твой.
Лю Хи метнулся взглядом к одному из подвешенных. Вздрогнул. Дернул кадыком.
Вот так-то лучше, подумал Чэн. Продолжай в том же духе. В своем излюбленном. И все закончится как нужно.
— Да, — подтвердил Чэн, будто не замечая, на которого из умерших пялится Лю Хи. — Он и сказал. Фэн Ху. Так что было бы неплохо разобраться, где, черт возьми, сейчас этот Бянь Цзи находится. И почему здесь только двое, а один из них вообще тот, кого тут быть и не должно бы.
Оборвал себя, не договаривая половину звука, будто натолкнувшись на внезапную мысль. Поинтересовался осторожно и внимательно:
— Тебе он тоже что-то говорил о нем? Фэн Ху. Предупреждал?
Кивнул в сторону тела. Вцепился в Лю Хи пытливым взглядом.
Лю Хи вскинул заново заблестевшие глаза. Сморгнул, еще раз дернул кадыком, недоуменно нахмурился.
— Когда бы он успел… да мы никогда и… н-нет, я не о том, я просто же… Бянь Цзи… вот эт-то он и есть, — хватая воздух ртом, сказал Лю Хи, указывая подбородком в сторону второго трупа.
Чэн медленно перевел глаза в ту же точку. Покачал челюстью, молча обошел тела вокруг. С мрачным вниманием осмотрел веревки.
Лю Хи стоял, не шевелясь. Изредка шумно и с натугой сглатывал.
— Это многое меняет, — сказал Чэн негромко. Запрокинул голову, рассмотрел петлю крепления и уже смявшуюся оплетку на трубе. — Не проясняет, но меняет.
Он вышел из-за тел с другой стороны, снова стараясь не наступать на кровавые отпечатки. Подумал мельком: наследил, конечно. Но иначе бы и не получилось.
Две багрово-черные лужи под телами слились в одну общую.
— Значит, это он и есть. — Чэн метнулся глазами к телу Бянь Цзи и тут же снова вернулся к Лю Хи. Помолчал, сказал прохладно: — Занятно.
Лю Хи уставился на него в ответ с недоверчивым лицом. Открыл рот с выражением возмущения. Пополам со скорбью это смотрелось даже комично.
— Совсем недавно этот человек продемонстрировал свое неблагоразумие. Когда так грубо поступил с тобой.
Лю Хи моргнул. Еще раз. Хлопнул ртом.
— Я не особенно расстроен, — сообщил Чэн ровно. Указал пальцем на тело. — Конкретно этим. Не Фэн Ху. Склад, конечно… место было идеальным. Но иногда решает не только место. А и кадры. Такие ненадежные и нелояльные люди структуре не очень-то нужны. Его поступок в отношении тебя это отлично прояснил.
— Я не в обиде, — сказал Лю Хи растерянно. Снова перевел взгляд на подвешенного. И даже забыл шмыгнуть носом. — И я не думаю, что то, что… между нами… делает его прямо ненадежным.
— Ты не думаешь, — согласился Чэн размеренно и даже философски, — а вот кто-то другой подумал. Кому-то же он все-таки перешел дорогу. Кроме тебя.
— Он не переходил мне дорогу, — ошеломленно возразил Лю Хи. Мотнул головой, будто Бянь Цзи, услышав его оправдательные речи, мог ожить, развязаться и уйти на какое-нибудь очередное дежурство.
Чэн мелко покивал. Поморщился.
— Надеюсь, ты не рассказывал кому-нибудь еще о том же, чем недавно поделился со мной? О ваших разногласиях.
— Да не было у нас никаких разногласий, — выдохнул Лю Хи испуганным голосом.
— Конечно, не было, — убедительно кивнул Чэн. — Так всем и говори. В твоем положении это здравое решение — не распространяться о последнем, что случилось между вами. Просто на всякий случай. Кто-нибудь видел, как неприятно вы разошлись в тот раз на складе? Когда он не стал с тобой заговаривать.
Лю Хи, шокированный, с все еще красным носом, зажмурился и снова замотал головой.
— Какая кому разница, что там между нами случилось?
Чэн легко, без лишнего акцента, но довольно выразительно пожал плечом.
— Ты занимаешь очень, очень важное место. Это раз. И ты уже допускал ошибки. Не в укор тебе, — добавил он ровно, поднимая брови. — Просто чтобы ты держал в уме, что за тобой следят, и следят пристально. Оценивают. И это значит, что сейчас нет ничего, что может быть кому-то неинтересно. Особенно если это касается того, кто обнаружен мертвым на стратегически важном объекте.
Лю Хи шумно сглотнул. Переступил с ноги на ногу. Неуверенно протянул:
— Не могут же меня заподозрить в… в чем-то просто потому, что он не захотел… у него, может быть, просто что-то случилось, и только потому он больше не говорил со мной.
Чэн посмотрел на Лю Хи с жалостью. Лю Хи снова побегал взглядом между подвешенными. Съежился.
— Я тебя не подозреваю, — сказал Чэн мягко. — Даже учитывая то, что ты сказал в моем кабинете по поводу подвешивания тел. Поэтому не стану тебя спрашивать, где ты был сегодня ночью. И чем ты можешь это доказать. Потому что я уверен в тебе и твоей верности. И общему делу, и мне в частности. Я знаю, что ты не подставил бы нас так, даже если у тебя в самом деле были для этого личные причины.
Лю Хи открыл рот, чтобы возразить. Чэн тяжело взглянул на него из-под бровей, и Лю Хи снова сдулся.
— Я тебя не подозреваю, — повторил Чэн спокойно. — Но я — не остальные, а остальные — не я. Я советую тебе быть осторожным. Все в который раз неприятным образом указывает на тебя. Следи за тем, кому что говоришь. Сейчас я позвоню боссу, чтобы сообщить о ситуации. Решим, какой версии придерживаться для остальных. И что вообще делать дальше. А ты пока перепроверь все еще раз у Ван Ю. Может быть, нам все-таки повезло и какая-то из камер засекла кого-нибудь.
Подумал: если это так, то мне конец. Но я обязан был это сказать. По протоколу.
— И вот еще, — добавил Чэн, открывая чат с Лю Хи и отправляя ему нужный номер. — Займись подготовкой к эвакуации. Организуй основное. Склад уже должны были освободить. Позвонишь сюда. Тебя узнают. А я пока что буду нужен здесь.
Лю Хи, стоя посреди склада с оглушенным видом, медленно кивнул.
Чэн заглянул ему в лицо. Спросил: ты справишься?
Лю Хи, скосив рот набок, кивнул еще раз, теперь даже еще медленнее.
Чэн протянул руку. Хлопнул его по плечу. Сказал: ты молодец. Крепись.
Развернулся на пятках, направился к выходу под вновь зазвучавшую трель телефона Фэн Ху. Вышел вон. Отошел подальше, остановился на полпути к машинам. Вдохнул полной грудью. Выдохнул, вдохнул еще раз.
Подумал, снова доставая телефон из кармана: вот так. Не так уж плохо получилось. Был, конечно, неприятный момент, когда вопросы и подозрения были адресованы не тому, кому следовало, но потом все выровнялось.
Может, все прошло не идеально, но вполне привычно. Для Лю Хи уж точно подойдет. Он, конечно, проявил сегодня недюжинные как для себя усилия ума. Но это еще не означает, что горе их не притупит. А горе есть. Довольно, надо заметить, раздражающее.
Сердце билось тяжело и горько. Чэн, старательно не обращая на это внимания, набрал номер господина Цзянь. Сказал себе: посмотрим, что у нас тут будет.
К его большому разочарованию, так ничего и не прояснилось.
— Хэ Чэн, — сказал в трубку босс, и в этом голосе Чэн моментально считал готовность принимать решение. Неудивительно, подумал Чэн. Звонок еще до первого слета вместо отчета после перемещения дата центра — здесь даже Лю Хи заподозрил бы, наверное, что что-то пошло не так.
— Босс, — сухо, ровно отчеканил Чэн. — У нас нападение. На один из складов. Минус двое. Подвешены похоже, как и трупы в городе. Среди них — Фэн Ху.
В трубке воцарилось неприятное молчание. Чэн подождал.
— Кто еще? — спросил господин Цзянь резко и быстро, без следа привычной игривости. Страшно, подумал Чэн, отчаянно пытаясь разобрать в этом голосе хоть какой-нибудь намек на правду, страшно, что подобрались так близко и высоко? Или очень жаль того, кто хорошо стрелял?
Вот сейчас попробуем понять.
— Второго мой заместитель опознал как некоего Бянь Цзи, — ответил Чэн, будто припоминая. — Числился в подчинении Фэн Ху. Присутствовал на одном из складов, на которые уже состоялось нападение.
— Что со складом? — деловито спросил господин Цзянь. — И что за склад?
Чэн поджал губы с недовольством. Пояснил, где именно находится склад. Сказал, отлично понимая, что скрыть это не удастся, что помещение было одним из вариантов для переезда серверной. Добавил: в остальном порядок. Чисто, тихо.
По реакции босса нельзя было понять, недоволен он самим фактом нападения или тем, кто именно попал под раздачу. А это означало, что разобраться с вопросом Бянь Цзи было невозможно. Окончательно.
Господин Цзянь длинно выдохнул. Сказал в сторону раздраженным тоном: не сейчас. Чэн, подавляя порыв выдохнуть так же тяжело и долго, терпеливо ждал.
— Еще по обстоятельствам.
— Замок цел. Историю доступов запрошу чуть позже. Работали двое, не больше. Может быть, один. Хорошо знали, что делают. Фэн Ху без обуви. На полу следы только одних ботинок. Скорее всего, этих самых исчезнувших. И никаких следов вокруг. Всю ночь шел дождь. Здесь везде асфальт.
— Н-да уж, — недовольно протянул босс. — Допустим. Что с данными?
— Никакой опасности, босс, — тут же ответил Чэн. — Проверил место для перемещения лично. Вчера. Все готовится в плановом режиме.
— По подвешиванию. Совпадает с тем, что в городе?
Умно, подумал Чэн. Беззвучно усмехнулся. Сказал строгим голосом: не похоже. Сложно сказать точнее, но мне кажется, там и здесь делали разные люди.
Господин Цзянь снова замолчал. Чэн обернулся в сторону склада. Лю Хи все еще не показывался снаружи. Молитвы он там читает, что ли.
— Полагаю, время браться за решение вопроса лично, — сказал босс наконец после некоторой паузы. — Я сообщу, когда график моих дел позволит появиться в городе. До тех пор позаботься о том, чтобы на улицах было больше наших людей. Повторения вот таких историй нам незачем. К дата-центру охраны вдвое больше, чем обычно. И только проверенных. Это ясно?
— Босс? — переспросил Чэн уточняющим тоном. Подумал: я похож на идиота, который выставит в охрану данных новичков?
— Только не говори, что тебе действительно нужно пояснять критичность положения, — холодно проговорил господин Цзянь. — Убийство случилось там, где точно не было бы лишних лиц. И очень удачно совпало с моментом, когда видеонаблюдение вынужденно приостановили.
Чэн, не выражая голосом ни единой эмоции, ответил: да, босс.
— Вероятность того, что в деле замешан кто-то из своих, неприятно высока. Ты, конечно, проверишь каждого, кто был осведомлен о планах филиала и был вовлечен в подготовку.
— Да, босс, — сухо повторил Чэн.
— Вопросы? — спросил господин Цзянь отрывисто.
— Версия для всех. И исходя из этого — разбираемся самостоятельно или с криминалистами.
На этот раз на раздумья боссу понадобилось гораздо меньше времени.
— Без криминалистов, — отрезал он, чем-то громко хлопая на фоне. — Я же сказал, что подключусь к решению вопроса лично. Пусть никто не путается под ногами. Тем более, такое место. Сделай все нужные фото и съемку самостоятельно.
— Принято, босс.
— Позаботься о свидетельстве о смерти для Фэн Ху. И займись всем остальным. Похороны, помощь для семьи. Если была. — На фоне хлопнуло еще раз, и голос босса зазвучал иначе, тише и как будто ближе: — Таких людей у нас осталось не так много. Это болезненный удар.
Чэн невольно вздрогнул. Моргнул. Сказал механически: да, босс.
— О деталях не распространяйся. Вовсе необязательно провоцировать сочувствующих и подталкивать их к отмщению. Достаточно сказать… положим, о перестрелке.
— Принято.
— Сразу после перемещения дата-центра возобновить видеонаблюдение. И приступай к поиску человека на место Фэн Ху.
— Так точно, босс.
— Что-то еще?
Последний шанс, подумал Чэн.
— Инструкции по поводу второго тела?
— На твое усмотрение, — сказал босс безразлично. Помолчал секунду. Добавил: — Жду отчет после переезда. Отвечаешь головой.
— Да, босс, — сказал Чэн. Подумал: будто это что-то новое. Отнял телефон от уха.
Опустил взгляд. Зачем-то сунул ногу в неглубокую лужу.
В том, что босс на том конце связи был полон злости, сомневаться не приходилось. А вот в том, была ли в этой злости связь со смертью Бянь Цзи, — да. Все еще приходилось.
Чэн с раздражением загреб обувью воду из лужи. Брезгливо отряхнул ногу. «Все еще». Теперь правильнее говорить «уже». Потому что ничего я больше об этом не узнаю. Хорошо хотя бы, что для дела этот человек большой ценности не представлял. А значит, это можно оставить позади. По крайней мере постараться. И сделать это следует как можно скорее, потому что ничего полезного размышления об этом не принесут.
Кроме того, мне и в самом деле есть чем еще заняться. Был ли Фэн Ху замешан в каких-то подозрительных делах или не был, босс прав на его счет: таких людей нам очень не хватает. Фэн Ху был одним из немногих, на кого действительно можно было положиться. Не только в делах при чем. И в личном тоже.
Вот поэтому мне и нельзя ни с кем ничем делиться, сказал себе Чэн угрюмо. Потому что те, с кем все же поделился, становятся носителями необоснованного риска. И таких людей удобнее держать молчащими.
Да и не был он ни в чем замешан. Ни в чем, кроме того, во что втянул его я сам. Сам втянул — и сам же разобрался.
Так. Вот это тоже не про конструктив. Что было, то было. Ничего с этим уже не поделаешь. Кем заменить его — вот это вот задачка посложнее. Ввести, что ли, какой-то обязательный опрос раз в месяц или несколько. Раз в квартал. Не в детском саду работаем, знаем, что кто угодно может выбыть в любой момент. Пусть сами выбирают, кого можно назначить на их место в случае чего. Пора бы о таком подумать. И составить на этот счет какой-нибудь протокол.
Много смертей, подумал Чэн с горечью. А мы уже от них отвыкли. Как-то же раньше с этим было проще. Хоть и казалось, что спокойных времен не было, но оказалось, что были. Просто такие вещи лучше видно на контрасте.
Когда ушел Лей Цзен, тоже было очень тяжело. Все долго и сложно перестраивалось. Филиал, конечно, ничего не упустил, потому что улицы и целые кварталы остальные подхватили на себя, и все продолжало функционировать. Склады заполнялись, чем должны были, маршруты охранялись, и даже связи с властями удалось сохранить и поддержать без новых изнурительных противостояний.
А после на улицах было очень много крови, потому что каждый из нас дал себе слово отомстить. Филиал-то, может, ничего особенного и не потерял. Но что-то особенное со смертью Лей Цзена потерял каждый из нас.
Сейчас, должно быть, будет то же самое. И в самом деле стоит проследить за тем, чтобы бригада не фокусировалась ни на ком конкретном в своем желании свести счеты. Иначе это может обернуться очень неприятными последствиями.
Босс все-таки хорош. Он знает, как не позволять эмоциям взять верх. И как принимать полезные решения даже в самых неудобных ситуациях.
Чэн тяжело вздохнул. Помедлил еще секунду, раздумывая, с кем лучше связаться в первую очередь.
По всему выходило, что раньше следует сделать то, что тяжелее.
— Слушаю, — торопливо сказал Чи на втором гудке.
— Я по делу, — начал Чэн, не растрачиваясь на приветствия. — Нужно оформить человека. Естественная какая-нибудь причина. Но чтобы можно было с закрытой крышкой. Желательно.
Чи коротко угукнул. Сказал: я в машине. Не могу пока сказать наверняка, есть у нас там что-то сейчас или нет. Минут через двадцать буду в кабинете, будет поточнее. Мужчина? Женщина?
Чэн закрыл глаза. Ответил коротко и с острым сожалением: Фэн Ху.
Чтобы выразить это сожаление, на этот раз не пришлось ничего добавлять в голос искусственно.
Чи замолчал. Женский голос у него на фоне приглушенно, но весело сообщил прогноз погоды на грядущий день.
— Твою мать, блядь, — выдохнул Чи горько.
Эта горечь тут же отозвалась у Чэна внутри. Он подумал: да. Прости.
— Я сейчас наберу похоронщиков, — сказал Чэн тихо. Горло сдавливало. Он прочистил его торопливо, не желая пропускать ни слова из этого разговора и мечтая разделаться с ним как можно скорее. — Они транспортируют. Если у тебя найдется подходящий случай.
— Не надо, — тут же ответил Чи далеким, будто чужим, голосом. — Я сам приеду. Дай адрес. Я возьму фургон.
— Ладно, — сказал Чэн беспомощно, помедлив с полсекунды. — Пришлю сейчас. Спасибо.
— Давай, — сказал Чи тяжело. — Я скоро.
И уже в самую последнюю секунду, прямо перед тем, как отключиться, снова сказал — не Чэну уже, а куда-то в сторону, то ли кому-то, то ли просто в воздух, самому себе: бл-лядь. Твою-то мать.
Я знаю, подумал Чэн, оборачиваясь лицом к складу. Я знаю.
И хорошо бы тебе не узнать того, что еще знаю я. Ты, конечно, сказал мне тогда, под вытяжкой в студии, что здравомыслие — это не навсегда. Но не настолько же. Не настолько.
Перемещение дата-центра прошло без осложнений, но то, что так оно и будет, Чэн знал с самого начала. Что, конечно, не помешало ему все равно исполнить указания господина Цзянь и усилить охрану почти вдвое и для сопровождения, и уже на месте. Камеры включили сразу же, и Чэн, поддавшись порыву, распорядился установить еще парочку наружных в нескольких местах, включая склад, на котором были обнаружены два трупа. Быстро и коротко отчитался обо всем господину Цзянь.
Лю Хи, кивая, повторил по требованию Чэна, что об обстоятельствах он распространятся не станет. И повторил, почему: чтобы не создавать лишнего напряжения внутри структуры и не рисковать другими жизнями. Все виноватые получат наказание. Господин Цзянь позаботится об этом лично.
Чэн, к этому моменту закончивший со съемкой общих планов и следов на полу и перешедший к съемке деталей, мрачно кивнул.
О том, как они с Лю Хи сняли оба тела, забрали телефоны, оружие и бумажники, освободили от веревок и уложили их рядом с пятнами крови до приезда Чи, чтобы не давать лишних поводов для размышлений, он старался не вспоминать. Как и о том, с каким лицом Чи осмотрел Фэн Ху, как только прибыл, тоже. Естественно, их с Лю Хи старания не обманули Чи: несмотря на то, что в глазах у него читалась неподдельная боль, эти самые глаза внимательно пробежались и по побагровевшей коже, и по следам врезавшихся в запястья веревок, и по огромной луже крови, чуть заметно разделенной надвое. Он все прекрасно видит, сказал себе Чэн, стараясь не вздрагивать так сильно, как хотелось. Видит, но молчит. Потому что отлично понимает, что сам он оказался здесь не зря. Когда хотят оставить все как есть, его не вызывают. А раз уж каждый его вызов — это способ изобрести новую версию случившегося, старой интересоваться нечего.
На носилки Фэн Ху уложили вдвоем. Лю Хи к тому времени уже дышал на улице, и звать его не хотелось. Когда они снимали Фэн Ху, он еще кое-как держался, а когда дело дошло до Бянь Цзи, он не выдержал, отвернулся в сторону и самым неприглядным образом освободил желудок. Чэн недовольно поморщился, но вслух ничего говорить не стал. По крайней мере он не выпустил веревку. И на том спасибо.
Бессонная ночь и напряжение предыдущего дня давали о себе знать, и если бы на том конце носилок был не Чи, Чэн бы, наверное, все-таки позвал Лю Хи: вряд ли он позавтракал настолько плотно, что был бы готов ко второму заходу. Но стоило взглянуть на Чи только один раз, чтобы понять, что Лю Хи здесь было не место. И продолжать делать нужное через усталость и то и дело накатывающее сожаление.
Чи положение не облегчал. Сцепил зубы, перекладывая Фэн Ху на носилки. Наклонился. Поправил ему голову, будто Фэн Ху все еще могло быть больно или неудобно.
Глаза вдруг обожгло. Чэн сжал рот в тонкую полоску. Опустил взгляд. Подумал, следуя за Чи к подогнанному к самому выходу фургону: они ведь друг с другом гораздо ближе, чем со мной. Они работали теснее, бок о бок практически, пока я уже в то время возвышался над структурой и работал над ее улучшением. Поддерживали, наверное, связь, даже когда Чи отправился на вольные хлеба.
Хорошо, что хотя бы это случилось до того, как добровольное отстранение от дел плавно перетекло в разряд чего-то невозможного. И стало требовать фактического устранения в подавляющем большинстве случаев.
— Что со вторым? Тоже забирать?
Хотел бы я и сам это знать, подумал Чэн. Развернулся к Лю Хи. Спросил, кивая в сторону открытой двери: была у него семья? Лю Хи, глядя перед собой убитым взглядом, промямлил: я как-то… не очень в курсе.
А в друзья набивался, подумал Чэн. Сказал: ладно. Решай ты. Ты все равно знаешь его лучше меня. Исправился, похолодев, будто просто оговорился: то есть вообще просто знаешь. Хочешь дать делу ход и быть свидетелем или похоронить спокойно?
Лю Хи растерянно моргнул. Спросил: сейчас надо решить?.. Да, сказал Чэн, указывая себе за спину в сторону Чи. Если спокойно — сейчас его и заберут. Подыщут подходящую причину смерти. Потом передадут в похоронное бюро. Там позаботятся об остальном. Решай. У нас еще сегодня дата-центр. Добавил уже мысленно: раз уж боссу либо все равно, либо он отлично делает вид, что так. Похоже, никому этот твой несостоявшийся друг не нужен так же сильно, как тебе.
Лю Хи сказал, закрывая глаза: забирайте. Вот и молодец, подумал Чэн, кивая. Сказал: разберемся с дата-центром, дам тебе контакты похоронщиков. С ними решишь все остальное.
Они перенесли в фургон второе тело, и шаги внутри опустевшего склада снова стали отдаваться эхом. Чэн повертел головой, подумал, осматривая кровавые следы на полу: вроде все. Клининг. После переезда.
У фургона постояли еще немного молча. Чи вытряхнул из красной пачки сигарету, протянул Чэну. Чэн взял. Поднял тяжелую, будто свинцовую, руку. Положил Чи на плечо. Крепко сжал.
Чи, шумно выдохнув, коротко и порывисто обнял его. Вцепился в плечо и тут же отстранился. Сказал, не поднимая глаз: наберу, как прояснится. До вечера точно. Давай.
Это называется «не вспоминать», подумал Чэн с укором. Тряхнул головой. Сказал собравшимся в кабинете, уже и без того что-то подозревающим по пустующему стулу Фэн Ху: у нас потери. Сегодня ночью. Почему-то на складах.
Указал подбородком в сторону пустого стула. Мрачно покивал, когда Ду Тун недоверчиво выдохнул: да ладно. Фэн Ху?.. В складах?.. Да как так?
Вот так вот, подумал Чэн, выдерживая ошарашенные взгляды. Так бывает. Вы будто не знаете. Вы будто не осознаете, какой сейчас расклад в городе. И как будто не вы все провели в одной из студий филиала почти две недели после того, как отработали помощника Мэй Ци. Вам что, об этом нужно напоминать?
— В перестрелке, — сказал Чэн, тяжело опуская глаза. — С ним еще один погибший. Из его людей.
Ду Тун молча уставился на пустой стул. Остальные переглядывались друг с другом или смотрели на Чэна в ожидании подробностей.
Без подробностей обошлись. Без слез, конечно, тоже: Лю Хи, сидящий на своем месте под стеной, всю свою первую порцию отрыдал еще на складе, и сейчас, после удачной операции с дата-центром, торчал на стуле прямо, будто приросший или приклеенный к спинке. А кроме него здесь очень вряд ли кто-нибудь рыдал бы.
Чэн все равно дал несколько минут на осознание. Ответил на немногочисленные реплики. Сообщил, что это не останется забытым, но действовать в одиночку не следует.
— Без догадок и без подозрений, — распорядился он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать тереть горящие глаза. — И без самодеятельности. Если я узнаю о каких-нибудь несогласованных рейдах или других стычках по причине мести — о своем месте можете забыть. Это ясно?
Ду Тун, все еще ошарашенный, единственный сказал вслух: ясно. Остальные молча кивнули.
— Дальше, — сказал Чэн сурово. — Я знаю, что говорить об этом рано и сейчас никто еще не готов. Но сделать это все равно придется. Есть версии, кем можем заменить Фэн Ху? Может быть, кто-то из его людей. Самый толковый.
Хань Кай покачал головой. Цюэ Лунь, отошедший от первого шока и теперь с виду совершенно безразличный, пожал плечами.
Чэн сжал переносицу. Подумал: да уж.
По большому счету, заменить Фэн Ху можно было бы кем угодно из его людей. Собрать тех, кто приходил к нему самому на вот такие же слеты и докладывал о положении дел в районах. Обрисовать ситуацию — не в деталях, конечно, а в общем. И выяснить, кто из них подходит на замену больше остальных. Передать ему часть полномочий Фэн Ху. А часть обязанностей разделить между другими.
Но это если бы все знали, что в убийстве не замешаны люди извне. А при таком раскладе, как сейчас, подстраховаться обязывает логика. И необходимость соблюдать все предосторожности, какие следовало бы соблюдать, подозревая участие в деле посторонних.
Насколько все было бы проще, если бы ты не приехал, подумал Чэн, мельком взглянув на опустевшее место. Потер рот. Не сдержался, прошелся пальцами по уставшим глазам, сказал себе: пока что можно. Хороший жест отчаяния и частично — скорби. Но короткий. Пусть видят, что мне не все равно. И пусть видят, что несмотря на это я все равно держу все под контролем.
— Ладно. Тогда поставим вопрос иначе. Кто-нибудь готов взять на себя основные дела Фэн Ху? Текучку. И то, что требует решений прямо сейчас. Остальное разделим поровну.
— Я возьму, — вызвался Хань Кай. Добавил ровным голосом: — Все.
— Сразу за двоих? — спросил Чэн, с сомнением сощуриваясь. — Учитывай, какие времена. Может быть такое, что понадобится быть и там, и там.
— Справлюсь, — сказал Хань Кай уверенно. — У меня все налажено. И я знаю, что у Фэн Ху все всегда четко. Если понадобится помощь, я дам знать.
— Тогда приступай, — сухо согласился Чэн. — Еще вопросы?
Еще вопросов не оказалось, и на этом часть с известиями и решениями могла считаться завершенной. По крайней мере, в том, что касалось общих дел. Прибитая и молчаливая компания покинула кабинет, и они с Лю Хи, замершим со скорбной маской на лице, снова остались наедине.
Чэн, стряхивая накатившее чувство дежавю, ткнул в кнопку и сказал: два кофе. Три сахара в оба. Пусть будет.
Усталость не просто подступала — она буйствовала и внутри, и как будто бы снаружи. В плечах и шее засела тяжесть, и от этого казалось, что на них давит сам воздух. По телу блуждала не сонливость, а какое-то тошнотворное бессилие, и как и ночью, хотелось не уснуть, а отключиться.
Вместо этого нужно было разбираться еще с очень, очень многим, начиная с остальной работы со складом и заканчивая организацией похорон.
Чего тебе стоило не появляться на этом складе, в который раз подумал Чэн, глядя в окно. Стоял бы себе сейчас с остальными. Курил бы на парковке.
Он перевел взгляд на Лю Хи. Поймал золотой блик у него в сжатом кулаке. Вздохнул мысленно: опять? Это уже не просто глупо. Теперь-то это выглядит совершенно жалко и по-детски.
Лю Хи поймал взгляд. Погладил покатый бок пальцем, подумал — и вдруг протянул амулет Чэну, будто предлагая.
Чэн посмотрел на вздыбленную лошадь на раскрытой ладони. Подумал: это еще что такое. Я что, похож на человека, который может отыскать утешение в куске металла? Если это вообще металл. Тяжелый был, да, когда я забирал его из машины А Цю. Точно не золотой, но, может, и металл.
И что мне с этого?
Он молча покачал головой. Лю Хи, жалостливо заломив брови, бросил на Чэна сочувствующий взгляд.
Внутри тут же поднялась волна злости. Без предупреждения, со старта жаркая и удушающая, и Чэн чудом сдержался, чтобы не одернуть Лю Хи и не посоветовать ему следить в первую очередь за собственным лицом.
Но и свое все-таки расслабил. Хлебнул кофе, поморщился от избытка сахара, но сказал себе: может быть, хотя бы это немного взбодрит.
Снова расслабил мышцы вокруг рта, между бровей и сзади шеи усилием воли. И приготовился к тому, что должно было начаться с минуты на минуту.
И оно, конечно, началось.
— Босс, Хэ Чэн… Я все никак не могу выбросить это из головы. И все пытаюсь разобраться.
Быстро ты, подумал Чэн ядовито. Я-то думал, ты как минимум до завтра будешь захлебываться рыданиями. Выгрузил из архива, который прислал криптограф, все пароли и ключи Фэн Ху. На всякий случай создал запасную папку, принялся сортировать. Это можно передать Хань Каю, это… это, пожалуй, тоже. А вот это пока отложим. Не все сразу.
— Вы кое-что сказали, там, на складе, я это отлично помню.
Чэн выглянул на него из-за экрана. Скользнул взглядом по сжатым губам, красному носу, ощутимо заплывшим глазам. Подумал мельком: я тебя на этот раз к себе не позову. Это уже и в самом деле попустительства. Должен же ты научиться справляться с этим сам.
Хотя зачем учиться и зачем справляться. Я же уже решил, что как только подвернется момент, я отошлю тебя отсюда. И ничему тебе учиться не придется.
Просто потерпи тогда, подумал Чэн. Может, после склада, после клининга и всего остального, что сегодня нужно сделать, заглянем на часок-другой куда-нибудь. Не ко мне домой опять, конечно. В бар.
— Вы сказали, — наконец продолжил Лю Хи гнусаво, — что узнали, что на складе там Бянь Цзи. Кто сказал вам об этом?
Жалости к нему моментально поубавилось.
— Фэн Ху, — сухо сказал Чэн.
— Прямо перед тем, как вы должны были проверить склад?
— Раньше, — процедил Чэн. Снова вернулся к монитору. — Просто не было возможности обдумать все как следует. Передумал в последний момент.
— Ясно, — пробубнил Лю Хи.
Чэн напряженно подождал продолжения допроса, но его не последовало. По крайней мере, не сразу. Зашелестели страницы, развернулась карта, и Чэн, расслабившись спустя десяток минут, рассортировал все, что добыл из архива, заново упаковал все нужное и отправил это Хань Каю. Принялся искать сведения о семье Фэн Ху.
— А почему нельзя было просто отправить его куда-нибудь, а склад все-таки перевезти туда? — внезапно спросил Лю Хи в наступившей тишине.
Я думал, ты занят логистикой, подумал Чэн, невольно вздрогнув. А ты, оказывается, все это время тратил на размышления и жалость то ли к себе самому, то ли к тому, кому твоя жалость уже ничем не поможет.
— И что? — резко поинтересовался Чэн, не утруждаясь даже выглядыванием из-за монитора. — Отправить — и что дальше? Позволить ему просто знать, где теперь находится наш архив данных?
— Почему нет? — спросил Лю Хи упрямо. — Если он свой. Он уже это доказал.
Чэн медленно выдохнул. Сказал себе: без рявканий. Спокойно.
— Потому что совершенно непонятно, что он стал бы делать с этими сведениями. Кому понес бы. — Он помолчал, раздумывая, стоит ли сказать то, что вертится на языке, и все-таки решился. — И ничего он по большому счету не доказывал. Если бы не твои подсказки, он бы, может, сошел с дистанции еще тогда.
Лю Хи промолчал, и на этот раз внезапных вопросов больше не возникало.
Никакого тебе бара, подумал Чэн раздраженно. Справляйся со своими драмами сам. Как умеешь.
Остаток дня прошел в молчании — вернее, тот его остаток, который они провели вдвоем. Ближе к четырем Лю Хи вышел из кабинета, чтобы ответить на звонок, и через пару минут заглянул назад. Потоптался в дверном проеме, сказал сдавленным голосом: если со мной на сегодня все, я поеду отвезти Бянь Цзи из морга в похоронку.
Чэн, не размениваясь на слова, кивнул. Потом все же добавил сонным голосом: отчитываться. Обо всем.
Лю Хи, скорбно кивнув, исчез за дверью.
Строки расплывались перед глазами. В висках и темечке уже стучала головная боль. Чэн потянулся одеревеневшим телом, встряхнул по очереди ноющими руками и сказал себе: остальное может подождать до завтра. Сейчас на склад. Если понадобится, тоже в морг. И сразу домой, и наконец поспать.
В морг не понадобилось: Чи вскоре позвонил и ему самому. Пообещал, что сам доставит Фэн Ху к похоронщикам. Не сейчас, ближе к ночи, чтобы поменьше народу на улицах. И я со своим фургоном.
Чэн осторожно предложил все-таки вызвать похоронщиков к нему. Чи, помявшись, ответил: не хочу, чтобы он болтался в этой гробовозке.
Чэн, сглотнув, кивнул. Сказал: ладно. Спасибо. Чи только тяжело вздохнул в ответ, сказал: до связи. И тут же отключился.
Одним делом меньше, сказал себе Чэн. Поднялся, медленно оделся и вышел из офиса, едва не задевая стены плечами. В голове стучало. Он подумал, спускаясь по ступенькам и трогая стену кончиками пальцев: кровь на складе уже никуда не денется. Она все равно уже засохла. Днем больше, днем меньше — роли уже не сыграет. А значит, клининг тоже можно отложить на завтра.
На выезде из города он остановился и, не выходя из машины, купил один сухой рулет в одной из тех отвратительных забегаловок, в которых иногда питался Тянь. С большим трудом протолкнул его внутрь через саднящее горло по пути домой, одновременно и отвлекая себя от сонливости, и надеясь хоть чуть-чуть уменьшить распирающую боль в висках.
С болью, конечно, номер не прошел. К моменту, когда перед ним возникли двери гаража, она разбухла до размеров черепа и подперла кости изнутри, как шар. Чэн, не открывая даже толком глаз, сбросил плащ, обувь и перчатки прямо у входной двери. Распорядился, снимая обувь, принести бутылку джина и пластину обезболивающих.
По пути к себе наверх проглотил две крупные капсулы анальгетика. Запил их джином прямо из бутылки. Подумал, падая одетым поверх одеяла: такое со мной уже было. Не хочу помнить, где и когда. Вообще ничего оттуда больше не хочу. И хотеть не должен.
Проснулся ночью в перекошенной одежде и с сухим от жажды ртом. На ощупь потянулся к тумбочке за стаканом. Поймал себя на том, что старается не тревожить одеяло. Зачем-то дернул его на себя, смял в один большой бесформенный ком. Встал на колени. Столкнул его с кровати, проехавшись по простыне бесчувственной, будто чужой, ладонью.
Стакана на тумбочке не оказалось. Чэн, путаясь в онемевших конечностях, добрел до ванной, стащил с себя мятую одежду и попил из-под крана, свешиваясь в умывальник головой.
Лю Хи не успокоился даже назавтра. Он сообщил еще накануне вечером, что похоронная церемония Бянь Цзи состоится рано утром. Спросил в следующем сообщении, когда не получил ответа на первое: слет можно будет опять немного сдвинуть, чтобы не накладывалось?
Чэн, проснувшись серым утром, отстучал сонными, непослушными пальцами: справимся без тебя. Поезжай. Подумал, откладывая телефон и растирая все еще горящие глаза: ты же не думал, будто на церемонию к нему заявится вся бригада целиком. Или хотя бы просто я.
Не хватало мне только таскаться по похоронам такого уровня, подумал Чэн, вставая под тугие горячие струи воды. Голова еще гудела и горячую воду не одобрила, так что пришлось прибавить холодной.
У меня и без этого достаточно занятий. А даже если бы их не было, я лучше потратил бы время не на то, чтобы попрощаться с умершими, а на то, чтобы не допустить других смертей. Это работа. Это не личное. И дружбы здесь не должно быть именно поэтому: чтобы в критический момент можно было думать не о конкретной жизни, а о пользе для других живых.
Лю Хи, вернувшийся в офис к одиннадцати, похоже, был другого мнения. Или у него было какое-то особенное расписание: вчера, перед похоронами Бянь Цзи, он донимал меня несостоявшимися деталями его судьбы, а сегодня, перед завтрашней погребальной церемонией Фэн Ху, сместил фокус своего ценнейшего внимания.
— Босс, — сказал он заглядывая в кабинет почти сразу же, как только Хань Кай, проинструктированный по всем ключевым задачам, отправился осваивать новые владения. — Мне не дает покоя одна мысль. Что вообще там делал Фэн Ху? На этом складе.
Чэн поднял тяжелый взгляд от бумаг. Проглотил вопрос о том, не стоит ли Лю Хи молиться о душе Бянь Цзи или заниматься чем-нибудь еще подобным.
— Откуда мне знать, — проговорил он с хорошо слышным недовольством.
Лю Хи, потоптавшись в двери, молча вышел. Щелкнул дверной замок в соседнем кабинете.
Откуда эти детективные замашки, подумал Чэн озлобленно. Он же тебе даже другом не был. Или что, за ту короткую поездку в убежище вы все-таки успели подружиться? Пару часов на общем деле — и ты уже привязался и считаешь человека другом?
Надо говорить ему почаще, что друзей искать нужно не здесь, напомнил себе Чэн. Будет полезно. Даже на тот короткий срок, который ему здесь осталось провести.
На этом, конечно, все не закончилось, и неизвестно, сколько тянулось бы еще, если бы Чэн не отправился решать все нужное со складом сразу же после обеда. А до обеда, в тот самый момент, когда Чэн запоздало вышел из кабинета, чтобы не давать притихшей головной боли шансов и на этот раз все-таки поесть, Лю Хи поймал его в приемной.
— Босс, — сказал он, выглядывая из-за двери сразу же, как только хлопнул дверью Чэн, — я правильно понимаю, что на складах в таких случаях дежурят минимум трое? Разве не должно было и с этим складом быть так же?
— По-твоему, я отдал это распоряжение? — спросил Чэн грубо, разворачиваясь к нему всем телом. Лю Хи моргнул от неожиданности. Сделал шаг назад. — Если ты не заметил, единственный человек, который мог бы просветить нас в этом вопросе, уже завтра ляжет в землю.
Лю Хи болезненно наморщился. Чэн, развернувшись, набросил на себя плащ и молча вышел из административного здания.
Обе машины — и Бянь Цзи, и Фэн Ху — обнаружились неподалеку от склада, по соседству друг с другом в закоулке с другой стороны от заезда, и в них, конечно, было пусто. Чэн вызвал ребят, чтобы вскрыть обе, пока внутри самого склада работали упакованные в спецформу девчонки из клининга.
Историю доступов, запрошенную через систему безопасности исключительно для протокола, он отправил господину Цзянь вместе с отчетом по машинам. В ней тоже ничего не обнаружилось, и Чэн это отлично знал. Не для того он рисковал и оставлял дверь приоткрытой, чтобы обнаруживалось.
В бардачке у Фэн Ху нашлась та самая папка, с которой он вернулся в офис в тот день. Чэн заглянул внутрь, полистал кроссворды. Писал Фэн Ху уверенной рукой и твердо, и Чэн подумал: может, если бы мне удавалось видеть образец письма каждого из филиала, мне было бы проще понять, кто что собой представляет. Обычно совпадает.
Машину полагалось доставить на базу и при случае передать кому-нибудь другому, но делать этого ужасно не хотелось. И не сделать тоже было нельзя. Оставлять ее себе было бы знаком чрезмерной сентиментальности, а этого Чэн себе не позволял даже с А Цю.
А Цю, положим, я не убивал, подумал Чэн. Вздрогнул. Сунул кроссворды назад в папку. Сказал в сторону: на базу. И никому не отдавать. Пусть пока стоит как есть.
Сказал себе, направляясь к складу, от которого тянуло химикатами через приоткрытую дверь: можно приобщить машину к материальной помощи его сестре. Если она захочет. Там, в машине, слишком сильно обманчивое ощущение, будто Фэн Ху просто вышел на перекур и вот-вот вернется обратно.
Такое может на первых порах побыть утешением. Я знаю по себе. Главное — не переусердствовать и не застревать в этом обмане. Если она вообще захочет, сказал он себе снова. Не самое желанное приобретение, это да. Но уж как есть.
О смерти Фэн Ху сообщать его сестре так и не пришлось. Этим, как и многим другим, занялся Чи. И хорошо, подумал Чэн. У Чи лучше получается с эмоциями. Мне проще работать со счетами, с договорами или оплатами. По крайней мере, эту часть мероприятия я решил довольно быстро. И теперь завтра все пройдет как следует.
Не так, конечно, следовало бы, подумал Чэн, закуривая в стороне от склада. В общем и целом. Где-то все пошло не так, и как-то не удается отследить момент, где именно. Понемногу отовсюду. Ты зря приехал на этот склад, хоть я и говорил не приезжать. Но и не приехать ты не мог. Потому что так должен был поступить человек на твоем месте.
Не так пошла и вся эта история с Бянь Цзи. А до того — с Лю Хи. А до того — с моим братишкой и его… И их позавчерашний разговор.
Я зря все слушал. Зря катался туда раз за разом и привыкал к этому чужому уюту. Зря убил в этот раз. Безосновательно. Зря так пустил на самотек жизнь моего брата.
Он тряхнул головой. На глаза набежало, и Чэн, прищурившись, затянулся глубже, чтобы перебить это саднящее чувство под кадыком. Сказал себе: пока не время. Если уж будет невмоготу, то хотя бы завтра. Там, в общей атмосфере подавленности, этому хотя бы будет место.
Но наутро, на похоронах, на глаза не навернулось ни слезинки. Вместо скорби, которой Чэн ждал с некоторым страхом, внутри почему-то развернулась злость. И все, что его окружало, словно специально только усиливало ее.
Цюэ Лунь, первым переваривший новость о смерти Фэн Ху в кабинете, вытирал неожиданно мокрое лицо. Ду Тун стоял рядом с ним. Периодически хлопал по руке. По какой-то непонятной причине он не стал собирать волосы в привычный хвост, и снег оседал у него на голове, как сахарная пудра.
Ян Жун стоял подальше и своим привычкам не изменял. Жевал что-то с каменным лицом и неприкрытой лысой головой. Снег собирался на ней и быстро таял. Ян Жун смахивал воду рукой назад и в сторону, чтобы она не катилась ему за шиворот.
Хань Кай неотрывно, хоть и с совершенно ровным видом, смотрел на закрытый гроб. Сестра Фэн Ху стояла рядом с ним, и он приобнимал ее то ли сдержанно, то ли из чистой вежливости.
Чи стоял поодаль от всех, и как-то так вышло, что он был все равно ближе остальных к гробу. Он тоже то и дело стряхивал снег с волос. Между крупными белыми хлопьями проглядывал огонек сигареты, как будто он курил одну бесконечную или успевал каждый раз заменять старую новой. Может, и успевал. Наблюдать только за ним одним Чэн не мог. Да и не собирался.
Я предпочел бы вообще ни за кем не наблюдать. И не торчать тут под этим снегопадом. Если бы это не выглядело подозрительным, я отказался бы от присутствия на церемонии так же легко, как отказался от вчерашней.
Лю Хи, побывавший на обеих, шмыгал носом в раздражающей близости. Ты еще, подумал Чэн желчно. Что ты ко мне жмешься? Ждешь, что я тебя стану утешать? Или думаешь, что это меня придется хлопать по спине, чтобы сгладить боль утраты? Так мне это не нужно. Хотя по большому счету права хлюпать носом у меня здесь гораздо больше, чем у тебя. Я работаю с каждыми из этих людей бок о бок дольше, чем ты вообще работаешь на филиал. И твой порт, и здесь, все это вместе взятое. Я знал Фэн Ху гораздо лучше твоего, и я все равно не рыдаю. В отличие от тебя.
Или, может, не так уж плохо ты его знал?..
Да неужели. Не может это быть правдой. Было бы так удачно, если бы совпало.
Чэн ошеломленно повернулся к Лю Хи. Уставился на него и спросил с неприязнью:
— Это ведь Фэн Ху принес тебе телефон в ту ночь?
Лю Хи, скорбно нахмурившись, взглянул на Чэна красными глазами с недоумением — и внезапно на лице у него проступило такое чистое понимание, что Чэну на секунду стало страшно, и свои последние слова тут же захотелось забрать назад и не произносить их вслух.
Этот же страх отразился у Лю Хи в глазах. Он шокированно приоткрыл рот, словно хотел задать Чэну вопрос, и не стал этого делать. Перевел взгляд на закрытый гроб, обратно на Чэна, снова на гроб — и отступил на шаг в сторону.
Что я сделал, подумал Чэн. Как мне это отмотать назад.
Перебарывая желание схватить Лю Хи за грудки и хорошенько встряхнуть прямо на глазах у всех, Чэн сократил между ними расстояние и надавил:
— Да или нет?
Лю Хи, растерянный, потрясенный, потряс опухшим лицом. Бросил последний полный ужаса взгляд на гроб, торопливо развернулся и пошагал к своей машине.
Катись, подумал Чэн, слушая, как хлопает дверца и заводится мотор. Понял, что дышит тяжело и шумно. Заставил себя успокоиться хотя бы внешне. Сказал себе под жгучее сожаление, прекрасно зная, что обманывает сам себя: правильно сделал вообще, что сказал. Пусть даже он станет подозревать. Он сам под подозрением, и у меня на него гораздо больше, чем у него на меня. И ничего его догадки мне не сделают. Пусть варится в этих мыслях самостоятельно. Мне и своих хватает.
Случившееся заняло не больше половины минуты, и никто из стоящих вокруг гроба, казалось,так ничего и не заметил. Чэн проследил, как Чи вытряхнул из красной пачки очередную сигарету. Последовал его примеру.
Рука тряслась. Цюэ Лунь громко высморкался.
Гроб увезли спустя две сигареты. Чэн хотел подойти к нему напоследок и положить на него руку, чтобы как будто похлопать по плечу. И так и остался на месте.