21
1 марта 2024 г. в 13:00
В офисе Лю Хи в тот день так больше и не появился, и Чэн был этому только рад. Он спокойно систематизировал все найденное по Фэн Ху, разобрался с несколькими договорами, просроченными на стороне поставщика, и Хань Кая, прибывшего для дополнительного обсуждения новых обязанностей, встретил в ровном настроении.
В кабинете все оставалось таким же, как и было до начала вообще всего, и это странным образом успокаивало. Злость, распирающая его в первой половине дня, казалось, осталась там же, рядом с гробом. Может быть, и в нем самом. Потому что как только из поля зрения исчезли плачущие и заледеневшие в своей скорби люди, мыслить стало значительно проще. И даже этот странный эпизод с Лю Хи показался не таким значительным, каким казался там.
С чего я вообще взял, будто он что-то понял, спросил себя Чэн, подвигая ближе пепельницу. Мало, что ли, у него в глазах мелькало страха? Мало я наблюдал за тем, как он из обманчиво-самоуверенного и на первый взгляд подходящего структуре человека превратился в размазню, которая по любому поводу вцепляется в кусок металла, который даже не оружие, и надеется, что это его спасет? И это при постоянной похвале, которую я никогда не упускал. Как и велел мне босс.
Я уже столько раз надеялся, что мой помощник сообразит и сам придет хоть к какому-нибудь выводу, что я вполне мог начать видеть то, чего в реальности нет. Вот как хоть какие-то проблески осознанности у Лю Хи, сделанные без моих подсказок, без подталкиваний или ненавязчивого движения беседы в нужное русло. Его энтузиазм в последние несколько дней, конечно, впечатляет. Только что-то я так и не заметил, чтобы эти размышления увенчались хоть чем-нибудь. Кроме этого сомнительного эпизода. Так что, возможно, это озарение над умершим касалось вовсе не того, о чем я подумал.
В конце концов, пока это не доказано, следует считать, что никакого озарения не случилось.
А даже если он и понял, почему и как на складе оказались два трупа, его размышления не зайдут дальше именно что размышлений. Потому что он отлично услышал то, что я сказал ему на складе. И что за ним в его положении пристально наблюдают десятки глаз, и что дружба с убитым, а потом внезапное прекращение этой дружбы играет против него самого. И даже его познания касательно узлов.
Стоит мне посеять в нужную почву хотя бы половину этих подозрений — все закончится довольно быстро. Потому что очень многое, если не все, указывает именно на него. И он об этом осведомлен.
Так что пусть переваривает свои открытия вне офиса. А уже завтра после слета и поговорим. Если вдруг возникнет необходимость.
В том, что никакой такой необходимости возникнуть не могло, Чэн был уверен почти на сто процентов.
Вот почему разговор с боссом, случившийся почти перед самым отъездом из офиса, оказался таким неожиданным.
— Выдвигаюсь послезавтра, — озвучил господин Цзянь без предисловий, как только Чэн поднял трубку. — Буду в городе к утру понедельника.
— Принято, босс, — сказал Чэн, косясь в сторону календаря. — Я могу сдвинуть все дела с первой половины дня на вторую и встретить вас, где нужно.
— А нигде пока не нужно, — с легкой улыбкой в голосе сказал господин Цзянь. — Не будем лишний раз показываться бдительным взглядам. Бдительные взгляды, они, видишь ли, дражайший, есть вообще везде. Так что встречаться мы пока не будем. Пока не разрешатся несколько вопросов. Я сообщу тебе, когда это случится.
Чэн выслушал все это молча. Сказал, когда господин Цзянь притих: так точно, босс.
Ничего пока что не было понятно. Единственное, что можно было сказать наверняка — это что таких делах похожих странных отлагательств раньше они себе не позволяли. Хотя и дел таких они раньше тоже не проворачивали. По крайней мере, не в таких условиях.
Но что-то внутри все равно подсказывало уже сейчас, что ничего хорошего для него самого в этом решении не было.
— Пока что акцентируемся на нашей основной задаче. Дело следует постепенно подводить к логическому завершению. Поэтому в ближайшее время фокус внимания смещаем на работу с телефонными сигналами. И другие параллельные приготовления.
Чэн уже открыл рот, чтобы сказать, что он готов к распоряжениям. Но босс его опередил.
— Полагаю, твой протеже справится с этой работой как нельзя лучше, — благодушно заметил господин Цзянь. — Временно приостановим его текущие задания. Немного полевой работы ему не повредит.
Чэн помолчал. Прочистил горло.
— Возможно, доверять ему такое дело — не лучшее решение, босс, — сказал Чэн учтиво. — Как я уже говорил, этот человек склонен к ошибкам.
— Пожалуй, это не тебе решать, — ответил господин Цзянь любезно. — Собственно, это решение уже принято. И суть его такова: ты в этом деле пока что не участвуешь лично.
Он знает, подумал Чэн, чувствуя, как по спине прокатывается холод. Лю Хи бросился к нему со своими догадками, и теперь меня отстраняют. А может быть, и устраняют.
И пока Чэн молчал, господин Цзянь вздохнул, будто ему пришлось увещевать капризного ребенка. Заговорил уже иначе. Доверительнее. И от этого тона у Чэна все похолодело и внутри.
— Есть вещи, дорогой мой друг, в которые человеку твоего положения при ряде условий вмешиваться нежелательно. И у этого есть свои причины. Ни при каких обстоятельствах тебе не следует связывать себя с тем, что уже скоро обнаружится и станет поводом для длительного перемирия. Мероприятие рискованное. Несмотря на все предосторожности. И если хоть один отчетливый след может вести к тебе, все может закончиться очень, очень дурно. А пойти не так может очень многое и очень просто. И это может изменить ход дела не в нашу пользу. Из всех возможных неприятностей обычно случается та, которая больше всего вредит. Ты это знаешь?
Получше многих, подумал Чэн, против воли передергивая плечами. Ответил сухо: да, босс.
— Славно, — продолжил господин Цзянь дружеским тоном. — Куда лучше будет, если этим делом займется другой человек. Не отягощенный опытом. Практически новичок.
Чтобы слить его вместе с окончанием всего дела, мелькнуло у Чэна в голове.
— Чтобы при неудачных исходах в них не оказались вовлечены мы все.
Что ж, подумал Чэн, старательно подавляя тревожное чувство внутри, поделился Лю Хи своими догадками или нет, а его жизнь здесь по-прежнему не слишком ценят.
Сказал сдержанно: понял, босс. Добавил мысленно: меня, возможно, действительно отстраняют. Но конкретно здесь это действительно может быть к лучшему.
— Полагаю, мне нужно будет передать распоряжения Лю Хи? — спросил Чэн ровно.
— О, — сказал господин Цзянь бодро, — не утруждайся. У тебя, насколько я могу судить, сейчас достаточно дел и без этого. Так что с твоим помощником я разберусь самостоятельно. К тебе у меня будет другое дело. Возможно. Это пока неточно, но на всякий случай будь готов исполнить.
— Я слушаю, босс, — тут же отозвался Чэн.
— Позже, — пообещал босс почти лукаво. — Еще не время. Ты пока побеспокойся о том, чтобы в наших делах не случилось никаких других досадных происшествий. И захвати с собой устройство завтра. У тебя его заберут.
— Да, босс, — сказал Чэн твердо.
— Пока что все, — подытожил господин Цзянь и отключился без лишних прощаний.
Чэн отнял телефон от уха и откинулся на спинку кресла. Уставился на пустое место под стеной. Подумал: все-таки бросился к боссу. То ли за отеческим участием, то ли озарение действительно случилось. Или случится уже очень скоро, если босс поинтересуется, почему Лю Хи так беспокоится. И этот кретин ему расскажет. И я никак этому не помешаю. Если еще не рассказал.
А если уже рассказал, так даже лучше. Если босс уже осведомлен о догадках Лю Хи и все равно старается подстраховать филиал и рисковать потенциальным устранением моего помощника вместо того, чтобы наказывать меня, кое о чем это уже говорит. И мое слово против слов Лю Хи. Опять же.
Но если подозрения еще не были озвучены или вообще не существуют, его жизнь в опасности.
Могу я что-нибудь сделать, чтобы вытащить его из-под удара, который, если он случится, размозжит Лю Хи и не оставит от него мокрого места?
Могу ли? И хочу ли?
Над этим вопросом он раздумывал гораздо дольше, чем следовало бы. И все равно так ни к чему и не пришел.
Сказал себе в конце дня, выходя в приемную: действительно, это не мне решать. И эта мысль в кои-то веки была приятной.
Наутро Лю Хи действительно приехал в офис только затем, чтобы отметиться на слете и забрать коробку с телефоном и глушилкой. На привычное место под стеной он уже, казалось, не претендовал: вместо этого он занял место Фэн Ху. Съежился сперва, словно ожидая, что его заставят вернуться под стенку. Или объявят, что подозревают, будто это ради этого места он совершил двойное убийство.
Но ничего подобного, конечно, не случилось. Если кто-то и скрипнул зубами от этого поступка, сделали они это беззвучно. Потому что никто здесь больше не молится своим амулетам и не устраивает лишних драм. И этим Лю Хи, торчащий среди остальных, как сухой и малосильный бамбуковый ствол, выделялся из них так же явно, как если бы он встал посреди кабинета, спустил штаны и сплясал на голове.
Ты идиот, думал Чэн, бросая в его сторону нечитаемые взгляды. Ты думаешь, что я здесь главное зло. И что держаться подальше ты должен именно от меня. Как будто хоть кому-то в этом кабинете есть до тебя дело. Кроме меня. Хотя бы вполовину.
Ты до сих пор живешь и вот так по-детски показательно отсаживаешься подальше только моими стараниями. Если бы я не взял тебя на себя тогда, в порту, твое участие в делах организации закончилось бы уже тогда. Мало, что ли, у босса людей, готовых сделать выстрел в нужное время, а потом молчать об этом до конца времен. Или не сделать выстрел, а подложить взрывчатку. Или плеснуть чего-то в кофе. Или просто однажды заставить тебя исчезнуть, и никто и никогда не узнает, куда ты подевался и что с тобой произошло.
У босса вообще немало способов, которыми он пользуется, чтобы подчищать ненужные следы. Вот просто интересно, что ты будешь делать, если я скажу тебе, кто на самом деле стоит за убийством твоей матери. Даже без домыслов про Бянь Цзи. А просто расскажи я тебе чуть больше о боссе и его методах ведения дел. Что тогда? К кому еще ты бросишься с намерением дружить?
Лю Хи, ничего из этих размышлений не слышащий, только упрямо и гордо задирал подбородок. Старательно придавал лицу то самое выражение безразличия, которому его учил сам Чэн. Это почему-то казалось особенно смешным. Ну-ну, думал Чэн с подкатывающим презрением. Вперед. Посмотрим, чем все это закончится. Я-то уже приблизительно знаю. А вот для тебя это может быть сюрпризом. Довольно неприятным.
Мысль о документах для Лю Хи и его новой жизни уже даже не приходила в голову. Смысла в этом, насколько понимал Чэн, больше не было.
Ну что ж, говорил он себе, глядя, как теперь Лю Хи едва ли не первым покидает кабинет после слета. Что ж. Я не могу быть тебе нянькой. Все в этом мире должно иметь свои границы. Мы, как видно, подобрались к одной из них вплотную, так что больше я не стану тащить твою жизнь на себе, в то время как ты, видимо, вознамерился подпортить мою собственную. Разбирайтесь с господином Цзянь самостоятельно, раз уж он снова стал твоим авторитетом.
То, что в понедельник машина Лю Хи обнаружилась неподалеку от особняка господина Цзянь, ничуть не удивило Чэна. Но разозлило сильнее, чем можно было ожидать.
Не жалуйся потом, когда после обнаружения порядком подгнившего тела сына Шэ Ронга от тебя избавятся, подумал Чэн, закрывая программу слежки. Как и от любых других следов связи с этим делом. И что-то я сомневаюсь, что это избавление будет включать новые документы и возможность строить свою жизнь вдали от того, что случилось с тобой здесь. Ты принял решение и выбрал сторону. Так что и последствия этого придется тоже принимать тебе.
Но это уже и в самом деле не будет меня касаться. У меня и без того есть чем заняться. Совсем как сказал господин Цзянь.
Хань Кай, который теперь задерживался после слетов ежедневно, отличался от Лю Хи так разительно, как только можно было представить. Ему не требовалось повторять, разъяснять и давать время записать что-то в телефоне: он не только быстро и легко схватывал то, чего по какой-то причине не знал до сих пор, но и сам рассказывал Чэну о делах в подробностях, которых у самого Чэна не было. Вот так нужно работать, думал Чэн с ядовитым удовлетворением. Вот так. Лю Хи до этого не дотянуться, сколько бы он ни старался. И это такое облегчение.
В делах Фэн Ху и вправду все оказалось налаженным и хорошо организованным, и разобраться в его записях было легко даже без него самого. Хань Кай держался ровно, и даже если от перераспределения обязанностей он испытывал какой-то дискомфорт, по его лицу этого прочитать было нельзя. И эта ставшая уже непривычной сдержанность обманчиво заставляла Чэна думать, будто никаких событий на складе и последовавших за ними похорон на самом деле не было. А дела Фэн Ху они с Хань Каем перетасовывают как бы временно и только потому, что сам Фэн Ху куда-то ненадолго отлучился.
Было бы так удобно принять за правду именно это. Если бы не дополнительно запароленная папка со съемкой общих планов и деталей со склада.
Заняться ими все равно пришлось, чтобы приложить к очередному отчету боссу. На экране кадры смотрелись холодно и обезличенно. От этого они почему-то выглядели еще хуже, чем было на самом деле.
Хотя куда уж хуже.
Чэн по глупости принялся рассматривать их прямо в телефоне, не особо даже понимая, зачем. Долистал до последней, так и не понял, что это была последняя. Пролистнул по незнанию дальше.
Наткнулся на фото у холодильника. Застыл.
В мысли тут же, как по заказу, посыпались торопливые, отрывистые фразы из подслушанного разговора. Чэн наморщил лицо. Тряхнул головой, решительно закрыл галерею и заблокировал телефон.
Подумал, авторизуясь в облаке и открывая галерею уже там: это нужно будет удалить. Немного позже. Не сейчас, когда еще… отзывается. Попозже. Но удалить надо.
В облаке галерея была разделена на даты, и потому фотографии, сделанные раньше, оставались вне поля зрения. Хорошо, подумал Чэн, копируя фото и видео со склада и закрывая галерею и здесь. Хорошо. Не то чтобы эти кадры были намного приятнее. Но они были неприятны по-другому.
Зато от них можно отвлечься делом, сказал себе Чэн. Принялся сортировать файлы. Задал архиву пароль. Отправил господину Цзянь.
Подумал мельком: надеюсь, этот идиот хотя бы не станет трепаться боссу о своих наблюдениях из убежища. Это к делу отношения не имеет. И вообще, очень скоро и трепаться станет не о чем. Все лишние здесь люди исчезнут из поля зрения. А те, кто здесь останется, будут слишком заняты налаживанием новых порядков.
Нельзя было сказать, что такое положение дел Чэна не устраивало. Никаких других дополнительных обязанностей в ближайшем будущем не предвиделось, и хоть мысль о том, что босс с Лю Хи проворачивают что-то прямо сейчас, слегка раздражала, практическая польза от невовлечения все равно перевешивала.
Очень кстати, что мне не приходится касаться последствий злости моего братишки даже косвенно, думал Чэн, глядя ближе к полуночи, как машина Лю Хи на экране движется параллельно с кварталом Мэй Ци. Разбирайся. Дорабатывай беспорядочную схему сигналов телефона, доставай останки со дна канала, подбрасывай их куда следует. Или что вы там собираетесь с этим всем делать, чтобы заставить Шэ Ронга думать, будто это Мэй Ци все это время стоял за похищением, укрывательством, смертью и последующей попыткой скрыть случившееся с его сыном.
Не хочу касаться этого даже вот так, снова подумал Чэн быстро. Постарался тут же переключиться на что-нибудь еще.
И очень скоро господин Цзянь отлично помог ему с этим.
— В коробке, — тупо повторил Чэн, не отводя от господина Цзянь немигающего взгляда.
Господин Цзянь наморщил нос.
— Скорее даже в контейнере, — поправился он, легко разводя руками над столом. — Достаточно просторном. Для человека твоей комплекции.
В особняке господина Цзянь Чэну приходилось бывать не так уж часто: во время коротких и нечастых визитов босса в город для решения дел они обычно встречались в более-менее безопасных местах, каждый раз, конечно, разных. Встреч характера, далекого от делового, на памяти Чэна с боссом не случалось не то что много лет, а вообще. Так что здесь, в этом помпезном, полностью в стиле босса кабинете Чэн чувствовал себя довольно неуютно.
Возможно, именно так все и задумывалось. Даже не возможно, а скорее всего.
Босс восседал за массивным темным столом в глубоком кожаном кресле. По обе стороны стола стояли латунные лампы с тяжелыми зелеными плафонами из матового стекла. Кресло в этом освещении казалось почти черным, а на лицо господина Цзянь ложилась нездоровая, пугающая тень.
Чэн устроился напротив в кресле куда более скромном — после того, естественно, как босс словно ненароком забыл пригласить его сесть и продержал на ногах вплоть до объявления известия.
Чэн был готов поспорить, что на самом деле ни о чем босс не забыл. Как и готов был ручаться, что в этом особняке точно есть еще один кабинет — другой, попроще, и в самом деле предназначенный для работы, а не для запугивания нечастых посетителей. Поуютнее. С нормальным освещением, действительно удобной мебелью и без театрализованного величия, которым все изобиловало здесь и которое, без сомнений, имело под собой единственную цель: поселить внутри собеседника дискомфорт.
Стоило признать, что это работало. Хотя, конечно, немалой частью этого дискомфорта Чэн был обязан не столько обстановке, сколько новости, которую ему преподнесли показательно-легко.
— Все, что тебе нужно будет сделать — всего лишь провести какое-то время в ожидании, — сказал босс, пожимая плечами. — А с остальным проблем возникнуть не должно. Смену примут максимум двое. По имеющимся у меня сведениям.
Очень хотелось бы верить, что эти сведения достоверны, подумал Чэн. И что все это — не одна большая операция по моему добровольному устранению.
Куда уж добровольнее: забраться в грузовой контейнер и отправиться в нем на чужой склад, чтобы в нужный момент, когда на складе сменится дежурство и останутся только двое, выбраться из контейнера и просто отработать этих двоих.
Действительно, предельно просто. Если не учитывать сотни переменных. И если вообще не вдумываться, насколько вся эта затея дика и опасна по своей сути.
Опасным и диким все это казалось настолько, что Чэн даже не знал, с какой стороны к вопросу подступаться и с чего начинать уточнять.
— Вижу, тебя многое интересует, — радушно заметил босс. Сделал щедрый жест рукой, будто приглашая к невидимому угощению, и добавил: — Приступай. Я тебя слушаю.
Чэн вежливо кивнул.
— Это очень смелый план, босс, — сказал он в первую очередь. — Только я не понимаю его смысла.
— Неудивительно, — улыбнулся босс благостно. Погладил край стола. — Ты же не видишь полной картины.
И это, как видно, повод для наслаждения, подумал Чэн едко.
— И это убережет тебя в случае чего, — продолжил господин Цзянь. — Незнание, друг мой, может быть силой ничуть не менее значимой, чем осведомленность. Во многих ситуациях вроде этой.
Отличный способ уберечься, сказал себе Чэн с непроницаемым лицом. Сунуть меня в контейнер и отправить на склад к Шэ Ронгу.
— Видишь ли, господин Шэ должен заметить прискорбные признаки того, что его месть зашла слишком далеко. Что его собственные методы кусают его за хвост, и ни к чему полезному дальнейшая агрессия не приведет. И сделать правильный вывод, и вместо запугивания и угроз противникам перейти к поощрению союзников.
Которыми, несомненно, в конечном итоге станем именно мы.
— И к этой мысли господина Шэ должна подтолкнуть смерть двоих подчиненных на складе.
Господин Цзянь терпеливо вздохнул и принялся разъяснять Чэну, как непонятливому юнцу:
— Не столько собственно смерть. Не она. Скорее, ощущение того, что он теряет контроль над ситуацией. Уже потерял, если точнее. И вместо того, чтобы один лишь он развешивал трупы по городу, этим уже принялись заниматься другие. Это ведь, насколько ты понимаешь, не запатентованная технология угрозы. — Босс ухмыльнулся, игриво приподнял одну бровь, и в этом мутном зеленоватом свете стал окончательно похож на мертвеца с застывшим от агонии лицом. — Сейчас подвешенные трупы — это его визитная карточка. Довольно, следует заметить, изящная и красноречивая. Но если так будет продолжаться дальше, подвешенных в городе станет появляться все больше — уже, быть может, не настолько изящно и тонко обработанных. Но эта разница будет видна только наметанному глазу. В глазах всех остальных каждый подвешенный будет вести к господину Шэ. И это прикрытие, весьма удобное для решения любых личных вопросов, очень скоро приведет к неконтролируемому росту таких случаев. Решил проблему, подвесил труп — и вот это уже не ты, а часть кампании отмщения Шэ Ронга.
Босс помолчал, будто проверяя, успевает ли Чэн за ходом мысли. Чэн кивнул, и босс продолжил.
— Господин Шэ — человек достаточно влиятельный, чтобы справляться с обвинениями и, быть может, даже пускать некоторое количество ресурсов на расследования, чтобы доказать собственную непричастность к подобным случаям. Но сколько это сможет продолжаться? Скажем, до некоторых пор. А дальше даже при его возможностях это превратится в проблему. Которой можно было избежать, приняв правильные меры своевременно. И он достаточно умен, чтобы понять это заранее. Особенно если ему подскажут.
И я даже знаю, кто именно возьмет на себя эту ношу, подумал Чэн, опять кивая. Сказал:
— А значит, нужно будет изменить подход уже сейчас.
— Совершенно верно, — согласился босс, довольно прикрывая глаза. — Собрать всех важных господ этого города за общим столом, но в этот раз вместо новых негласных угроз объявить, уже официально и без посредников, что он ищет пропавшего сына. И что за помощь в его обнаружении в любом виде — а я полагаю, он уже достаточно отчаялся, чтобы быть готовым найти не только сына, но и то, что от него осталось, — всем причастным он предложит щедрое вознаграждение.
— И когда на поиски бросятся все, чтобы поиметь свою часть от этой щедрости, следы, ведущие к погибшему, обнаружатся на складах Мэй Ци, — сказал Чэн понятливо и даже с долей восхищения.
Господин Цзянь скромно кивнул.
— Ты не теряешь остроты ума, — заметил он похвально. — Но во избежание дальнейшего вовлечения рекомендую тебе не развивать мысль. Чтобы не рисковать.
— Рискнуть все-таки придется, — слегка прищурился Чэн. — В контейнере на складе у Шэ Ронга я все-таки буду несколько беззащитен.
— О, не преувеличивай, — сказал господин Цзянь почти кокетливо. — Внутри ты разместишься с комфортом. И даже с достаточным запасом необходимого. А заглядывать в контейнер никто не станет до самого утра. Всего-то нужно будет дождаться оговоренного момента и сделать несколько выстрелов. Ничего сложного. По крайней мере на этом этапе.
— А на каком этапе может быть сложно? — спросил Чэн с подозрением. Внутри замаячила смутная догадка, и от этого где-то в желудке защекотало.
— На следующем, — ответил босс с неестественной улыбкой. — Потребуется некоторое усилие. Физического характера.
В желудке защекотало еще сильнее, и это даже перебило общее неодобрение задания, в которое его вовлекали. Лю Хи, наверное, назвал бы это предчувствием.
— Какое именно усилие, босс?
— Убитых нужно будет подвесить, — сказал босс, внимательно и неотрывно всматриваясь Чэну в лицо. — Ровно так же, как это случилось на складе у нас.
Чэн смотрел на босса, не мигая. Сердце колотилось, и внутри медленно расползался холод, но дыхание он тщательно контролировал. Так что даже господин Цзянь, как бы он ни был в этом хорош, прочитать у него по лицу ничего не смог бы.
Наверное. Чэн изо всех сил старался, чтобы так и было.
— Полагаю, тех материалов, которые ты предоставил мне в отчете, достаточно, чтобы разобраться в узлах и прочем. Все нужно сделать ровно так же.
Чэн сказал бесстрастно и ровно, как и полагалось человеку, готовому исполнять приказы: да, босс.
— Придется, конечно, немного потрудиться, — притворно нахмурился господин Цзянь. — В одиночку подвешивать людей, да и еще и двоих по очереди, должно быть довольно сложно. Сложно ведь? Как думаешь?
— Полагаю, никого другого со мной в контейнере не будет, — сказал Чэн нейтрально. — Поэтому мне придется справиться.
— Совершенно верно, — сердечно подтвердил босс. — Постарайся справиться. Попрактикуйся, если будет нужно. Вот такой неожиданный удар критично важен для установления в городе нового порядка. Твой опыт будет в этом неоценим.
— Да, босс.
— Очень важно обеспечить идентичность случаев, — снова подчеркнул господин Цзянь, поглаживая покатую крышку стола указательным пальцем. — Будет очень полезно показать господину Шэ Ронгу, что мы пострадали ровно так же, как и он. И что оба нападения явно отличаются от того, что обнаруживалось в городе раньше. А значит, это либо подражатель, либо кто-то, кто хочет столкнуть нас лбами. И мы, конечно, как люди более опытные и рассудительные, не станем поддаваться этой глупой манипуляции.
— Да, босс, — повторил Чэн.
— Вот и все, что тебе следует знать. — И вдруг, скорчив недовольное лицо, господин Цзянь сказал с прискорбием: — Я не вовлекал бы тебя в это вовсе, если бы твой помощник не был так удивительно упрям и необучен в некоторых вопросах. Удивляюсь, как ты вообще с ним работал все это время.
Можно подумать, это я выбирал, подумал Чэн.
— Кадровые вопросы, конечно, всегда были большой проблемой, — продолжал господин Цзянь сокрушенно, глядя Чэну в лицо с неослабевающим вниманием. — Очень жаль, что нельзя проверить каждого лично. И продолжать проверять периодически. В разное неожиданное время, просто для общего тонуса. Но это — цена, которую мы платим за масштабирование. Главное, чтобы люди на руководящих должностях оставались предельно преданными. Все у нас держится только на этом. Согласен?
— Так точно, босс, — ответил Чэн. Чуть склонил голову, чтобы спрятать колотящийся на шее пульс в тени.
— Я вступлю в решение вопроса в кратчайшие сроки после этого задания. Если оно, конечно, пройдет успешно. Но в этом я, признаться, нисколько не сомневаюсь. Так что будь готов к очень скорым переменам. В первое время будет сложно и несколько хаотично, особенно учитывая то, что у нас в рядах тоже есть непредусмотренные потери. Но ты, конечно, проследишь за тем, чтобы таких потерь, какой стал для нас Фэн Ху, больше в наших рядах не случалось.
— Да, босс, — снова повторил Чэн.
— Вопросы, — распорядился господин Цзянь, наконец откидываясь назад в кресло, и Чэн только сейчас осознал, как сильно босс приблизился к нему за это время. Почти лежал локтями на столе.
По спине стек колючий холод. Чэн удержался и не стал передергивать плечами, хоть это и очень хотелось сделать.
— Камеры, — сказал он коротко вместо этого.
Господин Цзянь поднял плечо, будто речь шла о пустяке.
— С этим придется разобраться на месте. Очень желательно максимально долго и полно сохранять анонимность.
Вот это новости, подумал Чэн ядовито. Никогда бы не подумал.
— А это значит — маска. И уже там, на месте, постараться сориентироваться и подстроиться под обстановку. Постараться не попадаться на камеру. Если такая возможность будет. Если не будет, сразу же после отстрела просто покидаешь склад. Но это крайний вариант, весьма, стоит сказать, нежелательный и даже бессмысленный. Очень важно передать послание в нужном виде. Но если обнаружишь камеру, оставляй тела как есть. Будет жаль потерять такой отличный шанс. Но и тебе попадаться все же будет лишним.
Это такой способ избавиться от меня, что ли, подумал Чэн, напрягая ноги, чтобы хоть как-то выпустить наружу скопившееся внутри волнение. За то, что я сделал. Стоит только тамошним наблюдателям меня засечь, как выход тут же заблокируют дистанционно, а за мной пошлют десяток обвешанных ребят из ближайшего района. И никуда я уже с этого склада не денусь.
Но босс это должен тоже понимать. Найдут меня — быстро свяжут с ним. А значит, даже вздумай босс от меня избавиться, он сделал бы это не так рискованно для самого себя.
Господин Цзянь, как видно, счел, что выдержал паузу достаточно долго, потому что коротко вздохнул и небрежно прибавил:
— Есть сведения, что наблюдение на складах господина Шэ ведется только снаружи. Не изнутри. Но зато на каждом входе. Так что ситуация будет не совсем уж безнадежной. Я не стал бы бросать тебя в совсем безнадежную. Это не выгодно мне самому. Но ты ведь это и сам понимаешь.
— Так точно, босс, — сказал Чэн с намеком на натянутую ухмылку.
Господин Цзянь милостиво кивнул. Распорядился задавать следующие вопросы.
— Как я окажусь на этом складе?
— Ты подготовишь все необходимое, оставишь одну из неприметных машин в условленном месте, а сам прибудешь в нужное место по адресу, который я тебе сообщу. Заберешься в контейнер. Этот контейнер поместят в грузовик вместе с остальными. И разгрузят на складе точно так же, как и другие. Еще?
— Как выбираться?
— Придется подключать воображение, — ответил босс, разводя руками над краем стола.
Чэн терпеливо выдерживал паузу. Подумал быстро: никакого возмущения. Ни следа. Учитывая то, что я тут уже сегодня слышал и видел, любая моя эмоция может обернуться против меня.
— Но поскольку этот склад предназначается для долгосрочного хранения пищевых продуктов, — ожидаемо продолжил господин Цзянь, — по регламенту в нем должны быть вентиляционные окна. Вряд ли они велики, но тут уж ничем не смогу помочь. Проверить заранее, действительно ли эти окна есть, мы тоже, как ты понимаешь, не можем. Остается надеяться, что к питанию постояльцев своих отелей господин Шэ относится ответственнее, чем к некоторым другим своим делам. Что-то еще?
Что же там еще, подумал Чэн. Что-то там такое есть. Кроме окон. Что мне нужно будет найти. Не может босс отправить меня в ловушку и снова-таки подставить этим и себя. И, кроме того, этот человек никогда не раскрывает сразу все, о чем осведомлен.
Значит, придется действительно ориентироваться на месте.
По большому счету вопросов больше не было, и из этого кабинета хотелось поскорее убраться. Но удержаться от последнего вопроса Чэн все равно не смог.
— Как вам удалось это организовать, босс? — полюбопытствовал он, покачивая головой почти с восхищением.
Господин Цзянь, явно польщенный, шутливо погрозил Чэну пальцем. Тень от косого света зеленых ламп гротескно рубанула стену.
— Все очень просто, — сказал он, довольно прищуриваясь. — Деньги, дражайший. Банальнее некуда. Иногда достаточно всего одного амбициозного человека. Для любых целей. Такой человек может заставить рухнуть всю систему. Неважно, насколько она хороша.
Чэн качнул головой.
— В таком случае подобное может угрожать и нам.
— А чтобы этого не случилось с нами, — сказал господин Цзянь, любезно улыбаясь, — у меня есть ты. Если вопросов больше нет, свободен. Тебя проводят.
Идентично не получится, подумал Чэн, с натугой натягивая переброшенную через опору веревку. Тело поддалось, и голова оторвалась от уже натекшей лужи крови с тошнотворным звуком. Чэн, наморщившись, дернул веревку еще раз.
Чтобы было идентично, нужно было бы снова проходиться по своей бригаде, а не по чужим, даже не среднего масштаба кадрам. Рисковать быть пойманным своими же. Торчать на складе с приоткрытой дверью и пытаться параллельно с делом думать, как подстраховать себя со всех сторон. Вот тогда было бы идентично. А сейчас это как будто шаг назад, в прошлое, когда подобные дела были привычными. Не в деталях, а по сути. Ностальгии я по тем временам, конечно, не испытываю, но как управляться с этим, помню. Так что дело пошло легко, как и уверял господин Цзянь. Без эмоциональной составляющей. Практически.
Но он, наверное, и не эмоциональную составляющую имел в виду, когда говорил об идентичности, сказал себе Чэн. Дернул веревку снова, хмыкнул, представляя, как босс вдруг начинает говорить с ним об эмоциях. Вот тогда, наверное, действительно стоило бы начинать бояться. Потому что никакой бы это был уже не босс.
А может, это было бы последнее, что я услышал бы в жизни. Некоторые дела босс до сих пор делает лично. Делал, по крайней мере, раньше, потому что ставки были настолько высоки, что он не мог доверить эти дела даже мне.
И что-то же те люди слышали от него. Перед тем, как все закончилось.
Чэн невольно тряхнул головой. Подумал, прогоняя эти мысли: не хочу даже представлять. В нужные моменты босс действительно умел быть пугающим. На контрасте с его обычной манерой держаться это наводило даже больше страха.
Эти вот зато вообще ничего не слышали, подумал Чэн, с пыхтением завязывая узел. Особенно первый. Он вообще даже не понял, что случилось. Жизнь у него оборвалась тихо и беззаботно. Те, кто выбирает стеречь склады людей вроде Шэ Ронга, на такую обычно не рассчитывают. В наших рядах это роскошь. За такое можно даже поблагодарить.
Вопреки сомнениям, все вышло действительно довольно просто. Чэн сверился со временем, привычным уже движением подсветил экран часов кнопкой. Внутрь контейнера звуки доносились глухо, но если Чэн понял правильно, цели заступили в смену не меньше двух часов назад. Дело было за малым: нажать на последнюю защелку внутри контейнера, осторожно и тихо, по миллиметру отодвинуть боковую стенку в сторону и бесшумно выбраться наружу.
Первый упал, не издав ни звука. Второй сначала посмотрел на первого, и только после этого принялся вертеть головой по сторонам. Не успел даже уставиться на Чэна.
Чэн пристально осмотрелся вокруг, прежде чем убирать оружие обратно в кобуру.
И оружие, и кобура, конечно, в этот раз были другими. Вот поэтому еще не получится идентичности. Но здесь ее и не должно было быть. Несмотря на тонкие намеки босса, так уж сильно расслабляться не стоило. Как и считать, что случившееся сойдет с рук вот так вот просто.
Если забраться на склад к чужим вообще может считаться прямо уж простым.
Но Чэн все же считал. Самым сложным из всего мероприятия для него оказалось ожидание. Сидеть внутри запертого на четыре защелки контейнера с ящиками по бокам, мотками веревок и рюкзаком с запасными вещами под ногами в полной темноте. Контейнер не был герметичным, поэтому дышать внутри, хоть воздух и был спертым и быстро нагревался от собственных выдохов, все же было можно. Но если для воздуха отверстий по бокам еще хватало, то для света их было явно недостаточно. А может, все эти отверстия заслоняли ящики. Так или иначе, все время внутри контейнера, за исключением редких сверок с часами на запястье, Чэн провел в темноте, наедине с самим собой и своими мыслями. Тело, подготовленное заранее, беспокойств не доставляло. С мыслями такой трюк провернуть было сложнее.
Чи, не спрашивая лишнего, по первому же запросу напомнил список стандартных медикаментов и процедур для мероприятий подобного типа. На необходимые выписал рецепт. Остальные в аптеке отпустили просто так. Чэн, так и не позавтракав, вернулся домой, очистил организм, запил последней порцией воды весь набор таблеток. Приклеил пластырь, чтобы не изнывать от никотинового голода. Через полчаса слил ту же воду, но уже переработанную, в унитаз, и больше в санузел не наведывался. И не хотелось.
Комбо работало как надо, но в этом Чэн и не сомневался. Несмотря на темноту, его не клонило в сон, не тянуло чихнуть или закашляться, хоть внутри и было довольно пыльно. Желудок тоже не издавал ни звука. И если только никто и в самом деле не должен был заглядывать внутрь, оставалось только дожидаться нужного момента.
Вот так все и решается, подумал Чэн, забираясь внутрь контейнера в условленное время. Нужен, как босс и сказал, всего один человек. И все ломается. Кто-то где-то однажды неосторожно отзывается о месте, где работает, и эти слова быстро передаются дальше, в заинтересованные уши. И те, кто ищет возможность подобраться к конкурентам, уже знают, к кому можно обратиться с ненавязчивым предложением подзаработать.
Всего один человек. Которого завтра утром уже, скорее всего, даже не будет в городе. Один человек, один поступок — и этого достаточно, чтобы изменилось соотношение всех сил в городе. Он, должно быть, даже не представляет, как сильно покачивает все одним своим шагом в сторону, выгодную конкурентам нанимателя. Или, может, наоборот прекрасно представляет. Но те, кто уже решился на подобное, думают вовсе не о нанимателе, а о собственной выгоде. И о последствиях для равновесия вряд ли беспокоятся. Если полученная сумма позволяет — а сумма просто обязана позволить, подумал Чэн, пытаясь устроиться поудобнее. За ту, которая бы не позволила, этот человек вряд ли согласился бы выйти на перекур, на пять минут оставить без присмотра груз, не заметить исчезнувшего третьего ящика и поставить свою печать на контейнер. И отправить его по маршруту дальше.
И с этой суммой, позволяющей изменить жизнь в корне, он, наверное, заляжет куда следует, чтобы стать совершенно другим человеком.
И больше не стать никем. Никогда. До конца своей жизни не иметь права отличиться и выбиться из окружения, неважно, насколько долгой будет эта самая жизнь. Оставаться на дне.
Заиметь новое имя и новую историю. Купить квартирку или, может, даже небольшой домишко где-нибудь, где тебя не будут знать. Изменить внешность, если ты совсем уж параноик. Но больше никогда никуда всерьез не высовываться. Жить на одной волне с другими горожанами. Следить за новостями. Тренировать акцент.
И до последней секунды своего существования не расслабляться настолько, чтобы при случае позволить пострадать другим. Никого особенно не подпускать к себе, чтобы к ним нельзя было подобраться. А через них к тебе. Чтобы нельзя было надавить на них — а значит, и на тебя. Заставить признаться в том, кто ты и что ты сделал в свое время.
Всегда нести за собой память об одном поступке. Всегда ждать мести за это. И знать, что большего тебе не позволено. И никогда не будет.
Чэн вздрогнул, вслушиваясь в рокот мотора, чуть приглушенный другими стоящими рядом контейнерами. Подумал: добавим мотивации. По всей вертикали. И прибавим к этому осведомленности о том, как далеко простирается влияние господина Цзянь. И его рука. С моей помощью.
Пусть еще раз вспомнят, что если ты вдруг навредил структуре и решил, будто это можно оставить в прошлом, прошлое обязательно лишит тебя настоящего и уж тем более будущего. Рано или поздно. Скорее рано. А если поздно, то хуже для тебя же самого.
Сколько вас таких уже на этом попадалось. Вообразить, будто вы в полной безопасности и до вас уже никто не доберется. И потому позволять себе со временем терять бдительность. Поддаваться амбициям и пытаться организовать свой бизнес. Устраивать громкие свадьбы. Заводить детей.
И как быстро вы потом ломаетесь. Когда все это оказывается под угрозой.
И разве все это того стоит.
Чэн пошевелил пальцами. В голове мелькнуло против воли: а может, и стоит.
К хорошему быстро привыкаешь. Очень сложно потом это терять.
К чему подумал, сказал себе Чэн, раздражаясь. Попытался переключиться на другую мысль.
В темноте, полной глухого рокота мотора, вдали от дел и спасительных рабочих документов это оказалось не так просто сделать. Телефон лежал в кармане мертвым грузом — не личный, конечно, а одноразовый, и он ничем не смог бы отвлечь, даже если бы был включен.
Чэн попытался продумать детали предстоящего дела. Принялся вспоминать, как все было в прошлый раз. В голову тут же пришел Фэн Ху — не тогда, на складе, а почему-то за несколько дней до того. У офиса, с кроссвордами, четкий, сразу по делу. В кабинете, простой, как дверь, как будто бы совсем не понимающий, с чего вдруг Чэн стал пялиться на него чаще и дольше, чем раньше.
В студии. Разряжающий обстановку во время стычки в кухне. У шкафа, в футболке с пятнами, держащий в руке рубашку с бурой кровью. В ванной в то утро, когда исчез Лю Хи. Кивающий. Будто дающий обещание.
Как с него сваливалась шелуха в острые моменты, того требующие, подумал Чэн горько. И как из-под нее проступало то, что не наработаешь и не натренируешь. Решительность, бесстрашие, готовность действовать и принимать ответственность.
И еще что-то. Просто человеческое.
Чэн помотал головой. Попытался снова переключиться.
Еще через какое-то время понял, что снова думает о том, о чем не следовало бы. Сказал себе: я уже решил, что мне нечего там делать. Не хочу касаться даже мысленно. С самого начала не следовало.
Отвлечься получилось, хоть и не очень надолго. Грузовик вскоре остановился, и контейнеры, стоящие ближе к краю, принялись с шумом стаскивать. Чэн, не издавая ни звука, спустил маску с волос на лицо, нащупал оружие и расставил локти в сторону — и чтобы не позволять ящикам по бокам сдвинуться и зажать его, и чтобы в случае чего не копаться в кобуре, а приступить к делу сразу.
Приступать пока что не пришлось. Качнуло, и один из ящиков скользнул и ощутимо придавил локоть. Чэн, изо всех сил напрягая и руки, и ноги, удержал его на месте, чтобы потом не ерзать и не двигать ящики внутри. За общим грохотом этого, может, и не услышат, но рисковать все же незачем.
Контейнер выровнялся, и не успел Чэн расслабиться, как его качнуло в другую сторону. Чэн вытерпел и это. Дождался, пока его подцепят вилочным погрузчиком (металл неприятно проскреб по дну, и Чэн передернулся от ощущения вибрации, пробравшей, казалось, до самых костей), и уже через пару минут контейнер уперли в стену и больше не трогали.
Потянулось ожидание — черное, резиновое, то напряженное, когда голоса внезапно раздавались рядом или приближались издалека, то нестерпимо скучное. Где-то на четвертом часу захотелось пить. Ноги, обутые в специально купленные для дела кроссовки на пару размеров меньше, к этому времени затекли окончательно. Чэн принялся поочередно разминать голеностоп и бедра одной рукой, не выпуская оружия из другой. Поджимал ягодицы, стараясь восстановить кровоток в отсиженной заднице.
Пытался не сваливаться в ненужные мысли. Раз за разом ловил себя на них. Периодически проверял время.
Лицо под маской начинало потеть, и иногда Чэн поднимал ее, чтобы подышать ртом. Старался делать это медленно, не слишком расходуя кислород и не издавая громких звуков. Время истончилось и как будто оборвалось.
Мысли лезли в голову вопреки усилиям.
Выберусь, подумал Чэн, стискивая пальцами икроножную мышцу, сменю вещи, доберусь до машины и в первую очередь напьюсь воды. Сниму этот дурацкий пластырь и закурю нормальную сигарету. Сообщу об успехе боссу. Потом домой. Поспать — и к завтрашнему вечеру, если я правильно понимаю, в городе начнется новый передел.
И совсем скоро мне придется участвовать в делах совсем иного порядка. И ни на какие другие дела, которыми главе филиала заниматься не полагается, у меня времени больше не останется.
А значит, нужно успеть разобраться со всем остальным. И покончить с тем, с чем связываться не стоит. Включая вот такую грязную работу. Как-то слишком часто в последнее время мне приходится иметь дело с кровью. В то время как заниматься этим должны совсем другие люди.
И еще другое. Другое, чужое, с чем должен иметь дело не я. На этом тоже следует поставить точку окончательно. И больше к этому не возвращаться.
Чэн сдержал тяжелый вздох. Беззвучно отодвинул маску, вдохнул нарочно медленнее, чем хотелось. Подумал: это все, конечно, если дело пойдет так, как запланировано. Если камеры и в самом деле окажутся не внутри, а снаружи. Если мне удастся выбраться отсюда так, как это предположил босс, если никто не перехватит меня по пути, если машина окажется на месте и мне удастся вернуться домой. И еще очень много если.
Некоторые говорят об этом «если повезет», подумал Чэн с презрением, когда часть «если» уже сложилась так, как следовало. И такие люди действительно могут полагаться только на везение или случай. Он подумал — как будто специально, чтобы прибавить ситуации еще немного идентичности: все, что с нами случается — это последствие наших выборов. Ну, может, не все, но очень, очень многое. Скажем, в большинстве. Сложить все это на волю случая? Довериться везению?
Не бывает воли случая, повторил себе Чэн, натягивая веревку. Ты должен учитывать вероятность всяких случайностей, но не полагаться на них. Ты должен строить свою жизнь сам и вовремя замечать, как на нее влияют другие люди. И не позволять этого там, где для дела это влияние неполезно.
А больше ничего и не имеет значения. Твое дело — то, чем ты себя обеспечиваешь, чем добиваешься положения и удерживаешь его. Дело не отнимут, если ты будешь в нем достаточно хорош, а в остальном — внимателен. Если будешь держаться настороже и использовать все, что попадается тебе на пути, как инструмент для извлечения опыта. Это у тебя уже не отнимут. Однажды научившись держать себя, ты присваиваешь это.
То ли дело с людьми, подумал Чэн, завязывая узел. Перчатки уже, конечно, скользили, испачканные кровью и прочими составляющими человеческого тела, но он справился. Скользил и черный гольф, и черные спортивные штаны. И подошвы слишком тесной обуви. Новые чистые кроссовки вместе с ключами от машины и мягким рюкзаком, полным сухой одежды, уже лежали поверх контейнера. Лицо в маске потело от натуги вдвое сильнее, но осторожность диктовала свои требования.
Поэтому разделаться здесь окончательно следовало как можно скорее. Вдруг где-то здесь все-таки есть камера, которая следит за складом изнутри, вдруг сюда уже мчатся желающие отомстить за смерть своих друзей, подсмотренную в прямом эфире. Или не просто друзей.
Людям свойственно умирать, напомнил Чэн непонятно кому. Почему-то другие люди никак не могут усвоить это до конца и прекратить связываться друг с другом крепче, чем полагается для всеобщего удовлетворительного баланса.
Телефоны в карманах на этот раз не звонили ни у кого, и это уже делало все приятнее. Насколько подобное мероприятие вообще могло быть приятным. И что еще было поводом для удовлетворения, чтобы покинуть склад, ничьи кисти отделять не пришлось. Беглый осмотр замка показал, что тот был привычно оснащен панелью, но сама панель отличалась от тех, какие Чэн привык видеть на складах и квартирах филиала. И все же она была хорошо знакома Чэну. К такой следовало прикладывать специальную ключ-карту. И это было со всех сторон отличной новостью.
Мы с таких перешли уже сколько лет назад, четыре? Возни было с этими карточками. Постоянно терялись, путались, иногда ломались, в целом были слишком ненадежными, а чтобы отличаться друг от друга хоть чуть-чуть, должны были содержать непозволительно много информации прямо на поверхности.
Странно, что Шэ Ронг настолько отстает от прогресса, подумал Чэн, обшаривая карманы подвешенного. Или настолько небрежно относится к безопасности. Странно, но для нас полезно. И тогда неудивительно, почему босс так уверен, что поправить баланс сил в нашу сторону получится почти без затруднений. Все очень просто: мы лучше. И это тоже нужно будет отметить в отчете.
С карточкой не пришлось искать никаких вентиляционных окон или заниматься какими-то другими изысками. Чэн закончил со вторым телом так быстро, как только смог, периодически поглядывая в сторону двери. Мало ли какие у них тут законы. Может, у них на складах не только замки старые, но и правила, и сюда может завалиться кто угодно прямо посреди ночи.
Но ничего подобного не случилось, и Чэн, обливаясь потом уже целиком, вздернул и второе тело. Получилось даже лучше, чем в прошлый раз: теперь не было ни черновиков, ни акцента внимания на ком-то одном. Такое отличие босс должен одобрить, подумал Чэн, оценивая общую картину.
И потом, нельзя делать совсем уж одинаково. Ради собственной же безопасности.
Чэн, стараясь не вступать особенно в кровь, вернулся к контейнеру, сгреб с него рюкзак с вещами, рассовал по карманам остальное. Проверил, все ли взял с собой. Поправил маску на лице. Приложил карточку к панели.
Пискнуло, и дверь открылась. Чэн облизал пересохшие губы, подождал, погаснет ли загоревшийся под козырьком фонарь. Терять время не следовало, но если можно было показаться камере не в свете фонаря, а в темноте, пусть даже с инфракрасной подсветкой, лучше подождать.
А может, здесь и камеры из прошлого века, подумал Чэн, отсчитывая секунды. И никакой инфракрасной подсветки в них нет.
Фонарь и в самом деле погас на двадцатой секунде. Чэн, поддернув на спине рюкзак, наклонил голову и торопливым шагом направился в сторону развилки. Это Лю Хи бы здесь заблудился на второй минуте, подумал он, переваливаясь в тесных кроссовках с боку на бок и чуть припадая на уже растертую правую ногу. Мне карта и заметки в телефоне не нужны. Достаточно было старательно изучить местность заранее, чтобы теперь можно было поставить на достоверность этих знаний свою жизнь.
Вот так это делается, подумал Чэн ядовито. Доковылял до перекрестка, остановился, торопливо пошаркал ногами в луже. Снег растаял на следующий же день после похорон Фэн Ху, и теперь на дорогах вроде этой стояла талая вода. Что было очень кстати. Снова.
Мокрый гольф липнул к животу. Брать с собой верхнее было нельзя, чтобы не занимать лишнее место внутри контейнера, а одеваться в плащ сразу значило задохнуться от духоты. Теперь придется потерпеть, сказал себе Чэн под ощущение нарастающей дрожи в руках. До машины не так уж далеко. За полчаса управлюсь.
Сначала все-таки включу подогрев. Потом попью. И только потом закурю и позвоню боссу.
Но до этого придется сделать еще кое-что.
Он проковылял в тесных кроссовках еще около пятнадцати минут, то и дело сворачивая в параллельные ряды зданий. Было полезно запутать следы и не наткнуться на людей Шэ Ронга, если они уже забили тревогу после случившегося на складе. Не сбавляя ходу, вытер карточку о мокрые, холодные спортивные штаны и выбросил ее подальше просто в темноту. Вдруг рядом с магнитными датчиками все же есть еще какие-то. Вдруг они показывают, где эта карточка находится. А вместе с ней и я.
Еще через пять минут он наконец остановился под сплошной стеной. Огоньков подсветки камер не было видно нигде, и если он правильно помнил, в этой части квартала вообще не было зданий в частной собственности. Так что здесь можно было рискнуть.
Зубы к этому времени уже стучали, а пальцы сгибались с трудом, но сделать это все равно было нужно. Чэн остановился за углом, почти не различая себя в темноте, стащил с себя рюкзак, вынул многострадальные ноги из кроссовок, встал прямо поверх них. Вывернулся из ремней кобуры, осторожно уложил ее рядом с рюкзаком. Освободил карманы. Стащил перчатки и маску. Вдохнул. Резко выдохнул, подбадривая себя. Сдернул с себя сначала штаны, а потом и гольф. Свернул передней мокрой частью внутрь, кое-как обтерся сухой. Заледеневшая кожа ощущала резкие прикосновения одновременно остро и тупо, как если бы ее несильно скребли наждачной бумагой.
Чэн, дрожа, достал из рюкзака сухие вещи. Руки тряслись. Он натянул на себя теплые спортивные штаны, серые и широкие — полная противоположность тем, которые уже остывали под ногами. Влез в кобуру, застегнул ее, передергиваясь от ощущения холодных полос на спине и боках. Торопливо влез головой в худи, натянул капюшон почти по самые глаза. Сунул ноги в другие кроссовки, беговые, уже по размеру, но все равно неудобно проходящиеся по натертостям. Сгреб испачканные кровью вещи обратно в рюкзак, закинул его на спину. Рассовал остальное по карманам, обошел здание с другой стороны и потрусил по направлению к машине — обычный человек из соседнего района на вечерней пробежке. С не совсем обычным маршрутом, правда. Но мало ли странностей в этом городе.
Пробежка вышла недолгой: склад Шэ Ронга находился неподалеку от отеля, так что машину вполне можно было оставить в жилом квартале. Кроссовки продолжали растирать ноги, но зато бег немного согрел тело. Чэн, усиленно работая руками, думал: тоже получилось почти что как спортзал. С ним, правда, придется пока повременить. Пока не заживут мозоли. Или хотя бы не вставать на беговую дорожку.
Но если эти раны на пальцах и пятках — окончательная цена удачной сделки с боссом, можно считать эту цену крайне выгодной.
Машина оставалась на условленном месте. Не личная, но хорошо знакомая, сейчас она казалась во много раз уютнее, чем когда Чэн оставлял ее здесь утром. Добраться к ней и оказаться внутри хотелось как можно скорее, но Чэн все равно не стал менять темп и приблизился спокойным бегом. Остановился, перешел на шаг, обошел машину вокруг несколько раз, опускаясь на выдохах и поднимаясь на вдохах — и чтобы отдышаться, и чтобы осмотреть дно машины и вообще убедиться, что вокруг нет ничего подозрительного.
Подозрительного не обнаружилось. Чэн, обойдя машину еще дважды, достал из кармана ключи, открыл заднюю дверь и закинул рюкзак под сиденье. Захлопнул дверь. Забрался на водительское место.
Пить хотелось больше, чем согреться. Чэн заперся внутри, достал из-под соседнего сиденья бутылку с чистой водой, открутил крышку и пил до тех пор, пока в груди не стало ныть от недостатка воздуха. Он оторвался, отдышался, закрутил крышку и сказал себе запоздало: понемногу. Еще добираться домой. Было бы не очень хорошо останавливаться на полпути и искать общественный туалет.
С заведенным мотором и подогревом в машине стало комфортно окончательно. Чэн, как и было условлено, отъехал на два квартала дальше, встал под деревом и лишь после этого потянулся в бардачок за телефоном.
Пока телефон загружался, он попил еще раз, сунулся холодной рукой в горловину худи, все-таки содрал никотиновый пластырь с плеча, скомкал его, сунул в карман и закурил. Согревшееся тело тут же начало клонить в сон. Чэн встряхнулся, разблокировал телефон и позволил себе удовлетворенно усмехнуться.
Время перевалило далеко за полночь, но босс велел звонить в любое время, в том числе при трудностях. А значит, если он и спал, то очень чутко, ожидая звонка с минуты на минуту.
И сообщать, что все удалось, было куда приятнее, чем если бы пришлось все-таки сознаваться в трудностях.
Босс и в самом деле поднял трубку уже после третьего гудка. Но отвечать не торопился, явно ожидая, чтобы собеседник на этом конце связи засвидетельствовал личность голосом первый.
Сделать это было удовольствием.
— Босс, — сказал Чэн, расслабленно откидываясь на подголовник, — пробежка удалась. Все прошло по плану.
— Приятно слышать, — отозвался господин Цзянь с энтузиазмом. — Есть поводы для беспокойства?
— Не думаю, — ответил Чэн, осматривая улицу со спящими зданиями. — По времени все совпало. Ничего сверх запланированного. И даже хорошая новость. Возможно, с заделом на будущее. Карточки. Как были у нас раньше.
— Так-так-так, — довольно протянул господин Цзянь. Чэну даже показалось, что он слышит, как босс потирает руки. — Прелестно! Твоя часть дела исполнена. Поезжай домой. Утром отменяем слеты. Всем сидеть на местах и не высовываться. Передать распоряжения ответственным. На улицах не должно быть вообще никого из тех, в ком мы нуждаемся. Это ясно?
— Так точно, босс.
— Чудно. Отдыхай до следующих распоряжений. Я сообщу, когда можно будет сменить людей.
— Принято, босс.
— Считай, что это выходной, — сказал босс великодушно. — Официальное распоряжение об остановке дел в районах получишь отдельно. Компенсацию за неудобства позже. Все будет как полагается.
— Благодарю, — коротко ответил Чэн.
— Ожидать дальнейших указаний, — распорядился босс и отключился.
Чэн молча устроил руку с телефоном на бедре. Пошевелил согревшимися пальцами. Прикрыл на секунду глаза, подумал: вот это уже больше похоже на правду. Напрягаться, конечно, еще придется, и еще сильнее прежнего. Но делать это с пользой для дела, с осознанием того, что твои полномочия заслуженно расширяются, а не болтаются из стороны в сторону, как на карусели — это уже совсем другое.
Пусть наконец все придет к новому порядку, отчасти основанному на старом. И тогда я буду знать, как поступать в тех или иных условиях. И пока я буду делать все как следует, ничего плохого не случится.
На этой мысли телефон снова завибрировал. Чэн, не открывая глаз, хмыкнул. Подумал: я умею делать все как следует, босс. Если вы по поводу рюкзака и его утилизации вместе со всем содержимым, то об этом мне напоминать не нужно.
Но вдруг босс еще о чем-то вспомнил.
Чэн приоткрыл один глаз, наткнулся взглядом на зеленую кнопку и мазнул по экрану пальцем. Сказал, выражая голосом полную готовность действовать: босс.
После двух подвешиваний и последующей за этим пробежки готовность и в самом деле оставалась только в голосе. В реальности ни о каких других делах, кроме как забраться в постель и уснуть, даже думать не хотелось.
Но господину Цзянь готовность что-то делать не понадобилась. Потому что это был не он.
— Привет, — сказал в трубке нервный, до боли знакомый голос. Чэн распахнул глаза, и его с ног до головы окатило обжигающей волной. — Найдется минутка?