***
Просыпаются они на какой-то поляне, и первая кто более менее включается в реальность была Паймон. Она показывает пальцем в какую-то сторону и её рот открывается под ужасный писк в ушах. Адепт помогает другим парням подняться. В стороне на которую показывала Паймон горел огонь. Теплый свет среди ночи рассеивал тьму и они ведомые только этим, раздвигали руками грузные колосья, ступая по мягкой земле. Цветы светились и роняли золотую пыльцу стоило к ним только прикоснуться. Каэдэхара перебирает пальцами листья бутонов смотря как элементальная энергия перебегает от стебля к самому кончику: туда где невинный лепесток был зажат его двумя пальцами. Фея наблюдает за ним, а потом наклоняет к земле другой цветок, который тут же стремится выпрямится и тащит её наверх. К белоснежному свету луны. Они пробираются через заросли неизвестных цветов, отодвигая их в стороны и они смыкаются недвижимой стеной за их спинами, подталкивая к единственному источнику света. Две фигуры поначалу кажущиеся несуразными пятнами, наконец, приобретают контуры. Они с трудом узнают в мужчинах своих знакомых. Моракс был ещё слишком молод. Он смеялся живо, а бархатистый голос, не дрогнувший хрипотцой от времени, обволакивал в дурмане ощущений. На его рогах виднелись цепочки и различные побрякушки. Белоснежный шёлк струился по телу, подчёркивая каждый сантиметр божества, а затем словно туман рассеивался подле ног. На плечи Гидро-Архонта была накинута белоснежная мантия, а сразу под ней виднелась чёрная рубашка с рукавами ровно по локоть. Он не был похож на Бога Селестии, которым свойственна была воздушность и изящность. Король Океана лишь отдаленно напоминал человека: его величавость и надменность чувствовалась каждой клеточкой тела. Взгляд синих глаз приковывал к месту. Он был строг, а его движения быстрые и отточенные, выдавали натуру вспыльчивую, но стратегическую. Никто из отряда не решался подходить ближе: они всего лишь наблюдатели. Вмешаться нельзя, но слушать и видеть они могут. Паймон подлетает к костру и на пробу махает рукой перед их лицами. Пытаясь понять видят её или нет. Но два Бога смотрят куда-то сквозь неё, продолжая переговаривать о чём-то. Группа подходит ближе, хотя у всех ноги предательски подкашиваются. — Меня никогда не смущал Чжун Ли, но сейчас я готов сквозь землю провалиться, — констатирует факт Итэр. — Я бросил одной из Богов вызов, но почему-то не падал посредине боя, — в голосе самурая слышится укол возмущения. Тот дует щёки. — Дело в ауре, — заключает факт Сяо, смотря на всполохи рыжих волос. — Гидро-архонт весьма могущественен, — выдаёт Паймон, поднося в привычном жесте палец к губам. Перед ним был Аякс. Эхо прошлых веков, что снизошёл до простого люда и повременил с концом света для всего живого. Цунами, наводнение, шторм или быть может ураган — всё это могло быть исполнено по щелчку пальцев его Величества, но сейчас он смирён под натиском неизведанных чувств. Сяо осматривает чужое лицо: на подбородке виднеется едва заметный шрам, на носу россыпь веснушек, чуть повыше лба два массивных красных рога, а прямо за ними шесть тонких, длинных отростков, которые, по-видимому, отвечают за эхолокацию. Чёрные вены на правой руке и синие вены на левой. Безумие вело двойную игру — сражаясь, то ли с самим собой, то ли с дикими стихиями живущими в его грудной клетке. На его плечах подсвечены синим узоры, они переливаются, как рябь воды, притягивая взгляд и тут же отпугивают разнося электрические разряды по потокам божественных сил. Они не совсем понимали как те вообще смогли прийти к чему-то такому странному и чуждому, как отношения, но именно сейчас отчего-то чувствовалась эта нежная, щепетильная завеса, которая заставляет поджимать пальцы на ногах, и проглатывать ком в горле. Было в этом что-то запретно настоящее. Они были чересчур живыми, и от этого становилось только больнее. — Я кажется понимаю почему некоторые боги здесь умирают, — чуть слышно говорит Итэр, смотря куда-то за горизонт. На мирно спящую гладь воды, хотя чуть дальше облака клубистые и чёрные. Определённо это тот самый шторм, что был цитаделью. — Застывшее время, неозвученные чувства и счастье? — перебирает самурай, наблюдая за тем как Чжун Ли плетёт из цветов венок. Скорее всего тот тяжёлый, но благодаря рогам он смотрится более уместно. — Да. Любовь для Богов противоестественна. Якша аккуратно дотрагивается до чужих переплетающихся хвостов. Хвост отца был заметно толще и длиннее, усеянный шипами, а ближе к концу имел большой плавник, который Алатус раскрывает без зазрения совести. Он трогает почти прозрачную мембрану, раскрывает плавник который был продолжением того, что на спине. Никто ничего не имел против, к нему даже присоединилась Паймон: аккуратно трогая одну из тех длинных штук, что была за рогами. В её маленькой ладошке она светилась бело-голубым. Но стоило Гео-архонту откинутся назад, навалившись на чужую грудь, как белое свечение вспыхнуло розовым выдавая чужое смущение. Фея с Итэром хихикнули на это.***
Картинки сменялись не так быстро как хотелось бы. Этот мир затягивал их своим спокойствием и смешные фразы Кадзухи на подобии — «Величайший Воин Гидро-архонт, я твой сын — Сяо», веселили и дурманили рассудок, но у всех так или иначе были вопросы смешанные и совсем казалось бы не нужные. — Как думаешь, что произошло бы, если Гидро-архонт победил Рагнарок? — картинка привычного мира рушится, заменяя собой крики и истошные вопли. Земля дрожала, а гигантские волны накатывали на город, топя дома и утаскивая развалины в свою кромешную темноту. Облака наливались красным, клубились, перекатываясь от слишком сильного ветра, а воздух раскалён до такого предела, что им нельзя было дышать. Им стоит только повернутся, чтобы закричать в немом ужасе. Горячая волна накрывала их с головой. Нещадно наполняла легкие и щипала в глазах. А если не получалось, то обломки зданий которые она утаскивала за собой делали всю работу за неё. Он слышит плач и знакомые вскрики. А потом нога за что-то цепляется и он понимает, что его спас только что чёртов выкорчеванный с корнем забор. Ноги скользят по мокрым камням, он разбивает себе коленку, а в груди начинает неприятно колоть. А затем его встряхивают. Это Каэдэхара, у него на руках покоится фея. — Где Итэр?! — он вскликивает смотря ему прямо в глаза, и они начинают судорожно искать пропажу, пока Паймон не вскрикивает где-то на периферии их сознания. Бледное тело лежит подле обломков дома возле крутого склона, о который в бешеной судороге, бились волны. Ещё чуть-чуть. Он кричит Кадзухе найти укрытие и говорит, что обязательно вернётся. Обязательно… Его душу разрывает на части, когда он цепляется за худощавое тело. Волна уносит их в кромешную тьму. Ему больно. Он не чувствует собственных лёгких, а гортань прожгло. Он глотает солёную воду, захлёбываясь, но она всё равно продолжает давить на него, отчего разум тускнеет, а затем их что-то выбрасывает на берег. Мощный толчок позади разгоняет воды и, чуть ли не вбивает их в один из склонов. Алатус сначала пытается отдышаться, потом пытается подняться на ватных ногах и найти глазами знакомое тело. Желтый всполох тут же проясняет сознание и он преодолевает расстояние между ними мощным прыжком. Его синяя коленка щиплет и не терпит такого издевательства, когда он укладывает почти мертвое тело животом вниз прямо на своей больной конечности, но движения Алатуса хоть и хаотичные, но уверенные и чёткие. Он надавливает на чужую спину, слыша как парень под ним начинает скорее сильнее захлебываться, чем дышать. Но вода из тела выходит и Итэр вскоре начинает прерывисто кашлять. Они смотрят друг на друга посередине чёртового хаоса, не обращая внимания на раскаты грома, одичавшие всплески волн, крики и шум. Им теперь менее страшно в этом аду.***
Когда они медленно, но верно доковыливают до более безопасного места, их почти сразу же находит Кадзуха с Паймон. Они помогают им убраться от гавани подальше. Вот только когда земля начинает дрожать сильнее прежнего, а воздух рассекает грозный рёв, они понимают, что это только начало. — Это… — Рагнарок, — договаривает за Кадзуху Алатус. Там среди чёрных вод начинают появляться первые синие кольца, а потом из дыма начинает прорисовываться не менее страшная фигура.