Восстановить историю по кусочкам

      После Кадзухи просыпается Паймон, а за ней поднимается Итэр, который держится за свою голову и старается не шевелить ею. Перед глазами плывёт, а в воздухе летает запах пыли и грязи, отчего хочется чихать. Итак патовая ситуация начинает походить на пытку. — Что произошло? — чуть громко, боясь издать лишнее слово выдаёт путешественник. Боль немного пульсирует в висках, но отдаётся тошнотой и головокружением. А когда он пытался вспомнить хоть что-то, мозг издевательски выдал только гудение. — Что-то взорвалось, — по правую руку от него щебечет Паймон, и Итэр переводит взгляд на неё. Когда взгляд фокусируется, первое что он видит это развалины. Огромные куски благородного камня, некогда бывшие потолками, стенами и колоннами. Теперь же они несуразными кусками валялись на месте величественного храма. Что ж они взорвали самый древний Храм. Храм, мать вашу! В лучшем случае им снесут головы и навлекут кучу бед сверху. Проклятия звучат весьма уместно. — Что же мы наделали, — он начинает судорожно перебирать возможные варианты развития событий. — Это меньшее, чем то, что мы сделали! — восклицание доносится неподалёку. Это Каэдэхара. — О чём ты? — Мы воскресили Бога! — он мельтешит перед глазами и показывает руками на рыжеволосого мужчину, а затем падает спотыкаясь о длинный хвост. То каким образом здесь оказался Мертвый Архонт он не совсем понимает, но Кадзуха с доброй руки подливает больше масла в огонь, говоря что уже проверил вменяемость происходящего.       Сяо же продолжает лежать в кольцах статуи. Его грудная клетка поднимается ровно, под ребрами спокойно отбивает ритм сердце, но он продолжает спать. Бог, к слову, тоже. Паймон предполагает, что скорее всего к храму сейчас не сунутся. Он стоит весьма далеко от города. На улице ночь, много монстров, а по близости только деревушка. Навряд ли там найдётся смельчак, что способен прийти сюда в такой час, после всего что случилось. Так что у них есть немного времени чтобы решить данную проблему. — Что мы будем делать? — спрашивает Паймон, летая вокруг воскресшего Бога. — Для начала он должен встать и не разнести здесь всё. Потом мы отведём его в Ли Юэ, я думаю все будут счастливы, — заключает Итэр, хоть сам в своих словах сомневается. Он подходит к до сих пор спящему Алатусу. Но стоит только наклонится над телом, как тот подрывается и они стукаются лбами. Якша держится за собственную грудную клетку, сжимая одежду до белых пальцев. Вместе с ним чертыхаясь и громко кашляя, просыпается божество.       Хвост хлестко ударяет по монументу и от него тотчас идут трещины. Архонт вертит головой явно пытаясь снять наваждение, а затем ни капли не раздумывая встаёт. И юные искатели приключений просто держаться на последнем слове, чтобы не закричать. Во-первых, они никогда в реальности не видели экзувию, во-вторых, в воспоминаниях они никогда не стояли столь близко и оценить размеры не могли. — Где я? — его голос твёрдый, но весьма оживлённый, можно даже сказать жизнерадостный, вот только смотрит он на них с шоком, явно пытаясь оценить трезво ситуацию, что получалось весьма плохо. — В храме, — подаёт голос самурай, но тут же стушёвывается, когда мужчина переводит на него свой взгляд. — Кто вы? — они затрудняются ответить на этот вопрос, к тому же Сяо начинает ворочаться. Аякс смотрит на это, как на что-то нормальное, а затем ступая плавно и бесшумно, что весьма удивительно, склоняется перед адептом. Аякс чертит на груди Алатуса черные символы, вспыхивающие синим светом при нанесении и переливаясь золотым, когда их оставляли в покое. Они смотрят на это с нескрываемым интересом, в любом случае им предстоит долгое путешествие.

***

— У меня болит грудная клетка и раскалывается голова, — делится адепт, и Чайльд косится на него с неким подобием понимания. Его брови то сводятся к переносице носа, затем отступают, иногда по рогам вспыхивала электроэнергия, превращая багровый в ярко-пурпурный, но тут же отступала, ещё можно было подметить его хвост, что иногда начинал скользить по полу, опасливо медленно словно проверяя реакцию. — Кто ты? — устало спрашивает он. — Адепт, — Чайльд выдыхает, из его рта вырывается инеевая дымка. — Это не похоже на Ли Юэ. Это место чересчур соленое, но оно навевает что-то знакомое. К тому же время здесь с привкусом сахара. Немного отвратно. — Мы в Фонтейне, — к нему подлетает Паймон, явно воодушевлённая: настроенная на дальнейший диалог. — Кажется мы вас немного воскресили из мёртвых, — Итэр старается выглядеть спокойным, но его панику видно за километр. — Воскресили? — Бог испускает смешок: — «То есть я всё же умер. Весьма интересно. Расскажите об этом мире.»       Аякс не перебивал их. Он слушал внимательно, не упуская ни одну деталь из виду. Не упускал и разговора про Чжун Ли. Дитё Селестии по рассказу Сяо скорее существовал, чем жил. Аякс не понимал… для него это всё больше похоже на сон. Как будто он спал всё это время под толщей воды, а затем неспокойные, радостные воды растормошили его. Как оказывается это был далеко не океан. И что сильнее поразило его — это юноша. Он чувствовал в венах Алатуса (вроде бы его звали так?) остатки первородной силы. Чистой и безграничной. Если он спал… настолько долго, то первородная сила должна была исчезнуть из-за смешения и забытости бытия, но чужая душа светилась по яркому знакомо.       Но вместе с тем… Чжун Ли ждал его, помнил, любил. Спустя целое тысячелетие. Его собственный гнозис отдаётся теплом, его приятно тянуло. Это одновременно приятно, но… Моракс потерял его. Что было бы, если бы он потерял Моракса? Мучение, боль, возможно медленное сгорание или же, наоборот, он вспыхнул ярким пламенем и разрушил весь мир? Хах. Скорее второе. — Этот мир и вправду солёный, — заключает он в конце их беседы: — «И всё же кто ты?» — Я — сын Моракса. Но… я сделан из осколков души. — Теперь всё немного проясняется. — Что ты имеешь в виду? — Паймон подлетает к божеству почти вплотную, но тот лишь одаривает её улыбкой. — Сильные души имеют очертания. Твои контуры были мне чересчур знакомыми, но я не знал тебя, теперь всё встаёт на свои места. Но теперь же куда мы держим свой путь? — В Ли Юэ! Но для начала тебе стоило бы превратится в человека, — произносит Итэр — И надеть пару вещей, — добавляет Кадзуха.