***
Вспомогательная группа в сборе. Август выглядит крайне оптимистично, и лишь слегка напряженная улыбка выдает его внутреннюю нервозность. Он так рассчитывал на генеральную репетицию, но зал уже заполнен вовсю развлекающимися учениками Хексайда, а потому придётся опираться лишь на вчерашний последний прогон номера. А он ведь изначально знал, что устроить бал в связи с предстоящим выступлением — не лучшая идея. Хотя школьники выглядят довольными. Ещё бы им переживать! Август прячется в огромном капюшоне. Да, в этом чёрном балахоне нет никакого практического смысла. Но как же эффектно он смотрится при выходе на сцену! Парень вздрагивает, когда Мэтт неожиданно появляется рядом. Он сухо здоровается, рассматривая всех присутствующих. Август прекрасно видит тепло, кроющееся в надменных карих глазах, и это заставляет его расслабиться. Шатен всегда старается вести себя отстранённо в присутствии других ведьм и колдунов. Портер также с нежеланием продолжает следовать этому негласному правилу, даже когда рядом находятся лишь Луз и Уиллоу. Кстати, девчонки обещали подойти перед выступлением. — Эдрик, Эмира, возьмите реквизит и подготовьте закулисье, — вежливо просит Август, хитро улыбаясь. Наверняка Блайты в чём-то подозревают их, но близнецам хватает тактичности быстро удалиться без лишних вопросов. Только тогда Мэттхоломьюл берёт иллюзиониста за руки, аккуратно поглаживая тыльную сторону ладони. Выдохнув, чётко произносит: — Ты выступишь идеально. — Ты будешь смотреть на меня с трибун? — с надеждой спрашивает Портер, как всегда глядя прямо в глаза. — Обязательно, — обещает шатен, в подтверждение кладя руку на сердце. Август громко смеётся и быстро прижимается к парню, пока никто из учеников не видит. Подмигнув, он снова затягивает капюшон и убегает, скрываясь в толпе колдунов и ведьм. Раздаётся сигнал и шум помех микрофона. Директор Рогач бубнит что-то явно торжественное, сообщая о начинающемся иллюзионистском шоу. Как правило, такие речи затягиваются минут на десять, а потому у Портера остаётся какое-то время для истерик и динамичных бесед с подругами. Луз скачет рядом и быстро тараторит: — Гас, ты наиталантливейший из наиталантливейших иллюзионистов! Ты точно справишься! — Я знаю, Луз! — Портер напряжённо наматывает круги по закулисью, почти прокусывает губу до крови. — Я успокоюсь, как только начну выступление. Но до этого времени я дико волнуюсь, дай мне право на это! Да, многим «обитателям сцены» известно, как сразу после первого слова, первого действия адреналин мгновенно застывает в крови. Точно так же происходит сейчас. Объявление. Выход. Первый лёгкий поклон, первый светящийся круг в воздухе, быстро вращающийся в ловких руках иллюзиониста… И время останавливается. Начинается шоу. Бронзовый свет мигает, словно тысячи ярких огней. Причудливые факелы ритмично выстраиваются в хоровод, кружатся так быстро, что начинает рябить в глазах; пламя разрастается в рыжий пожар, который, охватив трибуны, начинает искриться белыми-белыми звёздами. Волна восторженных возгласов проходится по залу. Пока ученики заворожено смотрят по сторонам, с потолка, словно водопад, стекают серебристые блёстки. На полу они превращаются в прозрачный дым, который срастается в тёмный силуэт. — Леди и джентльмены, существа всех возрастов, готовы ли вы увидеть самое лучшее шоу в вашей жизни?! — загадочным голосом спрашивает Август и эффектно срывает с себя балахон. Ткань летит в воздух и, остановившись, липкой темнотой растягивается по всему залу. Август победно смеётся. Несколько секунд на то, чтобы восхищённый гул прекратился. Брюнет осматривает трибуны. Директор, гости из академий. Среди толпы, конечно же, выделяется яркая Луз, истерящая в припадке счастья, рядом Эмити и Уиллоу, скромно улыбающиеся ему. Парень ещё раз всматривается в озирающихся учеников, и что-то жгучее, омерзительное наполняет его изнутри. Зал замирает в ожидании, но Август продолжает искать эту неприметную для остальных, но самую заметную для него фигуру. Его нет. Мэтта здесь нет. Эмоции накрывают с головой. Это обида — багровая обида, смешанная с яростью. Как он мог?! Куда он делся?! Он же обещал быть на трибунах, он обещал наблюдать за ним, но… — Тогда приготовьтесь! Прямо сейчас вы увидите кое-что потрясающее! — Слова звучат ещё звонче, чем обычно. Портер злобно улыбается, и, дав волю чувствам, продолжает выступление. Обида и разочарование превращаются в ярость. В глубокую, пронизывающую ярость, которая будто бы утраивала магическую силу Портера. Мэтт обещал. Обещал быть здесь, обещал наблюдать. Куда он мог, чёрт возьми, подеваться?! Искры, блики, фейерверки — иллюзионист управляет ими так ловко, что у самого захватывает дух. Ещё один взгляд на трибуны, пока надежда всё ещё теплится внутри. Мэтта там нет. Его нигде нет. Портер буквально чувствует его отсутствие, и это с такой силой давит на сердце, что становится сложно сдерживать слёзы. Но он выступает: и как выступает! Пока внутри взрываются эмоции, в зале взрываются оранжевые цветы и воздушные шары, превращаясь в самые причудливые фигуры. Зрелище завораживает. Даже Блайты, неустанно перемещающие реквизиты по всему огромному помещению, удивляются такой необычайной яркости представления. Они видели программу несколько раз, но даже последняя репетиция прошла действительно вяло по сравнению с тем, что выдаёт обезумевший иллюзионист сейчас, скрываясь за призрачным туманом. Точные копии присутствующих будто бы отделяются от прототипов и пускаются в быстрый вальс, поражая всех своей схожестью. Необычайной схожестью. Иллюзионист безжалостно расходует все собственные силы, посылая куда подальше все расчёты и придуманные графики, над которыми он так упорно работал во время тренировки. Ему всё равно, как быстро иссякнет его магия. А сердце, стуча в такт всем чувствам Августа, работает с утроенной силой, позволяя закончить с таким же успехом. Пёстрой спиралью колдун приземляется на середину зала, и сияющие круги сумасшедшей каруселью разносятся по всему помещению. Стены, пол, потолок — всё кружится, кружится, кружится… и, снова взорвавшись, медленно испаряется. Полупрозрачные бутоны распустившихся роз повисают в воздухе. Зрители, затаив дыхание, пытаются их потрогать, но они сразу превращаются в серую пыль. Несколько секунд ожидания, и волна оглушительных аплодисментов заполняет помещение. Август еле держится, чтобы не закрыть уши. Часто моргает, чтобы скрыть выступившие слёзы. Лицо украшает кривая ухмылка. Губы дрожат, еле удерживая вырывающийся плач. Портер осматривает окруживших его ребят. Они что-то говорят, наверняка что-то достаточно важное и приятное, стараются сквозь толпу пробраться к нему и лично поблагодарить за выступление, но иллюзионист не слышит ничего, кроме тяжёлого звона в голове. Он наспех прощается со всеми и буквально вырывается из круга, скрываясь за дверями актового зала. В коридоре слишком многолюдно. Поэтому слёзы стекают на ледяной кафель под лестницей, где точно никого нет. Это второе место, где он обычно скрывается от чужих глаз, когда грусть в очередной раз накрывает его с головой. Луз и Уиллоу знают об этом месте. Август не хочет разговаривать с ними сейчас. Он всё равно не сможет ничего объяснить. Смахнув слёзы рукой, Портер поднимается и уже делает шаг, как эта невысокая фигура возникает перед ним. Гас осматривает его с презрением и уже собирается сбежать, но быстро оказывается зажат между стеной и Мэттом. — Чувак, мне правда… — Мне всё равно! — бросает иллюзионист, пытаясь вырваться с исчезнуть из этого здания, желательно надолго. — Пожалуйста, выслушай. — Не собираюсь. — Августус! Портер из последних сил толкает обидчика. Когда светящийся голубой круг появляется в воздухе, парень уже становится невидимым. — Гас, стой! — кричит Мэтт, прекрасно понимая, что уже не сможет догнать. Никто не останавливается. Шатен тяжело вздыхает, стискивая зубы. Что-то невидимое, но до ужаса тяжёлое обрушивается на него, заставляет обессилено прижаться к стене, укрывает чёрным туманом. Нужно обязательно всё исправить.***
Будильник заведён на шесть утра. Неизвестно, сколько осталось до подъёма: сон всё равно никак не хочет забирать в свои объятия обиженного иллюзиониста. Он уже предвидит огромные синяки под глазами и опухшие от слез щёки, которые станут заметны утром. Злость испарилась, оставив лишь тупую боль, давящую изнутри. Гнетущая тишина. Портер вскакивает, когда что-то врезается в закрытое окно. Кажется, по стеклу разошлась немаленькая трещина. Холодный пот выступает на лбу, и парень осторожно поднимается, чтобы выглянуть в окно, хотя и мысли о беспокойных демонах ощутимо сковывают движения. Ночной мороз без промедлений врывается в комнату, когда Август выглядывает наружу. Его встречает лишь темнота, едва разбавленная лунным светом. Никого. Август уже собирается лечь обратно в кровать, но внезапно что-то или кто-то врывается комнату, сваливая его с ног. Он кубарем катится к двери. Иллюзионист в шоке открывает глаза и не без удивления обнаруживает, что его Мэттхоломьюл нависает над ним, прижимая к полу за запястья. — Какого?!.. Шатен прижимает палец к чужим губам, заставляя замолчать. — Выслушаешь меня? Портер надменно закатывает глаза. И всё же не выгоняет — слушает. — Гас, пожалуйста, — выдохнув, шепчет Мэтт, — прости. Я не хотел. Мне пришлось уйти, мне нужно было вернуться домой. Я нужен был семье, понимаешь? — Что произошло? — затаив дыхание, спрашивает Портер, но парень игнорирует вопрос. — Я не хотел делать тебе больно. Знаю, вышло некрасиво, а я — просто придурок, но… Мэтт встаёт. Протягивает руку Гасу, помогает подняться и тут же притягивает к себе. Август снова чувствует этих неугомонных бабочек, от которых всё тело погружается в дрожь, знобит так, будто только что оказался в глубоком сугробе без одежды, а голова почему-то кружится, отпуская несвязные мысли в полёт. Мэтт смотрит ему в глаза и виновато улыбается, сжимает чужую ладонь в своей. Становится жарко и холодно одновременно. — После твоего выступления начался школьный бал. Я вернулся к этому времени, но тебя уже там не было. Я так хотел… Парень закусывает губу, стыдливо осматривает комнату. Даже в темноте прекрасно видны его полыхающие щёки, и нельзя не отметить, что выглядит он сейчас совершенно прекрасно. — Станцевать с тобой, — завершает Мэтт, и снова этот пронзающий взгляд тёмных глаз покоряет его. Август долго молчит, не скрывая широкой улыбки. Кратко кивает, и по первому взмаху руки сладкая мелодия заполняет комнату. Мэтт первое время в недоумении озирается и переводит взгляд на Портера. — Музыкальная иллюзия. Это оказалось не так сложно, как я думал, — поясняет иллюзионист и усмехается. Ученик строительного факультета тепло смеётся. Ладони медленно опускаются на талию партнёра, в то время как Портер осторожно обнимает Мэтта за шею. В такт музыке они начинают двигаться. Неумело, немного стеснительно, но всё же так по-своему открыто и искренне, что никакие профессионалы не смогли бы сравниться с ними, кружащимися в чувственном танце. Они ни разу не спотыкаются, хотя и чертовски смущены, неопытны. Понимают друг друга без слов: каждое движение, каждый осторожный шаг, сбивчивое дыхание — они чувствуют всё, что делает их партнёр. И это выливается в самый прекрасный танец Кипящих Островов. Лунный свет робко обнимает их — двух идиотов, вальсирующих посреди глубокой ночи. Двух идиотов, горящих в жарких искренних чувствах. Двух идиотов, забывших обо всём на свете. Их сердца бьются в такт музыки, в такт друг другу, распаляясь в нежности. — Ты больше не злишься? — шёпотом спрашивает Мэттхоломьюл, когда мелодия медленно приближается к завершению. — Нет, — улыбается Гас и прижимается ещё ближе, пряча раскрасневшееся лицо в бурой толстовке парня. В эту ночь через всё ещё открытое окно им светят все звёзды этого мира. Маленького мира, в котором воедино слились объятые любовью юные души.