Змеиная колыбель

Проникнуть в Коноху оказалось даже проще, чем я изначально предполагал. Должно быть, потому, что на тот момент я владел уже столькими мало кому известными техниками, что мне даже не пришлось никого убивать. Хотя, разумеется, если бы пришлось — я сделал бы это недрогнувшей рукой. Был поздний вечер, уже почти ночь, но Данзо не спал. Я знал, почему он не спит. Его мучила боль в «руке Хаширамы» — той самой, которую он так страстно желал. И, к счастью для меня, я знал, как это прекратить. Я честно хотел сказать об этом Данзо, но не успел: Хирузен и его шиноби пришли за мной раньше. Увидев меня, он едва не содрогнулся, но быстро взял себя в руки. — Я знал, что увижу тебя ещё, — сказал он, глядя на меня в упор одним глазом; второй, в который был имплантирован шаринган, был скрыт под повязкой, как и обычно. — Говорю сразу... только не подумай, что я оправдываюсь. Просто ты же у нас всегда за правду, — он криво усмехнулся. — Так вот, я не сдавал тебя Сарутоби. Разумеется, ты вправе не верить мне. Дело твоё. Я прошёл через кабинет Данзо и опустился на стул напротив него. — Мне нет дела до этого, – сказал я. — Больше нет. Я пришёл не за этим. — Да, — Данзо сощурил глаз. — Тогда за чем же? Хочешь убить меня, не иначе? Я покачал головой: — Зачем? В этом нет никакой пользы. — Ах да, — Данзо наградил меня ещё одной усмешкой. — Польза. Конечно. Как же я мог забыть, — он поморщился. — Ну говори. Я тебя слушаю. Настала моя очередь усмехнуться. — Как рука? — спросил я. — Терпимо, — тут же соврал Данзо. — Говори, чего тебе, и уходи. Только побыстрее. Я устал. Сарутоби не сдам тебя, можешь не бояться. — А я и не боюсь, — ответил я. И добавил: — Ты что-то паршиво выглядишь, Данзо. Если бы он мог пронзить меня взглядом, я, должно быть, упал бы замертво. — Говори, — зло повторил он. — Чего тебе нужно, Орочимару-сама? Я сложил руки шпилем. — Я хочу забрать своего ученика, — сказал я. — Сегодня же. Сейчас же. Отдай его мне по-хорошему. На том и распрощаемся. — А, этого, — Данзо произнёс это нарочито пренебрежительно, и я почувствовал, как во мне закипает холодная ярость. — Полуслепого мальчика? — он снова прищурил глаз. — Зачем? — Не твоё дело. Данзо покачал головой: — Так вот как ты заговорил. Да уж. Удивляться нечему, пожалуй. Сарутоби был полностью прав насчёт тебя. — Ты волен думать что тебе угодно, — спокойно ответил я. — Я пришёл не за тем, чтобы выяснять с тобой отношения, Данзо. Я пришёл за Кабуто. Позови его, и мы уйдём спокойно. Без лишних жертв. Обещаю. — Боюсь, это невозможно, дорогой мой, — сказал Данзо, и внутри у меня всё оборвалось. — Что ты с ним сделал? — спросил я. И, в кои-то веки повинуясь собственным эмоциям, добавил: — Отвечай! Данзо тихо рассмеялся. — А ты не такой уж бесчувственный, каким хочешь казаться, — сказал он. — Что с тобой случилось, Орочимару? Неужто ты устал от стариков, и тебя потянуло на юных мальцов? Или ты решил повторить подвиг Сарутоби, который в своё время грязно и подло тебя совратил? — он ткнул в меня указательным пальцем здоровой руки. — Не удивляйся, я давно это понял. Ты жертва. Решил сам стать хищником, чтобы не отставать от учителя? — Твои похабные мысли не имеют никакого отношения к реальности, — ответил я, изо всех сил стараясь, чтобы голос мой звучал беспристрастно и холодно. — Где Кабуто? Отвечай. — Решил приказывать мне? — Данзо вскинул голову и вновь поморщился от боли. Я довольно заулыбался внутри, силясь, чтобы ни одна мышца не дрогнула на моём лице. — Так уж и быть, я готов договориться. Что предложишь взамен? — А чего ты хочешь? Данзо снова ухмыльнулся — на этот раз ещё более злобно, нежели до. — А если я захочу трахнуть тебя прямо здесь в обмен на твоего пацана? — тоном победителя поинтересовался он. — Ты согласишься? Я спокойно взглянул на него. — Хорошо, — ответил я. — Делай, что хочешь. Только быстрее. Глаз Данзо выразительно выкатился на лоб. Он ожидал какого угодно ответа, только не такого. — Ты грязная шлюха, — сказал он наконец. — Ты не первый человек в Конохе, кто говорит мне об этом, Данзо, — ответил я, чувствуя, что наконец-то инициатива переходит ко мне. И тут же деловито продолжил: — Хочешь, чтобы я полностью разделся — или мне достаточно будет приспустить штаны? Глаз Данзо теперь превратился в маленькую узкую щёлочку. — Мне дела нет до твоей ушлой задницы, — сказал он. — Неизвестно, сколько членов перебывало в ней… не считая твоего обожаемого сенсея. Так что нет уж, свой я пачкать не желаю. — Как хочешь, — спокойно отозвался я. — Сам ведь предложил, — я сделал паузу, не переставая глядеть на него в упор, после чего наконец добавил: — Рука Хаширамы начинает отгнивать. Тебе стоило меня слушаться. Впрочем, я ещё могу тебе помочь, но при таком тоне разговора… Глаз Данзо вновь широко распахнулся. Теперь он, казалось, был налит кровью. — Ах ты дрянь. — Данзо, ты ещё можешь не умереть. Ещё не поздно. У тебя жар. Тебе больно. Это было ожидаемо: ты не дал руке нормально прижиться. Я тебя предупреждал. Его глаз сверлил меня ещё пару минут, а затем я наконец услышал: — Чёрт с тобой. Говори, что нужно делать. — Сначала позови Кабуто. Данзо тяжело вздохнул, и мне это не понравилось. — Его здесь нет, — признался он. — Он на миссии. Я назову тебе место. Максимально точно. Можешь мне верить, — достав из ящика стола лист бумаги, он что-то быстро написал на нём и протянул мне. — Держи. Ты найдёшь его там. Я подошёл к Данзо, взял лист, взглянул на него и сунул за пояс. Это недалеко, подумал я. Я ещё могу успеть. Я должен успеть. — А теперь, надеюсь, ты позволишь взглянуть на свою руку, — сказал я. Он снова убил меня взглядом. До места, указанного Данзо, я добрался быстро. Вокруг была одна пустынная местность. Ни одной живой души не было видно, и я уже готов был взвыть от отчаяния, когда вдруг из пещеры, которую я даже не сразу заметил, раздались тихие всхлипы. Я тут же рванулся туда. Пещера была узкой. В ней было темно. Пахло сыростью. — Кабуто! — крикнул я. Мне никто не ответил. Протиснувшись внутрь, я позвал снова. Ответа также не последовало. Я едва не начал кусать локти от досады, когда снова послышался всхлипывающий звук. Я тут же ринулся в темноту и в глубине пещеры увидел его. Кабуто сидел, прислонившись к стене. Рядом валялись его катана и какая-то палка. Его лицо не выражало ничего. Подбежав к нему, я вновь позвал его по имени. Он взглянул на меня. Его глаза за стёклами круглых очков были совершенно пустыми. — Орочимару-сама, — тихо произнёс он. И, покачав головой, добавил: — Это не можете быть вы. У меня галлюцинация. Я коснулся его руки. Он не отреагировал. Тогда я взял его за подбородок и заглянул в лицо. — Кабуто, я настоящий, — сказал я. — Я действительно здесь. Пару минут или около того он смотрел на меня всё теми же пустыми глазами. Я вновь повторил, что я настоящий. Наконец взгляд его прояснился. В следующее мгновение он бросился мне на шею и разрыдался. Он весь был холодным и мокрым. Его трясло. — Орочимару-сама… — сквозь рыдания пролепетал он. — Я никогда… никогда вас больше… не потеряю… — Успокойся, — мягко проговорил я, — успокойся. Он посмотрел на меня красными от слёз глазами. — Данзо приказал… — начал было он и снова разрыдался. Я взял его лицо в ладони. — Данзо больше ничего тебе не сделает, — пообещал я. — Отныне я твой отец и твой бог. Я тебя защищу. Он слабо кивнул и прижался ко мне. Я понимал, что нам нужно уходить — и как можно быстрее. Но сейчас я должен дать ему прорыдаться, пока не стало ещё хуже, думал я. Потом, когда он успокоится, я спрошу у него, что здесь произошло и что именно приказал Данзо. Через несколько минут он наконец перестал плакать. И я увёл его оттуда. Его ноги дрожали. Я готов был взять его на руки, но он сказал, что не нужно. И в этот момент я ещё сильнее преисполнился искренним уважением.