I remember only you

Время здесь течёт совершенно иначе нежели в Лондоне. Тэён не может перестать сравнивать. Тут дни кажутся длиннее и спокойнее, он успевает насладиться и ранним утром, и знойным днём, и расплывающимся красками по небу закатом. Первые две недели он привыкал к старой жизни, гулял по поместью и иногда заглядывал к лошадям. С конюхом после той первой встречи удалось увидеться только единожды, и это были всего пара секунд, когда они успели обменяться приветствиями, прежде, чем тот ускакал. Вчера же за ужином отец сказал, что будет возвращать его к делам, и Тэён этому несказанно обрадовался, потому что хоть и в таком замечательном месте, но болтаться без какой-либо цели ему уже надоело. Отец взял его с собой в город. Конечно он не походил на Лондон, а больше напоминал какую-то очень живенькую деревушку, но люди тут выхаживали с ещё большей важностью в выражении лица чем в столице. Его это смешило. На собрании помещиков яро обсуждали будущий сбор урожая, то, сколько каждое семейство должно отправить в столицу и сколько они за это получат. Вопросы действительно интересные, но Тэён только вот к обеду начал засыпать, потому что все эти мужчины мусолили по три часа каждый мельчайший, а порой приходящийся вообще не к месту вопрос. Тэён рассчитывал, что наконец будет продуктивно проводить время, а не слушать о том, как чья-то коза сбежала на поле другого помещика и как они теперь будут делить ее молоко. Абсурд. Убежать Тэёну отсюда хотелось уже давно. Наконец объявили о закрытии собрания, но Тэён услышал как его отцу кто-то зашептал на ухо. — Тэён, ты отправляйся домой, на сегодня с тебя хватит, а я приеду позже. Противоречить не было смысла, одна ухмылка того помещика, чьё имя он уже забыл, и чётко услышанное слово «выпьем» всё объясняли. Становиться свидетелем этого ему не хотелось. Экипаж вёз его домой, рядом была всё та же стража и он уже молился ради той секунды, когда их наконец не будет рядом. Всё время раньше они были где-нибудь неподалёку. Они не ходили за ним по пятам, но всегда наблюдали и это Тэёна малость напрягало, хоть он и старался не обращать внимание. Прибыв в своё поместье, первое, что делает Тэён, отправляет своих верных слуг в доспехах обедать. Как добрый господин разрешает им «отведать чего-нибудь покрепче» за его здоровье, ведь ему теперь алкоголь запрещён, и говорит, что они могут не волноваться о нём, так как у него разболелась вновь голова после такой тяжёлой поездки, и он собирается всё оставшееся время провести дома, в своей постели. Мужчины, которым и самим уже надоело таскаться каждый божий день за господином, охотно кивают с улыбками и отпускают его самого дойти до дома. Голова у Тэёна действительно болит, но это нисколько не отличается от боли, что он терпит каждый день. Ощущается разве что легкая усталость, но сейчас только приближается обед, так что ни о каком засидничестве в комнате не может быть и речи. Но спектакль нужно отыграть до конца. Он возвращается в дом и встречает там матушку, та начинает расспрашивать его о поездке, а он говорит, что хочет отобедать и пойти отдыхать. Женщина тут же спохватывается и кормит сына, причитая, что ещё рано было заставлять его работать и поругиваясь на своего мужа. Тэён наедается сполна и уходит к себе. Несколько минут на переодеться и вот он уже в привычной ему рубахе и штанах, тихонько выбирается из дома. От головной боли его не спасает лежание на кровати. Её приглушает шелест деревьев, мягкие дуновения ветра и ржание лошадей. Рядом с ними он действительно чувствует себя лучше. Нет ничего приятнее взаимодействия с этими замечательными, умными существами. Поэтому дорога у него лежит прямиком к конюшне. Он прокрадывается к ней осторожно, чтобы никто его не заметил, но вот только кажется один человек точно будет знать, что он здесь был. Тэён, протискиваясь в щель двери, слышит голос конюха. Тот нежно, ласково говорит с лошадьми, так что он чувствует благодарность, что именно такой человек работает у них. Тэён проходит вглубь и видит ту самую белоснежную лошадь, на спине которой уже закреплено седло. Мужчина поглаживает голову другой, черногривой, которая видно начала возмущаться, что на прогулку ведут не её и старается её успокоить приятными словами. — У меня есть яблоко, если нужно задобрить эту своенравницу, — громко произносит Тэён. От конюха он скрываться не намерен, наоборот хочется с ним подружиться, чтобы был хотя бы один человек здесь, которому можно доверять без задней мысли. Джехён резко оборачивается и по его лицу видно, что он очень удивлён чужому появлению. — Господин, — кланяется сразу как только понимает что происходит. — Почему вы здесь? — Я просто захотел увидеться с лошадьми. А вы, я вижу, собрались на прогулку? — как только он произносит последнее слово черногривая вновь начинает фырчать. — Тише, тише, — Джехён вновь обращает своё внимание к лошади. — С тобой мы выйдем чуть позже, подожди пожалуйста, — Тэён подходит к ним ближе и вытаскивает яблоко из кармана штанов. — Я честно принёс его не для того, чтобы их кормить, — говорит он как только на него обращается строгий взгляд конюха. — Я помню ваши слова. Просто сам думал потом перекусить. Но если им можно её успокоить, то почему нет? — Так лошади совсем распоясаются и не будут никого слушать. Уберите яблоко, а то она нас тогда точно не отпустит. Тэён немного мнется, смущаясь из-за того, что его буквально отчитали, причём уже второй раз, но убирает яблоко обратно. Лошадь же стукает копытом и снова фыркает. — Так, Кассилия, если ты не перестанешь себя так вести, то мы больше не пойдём к южному лугу. Выведу тебя чуть дальше хлева и будешь сухую траву жевать, — голос Джехёна твёрдый, непоколебимый. — И вообще, господин пришёл на вас посмотреть, а ты как себя и меня перед ним выставляешь? — Тэён невольно улыбается, из него делают какую-то важную фигуру, но всё это больше похоже на то, будто отец ругает своего ребёнка перед Сантой. Лошадь чуть опускает голову и отворачивается от Джехёна, но стоит тихо. Мужчина оглаживает её по шее и отходит от стойла. Черногривая тогда полностью отворачивается и громко выдыхает. — Кассилия, на обиженных воду возят! И вообще это я должен на тебя обижаться. Джехён говорит с лошадьми как с людьми и Тэёна это так поражает. Во всех вокруг он видел чаще всего только халатное отношение к животным, редко кто проявлял к ним эмоции и ему казалось это огромной несправедливостью. Но оказывается есть человек, для которого они такие же равные существа, как и люди. Это греет душу. — Скоро мы поедем, Магнолия, минутку, — конюх поправляет пряжки седла на белой лошади. — Её зовут Магнолия? — Да. Мне сказали, что в честь какого-то дерева с большими белыми цветами, которое растёт на дальнем Востоке. — Ого, интересно. А куда вы собираетесь пойти гулять? — Сначала к южному лугу, там хорошая трава и есть где потренироваться, а потом в лес, к реке, ей там нравится больше всего. — А можно мне с вами? Джехён замирает и смотрит в пол. Лошадь ведёт головой от нетерпения уже стоять на месте, и он набирает в грудь воздух для того, чтобы Тэён уже знает, что сказать. — Господин, вам нельзя ездить на лошадях. — А я и не прошусь в седло. Просто пойду с вами пешком, хочу посмотреть на неё в деле. Тем более к реке я не ходил, мне даже не сказали, что она тут есть поблизости. Мне очень интересно. Позвольте пойти с вами. — Господин… — Джехён, вы правда можете не переживать обо мне. Я не могу больше выносить этих жалеющих взглядов. Мужчина вздрагивает, когда произносят его имя. Ещё сильнее тупит взгляд, но Тэён видит, что не может уже ему так твёрдо отказать. — Позвольте мне провести время с Магнолией, рядом с лошадьми я чувствую себя лучше. — Ладно… Но предупреждаю, это будет утомительная прогулка. — Я только за.