Забота

      Вэй Ин, как только оказался в Ордене Юньмэн Цзян, не мог не восхищаться здешними видами, людьми и, конечно, едой, которую он никогда ранее не пробовал. Ему так же нравилось, что здесь был его ровесник — наследник Цзян — Цзян Чэн, и хотя мальчишка его возраста был недружелюбен и вечно смотрел на него с детской завистью, Вэй Ин, только посмотрев на него, полюбил всем маленьким сердцем. У него никогда не было братьев и сестер, что уж говорить о том, что у него теперь то и родителей нет. Но не будем о грустном.       Первые дни в Пристани Лотоса были насыщенными на события: встреча с Мадам Юй, испуг от встречи с собаками Цзян Чэна, ночное путешествие и падения с дерева и в завершение всего это — вкусный суп шицзе. Это было самое лучшее, что случалось с маленьким А-Ином за все его существование. Его новый брат — Цзян Чэн перестал обвинять его и захотел стать его другом, Вэй Ин ощущал себя на седьмом небе от счастья.       Конечно, проблемы восприятия речи, навыки письма и многие другие проблемы, как следствие проживания на улице не менее трех неполных лет, не позволяли полностью насладиться проживанием на Пристани, но мальчик не унывал, как он смел вешать нос, если вокруг него теперь суетились: лекари, дядя Фэнмянь и женщина Мадам Юй, не признававшая за собой, что по-своему, но всякий раз, когда мальчик попадался ей в поле зрения, она тайком заботилась о нем, заставляя слуг принести чего получше или заменить его миску едой с более мягкой пищей, которая подошла бы ему после нескольких лет голодания. При этом все время хмуро бросая на него хмурые взгляды. Вэй Ин не понимал этого, но был, честно, благодарен ей за заботу, когда тайком узнал об этом от самой Цзян Яньли.       Первое впечатление о женщине у него возникло как о сильной и страшной женщине, но воистину — благородной. Ее строгий и хмурый взгляд смотрел так пронзительно, что в первый раз встретившись с ней взглядом, он испугался, спрятался за спиной Цзян Фэнмяня. Он едва уловил момент, когда в грозных глазах промелькнуло секундное замешательство или даже обида, быстро сменившаяся на гнев. Маленькому мальчику тогда показалось, что все это было лишь плодом его воображения.       По истечению нескольких месяцев нахождения на Пристани Лотоса. Вэй Ин потихоньку приспособился к жизни здесь. Ему безумно нравилось проводить время со своим теперешним ворчливым не по годам шиди и своей старшей сестрой шизце — Яньли. Ему все еще тяжело давалось письмо, и его корявый почерк было сложно прочесть, у него также еще были некоторые проблемы со здоровьем и к великому детскому сожалению ему нельзя было купаться в озерах. Цзян Чэн как бы ему не хотелось поплавать, каждый раз смотрел на друга рядом с собой и одергивал себя от этого желания, начиная браниться на собственного шисюна за то, что тот продолжает болеть и из-за этого им не позволяют плавать. Вэй Ин лишь задорно смеялся и не сильно толкал его в бок, напоминая, что плавать не разрешено только ему, когда как сам он мог не отказывать себе в этом. Цзян Чэн лишь сильнее хмурился и отворачивался, но молча сидел рядом с шисюном и смотрел на то, как адепты веселятся в воде и как по водной глади медленно идут лодки. Вэй Ин по-правде говоря, был очень рад и безудержно благодарен своему шиди за компанию в такое нелегкое время. Частые болезни были неприятным последствием нахождения на улице и в большинстве случаев, в очередной раз лежа в постели, закутанный в множество одеял, с ним рядом всегда были Цзян Яньли и Цзян Чэн. Первая кормила его вкусным супом и нежно помогала принимать противные на вкус лекарства, а шиди становился вдруг говорливым и рассказывал множество историй, когда комната заливалась тремя разными заливистыми и чистыми голосами.       Детство подходило к концу. Они становились зрелыми юношами, красивыми и молодыми, полные сил и безудержного озорства, оставшегося после детства. Их тренировки усложнялись, а к основным предметам добавлялись навыки формирования Золотого Ядра и медитация. Вэй Усянь по природе своей был неусидчив, как его мать, а потому медитации, как и сидение на занудных уроках ему давалось тяжело. Если бы не Цзян Чэн, удерживающий его одним лишь взглядом (прям Мадам Юй!), Вэй Ина не было бы ни на одном из них.       На самом деле, Вэй Усянь, как многие считали, не был гением.       Нет.       Ладно, может, и был.       Вот только своего острого ума и смекалки ему пришлось добиваться собственными силами. Ничто не берется из ниоткуда!       Вэй Ин не мог усидеть на занятиях не только из-за своей активной природы, но и из-за взглядов бросаемых на него адептами в классе. Еще будучи ребенком, не так давно подобранном с улицы, он прекрасно понимал, что не сможет идти вровень с теми, кто обучался в Ордене едва ли не с пеленок, а бросаемые на него взгляды в которых читалось высокомерие и гордыня лишь подтверждали это. А-Ин не был глуп, а потому взялся за собственное обучение, засиживаясь в павильоне библиотеки едва не до полуночи, изредка прерываемый Яньли, пришедший проверить его. Спустя множество упорных упражнений, чтением бесконечных книг, ознакомлением множества свитков об формирование ядра — он набрался знаний, и, наконец, смог гордо посмотреть в глаза тем, кто считал его недостойным учиться вместе с ними. Но это было для него не столь важно, важнее для него было стоять плечом к плечу с Цзян Чэном, чтобы защитить его в случае чего.       Его успехи не остались незамеченными. (Цзян Чэн был первым, кто заметил успехи шисюна, так как порой приходилось вытаскивать брата силком из библиотеки, чтобы тот не изнурял себя до потери пульса).       Цзян Фэнмянь порой спрашивал об успехах своих сыновей и, когда все как один наставник начали докладывать о значительных успехах у Вэй Усяня, он решил, что раз мальчик так хорош и силен, а так же владеет столькими знаниями, было бы неплохо назначить его главным учеником. Тем более Вэй Усянь неплохо ладил с детьми и мог бы с легкостью научить их нужным для заклинателей навыкам. Так же от Цзян Фэнмяня не укрылось, что его приемный сын много времени проводил в библиотечном павильоне, что говорило о том, что тот был научен и, когда надо мог усидеть на месте, как бы Госпожа не утверждала, что он слишком шебутной и легкомысленный, его результаты доказывали обратное. Цзян Фэнмянь справедливо рассудил, что Вэй Усянь хорошо подойдет под эту роль, тем более, что он был сыном Цансэ, а значит без проблем ладил с окружающими.       На следующий же день, он вызвал Вэй Усяня к себе.       Парень перед ним, как всегда светился в предвкушение, при этом соблюдая правила приличия. Когда он зашел в комнату, на лице Цзян Фэнмяня сама по себе расцвела улыбка, как когда-то расцветала и при виде Цансэ, заглядывающий к нему ужасно редко, но в особенно тяжелые дни. — Дядя Цзян, у вас есть ко мне какое-то дело? — поинтересовался юноша, когда молчание начало затягиваться.       Мягко кивнув. Цзян Фэнмянь достал рекомендательные письма, которые собрал от учителей и наставников Вэй Усяня и указал на них взглядом, наконец, произнеся в слух: — Да, А-Сянь, я собрал несколько комментариев твоих наставников и учителей, — он сделал паузу, наблюдая, как лицо его воспитанника становится бледнее, не дожидаясь, пока он что-то произнесет, скорее всего в знак защиты, Фэнмянь продолжил: — они подтверждают, что твои знания весьма высоки, а боевые искусства изящны и качественны, а потому, они выдвигают тебя на роль главного ученика. — П-подождите… но я думал, что… — Вэй Усяню все это совершенно не нравилось. Он не хотел быть главным учеником, как бы почетно это не было, да ему было приятно, но он искренни желал, чтобы это место занял его шиди — Цзян Чэн, который, как он лично видел, в поте лица занимался с утра до ночи. Его результаты не могли быть хуже, чем у Усяня и потому он хотел отстоять честь Цзян Чэна, но начав возмущаться, понял, что совершил жест не почета к старшему и поспешил заткнуться. — Простите этого адепта, — склонил он в конечном итоге голову. — Ты можешь сказать свое мнение по этому поводу, тебе не о чем беспокоиться. — Мягко предложил Цзян Фэнмянь, на самом деле удивленный такой реакцией своего приемного сына. — Тогда этот адепт воспользуется этим. Дядя Цзян я считаю, что Цзян Чэн намного способнее и он тоже трудится, не покладая рук за то, чтобы быть лучшим, стоило вам спросить учителей о нем, как вы бы услышали о его многих достижениях.       Цзян Фэнмянь замолчал, обдумывая слова своего приемного сына. После чего он посмотрел на Вэй Усяня еще раз, вновь продумывая дальнейшие действия. Он любил Цзян Чэна и прекрасно знал, да и видел несколько раз насколько трудолюбив и настырен был его собственный ребенок, он безмерно гордился им. Если бы только не вечно нахмуренные брови, сарказм, что наполнял каждое слово. Он бы точно поставил на место Главного Ученика будущего наследника, но по его мнению, Главный Ученик просто не мог быть тем, кто не умеет общаться с ровесниками и кого опасаются, как боятся и Госпожу Пристани Лотоса. Цзян Чэн был прекрасным ребенком, просто на взгляд Цзян Фэнмяня ему недоставало чего-то такого, что он смог увидеть в открытом и вечно улыбающемся А-Сяне, а потому он остался категоричен: — Да, так и есть, я опрашивал учителей и наслышан об успехах А-Чэна, — он увидел, как глаза его приемного сына чуть прищуриваются, будто ищут в лице Цзян Фэнмяня намек на то, что он выберет именно своего родного сына, — но при этом, есть множество качеств, которые не позволяют ему занять эту должность, а потому, я хотел бы, чтобы ты принял эту должность и начал усердно готовится, экзамен на это место отнюдь не легкий, тебе понадобиться дополнительные знания и умения для сдачи его. — Он увидел, как брови А-Сяня поднимаются вверх, а глаза расширяются в неверие. — На этом все.       Вэй Усянь покинул покои дяди в смешанных чувствах. Он еще никогда не чувствовал себя настолько опустившимся и грязным, как после слов, которые он услышал от лидера Секты. Да, Цзян Фэнмянь был в чем-то прав, а точнее, прав в характере Цзян Чэна, но Усянь искренни не понимал, почему кто-то с таким характером как Цзян Чэн не может стать Главным Учеником, мало что ли в истории было людей с таким же характером, но они же имели должности не только наследников, но и другие! Так почему же дядя Цзян так настоятельно желал, чтобы он становился Главным Учеником Усянь взять в толк не мог. Единственное, что он знал наверняка и норовил воспользоваться этим, то что, будь он Главным Учеником, значит мог находиться рядом с наследником подобно его советнику помогать ему и защищать. Как только эта идея проникла в его голову, он буквально рванул в павильон библиотеки, хватая разные книги и впитывая их, как губка. Он понятия не имел, что такое экзамен на Главного Ученика и как его проводят, но то, что ему надо еще поднять собственные знания знал точно. Вэй Усянь и не заметил, когда день перевалил за ночь, когда послышались тихие возгласы с рынка пьяных сельчан и пение ночных птиц. Голова немного кружилась от множества информации, а перед глазами плыло, он и не заметил, когда задремал, пока не раздался тихий стук в дверь, заставив его пробудиться от дремы, и в комнату не вошла Цзян Яньли, обеспокоенно смотря на него: — А-Сянь, ты в порядке? Тебя не было на обеде и на ужине, ты хорошо себя чувствуешь? — она присела перед ним, положив руку на его руку. — Шицзе! — воскликнул он несколько удивленно. — Конечно, все в порядке. Просто… а… зачитался! — быстро проведя взглядом по пространству выпалил он, показывая головой на книгу, упавшую и теперь лежащую около его ног. — Сколько времени ты провел за книгами, глазам надо отдыхать, не стоит стараться прочитать все за раз, твоей голове тоже нужен отдых, — мягко пожурила она его, получив в ответ провинившейся взгляд. — Цзян Чэн волновался о тебе, когда не смог обнаружить тебя после обеда в комнате и на полигоне, он целый день носился по Ордену в твоих поисках. — Быть того не может! Цзян Чэн обычно шипит и рычит, прямо как какой-то зверек! — усмехается над собственным сравнением Вэй Усянь, ловя смеющийся взгляд шицзе и заражаясь улыбкой от нее. — А где шиди сейчас? — Должно быть, он около вашего излюбленного места. — Тогда я сейчас пойду к нему, чтобы наш Цзян Чэн не напридумывал себе, что я погиб, и теперь он остался одиноким занудой. — Не говори так, А-Сянь, никогда не шути про смерть. — Яньли нахмурилась и отвела руку, терпеливо ожидая, когда ее трехгодовалый брат извинится. — Ах, шицзе, прости меня никчемного! — тут же по актерски взмолился он и, как настоящий кот, положил ей на колени голову, тихо урча. — Хорошо, мой А-Сянь, я прощаю тебя, а теперь иди, найди А-Чэна.       Не дожидаясь, пока Цзян Яньли задаст еще вопрос касательно его здесь нахождения, Вэй Усянь выскочил из павильона, ощущая, как координация подводит его и ему приходится упрется руками об стенку, чтобы не упасть. Проклиная множество книг от которых болит голова и сводит зубы, он вскоре приходит в себя и направляется в их любимое место на Пристани Лотоса — под ветвями раскидистой ивы. Стоило только увидеть сиреневое ханьфу, а позже единственного человека там, как Усянь осознал, что на самом деле не готов говорить с Цзян Чэном, ощущая как внутренняя обида за шиди поднимается волнами где-то в груди. Стоило ему задуматься о побеге, как он услышал крик: — Эй! Вэй Усянь, иди сюда!       План побега с самого начала был проигрышным выходом и он смиренно пошел вперед, усаживаясь рядом с недовольным Цзян Чэном, в глаза которого Вэй Усянь смог уловить ноты беспокойства, отчего на душе хоть и мимолетно, но потеплело. — Ты где был, Вэй Усянь?! Неужели снова провел весь день охотясь на фазанов вместо уроков? — сложив руки на груди, как бы невзначай поинтересовался он. — Ах, я так оскорблен! — театрально произнес Вэй Ин и покачнулся, — Цзян Чэн считает, что я только и делаю, что веселюсь! Тебе ли не знать, как меня обижают такие слова. — Будет тебе, если продолжишь стоить из себя деву, то я встану и найду матушку, вот она точно покажет, где у тебя и что застряло, и что надо удалить! — Не-е-е-т, Цзян Чэн, молю, не надо! — тут же схватился за руку Цзян Чэна Вэй Ин, щенячими глазами смотря прямо в его глаза. Правда, быстро стал серьезен и отстранился от надувшегося, как мышь на крупу шиди. — Меня вызывал к себе дядя Цзян.       Наследник Цзян, конечно, знал про характер своего неугомонного и вечно разгульного шисюна, но почти никогда его отец не вызывал эту ходячее бедствие к себе, значит должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. — Знаю. Это кажется так, будто его терпение наконец вышло, но послушай меня, он на самом деле предложил мне стать Главным Учеником в Секте. — Вэй Усянь отвел взгляд, предполагая, что лицо Цзян Чэна исказит грустная мина.Чего на самом деле не произошло.        Да, ему было обидно, что отец вновь выставил Вэй Усяня на первое место, что ему достается больше, но собственно так было всегда и Ваньинь просто привык к этому, как привык Вэй Усянь к вечным недовольствам Мадам Юй. Поэтому эта новость скорее шокировала его, причем приятно шокировала, ему ли не знать, как сам Усянь старался для того, чтобы идти с ним вровень и это грело душу Цзян Чэну. Еще никто и никогда не хотел идти с ним спина к спине, сама мысль о том, что Вэй Усянь, как никто близкий, не считая родной сестры, будет рядом с ним идти по жизни, заставляла его светится изнутри. — И ты? — ему не удалось скрыть раздраженный тон в своем голосе и Чэн пообещал после извиниться перед ним за это. — Я не согласился. — Наконец блуждающий взгляд Вэй Усяня вернулся на его лицо, его лицо было непривычно серьезно, вечно светлые глаза стали на тонн темнее, хотя, возможно, что это была лишь игра света. — Я сказал дяде Цзяну, что ты тоже прикладываешь много усилий, а Глава Секты сказал, что надо иметь… — он непривычно замолчал, обрывая собственные слова. — Ты идиот. — прямо сказал Цзян Чэн и для эффектности ударил себя по лицу.       Услышав такое утверждение со стороны шиди, Вэй Усянь аж немного подскочил и устремился вновь на Цзян Чэна, ожидая пояснения, но его долго не следовало и потому он задал наводящий вопрос: — Почему? Разве это не правда? — Ты такой идиот, Вэй Усянь! Он выбирает тебя на эту роль не только по навыкам и твоим знаниям, но и так же, потому что знает, как ты общаешься с младшими адептами и как руководишь группой, когда нас отпускают на Ночные Охоты. Я не могу поверить, что ты можешь быть таким умным и таким тупым одновременно! — Хэй! У меня ощущения, что в меня вонзают меч, когда мой шиди говорит мне такие слова! — воскликнул Вэй Усянь, совершенно справедливо возмущенный. — Так что, что он сказал потом? — после минутного молчания поинтересовался Цзян Чэн. — Ну… Он настоял на своем и теперь я буду вынужден готовится к этому экзамену… Ах, — он уткнулся лбом в напряженное плечо другу, — я совершенно не хочу ко всему этому иметь отношение! Цзя-я-ян Чэ-э-эн, я даже не знаю к чему готовится и что изучать, я уже ощущаю, как плавлюсь от всей этой информации! — Перестань паясничать и капризничать, ты ж не ребенок! — оттолкнул от себя шисюна Цзян Чэн, — лучше скажи: ты, значит, сидел в библиотеке, позабыв обо всем на свете? — Цзян Чэн прекрасно знал такую черту своего шисюна, если тот чем-то интересовался то мог забыть про время и сидеть до скончания веков над одной книжкой или своим изобретением, понятным только ему самому. Тогда он заставлял волноваться Цзян Чэна и Яньли, которые силком утаскивали его из комнаты, чтобы он развеялся. Повторение этому было несчетное количество раз и раз теперь Вэй Усяню придется вновь искать информацию и готовиться, Цзян Чэн начинал беспокоиться о здоровье шисюна, ему совсем не нравилось это, а потому он поспешил добавить: — если будешь забывать про завтрак, обед и ужин, а тем более про отдых — я переломаю тебе ноги! Понял? — Да! — Вэй Ин в шуточной манере поднял руку и тут же залился звонким смехом.       Данное обещание нисколько не порадовало и даже не обнадежило Цзян Чэна, прекрасно помнившего о дырявой памяти Вэй Усяня.       После того как Вэй Ин разузнал все нужное для сдачи экзамена, он конкретно засел в библиотеке и читал книги, порой прерываясь на фехтование. Про завтрак, обед и тем более ужин он позабыл, как только засел за очередную книгу.       Проходили дни, а Вэй Ин стал менее активным, звук звонкого смеха давно не разносился по резиденции. На короткие мгновения шиди могли увидеть своего шисюна, бредшего куда-то. Теперь он был уставшим, а ноги его едва передвигались, все это волновало младших учеников ордена, а потому, стоило Вэй Усяню упасть в обморок прямо на занятии, так еще и когда присутствовала Мадам Юй, как все поняли, что с их шисюном что-то не так и надо с этим что-то делать. Они пытались говорить с ним и иногда специально отвлекать его, когда просили помочь с чем-то. Но падение в обморок стало крайним случаем. Сейчас же они неслись к Цзян Чэну или Цзян Яньли, чтобы сообщить о произошедшем. Они также видели, что брат и сестра ходят напряженные и порой смотрят долгим взглядом на Вэй Усяня.       Увидев на горизонте наследника Цзян, они тут же помчались к нему: — Цзян Ваньинь!       Услышав свое имя из чьих-то уст, Цзян Чэн остановился и посмотрел на взбаламошенных учеников, добежавших до него и теперь пытающихся отдышаться. — В чем дело? — сложив руки на груди, спросил он. — Вэй Усянь… — делая глубокий вдох усмиряя дыхание, один из шиди продолжил: — он упал в обморок. Его отнесли в павильон лекаря. — Что?! — не осознавая, что он прокричал это, Цзян Чэн во все глаза уставился на учеников перед ним. — как… Как он? — Мы не знаем. Мадам Юй заставила нас остаться и продолжить занятие. — Спасибо за информацию. — почти что выплюнул эти слова Цзян Чэн, направляясь прямиком в лекарский дом.       Как он и думал, стоило ему перестать следить за нерадивым шисюном, как все вышло из-под контроля. В груди сжималось сердце от страха, хотя ничего критического и не произошло, скорее всего это обычное переутомление, но даже так тревога все равно охватывала его. Он ступил на порог лекарского павильона, слыша голос лекаря: — У него сильное переутомление, он пренебрегал пищей и сном, ему необходим отдых и нормальное питание. Никаких нагрузок и тем более стресса. — Х-хорошо. Я поняла. — послышался голос сестры.       Стоило ему зайти в комнату, как он увидел свою сестру, сидящую на стуле около кровати все еще бессознательного шисюна.       Когда их взгляды встретились, Цзян Чэн увидел несколько скопившихся в уголках глаз слезинок и это заставило ярость на одного конкретного человека взбушеваться в нем. Кинув взгляд на кровать, он едва не вздрогнул: лицо шисюна за несколько дней обострилось, побледнело, а запястья на кровати уменьшились. То что он видел перед собой напугало его до гулей. Не так должен выглядеть его брат, на кой ему гуль этот экзамен, когда он так выматывает себя. Цзян Чэн злился, на матушку и на отца, как можно было не заметить, что Усянь будет так готовиться к этому экзамену, зачем надо было взваливать на него такое бремя ответственности. — А-Чэн. — сестра поднялась и коснулась его руки, сжимая в своей, — не волнуйся, лекарь сказал, что это несерьезно, ему просто нужен отдых. — Именно в этом и проблема! — воскликнул он, бросая взгляд на сестру, — он же не может успокоиться, пока все не выучит! А отец и мать и волноваться не будут, пока он не сгинет...— он не решился договорить свое импульсивное предложение. — Я знаю, А-Сянь очень старается и ставит на кон даже свое здоровье. — она тяжело вздыхает, — но поэтому мы и должны удерживать его от этого. — Я... — Цзян Чэн хотел было сказать что-то еще, но со стороны кровати послышалось бурчание.       Брат и сестра тут же посмотрели на кровать. Серые глаза с пролегшими под ними тенями от недосыпа уставились на них удивленно. — Что? Почему вы здесь? — Ты упал в обморок на полигоне! — недовольно хмыкнул наследник Цзян, — шиди позвали и сообщили мне об этом. — А-Сянь, ты перетрудился, сильно измотал организм и зачем? — шицзе села на уголок кровати, хватая и поглаживая руку. — зачем ты так изматываешь себя? — Прости, шицзе, меня ждет…       Он не смог договорить, так как его прервал Цзян Чэн. — То, что у тебя будет экзамен, не значит, что ты должен измотать себя настолько, чтобы грохнуться в обморок прямо во время него! О чем ты только думал! — начал обороняться он. — Я… — Вэй Ин в самом деле было нечего сказать в свою защиту и он понурил голову. — Тише, мальчики. А-Сянь, А-Чэн прав, ты не должен выматывать себя, ты и так прекрасно сдашь, ты столько просидел в библиотеке и изучал так много, что сравнишься по знаниям с взрослым заклинателем. — Не расхваливай его слишком сильно, сестра! А то он возгордиться!       Вэй Усянь показал ему язык и, наконец, улыбнулся, своей привычной яркой, солнечной улыбкой. — Ты!.. — Я! — смеясь поднял руку Вэй Ин. — Хорошо-хорошо, давайте перестанем. — улыбаясь, пресекла попытки дразниться Яньли, — А-Сянь, теперь до того, как начнется твой экзамен, ты проведешь его в постели, употребляя здоровую пищу и высыпаясь. — Не-е-ет, шицзе, ты же знаешь, как скучно торчать в кровати! — Замолчи идиот, кто в этом виноват?! — А-а, Чэн-Чэн ты слишком много ругаешься. — Замолчи! Я теперь даже приходить к тебе не буду! — Оставишь меня одного в этом скучном месте, пропахшими травами?! Да, я тут вознесусь! — А-Сянь, от лечебных отваров и трав еще никто не возносился. — посмеявшись в рукав, пожурила его Яньли. — Значит я буду первым! — радостно произнес Вэй Ин, откровенно дурачась. — Сестра, давай я позову лекаря и он даст этому гулю отвар, чтобы усыпить его? — предложил Цзян Чэн, скрывая беспокойство за сарказмом. — Не надо меня в сон погружать. Я уже ложусь и сплю! — в самом деле его давно тянуло в сон, а глаза наливались свинцом, он всячески пытался пресечь попытки заснуть, но, кажется, как только его голова коснулась подушки и глаза закрылись, он мгновенно заснул.       Брат и сестра замолчали в тот же момент, когда Усянь улегся, а уже через несколько минут по комнате разнеслось тихое посапывание. — Уснул. — прошептала Яньли, улыбаясь. — Он еще никогда так быстро не засыпал. — недовольно подметил Цзян Чэн. — Он сильно измотался, лекарь сказал, что еще три дня он будет проваливаться в сон как только окажется в лежачем положение. — Давай сообщим отцу и матушке, — предложил Цзян Чэн, — ему не надо сдавать этот экзамен, он и без того лучший. — пробубнил Ваньинь.       Яньли грустно помотала головой, наклоняя голову, не сводя взгляда со спящего Вэй Ина. — Отец хочет, чтобы он сдал его. Я пыталась переубедить его. — Но разве он не видит в каком состояние шисюн? — Видел, конечно, но он считает, что это доказывает его ответственность к делу. — Это нечестно! Почему он должен страдать из-за убеждений отца.       Яньли мягко улыбнулась и встала, приобняв брата. — Давай позаботимся о нашем лучшем брате. — прошептала она, глядя по матерински на Вэй Усяня. — Да.       Остальные дни они проводили около Вэй Усяня большое количество времени, откармливая его и отпаивая, когда это было надо, отварами. Спустя несколько дней, когда Усянь, наконец, пришел в норму и стал походить на себя прежнего. Когда после лечения появился на полигоне на него накинулись с объятиями все шиди, на перебой рассказывая, как они волновались и просили больше их так не пугать. Раздав всем обещания, он принялся за тренировки.       К началу экзамена Вэй Ин был полностью осведомленным, готовым ко всему на свете.       Экзамен оказался намного проще всего на что надеялся Усянь, а потом он начал откровенно скучать после первого этапа.       Первый этап проверял знания в той или иной области. Начиная с истории создания клана Юньмэн, заканчивая другими кланами. Так же шла часть вопросов и о разновидностях темных тварей, способов обезвреживания их и другие полезные навыки, которые изучались в академии и на уроках фехтования с наставниками. Все это Усянь знал еще, когда впервые оказался в библиотеке. Решив все за одну с половиной палочки благовония, он ждал, пока другие ученики закончат.       Следующий этап — демонстрация владения навыков меча и лука. С чем Вэй Усянь также легко справился, не зря они с шиди тренировались в стрельбе из лука по воздушным змеям. На испытание мишени были неподвижны, что только многократно облегчало задание, не то, что стрелять по поднимающимся вверх и раскачивающимся из-за ветра воздушным змеям.       Следующий этап призывал адептов показать как они умеют пользоваться и создавать талисманы, а так же знания их применения в реальных ситуациях. Вэй Усянь, как любитель всего подобного, за время проведенное в библиотеке успел начеркать собственный талисман и проверить его позже вместе с шиди и Цзян Чэном. Талисман создавал облако дыма, причем работал он односторонне, если противник не видел и кончика собственного носа, то в то же самое время, сам создатель прекрасно все видел. Это поразило одного из наставников, против которого они должны были сражаться и ему засчитали один дополнительный балл.       Что Усянь ненавидел больше всего, так это каллиграфию, не понимая, зачем выводить приторные слова, так и сквозящие лестью, если можно было быстро начеркать что-то только себе понятное и продолжать работу. Благо вместе с ним была его замечательная шицзе, которая по несколько часов в день заставляла его выводить закорючки и запоминать те или иные слова, присущие в письмах, адресованные высокопоставленным личностям. С горем пополам к началу экзамена, Вэй Ин сумел выводить что-то не на столько кривое, чтобы оно ползло с одного края до противоположного по середине листка. Его почерк Яньли справедливо назвала разборчивым и отпустила, смеясь от довольного вида А-Сяня после стольких мучений.       Теперь он сидел за столом и пытался как можно аккуратнее выводить символы из книги, эта была самая трудная часть. Он оставался в рядах последних сидящих в классе адептов, выводя символы и складывая их в предложения, подвести шицзе ему не хотелось. Как позже оказалось, он хоть и был не на первом и даже не на втором месте, но по-крайней мере был на третьем месте. Рядом стоящие с ним ученики открыто ухмылялись такому результату. Но Вэй Усянь и не думал смотреть на них, закинув руки за голову и лениво осматриваясь. Он то знал, что предыдущие этапы прошел намного лучше, так что какая-то каллиграфия не могла ему помешать.       Им разрешили разойтись и отдохнуть, а завтра собраться, чтобы услышать результаты. Голова трещала и тело болело от сегодняшнего дня, а потому встреча с Цзян Чэном его волновала в последнюю очередь, как бы эгоистично это не звучало. Кажется, что Ваньинь прекрасно понимал это и помог ему добраться до комнаты, напоследок стукнув его плечо, кротко улыбаясь. — Я уверен, ты — лучший. — тихо повторил он снова, после чего слишком быстро развернулся и как можно быстрее направился в противоположную сторону, стыдясь собственного утверждения.       Удивляться такому поведению шиди просто не было сил, и Вэй Усянь упал на кровать и мгновенно уснул.       На следующий день, при объявлении результатов в отделение можно было заметить его приемную семью. Цзян Чэн стоял около шицзе и, поймав его взгляд, приподнял руку, зажатую в кулак, на этот жест Вэй Усянь не смог сдержать улыбку и кивнул в знак благодарности. Яньли мягко улыбалась, поддерживая скромным маханием. Рядом с ними стояли Мадам Юй и Цзян Фэнмянь. Последний уже знал результат еще со вчерашнего дня, безмерно гордившийся своим приемным сыном. Было шумно, вдалеке стояли и другие лидеры мелких сект, принадлежащих Ордену Юньмэн Цзян, все они собрались здесь, чтобы подвинуть своих сыновей в Главные Ученики, ведь прислуживать самому Главе, значило иметь небольшие привилегии.       Когда старческий голос раздался на трибуне голоса утихли. — Я рад приветствовать вас. Как один из главных наставников, мне выпала честь… — и дальше следовала заученная благородная речь, которая с самого начала успела наскучить Вэй Ину, ему не терпелось услышать результат. — …Главным Учеником Юньмэн Цзян становится — Вэй Усянь.       Голоса забурчали с новой силой, возмущения полились со всех концов полигона, где их выстроили в ряд, чтобы объявить результаты экзамена. Откуда-то доносились оскорбления «он же приемный сын главы Ордена - не удивительно!», «еще бы, он же любимчик!» и «зачем тогда было вообще приходить сюда и устраивать это, если все было запланировано с самого начала?»       Вэй Усянь, прекрасно слышавший все шипения в свою сторону, пытался не вслушиваться в них и сконцентрироваться на выигрыше, но его слух заклинателя улавливал все эти голоса, да даже шепот, который был намного громче, а взгляд стал натыкаться на злобные взгляды окружающих. За одно мгновение он почувствовал себя кроликом в клетке с плотоядными хищниками. Сердце заболело от несправедливости и он еле сдерживался, чтобы не скрыться, убежать от такого огромного количества глаз. Но он улыбался, его губы дрожали, а все тело покрыло холодом, словно его окатили холодной водой, и никто из его семьи не собирался ему помогать. Даже Цзян Фэнмянь, точно слышащий весь фарс, который начали напридумывать себе другие ученики молчаливо стоял на своем месте, наблюдая за этим.       Не зная как, точнее совершенно не помня этого, ему вручили что-то в замерзшие руки и подтолкнули в сторону центра площади. Он не помнил ни что говорили, ни что стояло перед глазами. Его просто выключили, опустошили. Он не чувствовал радости. Было пусто. Как он оказался в собственной комнате, как бежал с того фарса, он ничего не помнил. Он не слышал встревоженные крики своих сестры и брата, хотелось скрыться, забиться куда-нибудь, так паршиво он не чувствовал себя давно.       Только когда его встряхнули и перед его лицом оказался Цзян Чэн, мир наполнился звуками и цветами. — Вэй Усянь! — дошло до Вэй Ина собственное громко звучащее имя. — Цзян Чэн… — Наконец-то, что это такое было?! — сменяя тон на более мягкий, не отпуская его плечи, спросил Цзян Чэн. — Ни-ничего. Я просто, я был так удивлен, что… Ахах, убежал оттуда.       Хриплый смех вышел откуда-то из глубин горло и совершенно не был похож на привычное веселье от очередной победы. — Тогда почему на твоих щеках слезы. — спросил Цзян Чэн.       Удивленно моргая, Вэй Усянь потянулся к собственному лицу и коснулся его, в самом деле его щеки были влажными. — Я… — Прекрати, — впервые наследник Цзян притянул его и прижал к себе, не давая ему произнести еще какую-нибудь ерунду, — ты не должен был слушать их, они ведь просто завидуют. Ты… — он сглотнул. — Ты лучший, шисюн, они просто не знают, как выразить свою злость.       Цзян Чэн был немногословен, особенно, когда дело касалось поддержки, но сейчас слова лились прямо из его сердца, настолько искренние, что слезы вновь пустились по щекам Усяня, когда он, справившись с собственным громким всхлипом, уткнулся в плечо шиди. — Спасибо тебе, Цзян Чэн.