Дурное начало

Сяо Синчэню чудилось, что ему десять или двенадцать, не больше. Солнце бьет в макушку, а шисюн непривычно серьезно глядит на него, сидя напротив с прямой спиной. Он вспомнил: это они так принимают наказание. Что конкретно они сделали? Возможно, ушли в лес, лазить по деревьям и гонять дичь вместо тренировок? Или взяли какой-то из артефактов, которые брать ученикам запрещается? А может, ослушались прямого наказа кого-то из учителей? Сяо Синчэнь часто слышал, что «попал под дурное влияние». Иногда это говорили с тяжким вздохом, иногда со смехом, прячущимся под маской напускной строгости. И всегда речь почему-то шла про влияние Вэй Усяня. Никто не думал, что, может, это Вэй Усянь попал под его?.. Солнце жгло волосы, раскалило гуань, но пока шисюн следил за его наказанием, Сяо Синчэнь должен был послушно сидеть, не двигаясь с места. Это не было больно, разумеется, но приятного тоже мало. Камни под ними приятно нагрелись, и будь он ящерицей или драконом, наверное, это был бы лучший день в его жизни. Настоящая пытка никак не была связана с солнцем. Вэй Усянь корчил рожицы, пользуясь тем, что его лицо никто не видит, кроме второго наказанного. Суть наказания заключалась в том, чтобы сохранять невозмутимый вид на радость учителям, медитирующим неподалеку. Но Сяо Синчэнь был слишком уж неустойчив к шуткам и смеху. В детстве ему можно было показать палец — и он уже хохочет до слез. Поэтому его доблестный шисюн самоотверженно взялся тренировать нерадивого ученика. И надо сказать, к его чести, Вэй Усянь добился небывалых успехов. Сяо Синчэнь по-прежнему смеялся над каждым его каламбуром, каждой выходкой, какой бы глупой та ни была. Но хотя бы приобрел устойчивость к чужому юмору, а сам Вэй Усянь с возрастом перестал валять дурака без особых поводов. И очень гордился обоими достижениями. …Внезапно и солнце, и запах трав, и тепло скалы, и глаза Вэй Усяня напротив, все исчезло, а Сяо Синчэнь оказался в кромешной тьме. И открыл глаза. Сначала он ощутил чужое присутствие. Голова раскалывалась на куски — тут сон его не обманул. Сюэ Ян сидел рядом и игрался с конфеткой, подозрительно напоминающей те, что были в доме у тетушки Тан Сюя. Достал из его рукава, догадался Сяо Синчэнь. — Где я? Где… Вэй Усянь? Сяо Синчэнь огляделся. Они были в какой-то большой пещере, с потолка капала вода, и атмосфера была довольно гнетущей. В остальном — он был привыкшим засыпать в гротах жителем гор, а потому на какой-то миг даже ощутил себя в безопасности. К счастью, только на миг. А Сюэ Яну наконец надоело перекидывать конфету с одной ладони на другую, и он лениво ответил, пожевывая травинку: — Жив твой хахаль, даочжан. Если б вы не путались у нас под ногами, ушли бы на своих двоих. Судя по выбираемым им словам, Сюэ Ян и впрямь не был наследником или первым учеником великого ордена. Вероятно, хоть в чем-то первое впечатление о нем не обмануло — говорил и ругался он как рыночный шарлатан, а не как благородный заклинатель. — А корова где? — невпопад спросил Сяо Синчэнь. Ему не хотелось прерывать беседу, вдруг Сюэ Ян скажет что-нибудь еще, что-нибудь важное или хотя бы полезное. Выпад про «хахаля» он решил оставить без внимания. Сюэ Ян поднял на него взгляд — тяжелый, недобрый: — Ты бы лучше о себе переживал, чем о крупном рогатом скоте. Или хочешь оказаться на ее месте побыстрее? Могу это устроить, — усмехнулся он. И что-то в его косой усмешке было таким неприятным, что Сяо Синчэнь ощутимо вздрогнул, хоть самообладания и не терял. Он попробовал ослабить веревку небесного плетения на запястьях, но не вышло. Шуанхуа поблизости не было. В рукавах ничего не осталось — все добро Сяо Синчэня оказалось разложено рядом с Сюэ Яном, который теперь разглядывал один из немногих его талисманов. Ими обычно занимался Вэй Усянь — у него куда лучше получалась каллиграфия, а ведь в талисманах каждая черточка имела жизненно важное значение. У Сяо Синчэня частенько что-нибудь взрывалось или срабатывало слишком уж сильно — а вот Вэй Усянь однажды долго-долго сидел у себя в комнате, а когда наконец вышел, то каким-то образом приманил всю нечисть в округе — как оказалось, изменив всего пару штрихов в обычном заклинании. Наставница тогда подарила ему флейту ручной работы — в качестве награды за открытие призывающего талисмана. Но на самом деле, и Сяо Синчэнь был в том уверен, это был знак отличия, гордости учеником, а не просто подарок. — Где Вэй Усянь? — четко спросил Сяо Синчэнь. — Мне надо его видеть. Сейчас. Сюэ Ян расхохотался, и своды пещеры искажали этот зловещий смех, умножая его в разы: — Кажется, ты не понял, кто у кого в плену, — вежливо пояснил он, небрежно положив талисман рядом с собой, а затем наклонился вперед, и словно зверь, обнаживший зубы, произнес: — Может, показать тебе, как это делается у нас? — У вас… — Сяо Синчэнь лихорадочно соображал. В мозгу сверкало «думай, думай, думай!», что никак мыслительному процессу не помогало. Но хотя бы на панику сил не оставалось. — У вас — это у клана Ланьлин Цзинь? Он ткнул пальцем в небо, но видимо, попал в облако нужной формы. Сюэ Ян едва слышно ругнулся и спросил: — Вы же вроде только вчера начали совать свои носы туда, куда не требовалось? Уже так много узнали? Что, у этих деревенских болванов? — Ты явно недооцениваешь себе подобных, — мягко возразил ему Сяо Синчэнь. И снова в яблочко, и похоже, что по больному — Сюэ Ян ощетинился, бросив: — В нас с ними нет ничего похожего, — потом оглядел даочжана в белом с головы до ног и снисходительно добавил: — Ну разве что с тобой немного, но… — Что, и мы с Вэй Усянем не достойны сравнения с тобой? А разве не мы разнесли тебя в пух и прах там, на тропе? — с притворным удивлением продолжил игру Сяо Синчэнь. Будучи человеком, который вырос бок о бок с Вэй Усянем, он вполне неплохо представлял себе, как правильно издеваться над людьми, трогать их за живое и прочее. Он почти не практиковался в доведении кого-либо до предела — до этого дня, но все бывает впервые. Нужно было лишь думать, что бы на его месте сказал Вэй Усянь, и допустить, что язык вдруг лишился костей. И это сработало. — Тебе не понять! На что я пошел ради этого! На что я готов пойти! — Сюэ Ян соскочил с места и направился прямо к нему, размахивая небольшим ножом, который больше напоминал зубочистку, чем реальное оружие. Тугие веревки, которыми Сяо Синчэнь был так некстати связан по рукам и ногам, зудели на коже. Но на полпути Сюэ Ян почему-то остановился и теперь просто безучастно смотрел на пленника сверху вниз. Возможно, какие-то из своих угроз он и впрямь мог претворить в жизнь. Сяо Синчэнь решил пока не думать об этом. На «что» Сюэ Ян пошел? Ради чего? Вот что сейчас было достойно внимания. — Так может, поделишься своей историей? — предложил он, и сам начиная раздражаться. Он кивнул на свои путы: — Мне некуда торопиться. Тебе, похоже, тоже. «А мой шисюн неизвестно где, как и я сам», — продолжил он список про себя, но показывать беспокойство врагу не собирался. Сюэ Ян хмыкнул, сложив руки на груди. Похоже, перевязанное плечо еще причиняло ему дискомфорт, но уже было тщательно обработано, причем заклинательскими составами — в противном случае столь быстрого улучшения добиться было попросту невозможно. Если подумать, его лицо обладало удивительным свойством: губы снова улыбались, хотя глаза горели жестокостью и жаждой крови. — Все равно вы оба к завтрашнему дню станете ужином, а я, возможно, наконец добьюсь долгожданного прорыва, — казалось, он очень давно мечтал о чем-то подобном — мальчишески острые черты его лица озарились непонятным остервенением. — Если вы едите людей, — невозмутимо подметил Сяо Синчэнь, — зачем тогда вам коровы? Сюэ Ян хотел было что-то ответить, но на свою беду увлекся этим подобием беседы и подошел слишком близко. Сяо Синчэнь сделал пару неуловимых движений — ему нужно было лишь дотянуться до нужной точки. Один укус в области шеи, и Сюэ Ян упал как подкошенный, а нож, все еще сжатый в его кулаке, будто случайно напоролся на веревки за спиной Сяо Синчэня. Освободив руки, а затем ноги, он поднялся и осмотрелся вновь. Первым делом забрав свои вещи и бегло проверив вход, он только потом вернулся к поверженному противнику. Сюэ Ян бешено вертел глазами, но не мог даже прикрыть веки. Это был особый прием по блокировке не только меридианов с ци, но и любых жизненных сил, имеющихся в человеческом теле, поэтому он срабатывал как на заклинателе, так и на простом человеке, и от способностей жертвы не зависел. Вздохнув, Сяо Синчэнь мысленно укорил себя за слабость, но все-таки опустился рядом с мальчишкой и аккуратно, двумя пальцами закрыл ему глаза, точно покойнику — чтобы глазные яблоки не пересохли. Затем он забрал себе нож, раз духовного оружия в этой пещере не водилось, и достал пару талисманов на случай, если придется пробиваться с боем. Сначала он должен был найти Вэй Усяня. И в идеале, еще и корову — все-таки, ее украли уже после того, как они взялись разобраться в происходящем, а потому ответственность за нее, по представлениям Сяо Синчэня, тоже лежала на них с шисюном. Выглянув из-за поворота пещеры, Сяо Синчэнь поначалу увидел только свет. Солнце уже село, но площадка впереди, свободная от хилых деревьев и скал, была освещена десятками бумажных фонарей. Еще страннее было то, что тут и там сновали люди. В простых темно-красных одеждах, без украшений и драгоценностей, они занимались обычными крестьянскими делами — перетаскивали тюки с сеном, латали крышу, носили тазы с бельем к водоему, — но судя по манере держаться, осанке и бурлящей в телах ци, это была заклинатели, и некоторые из них заслуживали внимания. Светлая энергия исходила и от горящих фонарей — похоже, на их бумаге или в составе фитилей были какие-то охранные заклинания. Сяо Синчэнь быстро понял, что ему никак не выбраться из пещеры, не оказавшись у всех на виду в своих ужасно броских белых даосских одеждах. А сражаться со всеми ними ему не хотелось, да и времени на это не было. Кажется, Сюэ Ян пообещал, что «назавтра» уже скормит их с шисюном какой-то твари — и это «завтра» могло вот-вот наступить. Рядом с пещерой как раз пробежал маленький ребенок, на вид примерно возраста их с Вэй Усянем самых юных шиди, а может, даже младше. Он радостно протянул сидевшей на грубо сколоченной лавке старушке, которую назвал «бабулей», какую-то веточку. Они стояли ближе прочих ко входу в пещеру, так что ветер легко донес до Сяо Синчэня обрывок их разговора: — А-Юань, зачем тебе эта палка? — ласково спросила пожилая женщина, потрепав мальчика по голове. На самом деле, назвать веточку палкой мог только обладатель действительно слабого зрения — та была не толще розги и выглядела весьма хило. — Когда я вырасту, я заставлю ее зацвести! — пообещал малыш, все не сдаваясь — теперь он легонько тыкал веткой в бабулю, видимо, желая, чтобы та все-таки приняла его подарок. — Здесь ничего не цветет, милый, — тяжело вздохнула женщина. — Это ведь могильная земля. У Сяо Синчэня, растаявшего было от этой сцены, точно снега по весне, резко похолодело в груди. Луаньцзан, вот где они находились! Каким-то образом Сюэ Ян не только выжил во мгле могильных холмов и провез внутрь двух заклинателей, кипящих лакомой для нечисти энергией ян — целое поселение пряталось внутри! Мужчины, женщины всех возрастов, даже дети (хотя пока Сяо Синчэнь видел только А-Юаня)! Все эти люди занимались какой-то работой внутри барьера. И сейчас та как раз была в самом разгаре, если судить по их суетливым приготовлениям. Сяо Синчэню очень не хотелось вступать в сражение, но он осознал также, что тьма вокруг может быть вовсе не ночью. Небо было черным, как бездна, и не было видно ни одной звезды. Могло пройти куда больше времени, пока он лежал без сознания и болтал с Сюэ Яном — ведь здесь солнечного света не существовало вовсе! Нужно было действовать, пока не началось то, к чему готовились все, кто заходил в большую — куда большую, чем их с Сюэ Яном — пещеру, а также в постройки неподалеку. Всего Сяо Синчэнь насчитал около полусотни человек, но их наверняка было больше в домишках, пещерах, за поворотом неровной тропы, уходящей во мрак. И все обращались друг к другу как родственники: бабуля, третий дядюшка, сестрица, отец. Казалось, собственное имя здесь было только у малыша А-Юаня, который теперь игрался с песком у ног своей бабушки. Кроме того, он не мог даже предположить, где все-таки держали Вэй Усяня. Было ли то, что делали эти люди, как-то связано с ним? Сердце жалобно сжималось, подсказывало, что такое очень даже возможно. Так что Сяо Синчэнь почти отчаялся и уже собирался выскочить из укрытия, чтобы проверить хотя бы ближайшие постройки, но тут откуда-то очень вовремя послышался громкий пугающий звук, на который мигом отвлеклись все, исключая его самого. И Сяо Синчэнь с облегчением выдохнул — такой шум мог произвести только Вэй Усянь. Он точно жив и борется за свободу. Отчасти — если судить по жутким воплям, а отчасти — по ужасу на лицах людей. Все без оглядки бросились в большую пещеру, исключая бабулю с внуком — женщина поспешила увести ребенка в один из дощатых домов, — и Сяо Синчэнь последовал на шум, прихватив по дороге темный плащ, оставленный бабулей на скамье. Он ожидал увидеть что угодно внутри, кроме… гигантского легендарного зверя-черепахи, прикованного к скалам толстыми цепями шириной во взрослого заклинателя. Со зверем явно что-то было не так. Хотя высокие своды пещеры напоминали морскую гладь из сдерживающих и подавляющих талисманов, а поднимающийся из-за безумных движений черепахи ветер развевал их подобно серебристой ряби, чудище остервенело дергалось и кричало — подавить его злобу у Сюэ Яна явно не удавалось. Кроме того, панцирь чудища был покрыт разводами воды, а ноги-плавники казались неповоротливыми, неприспособленными к суше. «Как же они перевезли сюда такого монстра?» — поразился Сяо Синчэнь, не сомневаясь — последние пару сотен лет эта черепаха была водной и провела их в каком-то водоеме, несомненно, навеки его осквернив. Самое главное таилось в голове черепахи. «Она искажена», — понял Сяо Синчэнь. Это была не истинная легендарная черепаха, а лишь ее злобный двойник, не досовершенствовавшийся до полной формы легендарного зверя. Проще говоря, это и впрямь был монстр, а не мифологическое создание — слепые глаза, длинная змееподобная шея, тупая морда и ряд тонких зубов хищника, любящего полакомиться мясом. Теперь хотя бы стало понятно, зачем человеку вроде Сюэ Яна воровать не драгоценности и деньги, а самый обычный скот. Такого зверя не прокормить мелкой дичью! Да и животных в целом ему будет мало. Обрывки нитей наконец сложились в единую цепь, хоть и не без пробелов. Сяо Синчэнь осознал: на них Сюэ Ян или его сообщники хотели протестировать теорию о том, что черепаха нуждается исключительно в человеческом мясе, чтобы раскрыть весь свой темный потенциал. Видимо, им что-то было от нее нужно. Он вспомнил слова Вэй Усяня о несовершенной человеческой природе. Власть, сила, устрашение? Подняв глаза на ужасную черепаху, в бешенстве бьющуюся неестественно вытянутой на змеиной шее головой о своды пещеры, Сяо Синчэнь не чувствовал себя удивленным. Да, подобный питомец на цепи мог обеспечить любому из кланов место на вершине. — Молодая госпожа Вэнь! — вдруг послышалось неподалеку, и Сяо Синчэнь вздрогнул от неожиданности, устремив взгляд к неизвестной ему госпоже. Та была одета так же, как члены ее семьи. Юноша рядом с ней, которого Сяо Синчэнь узнал, назвал ее старшей сестрой, а снаружи пещеры он обращался еще к нескольким своим сородичам. Неужели кто-то из Вэней уцелел? И теперь они вскармливают свою месть в пещере посреди неиссякаемого источника невероятно темной энергии, в самом его центре? Невероятно, немыслимо! — Я знаю! — отмахнулась от кого-то молодая госпожа Вэнь. Нахмурившись, она неотрывно следила за головой зубастой твари, точно ища в ней какие-то известные ей одной признаки. А затем сказала нечто такое, от чего у Сяо Синчэня потемнело в глазах: — Возможно, хоть этому безумцу удастся убить эту тварь! Сяо Синчэнь вскинул голову и вскрикнул — теперь с его места было видно, что меж верхней и нижней челюсти черепахи занозой застряла залитая кровью фигурка, держащая в руках два меча. Одним из мечей был Шуанхуа. «Шисюн!» — прошептал Сяо Синчэнь, не веря увиденному. Вэй Усянь сражался с черепахой, а он стоял внизу и глазел, как уличный зевака! Растолкав стоящих перед ним Вэней, Сяо Синчэнь схватил пригоршню талисманов и бросился в атаку. ***