Райтобер 2021

То, что произошло с Джеком в ночь Падения Сабрие, можно было назвать парадоксом. Он не употреблял слово «смерть», ведь между нею и «возрождением» прошло меньше секунды. Слова «взросление» и «омоложение» он так же не применял к себе. Весь его организм разом стал похож на сломанные часы, которые дойдут до определенного момента, а потом поворотят вспять, и так пока не кончится завод. Так что и термины Джек использовал похожие на то, что говорил в таких случаях о часах: откат, возврат, полный цикл, обратный проигрыш. Это могло бы озадачить стороннего человека, но он использовал эту терминологию лишь в мыслях, не делясь ни с кем. Да и кто мог бы подсказать ему хоть что-то дельное? Маги с их орденом? Он не доверял им до такой степени, лишь очередные исполнители. Миранда? Поди спроси у ведьмы со вскрытой грудью. Артур, что и так уже дрожит лишь от звуков его голоса, и ещё глава рода называется? Не смешно. Льюис? Ушёл слишком давно. Пожалуй, его наследник единственный в целом свете мог бы разобраться, да только вот Джек собственноручно отрубил ему голову. Старина Освальд, возлюбленный друг Освальд, сверливший его ненавидящим взглядом, даже будучи закатанным в кристалл… Именно он рассказал Джеку об этом мире такое, чего тот не мог бы выдумать в самых диких фантазиях. Бедолага Освальд, с головой погруженный в Бездну и свой долг, просто не знал, чем занять надоедливого гостя, а Джек целиком превращался в слух, пытаясь осознать и затвердить каждое слово, а потом делал вид, что едва ли что-то понял в заумной речи друга. Так или иначе, объяснить точные причины и спрогнозировать последствия самостоятельно Джек затруднялся. Ведь он был всего лишь скромным героем Сабрийской Трагедии. А героям не полагается ничего знать о глубинных процессах. Только улыбаться и играть свою роль, периодически жертвуя самым дорогим. Годы шли. Джек построил новый план, перекраивая под себя ход событий и жизни людей. Но зная, что с историческими процессами или причудами своего нового бытия ему не справиться одному, никогда не забывал подстелить солому. Вопреки ожиданиям, сознание оставалось неизменным, не подчиняясь возрастным метаморфозам. В четырнадцать, три, снова двадцать пять Джек мыслил одинаково, и помнил одинаково. События той грандиозной ночи перепутались, смешались, местами затёрлись, а иногда вставали перед внутренним взором с поразительной ясностью. Некоторые воспоминания Джек утратил вместе с обломками рассыпающейся на ходу души. Некоторые — сам хотел когда-то уничтожить, а с годами пожелал вернуть утраченное. Этот миг запечатлелся в памяти до мельчайших деталей. Вот он в перевёрнутой вверх дном комнате трясёт тело Алисы, попеременно зажимая перерезанное горло и пытаясь докричаться. Ему уже без разницы, что это была Тёмная, что она обманула, и какая из них может появиться сейчас. Только бы ожила, отозвалась, исполнила договор! Вот он замечает парящие над телом в его руках миражи, что всё чётче и чётче. Два призрака Алисы, оказавшиеся по обе стороны от него. Тёмная почему-то в одеждах Кролика Оза, чьи мольбы уже давненько не слышно. Она что-то кричит, но Джек ещё не воспринимает её на слух и потому не может разобрать. Белая тянет руки, видя как его лицо озаряется безумной радостью, а потом зажмуривается, так что слёзы бегут по щекам, и решительно выставляет перед собой круглый кристалл, так похожий на то, как Льюис описал ему мироздание. Только спустя годы Джек понял, что то была её память. Тёмная замахивается исполинской косой, Белая вся как натянутая струна, и шар в её руках источает ослепительный свет. А Джек между ними, простой смертный с руками в крови этих девочек. Удар, потрясающий в один миг целый мир, удар цепи, созданной для разрушения, удар, способный разнести Оковы в обломки. Разве у него был хоть шанс выдержать такое? Это просто смешно. Но Джек очнулся, шатаясь спустился по лестнице, а потом понял, что горло давит рыданием от вида расчлененного трупа Освальда. На этом чёткие воспоминания оканчивались, и начиналась сливающаяся друг с другом масса хаотичных событий и связанных с ними предположений и выводов. Как то: Джек вспомнил, что убил его собственными руками меньше часа назад, не сразу. Это ли не доказательство, что душа и память (теперь, спустя столько времени, он узнал, что они неразрывно связаны) его уже раскололись и теперь отслаивались по кусочку? Вопрос «отчего так» никогда не покидал, а ответ на него оказался на диво прост. Всё дело было вот в чём: Ядро Бездны его ненавидело. Из вхожих в это тело Белая Алиса верила беззаветно, а Тёмная смотрела пронзительными глазами-аметистами, доставшимися от Освальда, и не то из детских капризов, не то из детской проницательности отталкивала от себя. Ядро же было выше этих симпатий и антипатий. Они говорили только раз, и тогда оно недвусмысленно предупредило, что намерено защищать тело, доставшееся в наследство от Лейси, любой ценой. «Я не доверяю тебе, Джек Безариус, Джек-общий-друг» — говорили слишком светлые глаза, повторяло мощное это голоса, шелестели потоки ветра, разметавшие его волосы. Но Джек, слабый смертный Джек, пренебрёг его словами и сохранностью Алисы, их обеих. Пусть разорвётся тело, не выдержав мощи Ядра: ему не нужно наследство от Лейси, когда есть шанс встретить её саму. А Ядро, подобное Богу, видело всё. И теперь даже не желало растворить его в своём чреве, как осуждённого грешника — нет, гадкого, лживого Джека оно выталкивало обратно, не позволяя влиться в круговорот времён, не давая попасть ни в пасть дикой цепи, ни в безумие искаженной логики. Верная смерть не приняла его, выкинув тело-часы снова в реальность, словно морские волны — щепку на берег после кораблекрушения. Так и было: схлынула чернота иного измерения, поглощая спасённых мертвецов и обречённых живых, а Джек остался на руинах столицы. Но даже если оказался решён вопрос с не-попаданием в Бездну, как запустился сердечный механизм? Вероятно, это не было чьим-то преднамеренным деянием, следствием любой воли или Воли. Просто мощи удара, разрушившего часть сути Белой Алисы, хватило и на то, чтобы заставить никчёмные ходики в груди Джека забиться вновь. Так и коптил он с тех пор небо, в точности как тёзка, Джек-Фонарь, не принятый ни одной из сторон, ни самой смертью. Проходил до двадцати пяти лет — возвращался в младенчество, раз за разом отстукивая знакомые фазы. А что со временем скачки стали неравномерными, так не было в этом ничего удивительного. Душа, помимо прочих полезных функций, суть топливо твоего существования. Его души уже оставалось на донышке, естественно, механизм работал со сбоями. Иначе было бы как раз странно. Джек говорил это себе, выстраивая и отвергая логические цепочки, стирая и воскрешая события прошлого, раз за разом отдаляя от себя истину. Ведь истинный феномен смерти Джека заключался не в том, что она длилась всего секунду. На самом деле Джек погиб задолго до того, как его тело превратилось в сломанные часы. И, что испугало бы его даже сильнее, чем пронзающие взгляды Освальда и Алисы, нож у горла или самая чудовищная цепь: Это произошло вовсе не в тот день, когда он услышал «её больше нет».