Влечение

– Да-а, – тянет Блиц, стоя в спальне Столаса, залитого приглушённым светом и разглядывая широкую кровать под балдахином. – Таким способом меня ещё не обламывали. Столас не вполне его понимает. Всю дорогу из Круга Похоти до его имения Блиц не мог успокоиться от нетерпения, но сейчас ведёт себя так, будто не желает здесь находиться. – Я ведь сказал, что покажу тебе снег, – напоминает Столас и магией подзывает к себе гримуар, который мирно лежит на прикроватном столике. Слуги не рискуют даже приближаться к нему, не то, что пыль протирать. Пепел одного из их собратьев, который им пришлось собирать, подействовал лучше любых словесных предупреждений. – У вас богатеев это так называется? – кривится Блиц. Гримуар зависает в воздухе, окутанный голубым сиянием, и послушно открывается на нужной странице. – А что, без инструкции с картинками уже никак? Столас сбивается, заклинание прерывается. Нет, он решительно не понимает, что с этим бесом случилось. Он же готов сбежать прямо сейчас. Уже и пути отхода присматривает. – Мне нужно открыть портал в мир людей, – на всякий случай поясняет Столас. – Дай только вспомнить, в какой части света сейчас зима. Поведение Блица моментально меняется. В глазах загорается жадный огонёк, он даже забирается на стул, чтобы заглянуть в гримуар. И в этот момент за его спиной пространство будто вспарывает острый нож. Алые края трепещут, брешь расширяется, и с той стороны портала в невидимый барьер ударяет снежная крупа, поднятая ледяным ветром. Блиц от неожиданности падает на пол. Поднимается и осторожно подходит к самой границе, за которой раскинулась снежная равнина, искрящаяся в свете нарастающей луны. Небольшой снежный вихрь закручивается всего лишь на расстоянии вытянутой руки, и Блиц, пытаясь дотянуться до него, шагает в портал. И сразу проваливается по колено. С трудом делает несколько шагов, останавливается и собирает в ладони горсть снега, который сразу же тает. Мелькает и тут же исчезает раздвоенный розовый язык – бес пробует талую воду на вкус. Пригнувшись, Столас выходит следом. Ему хватает одного шага, чтобы нагнать Блица. Тот стряхивает воду и вытирает ладони о ткань плаща. Взяв беса за плечи, Столас поворачивает его направо. Такого в Аду точно никогда не увидишь. Тёмное небо над их головами раскрашено всполохами красного и зелёного. Блиц приоткрывает рот от изумления, его глаза расширяются ещё больше, отражая необычное цветное зарево. Целую минуту он смотрит, как причудливо меняются цвета, пока не начинает стучать зубами от холода. «Он же не знает заклинаний защиты от холода», – спохватывается Столас. Бережно закутав беса в свою мантию, он ведёт его обратно. И всё равно Блиц до последнего выворачивает шею, стараясь ухватить и запомнить как можно больше. Вновь переступив порог своей спальни, Столас взмахивает хвостом, заметая все следы их пребывания, и закрывает портал. Блиц всё ещё дрожит в его объятьях, бездумно глядя перед собой. Могут ли бесы умереть от переохлаждения? Стоит спросить об этом у Марбаса. Столас не сразу замечает, что они стоят напротив их семейного портрета. Он сам в парадной мантии, Стелла, ничуть не изменившаяся за все эти годы и Октавия, которая как раз вступила в возраст протеста против всего. Стоит отдать должное художнику – он попытался изобразить счастливую и крепкую семью. Блиц выворачивается из объятий и поворачивается к Столасу. Ему приходится запрокинуть голову, чтобы разговаривать хотя бы не с его мантией. – Впечатляет. Он хлопает в ладоши, в жёлтых глазах вспыхивает азарт. – Ну что, приступим? – В каком смысле? – растерянно моргает Столас. Гримуар он отправляет обратно на тумбочку. – В смысле, раздевайся. – Блиц стягивает плащ и бросает прямо на пол. Столас зачарованно наблюдает за его движениями, боясь упустить хоть что-то. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, бес останавливается и вопросительно поднимает бровь. – Тебе же нужно будет что-то рассказать тому блохастому коврику. И смотри, не скупись на прилагательные. Столас наконец понимает, к чему всё идёт. Не то, чтобы он этого не хочет… Да к чему это притворство? Он же сам всю дорогу обдумывал, как затащить в постель этого языкастого беса. Столас сбрасывает с себя мантию, вслед за ней и тунику. Дорогая ткань летит на пол, как обычные тряпки. Он отвлекается от Блица и очень зря. Сильный толчок заставляет его отступить, потерять равновесие и упасть на кровать. Блиц одним прыжком оказывается у него на груди. Бросает быстрый взгляд в сторону столика, на котором поблескивает золотой луной гримуар. С интересом поглаживает мягкие серо-голубые перья. Его рубашка расстёгнута и видны белые пятна на груди и животе. Не сдержавшись, Столас обводит одно из них когтем. – А вот это лишнее, – строго одёргивает его Блиц. – Смотреть и восхищаться можно, трогать нельзя. Он сдвигается к нему на живот, продолжая поглаживать перья. Одно особо удачное касание отдаётся в теле принца дрожью. Столас вцепляется в простыни. Его физически ломает от желания вновь прикоснуться к этой красной горячей коже. Схватить и подмять под себя этого маленького язвительного бесёнка. Жадно целовать, пока тот не начнёт задыхаться… – Никогда ещё не был с пернатыми принцами, – признаётся Блиц, перемещаясь на его бёдра. – А я с бесами. – Голос дрожит от нетерпения. Внутри пылает адский огонь, но не находит выхода. – И очень зря. – Быстрым и чётким движением Блиц лишает его брюк. Столас подтягивается на постели, помогая ему в этом. – Значит, будем навёрстывать упущенное. Он удобно устраивается между ног Столаса и озадаченно замирает, очевидно размышляя над птичьей анатомией. Затем осторожно касается, раздвигает перья. Столас тихо урчит, показывая, что бес движется в верном направлении. Он словно весь превратился в оголённый нерв. Каждое прикосновение вызывает в нём дрожь нетерпения. – Ага! – обрадовано восклицает бес, находя искомое. Его неподдельная радость вызывает у Столаса нервный смешок, который сменяется коротким вскриком, когда в него бесцеремонно проникают сразу два пальца. Он дёргается и выгибается, стараясь насадиться глубже. – Здесь, значит? Блиц раздвигает и чуть сгибает пальцы, находит наиболее чувствительную точку. Тело Столаса скручивает судорогой. – Что, уже? – удивлённо и даже несколько обиженно спрашивает Блиц, вытирая влажные пальцы о длинные перья его хвоста. – Нет, – чуть не хнычет Столас. – Не считается. – Ещё как считается, – Блиц вновь перебирается ему на грудь. – А мы ведь только начали. Он так близко. Хочется впиться в эти губы, искривлённые в насмешке, но правила есть правила. Когти бессильно скребут по простыням. Лёгкое касание между ног. Блиц удобно устраивается на его груди и чуть жмурится, пока его хвост ловко изучает строение птичьей клоаки. Движение внутри него, яркие глаза Блица совсем рядом и невозможность даже прикоснуться – всего этого слишком много. Выгнувшись, Столас кричит от накатившей волны наслаждения. Скребёт когтями по кровати. И всё же теряет контроль. Впивается в его губы, раздирая рубашку в клочья. – Эй, это не… – Блиц выворачивается, но Столас прижимает его к кровати. Наваливается сверху и целует так, будто хочет сожрать: жадно, до крови. Впивается когтями в плечи, не обращая внимания на сопротивление. Попытки вырваться только раззадоривают охотничий инстинкт. Мой! Только мой! – Столас! Его собственное имя и прозвучавший в голосе беса испуг приводят принца в чувства. Он отгоняет свою тёмную сущность – здесь и сейчас ей не место. Столас виновато уркает и трётся о его грудь. – Я тебя напугал, мой бесёнок? Блиц не отвечает, ладонью вытирая с губ чёрную кровь. Пытается отползти, но запутывается в подушках. Бежать некуда. – Всё из-за того, что ты такой горячий. – Он обводит языком белое пятно на ключице, зализывая следы своих же когтей. – Такой вкусный. – Подавишься, – выдаёт Блиц, пытаясь спрятать страх за язвительностью. – Хоть представляешь, сколько эта рубашка стоила? Такой больше нигде не найдёшь. – Тебе она только мешала. Как и это. Столас подцепляет когтем пояс его брюк. – Я сам. Поздно. Ткань трещит и расходится. Остатки брюк отлетают в сторону. – И как я теперь домой пойду? – Так оставайся. Хоть навсегда. Столас склоняется над ярко красным членом и плотоядно облизывается. Хвост беса боязливо сворачивается спиралью. Что нужно делать он представляет лишь в теории. Тем не менее наклоняется и обвивает языком красную влажную головку, скользит ниже и заглатывает член целиком. – Навсегда – это… долго. Мышцы гортани сжимаются. Блиц с шумом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и двигает бёдрами навстречу. На затылок ложится ладонь, зарывается пальцами в перья. Бес вновь обретает контроль над ситуацией. Столас не против. Он позволяет направлять себя, подчиняется, желая доставить удовольствие. Пальцы сжимают перья сильнее. Движения бёдер становятся быстрее и резче. И когда Блиц уже близок к финалу, Столас отстраняется. В ответ он получает разочарованный рык и ненависть в жёлтых глазах. – Давай же, возьми меня, – жарко шепчет Столас. – Заставь кричать и просить о пощаде. Делай со мной, что хочешь. – Сам напросился. – Блиц грубо толкает его в грудь. Принц довольно ухает, послушно позволяя опрокинуть себя на спину. Теперь Блиц действует резко и напористо. Подтягивает одну из подушек – больше для собственного удобства – подкладывает под бёдра принца. И входит одним сильным глубоким толчком. Столас кричит, сильно прогибаясь в пояснице. Блица слишком много. Это так странно, но так… правильно. – Больно? – хмурится бес. – Нет, не останавливайся! Ну же! Столас сам дёргается, нетерпеливо стараясь насадиться как можно глубже. Движения сильные и ритмичные, пальцы сжимают худые птичьи бёдра. – Ещё, сильнее! Боль смешивается с удовольствием, хриплое дыхание беса сводит с ума. Адское пламя внутри него от каждого толчка разгорается всё ярче. Пока не взрывается ярким фейерверком. Его накрывает волна за волной, настолько сильные, что невозможно даже кричать. И лишь руки, по-прежнему сжимающие его бёдра, и сильные почти болезненные толчки не дают взмыть на Небеса. Потому что Рай здесь.