Глава 14. «Силовое поле»
Ведь пока ты меня любишь, ты правда меня любишь, пули пролетят мимо! На этом поле боя только у нас с тобою есть силовое поле..
Это было первое утро Леши, которое началось спокойно. Это был первый раз, когда Макаров четко осознал – он свободен. Смс, пришедшее от Кирилла часом ранее, сообщало о том, что приговор Петровы вынесли и он неутешительный для него и для его приближенных. И это еще не конец следствия. Петров оказался замешан в таком количестве дерьма, что Леше и не снилось. Если честно, сейчас ему даже было немного Женю жаль. Он порывался спросить у Кирилла насчет его состояния, хотя бы насчет глаза, но знал, что Гречкина этот вопрос выведет из себя. Он в принципе в последнее время был не в духе, даже хуже, чем в первую их встречу. Леша не решался лезть в это, не решался спросить, потому что все еще терялся рядом с ним. Кирилл же вел себя так, будто Леша как минимум болен или вот-вот рассыплется. Привозил пакетами сладости, отчего у Макарова вот-вот грозил разболеться зуб, писал, как минимум раз в день, интересовался состоянием. Леша же старался не воспринимать это слишком близко, потому что все еще до конца не верил, что с такими, как он, случается хорошее, боялся поверить в это. Но больше всего он боялся оставаться наедине со своими мыслями дольше, чем на пару часов. У него в голове и в душе было столько, что, казалось, начни он анализировать, то не выдержит. Да, все хорошо, что хорошо кончается, и его история, вроде как, закончилась хеппи эндом, но стало ли от этого легче? Нет, не стало. Леша все еще оставался самим собой, и увы, изменить что-то ему уже было непосильно. Он был «испачкан», запятнан всей этой дрянью, и поэтому, когда Кирилл трясся над ним, как над «сокровищем», Леша чувствовал себя еще хуже. Слишком уж долго в его голову вдалбливали мысль, что он этого недостоин. Он себя таким не чувствовал, но Кириллу объяснить не мог, поэтому просто старался держаться подальше. Конечно, вряд ли настроение старшего хоть как-то зависело от него, но в последнее время Макаров начал замечать, как тот смотрит на него опустевшим взглядом и становилось совсем уж не по себе. Леша списывал это на стресс. Он понимал, что для Гречкина все это тоже было кошмарным сном. Что он из какой-то неясной до сих пор нелепой жалости так просто рискнул ради Леши, вмешиваясь в игру не самых простых людей. Макаров чувствовал ответственность, чувствовал свою вину в том, что сейчас творилось с Кириллом. Он понимал, что должен был хоть как-то его отблагодарить, что в целом ему ахринеть как задолжал, но понятия не имел как исправить положение. Он даже пытался предложить себя, в тот день, когда Кирилл притащил его домой, грязного и без сознания, но Гречкин его отверг. Леша пытался не анализировать этот поступок, но все равно рано или поздно натыкался в себе на страх, что ему просто мерзко, но…разве стал бы он таскаться за ним в таком случае? Иногда он думал о его словах, о том, что Кирилл влюбился, и в это поверить было совсем уж невозможно, хотя Фея в последних смс была уверена, что у Макарова проблемы со зрением, раз он не замечает очевидного. Она писала, что для того, чтобы загладить вину перед Кириллом, ему достаточно пару раз в неделю улыбаться ему лично и отвечать на смс, чем Леша и пытался заниматься, но с каждый раз писать ему было страшно. Фея говорила, что у них все наладится, и будет, так сказать, долго и счастливо, но Леша с трудом мог представить себя рядом. Да и «счастливо» в собственной жизни представлял с трудом. Тогда, на крыше девятиэтажки, казалось, что Гречкин – решение всех его проблем. Что будь он с ним, Леше стало бы легче. И ведь стало. Стало, когда Кирилл разрушил всю эту мафиозную сеть, когда уничтожил Петрова со всеми его «приятелями». Но на душе было все так же погано. И с каждой встречей с Кириллом становилось хуже. Он не мог этого себе объяснить, но та зацикленность на Кирилле обрастала какими-то нездоровыми последствиями. Просто все это было нечестно, несправедливо к Кириллу, потому что сам он едва ли смог разобраться в собственных чувствах к нему. Он до сих пор не мог понять, зачем навязался к Кириллу на новый год. - Собираешься куда-то? – Татьяна Михайловна зашла незаметно, Леша сам был в этом виноват, снова забыл закрыть дверь. Теперь он в принципе их не запирал, так казалось безопаснее. Закрытые пространства больше не приносили Макарову никакого спокойствия. Ему впервые так хотелось быть среди людей, и в то же время он боялся каждого. Наверное, это было очередным заскоком его психики. Наверное, ему нужна была помощь, но он все еще пытался убедить себя, что справится сам. Леша кивнул. - Я…вообще-то, я думал, что вам позвонили, - он снова кинул взгляд за окно. Там, под серыми тучами, кружились в вальсе уже не первые снежинки, а он все так же продолжал восхищаться снегопадом. Тридцать первое декабря наступило как-то внезапно, он даже не успел моргнуть. - Да, мне звонил Гречкин, попросил тебя отпустить, но я думала, что ты подойдешь ко мне, чтобы отпроситься, - в голосе воспитательницы явно чувствовалось осуждение, но Леша его проигнорировал. У Татьяны Михайловной были поводы в нем сомневаться, правда после произошедшего она стала мягче. Леша только молился, чтобы она не стала его жалеть, уж жалости-то ему было предостаточно среди как среди детей, так и среди преподавателей. В прочем осуждения было не меньше, но к нему Леша давно уже привык. - Я собирался, - он конечно же врал. - Но так и не собрался? – женщина усмехнулась. – Я отпускаю, если тебе это интересно. Но чтоб первого числа отзвонился, - Леша кивнул. Глядя на Татьяну Михайловну сейчас почему-то захотелось разрыдаться, что-то внутри болезненно сжалось, и он шагнул к ней, но так и застыл, не решаясь подойти поближе. - Спасибо Вам! – он остановился в полуметре, не зная, что сделать, чтобы передать, как он был благодарен ей на самом деле. Татьяна Михайловна обняла его сама. - Ты в порядке? – он кивнул, но это тоже было враньем. В горле застрял ком и глаза предательски заслезились. - В полном, - он не хотел, чтобы она знала обо всех его переживаниях, не хотел делиться, но почему-то понимал, что она все чувствовала. - Все будет хорошо, - она погладила его по голове и выпустила из рук, нарочно отошла к окну, чтобы дать Леше время смахнуть слезы. - Вообще мне нельзя было отпускать тебя на праздники, но Кириллу я доверяю. Надеюсь, ты не влипнешь ни в какие неприятности с ним? – Макаров усмехнулся. Странно было, наверное, слышать такое о Кирилле Гречкине, о котором Леша столько лет не слышал ничего приятно. А теперь он, вроде как, был героем, во всех газетах писали о нем. - Лишь бы он со мной не влип, - усмехнулся он, но Татьяна Михайловна снова нахмурилась. - Хватит уже с тебя неприятностей, Макаров, - она потрепала его по волосам. – Пора отпустить ситуацию и позволить себе быть чуточку счастливым, не считаешь? – Леша так не считал. Леша попросту так не умел, не приходилось как-то. Может быть то время, что у него была Лиза, он и чувствовал себя счастливым, но все остальные проблемы никуда ведь не девались. Правда говорить об этом воспитательнице он тоже не стал. - Постараюсь, - пообещал он. К Кириллу он собирался долго. Три раза выкладывал «домашние» вещи, в которые собирался переодеться после курантов. Несколько раз уложил волосы водой, но те все равно растрепались ближе к выходу. Леша снова глянул на себя в зеркало и поморщился. Ничего из того, что видел в нем Гречкин, Макаров не замечал. Возможно Кириллу стоило обратиться к окулисту? Кирилл: «Жду возле входа» Смс, пришедшая на новенький телефон, который Гречкин всучил ему в предпоследнюю их встречу, почему-то снова испугало. Он пару минут просто пялился в экран, прежде, чем решится наконец-то выйти из комнаты. Может быть Татьяна Михайловна была права? Леша должен был научиться быть счастливым, а без Кирилла это, почему-то, пока не представлялось возможным.***
*** В машине они ехали молча. Леша сжимал в руках рюкзак с вещами и никак не мог заставить себя заговорить, а Гречкин то и дело отвлекался на звонки. Из его разговора он понял, что по пути им придется заехать в магазин за зеленым горошком, а еще, что кто-то из друзей Кирилла уже успел напиться, хотя вечер только начинался, и циферблат часов на руке Кирилла показывал без пятнадцати пять. Леша разглядывал Кирилла и не мог понять, что в нем поменялось. Тот как будто бы выглядел более живым, и в то же время Макаров замечал и синяки под глазами и похудевшее лицо. И то, как он нервно жестикулировал руками, то и дело отрывая их от руля. Леша, не выдержав в какой-то момент, схватился за его запястье, и Кирилл, не ожидавший этого, выронил телефон. Они стояли в небольшой пробке недалеко от места, с которым у Леши были связаны самые худшие воспоминания, но в то же время именно здесь он когда-то столкнулся с Кириллом. И, возможно, этим действием он решил успокоить и самого себя? - Я перезвоню, - Кирилл скинул звонок и наконец-то будто бы позволил себе взглянут на Лешу. – Что-то случилось? – теперь он выглядел взволнованно. - Нет, - Леша не мог понять почему все это вызывает у него дурацкую улыбку, но здесь, в каких-то паре метров от декораций к его собственному фильму ужасов, он наконец-то почувствовал то, что можно было бы, наверное, отнести к слову «счастье». Он был свободен. Сейчас он чувствовал это как никогда остро, и от осознания почему-то закружилась голова. - Ты выглядишь странно, - Кирилл выдернул свое запястье из его пальцев, но тут же переплел со своими. – Ел сегодня? - Ел, - хотелось сказать что-то еще, хоть какую-нибудь еще глупость, но загорелся зеленый, и Кир, погладив его ладонь большим пальцем, все-таки отпустил его, чтобы продолжить движение. - Знаешь, если ты переживаешь из-за парней, то они полные придурки, но я уверен, что Паша тебе понравится. А что касается Прокофьева…- Кирилл немного замялся. Они так и не обсудили эту тему до сих пор, но Леша старался делать вид, что это его совершенно не заботит. - Он предал Петрова, а значит не такой уж он плохой человек? – он очень надеялся, чтобы это не прозвучало, как ирония. Нет, правда, Леша даже не думал в таком ключе. Он просто старался не думать о том, что друг Гречкина был как-то причастен ко всему тому дерьму, что делал Петров. - Он придурок, - Кирилл повторился. – Но он был влюблен в меня и таким идиотским образом пытался меня уберечь, - Леша даже не сразу понял, что Кирилл имел ввиду. Честно говоря, в последнее время он вообще частенько тупил, да и с учебой…в прочем об этом можно было подумать и позже. - Был? – это сейчас почему-то казалось важнее. Леша помнил Диму смутно, только его глаза, смотрящие на Лешу с презрением в тот день, когда его избивал Сергей, и тихий голос, когда Прокофьев выносил его из офиса Жени. Всего этого вряд ли бы хватило, чтобы сложить хоть какой-то портрет человека, о котором Кирилл сейчас говорил. Но этого хватало, чтобы Леша его боялся, чтобы ждал подвоха. Кирилл был уверен в невиновности Димы, и Леша не собирался убеждать его в обратном, как и не собирался рассказывать об их первой встрече. В конце концов что он – «глупый ребенок» – мог понимать во всех этих взрослых играх, не так ли? И не то, чтобы Кирилл смотрел на него свысока, когда речь касалась Прокофьева, но Леша боялся на это нарваться, потому что, в отличии от него, Диму Кирилл знал дольше. - Это уже не важно, - Кирилл снова опустил свою ладонь на его, но на этот раз только сжал поверх, как будто бы подбадривая, и вернул на руль. – Я пойму, если ты не захочешь говорить с ним, но, если тебе будет совсем некомфортно, обязательно мне скажи, хорошо? - Я в порядке, Кирилл, - тот явно ему не поверил. С Татьяной Михайловной такой фокус проходил куда проще, что ж. До дома Кирилла они добрались к семи, и к этому моменту в квартире Гречкина стоял, как тот выразился, «кипишь». На пороге их встретил Паша, так как кроме него и Димы в доме не должно было быть никого. Он тут же завалил Гречкина кучей вопросов про зеленый горошек и салат, видимо не сразу заметив Лешу, а потом, когда его взгляд все же наткнулся на Макарова, растянулся в идиотской улыбке, и почему-то сразу же Лешке понравился. - Так вот ты какой, человечек, сводящий нашего друга с ума, - он перехватил пакеты одной рукой и протянул правую Макарову для рукопожатия. - Здравствуйте, - Леша уже снял кеды и теперь стоял за Кириллом, ожидая, пока тот развяжет свои кроссовки. Пришлось здороваться через него и стараться не выглядеть совсем уж смущенным. - О боже, я уже от него тащусь, - Паша явно пытался вогнать его в краску. - Слышь, вали на кухню, - Кирилл, который наконец-то разобрался с кроссовками, его спас. – Я же говорил – придурки, - Лешу это только посмешило. Гречкин помог ему раздеться, в чем тот собственно не очень-то нуждался, но снять с себя шапку и шарф все-таки позволил. В такие моменты он особенно ярко чувствовал разницу между ними, и в то же время с Кириллом она неуютной не казалась. С Кириллом Леше вообще было спокойно, и это несмотря на все, что их связывало. Что, вообще-то, должно было стать триггером как для Макарова, так и для самого Кирилла. Их историю вряд ли можно было бы назвать «приятной», или той, о которой в старости вспоминаешь с легкой улыбкой. Леша был бы рад никогда больше все это дерьмо не вспоминать, но был готов к тому, что память о самых худших днях его жизни будет преследовать его до конца. Если, конечно, Леша не найдет способа от нее избавиться. Но единственный способ, который он видел – это хорошенько шарахнуться обо что-нибудь головой, чтобы совсем стереть все под чистую. - Эй, - Кирилл, будто снова прочитав его мысли, потрепал Лешку за плечо, подталкивая к гостиной. Леша только и успевал, что крутиться, разглядывая жилище Гречкина, которой в прошлый раз он особо не рассмотрела. Да и не до того было все-таки. – Ты можешь пока посидеть здесь, полистай каналы, может концерт какой-нибудь идет. - Хорошо, - Леша послушно сел на диван, перед которым уже стоял маленький столик, накрытый нарезками и тарелкой с фруктами. В ту злополучную ночь они с Кириллом на этом месте ели картошку фри, кажется? - Не грусти, скоро станет веселее, - Леша кивнул, провожая Гречкина, улепетывающего на кухню, взглядом. Через полчаса в зале появились и остальные. Паша продолжал задавать смущающие вопросы, а Дима старался на Лешу не смотреть, хотя это было взаимно. Странно было осознавать, что этот человек буквально спас Лешку от смерти, и в то же время у Макарова не было достаточно сил, чтобы окончательно его простить. Простить за бездействие в тот день, когда Сергей сломал ему ребра, или во все последующие. Возможно, Леша мог бы его понять. Если бы он сам мог уберечь Кирилла от себя, он бы пошел на все, но это были лишь громкие слова, а вот на то, чтобы простить Диму, этого не хватало. Окончательно расслабиться получилось лишь за полчаса до нового года, когда Кирилл, закончив бегать по дому, уселся на диван рядом с ним, показательно закидывая руку на его плечи, и стало как-то легче. Лешка не хотел признаваться себе в том, что по-детски злорадствует Прокофьеву в этот момент, но, конечно же, отлично это понимал. Это была его маленькая победа, первая на целую жизнь, пусть ее и нельзя было бы назвать честной или приятной. Хотя, кому Леша врал? - Кир, может покурим? – Паша, хлопнув себя по коленям, поднялся из-за стола. Дима занял кресло, видимо, чтобы не садиться рядом с Макаровым, но это было даже к лучшему. – Дим? - Не, я пас, - Прокофьев помотал головой. Леша надеялся, что Кирилл тоже никуда не пойдет, либо он сам увяжется за ним, но Гречкин встал, а Леша почему-то продолжил сидеть. - Мы быстро, - Кирилл как бы невзначай провел рукой по его плечам и, резко наклонившись, чмокнул Лешу в висок. Вообще-то это публичное проявление нежности было неожиданным, потому что они так и не обговорили ничего толком. Да и вообще стоило, наверное, обозначить какие-то рамки, но…Паша как-то нелепо шутил про их отношения, и Леше так сильно, так неправильно и несправедливо, но хотелось, чтобы все это было правдой. Только вот у них не было ничего. Ничего, кроме той ночи, в которой Леша себя окончательно потерял, или той, в которой его спасли. Кирилл и Паша ушли, Леша проводил их взглядом до балкона, и вздохнул, старясь и дальше на Прокофьева внимания не обращать. Он потянулся к винограду, стащил одну ягоду и кинул в рот. Она оказалась кислая. Как-то глупо все это было. Наверное, Леше и правда не стоило сюда приходить, но сейчас уже говорить об этом было поздно, даже думать. Куда он мог пойти? Фея уже нашла какую-то компанию, но, честно говоря, в нее Лешке вписываться не хотелось тем более. Казалось, что у подруги мало что-то действительно поменялось после суда над Петровым. Да, она старалась зарабатывать деньги «другими» способами, устроилась на работу, но ее образ жизни все еще с трудом можно было назвать здоровым. И непонятно было как ей в этом помочь. - И почему ты не рассказал про меня Кириллу? – вопрос выбивает Макарова из колеи. - Что? – он оборачивается к Диме, который до этого, кажется, так и не взглянул на него ни разу, и встречается с ним взглядом. Не то, чтобы в нем он читает что-то новое, но все равно неприятно. - Что видел меня с Серегой, например, - Леша усмехается. - А я должен? – это кажется странным. – Да и что бы изменилось? Он бы все равно защищал тебя, потому что ты его друг, - он старается смотреть Диме прямо в глаза, чтобы не выглядеть слабым, но внутри все желает отвернуться. - Мог настроить его против меня, - тот пожимает плечами. - Зачем? Я не хочу делать ему больно, это глупо, - он говорит ровно, но все равно слышит, как дрожит голос в один момент, прямо на слове «больно». Это истина, простая истина. Леша этого правда не хочет, но дело в том, что он делает все равно. Чувствует, что делает. - Как благородно с твоей стороны, - фыркает Прокофьев, растягиваясь в улыбке. Не самой дружелюбной, конечно же. – И надолго хватит порыва? - Чего ты хочешь от меня услышать? – Леше хочется сжаться. Он снова чувствует себя маленьким мышонком, загнанным в угол, и ему это совершенно не нравится. Он кидает взгляд в сторону балкона, но это глупо. Не будет же он жаловаться Гречкину на Диму из-за такого пустяка? Да и в целом жаловаться Гречкину не будет. Хватило уже. - Хочу знать, что ты понимаешь всю серьезность чувств Кирилла к тебе, - говорит он, приподнимаясь в кресле, но не встает, только усаживается поудобнее. – Я знаю, что глупо требовать этого от тебя. Ты мелкий совсем, но вроде соображаешь, поэтому, если ты думаешь, что Кирилл – просто билет в лучшую жизнь, то уходи. Уходи прямо сейчас, не обнадеживай его лишний раз, иначе я тебя уничтожу, - Леша усмехается. Это ненормальная реакция на такие слова, но это все, на что его хватает. - Жизнь не троллейбус, чтобы в нее нужен был билет. И я не придурок, чтобы Кирилла использовать. Я не просил его лезть во все это, так что перестань меня винить! Или мне напомнить кто из нас действительно был способен его предать? – на удивление голос звучит четко, а еще жестоко, и Леша даже сам удивляется, что способен на это. Способен говорить такие вещи так холодно, словно и не причиняет другому боль. Но…это ведь взаимно? Дима тоже не подбирал слова. - Я не…- договорить Прокофьев не успевает, потому что парни возвращаются с балкона, а до курантов остается пятнадцать минут. Леша сам ныряет Кириллу под руку, когда тот заваливается на диван, и теперь уже не стесняясь пользуется своим положением. Между ним и Прокофьевым нет войны, нет никакого противостояние, но напряжение исчезнет вряд ли, однако маленькую победу во всем этом Макаров только что одержал.***
*** Кирилл прибавляет телевизор лишь на курантах, пропустив речь президента мимо ушей. Тот ничего нового из года в год не говорит, да и слушать ложь их всех уже откровенно достало, потому каждый что-то желает сам. И Леша, до которого последним доходит очередь, слегка теряется, прежде чем заговорить. - Пусть все плохое остается в прошлом? – Кирилл аккуратно сжимает его ладонь под столом. Не то, чтобы это кого-то бы удивило, но этот незаметный жест был только для Макарова, только для того, чтобы его поддержать. - Раз! Два! Три! – кричит Паша, когда раздаются первые куранты, и парни подхватывают за ним. Бокалы звонко ударяются друг об дружку, плещется из краев шампанское, стекает по локтю. Леша смотрит на Кирилла, такого счастливого, слегка прихмелевшего, и тянется к нему, чтобы обнять. Паша снова кричит, но на этот раз что-то улюлюкает им под ухо. - Да заткнись ты, - фыркает Кирилл, и обнимает Лешку в ответ, укладывая свой подбородок ему на макушку. Им наконец-то спокойно.