Когда она о тебе рассказывает, у нее так глаза горят, что ими можно освещать ночную улицу.
Ты давишься слезами. Тебе некуда деться, в груди все сжимается, как будто ты все испортила, все разрушила. У всех ведь бывало такое? Карина быстро шагала по ночной Москве. Слезы текли по щекам, а она и не чувствовала. Что делать дальше? Как быть? Это все неправильно! Неправильно, что он поцеловал ее. Неправильно, что она не оттолкнула его. Мама, да и Амина, не погладят по головке, если узнают... Какой позор... Из-за спины донеслось грустное: — Карина, постой! Почему же в груди болело не от стыда за проступок, а от мысли: она предала его? Карина ускорилась, игнорируя окрики Никиты, не обращая внимания на боль в ногах. Одно неправильное движение, — и она уже лежала на асфальте с окровавленными коленями и сломанным каблуком. Приподнявшись на руках, Ахмедова схватила валявшуюся рядом сумочку и, даже не удосужившись убрать с лица прилипшие волосы, занялась поисками мобильника. Колени жгло. Быстрее, быстрее, быстрее... Гудки. Гудки. Не берет. А Никита почти догнал...«Пожалуйста! Пожалуйста! Спаси меня! Забери меня...»
— Алло? — на другом конце провода громыхнул его голос. Почему-то захотелось заплакать еще сильней. Карина держалась. Пыталась. — Рауф... — Карина закусила губу. — Прошу, забери меня... — Карина, что... — Просто забери меня, я возле Бородинского моста! — вскрикнула Ахмедова, перебивая Мирзаева. — Хорошо. Спасибо Всевышнему — Рауф не стал сыпать вопросами, сразу отключился. Никита все же догнал Карину и поднял на ноги. — Зачем ты убежала? Я так противен? Карина отошла от него и, поджав губы, прошептала: — Это я противная. Никита, прости... Глупая девчонка всем делает больно. Всем. Без исключения. Амине доставляет трудности, Фаика ненавидит, на маму злится, сбрасывает вызовы. А все из-за того, что он просто не любит. — Я люблю... другого... и... он... — Карина не могла говорить — только всхлипывала и выла. Никита снял свой пиджак и накинул на ее плечи. — Понял уже. — Вздох. — Что с коленями будем-то делать? — Ты не противный, я пыталась его забыть. Знаешь это так трудно... — Карина продолжала всхлипывать. — Но я не могу... В апреле пыталась, думала, что забуду. Но его имя, его голос, его жизнь просто так не отпускают меня... Я ненавижу себя... За то, что люблю его, ненавижу... Послышался рев мотора. Карина умолкла. Кто-то вышел из авто и быстрым шагом направился к парочке. Рауф отключался на ходу, однако бросить Карину не мог. Внутри, способствуя пробуждению, кипел гнев: Ахмедова в последнее время без конца влипала в неприятности. Амина нервничала. Фаик дергался. Приходилось заступаться за виновницу раздора, встревать самому.Новый раунд?
Карина стояла в красивом белом платье, а рядом — молодой человек. Светлый. Русский. Гнев постепенно превращался в жуткую ревность. — Карина! Ахмедова обернулась. — Ты пришел! — Как мне не прийти? Рауф смерил незнакомца недобрым взглядом. Так... На Карине, видимо, его пиджак. Коленки в крови. Лицо зареванное. Теперь гнев и ревность перемешались. — Что ты с ней сделал?! Рауф взял Карину за руки и скинул пиджак. Затем стянул с себя ветровку. Произошла смена караулов. — Рауф, ничего он не сделал, это я просто... — Карина, я не тебя спрашиваю. — Точно сталь прошлась по голосу. Никита ухмыльнулся и поднял свой несчастный пиджак. — Ох, какие мы злые, — прилетело в сторону Рауфа. Мирзаев еле сдерживал себя, чтобы не дать новому знакомому по физиономии.«И что он забыл рядом с ней?!»
— Я спрашиваю тебя: ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ?! Никита не испугался, начал точно так же повышать голос. — Как там тебя зовут? Рауф? Могу тебе задать точно такой же вопрос. Что ты сделал с Кариной? — Да что ты такое несешь?! Они были готовы подраться. Нужно прекращать общение. — Перестаньте! Пожалуйста! У меня ноги болят, и каблук сломался. Я хочу домой, к Амине! — Ахмедова с надеждой глянула на Мирзаева. — Пошли. Рауф поднял Карину и понес к машине. А Никита остался позади. Вслед уходящим полетело: «И ты продолжаешь его выбирать?» Карина уткнулась лицом в кофту Рауфа, пряча от Никиты свои слезы.Ты бы видел...