Kinktober 2021

Даст не раз говорил, что участвовать в этом клоунском празднике — абсолютная глупость. Выпрашивать конфеты? Отличная мысль, особенно когда кто-то может их отравить и убить получателя. Или ещё лучше... — Знаешь, почему педофилы любят Хэллоуин, Блу? — Даст осматривает качественно отделанный искусственной шерстью костюм... Вроде как «грозного» вервольфа, поглаживая того в шутку за приклеенным ушком, словно тот был и правда настоящей собакой, не воспринимая его пугающий наряд как действительно что-то достойное внимания. Блу поморщился, обиженно отстраняя руку старшего, нахмурив надбровные дуги, недовольно отвечая в своей привычной манере, из-за чего даже самый обиженный тон звучал как будто фея предлагает сахар. — Ну давай, скажи что-нибудь. А я тебя ещё раз тыквой по твоей «репе» отвешу. — конечно, сказал он это в шутку, но прошлое комментирование «детсадовского собрания» звёздных также не обошлось без такого же, он был уверен, что Даст это скажет, чёрного юмора. Не сдержав лёгкой ухмылки, скелет пригнулся, продолжив говорить — Потому что жертвы сам приходят к ним домой. — нежно и сладко шепчет пылесборник на ухо «страшного волка», будто сам вжился в роль нарушителя закона. Его голос прозвучал сладко, а ухмылка всё не спадала с лицевого отдела черепа, сколько бы он не старался. Шутка-то, на его взгляд, вполне удалась, вот он и еле держался, чтоб не рассмеяться в полный голос. Однако, строгий до таких шуток Берри точно не оценил юмор. Как и всегда. — Сладость или гадость? — крепко хватнув любителя плохих шуток за плечо, Ягодка куснул чужую шею, чего ранее за собой не наблюдал — наверное, какое-то необъяснимое влияние костюма или может, самовнушение от него... А может и просто желание доказать, что даже несмотря на то, что он такой «мелкий», он на что-то да способен. — «Гадость». — с явной насмешкой выбирает Пылесборник, пытаясь отстраниться от цепких ручек. И от клычков, крепко вцепившихся в надкостницу тоже и оставляющих после себя болезненное и тянущее ощущение. — Как скажешь, Дасти. — довольный Блу отстранился, слизывая проступившие капельки крови, играючи закидывая руки на плечи Пыльного (ему пришлось для этого встать на мысочки, а самому Дасту нагнуться), чтобы наконец провести своим юрким голубым язычком по «губам» Гетерохрома, призывая приоткрыть те для дальнейшего поцелуя. — Создашь для меня женскую плоть? Я тебе покажу, что «собачки» могут быть не только... Как ты меня там назвал? Нелепыми и смешными. — со стороны обесценивающий старания Берри смешок. Такое ощущение, что что бы тот не делал, для Даста этот Звёздный навсегда останется этим пай-мальчиком. — Пф-ф, и что ты сделаешь, ягодка? Сосочки потеребишь, чтоб молочко попить и вырасти? — Грубо. — меньший нахмурился, пользуясь каким то мудрёным приемом с тренировок Альфис, тут же укладывая хохочущего Пыльного и вжимая того в пол, чем вогнал в ступор и чуть поумерил его пыл. Руки, не раз убивавшие близких и прочих монстров, мягко упёрлись в плечи, пачкая шерсть в невесомой пыли — Даст не будет врать, если бы этой грязи на Блуберри было... Куда больше, чем сейчас на нём самом, то костюм был бы действительно страшным. Страшным настолько, чтобы рассмешить Кошмара и его остальных приспешников. Вот только им сейчас было самим не до смеха — уж в чём в чём, в этом Пыльный был уверен. И сам чёрт за ногу тянул, когда ввязал их в эту благотворительную акцию и временное перемирие на праздники, принуждая одевать уже временно «бывших» Кошмариков в детские наряды. — Мне пригласить Инка с его животворящей розовой краской или предпочтешь мою «ненавязчивую» помощь? — лобызается, словно пёс в течке, подстать костюмчику... И не то чтобы противно, скорее необычно, приторно сладко, вот-вот прилипнет как подтёкший сахар — и не отлепится ведь. И отмыть сложно будет. Даст выдыхает, упорно пытаясь не замечать поглаживания, игривую щекотку бутафорской шерсти по костям, горячие фаланги пальцев, снимающие его шорты... Стоп, что?! О нет, он явно не хотел корёжиться под ним. Особенно в таком наряде, это чувствуется уже вдвойне унизительно. — Блу.— Пыльный серьёзно фыркает, отплевываясь от нескольких волосинок шерсти, что каким то чудом попали к нему в рот... Наверняка через все эти телячьи нежности. — Сними хотя бы эту хрень. А там и подумаем. — недовольно заёрзал скелет, хотя мог запросто скинуть эту малявку с себя, но нет — детей обижать не хорошо. Но вместо ожидаемой послушности со стороны Берри он получил капризное желание обладать. Хотя бы разок. Хотя бы разок и Даст наконец-то поймёт, что тот вечно юлящий подле него волчок (как иронично) уже не маленький и более того, может доставить удовольствие не меньше, чем сам Пыльный заставлял меньшего задыхаться и плакать от переизбытка эмоций в подушку. Решительные зрачки-звёзды метнулись в чужие скептично настроенные — нет, он так просто не отступит, хочет того его Дасти или нет. — Нет-нет-нет! Даже не думай! — такой голосок, будто он уже собрался наказывать непослушного мальчика каким-нибудь радужным кнутиком. Обтянутые в голубые перчатках руки (вот что-что, а эта деталь одежды никогда никуда не денется) резко сдёргивают шорты, вызывая шипение и парочку пыльных осколков бетона рядом — Даст предупреждающе пронзил пол костями — вот что будет с телом Блу, если он ослушается его или... Будет недостаточно нежен. Что достаточно трудноисполнимо, с его-то инфантильным отношением ко всему и мозговыносящей наивностью. — Пожа-а-алуйста... — и вот он, волшебный щенячий взгляд. Нет, это уже совсем по-читерски. Даст вздохнул, смирившись. Что ж, если попробует один раз, то он уверен на все сто, мелкому это покажется худшим кошмаром и он никогда не захочет быть ведущим. Уже не столько с желанием, сколько с интересом и со стремлением разочаровать Блу в роли актива, Пыльный формирует свою переливающуюся синим градиентом магию. Пышненькие ляжки, небольшой животик, упругая грудка... Интересно, и почему Берри не просил формировать такое очаровательное тельце раньше? «Дасти-Дасти-Дасти...» словно не в себе шепчет Берри, ныряя головой под подсвечивающую магией тоненькую футболочку Пылесборника, щекотно потираясь скулой и чуть ли не виляя хвостом взаправду. Шквал хаотичных поцелуйчиков, легких вылизываний, игривые покусывания... Как же это всё по-детски и предсказуемо. Вот чужая ладошка скользит вниз, потирает складки, пытаясь даже немного проникнуть внутрь пальцами... Ай. Действия прерывает Старший, со смешком подмечая очевидную неопытность в этих делах. — А лубрикант? — нижний хитро прищуривается, вытягивая из-под ткани ладонями чужое лицо и дарит дразнящий поцелуй в носовую кость — будто серьёзно не воспринимает как полноценного партнера, напоследок игриво щёлкая по ней — А прелюдии? Ты знаешь, моё тело не столь чувствительно, как твоё, чтоб завестись с полоборота и кончить только от наличия члена внутри! — комично вдыхает, наблюдая за покрывшимся краской Берри. Прям мини-лампочка, но Даст и не отрицает — что-то в его душе на такие домогательства точно откликнулось. — Да в своём ли ты уме, иметь меня на... Грязном полу? — актёрски поморщился, хотя был в полной уверенности в том, что пол чист - уж Берри-то убирается чуть ли не каждый час, а на кухне так вообще каждые десять минут. — Хочу в спальне. И сними свой чёртов наряд. Он колется. ...Так. В какой момент, всё пошло прахом? С того момента, как он поймал этого чудика? Или с того момента, как изнасиловал его в холодном снегу? (а тот, казалось бы, был и не против) А может... Это вина Берри, что бесповоротно поймал в капкан своих глаз? Даст не знал, но очень надеялся, что такое своеволие скоро закончится, потому что он чувствовал себя ОЧЕНЬ неловко, смотря в потолок. Абсолютно голым и лежащим под Блу, что ощутимо приминал кровать, крутился подле, стараясь сделать их акт более приятным. — Ну как тебе, удобно? — задаёт вопрос сосредоточенный Звёздный, напоследок кладя свои горячие ладошки детского размера (увы, без перчаток). Небольшая декоративная подушечка оказалась под пятой точкой, приподнимая зад и без желания Пылесборника открывая весьма откровенный вид на женские прелести. — Удобно. — напряжённо вздыхает и вновь рассматривает потолок. Как же он порой ненавидит это детское поведение. Разгоряченное дыхание нетерпеливо касается пухлых губок. Сомневается. Это же так... Грязно, смущающе, похотливо. Да и чем Голубоглазый вообще сможет удивить непроницаемого партнера? Резко прильнув к половым губам, он на пробу провёл по ним языком, легонько коснувшись клитора. Вкус чужой магии был подобно алкоголю. Буквально, терпкий, обжигал горло и опьянял разум... И если бы Пылинка об этом знал, то ни за что бы не позволил языку скользнуть внутрь себя, ведь детям (да-да, в глазах Даста Блу был сущим ребёнком) ни пить, ни вкушать что-то подобное нельзя. И даже, о боги! Мыслить об этом! Ни-ни! — Ты вкусный, Дасти.. — Что ж, похоже и вправду алкоголь и даже такой «псевдоалкоголь» детям лучше не употреблять. Язычок направленно скользнул к набухшему бугорку и обвёл его языком, вместе с этим тонкими фалангами пальцев с хлюпающим звуком проникая внутрь сжимающейся дырочки, удивляясь, как же там всё было мокро. Мокро и мягенько, упруго, даже кажется, если чуть остановиться на какой-то невидимой точке, то можно почувствовать лёгкую, но явно ощущаемую пульсацию. Как же он раньше не настоял о том, чтобы разок хотя бы побыть сверху? Меньший довольно мурлыкнул, вновь и вновь смакуя ту «сладость», что безвозмездно дарует ему Пыльный, но был остановлен сжатием черепа упругими ляжками. — ...ДостАх-точно. — Пыльный опирается на сгибает руки, чуть приподнимаясь . — Достаточно, Берри... — повторяет тот более твёрдым голосом, отпуская незадачливую черепушку и призывая чужую душу, чтобы притянуть скелетика поближе к себе. Кажется, он невольно и сам втягивается в это непривычное удовольствие. — Что насчёт того, чтобы приласкать этих малышек? Молочка не обещаю, но чем быстрее ты приступишь к делу, тем скорее мы будем решать твою проблему. — тяжело выдохнув, выдал Пылесборник и неуверенно взял по-детски маленькую ручку и кладя ладошкой к себе на одну из своих «малышек». —...Мягенько. — только и смог восхищённо выдавить Берри прежде чем неаккуратно смять и потереть между пальчиками среднего и указательного пальцев, вызывая рваный полустон и приластиться ртом к другой груди, не обделяя ту вниманием, щедро покрывая слюной и всасывая топорщившийся чувствительный сосок внутрь, а после довольный прикусить его, оттягивая зубками. — Даст... А в каком случае у тебя может пойти молоко? — задумчиво вопрошает Ягодка, отстраняясь от тела и между делом играючи теребонькая комочки. Если уж Пыльный такой вкусный внизу... То наверняка его молоко будет ещё вкуснее! Да и вообще! Молоко Даста... Звучит как что-то аппетитное. Ягодка прекратил свои ласки, выводя незатейливые узоры по манящему животику, размазывая быстро высыхающие дорожки слюнок по яркому телу в ожидании ответа от Пыльного, который был вообще не уверен, а стоит ли ему такую информацию знать? Точнее, не учудит ли это дурачок что-то непоправимое из-за своего любопытства? — Не скажу. — твёрдо отрезал Пылесборник, но тут же расплылся в блаженной ухмылке. — Маленький ты ещё, чтобы об этом знать. — нетерпеливо вильнул тазом, потираясь о выступающий голубенький член, что нетерпеливо скользил по лобку, постепенно спускаясь ниже, ниже... — Нет, ты скажешь! — закапризничал Блу, резко входя внутрь, пошло хлюпнув — он был довольно несдержанным в своих желаниях, в отличии от зрелого (в отношениях и сексе) партнера. И Ягодка может даже понял свою ошибку, после того, как Даст вцепился в чужие руки, запрокидывая голову. Вот чего-чего, а вот без предупреждения он не любил. Да и по личным соображениям любил больше держать ситуацию под свои контролем, нежели доверять хаотичной Звёздочке. — Скажи-скажи-скажи, я очень хочу твоего молока! — меньший говорит в такт толчков, иногда лишь прерываясь, как это делал иногда Пыльный. «Быстро учится» с тягучим отчаянием думал Пылесборник, уже в какой раз замирающий на пике и тут же останавливаемый неторопливым темпом этого негодника, отчего зажмурил глазницы и стиснул зубы, давя рвущиеся наружу стоны и жалкие, недостойные всхлипы, подмахивая бёдрами. Желание накатывало бурлящей волной, больше, ближе, глубже... Резче, сильнее, грубее... Каждое действие потихоньку сводило с ума, вызывая восторженные писки— Т-Ты-Ах! Про-ост-оХ... Б-безуме-Ехх!? — Блу без разрешения выдёргивает дребезжащую ярко-синим светом душу, освещавшую их измотанные удовольствием лица. К своему сожалению, Даст не уловил того момента, когда гладкая поверхность его души коснулась перевёрнутого сердечка Блу — всё, что тот чувствовал, это лишь прошедший по всему телу разряд удовольствия, что напряг каждую его клеточку. Тёмно-синяя магия плавно перемешивалась, плавилась, становясь единым целым с решительно настроенным храбрым голубым сердечком, подобно какому-то магическому воску излишками стекая вниз, сплавляясь во что-то... Абсолютно новое, захватывающее и чарующее... И если бы знал Даст, чем эта шалость обернётся в следующих месяцах — то точно бы не ходил злой от невозможности развплотить свою магию, в которой зарождалась, к его несчастью, новая жизнь, из-за которой приходилось раздосадовано сцеживать продукт начавшейся лактации.