Наступили холода, предвещающие зиму. Деревья скинули свои пышные желто-красные кроны и оголили худощавые стволы. Конец ноября ясно давал о себе знать. Через пару минут должно начаться первое испытание, но Гермиона, крепко засевшая за старыми книгами из запретной секции, совсем позабыла о времени. Правда, она и не сильно горела желанием смотреть на, как она считала, глупые испытания, которыми вдоволь нагляделась в прошлый раз. Сейчас ее голова была забита кучей вопросов и дальнейших планов. Осталось всего ничего до возрождения Волан-де-Морта, чуть больше полугода. Его приспешники уже вовсю строят козни и планы, дабы поднять своего трусливого Лорда. А как же те крестражи, что незамедлительно нужно уничтожить? Голова кипит: гемор – никак иначе. И со всем этим
она должна справиться?
Гермиона устало вздохнула, положила голову на стол и вытянула руки. Глаза вяло впились в одну точку на стене, заставляя погрузиться в себя и оторваться от реальности. Из открытого окна виднелись узкие крыши других башен, по которым струился ветер, гудящий что-то о тяжестях жизни. Небо было пасмурным и угрюмым, будто источало серьезность. Туман толстыми серыми облаками навис над землей. Даже погода изменила свою траекторию.
Гермиона явно не в восторге от этого всего, любые значительные изменения – плохой признак. Ведь тогда в один момент все ее познания о будущем станут песком, ничем. Глаза утомленно закрывались под тяжестью век. Звуки извне больше не доходили до слуха, скрывшись за томящей тишиной.
Кирпичный двухэтажный домик в винтажном стиле в самом конце улицы. Высокие и широкие крыши. Такой родной дворик с белым невысоким заборчиком. Приятное, некогда успевшее стать забытым, тепло разливается по телу, отчего все беспокойства один за другим покидают разум. В памяти всплыли милые детские воспоминания с родителями, крепко-накрепко связанные с этим домиком. Девушка вздрогнула – не время для ностальгии.
Вдруг уши пронзил громкий крик, а перед глазами пронеслась ярко-зеленая вспышка. Все былые заботы вновь вернулись в голову тяжелым камнем. Сердце громко отбивало медленные удары, звонко гремящие в сознании. Теперь все тело словно оробело и охладело. Ноги резко и незамедлительно рванули с места. Из головы вылетели все до единой мысли, оставляя лишь одну, постоянно крутящуюся по кругу в сознании: «Ради всего святого, Мерлин!»
За белой дверью показалась темно-алая жидкость, растекающаяся по дубовым доскам, окрашивая те в ржавый неприятный оттенок. Бледная женская элегантная рука распласталась по полу, открывая обзор на дорогое обручальное кольцо. Девушка сглотнула и спрятала вовнутрь весь ужас и страх увиденного. Как только она подняла взгляд вверх, перед ней предстал мужчина, он испуганно жался к земле. На него медленно надвигалась черная фигура, сжимавшая палочку в руке. Через пару секунд, человек в черном подошел чересчур близко и, не дожидаясь чего-либо, наставил палочку на жертву. Дыхание замерло, голова пульсировала, громко отдавая быстрое биение сердца. Гробовая тишина сменилась, как казалось, слишком резким и громким криком, а картина, наводящая ужас, уступила место яркой малахитовой вспышке.
— НЕ-ЕТ!! — заверещала во все горло девушка и схватилась руками за голову. Человек в черном обратил на нее внимание и повернулся, вот только слишком поздно. Палочка направилась теперь на нее, осведомляя о новой жертве. Но девушка, охваченная ужасом, его опередила. Злость, горе, потеря, безразличие, опустошение – все как один охватило разум, из-за чего сохранять самоконтроль больше не было нужды.
— КРУЦИО! КРУЦИО! КРУЦИО-О!! — вскрикивала она, сил сдерживаться больше не было, отчаяние взяло вверх. Стоило цели лечь на пол, истекая кровью, девушка, наконец, остановилась и обессиленно опустила руки. Тяжелый длинный вздох резко сменился громкими всхлипами. Лицо скривилось гримасой боли. Ноги, больше не в силах держаться, примкнули к земле. По щекам одна за другой скатывались слезы и покрывали кожу мокрым следом обреченности. Плечи подрагивали от всхлипов и шмыганья носом. Руки дрожали, царапая пол отросшими ногтями. Безысходность, от которой никуда не деться. Истошная тяжесть случившегося заставляет погружаться во мрак, уходить в нереальность и позволить себе выпустить наружу душу, которая так и норовит это сделать, закричать во всю мощь, до надрывания горла.
— …нджер. Грейнджер! Гермиона, мать твою, проснись! — резкий звук заставил вернуться в реальность, отчего девушка вздрогнула, опешила. Над ней стоял один из рыжих близнецов и испуганно глядел в ее глаза. Стоило ей понять, что у нее мокрое лицо, тут же поспешила вытереть его рукавом. Но слезы не желали прекращаться, вызывали лишь новый поток влаги.
— Эй, ну чего ты? — парень пребывал в шоке, он не знал, что и делать. Нащупав у себя в кармане кое-как сложенный платок, он протянул его девушке. — Вот, возьми.
Гермиона тщательно пыталась стереть им слезы. Все это время юноша заботливо на нее поглядывал и бережно поглаживал по спине. Но когда та пришла в себя, она оробела, не зная, что сказать. Реакция парня была настолько удивительной для нее. Из-за внимательного, пристального взгляда парень вздрогнул и покрылся легким, едва заметным румянцем, чем вызвал милую усмешку. Кажется, тот тоже не ожидал от себя подобного поведения.
Он тут же убрал от девушки руки и положил к себе на колени, сев неподалеку от нее. Возможно, как он думал, это было из-за растерянности и встревоженности. Не отводя взгляд, Гермиона попыталась выдавить из себя слова.
— Спасибо за... это, — она остановилась и всмотрелась в лицо юноши, пытаясь что-то разглядеть.
— Фред, — парня развеселила данная ситуация, он усмехнулся.
— Да, спасибо, Фред, — легкая улыбка скользнула по устам, создавая подобие благодарности. Фред отчего-то замер в попытке насладиться видом, будто больше никогда не увидит подобного. Но всего через секунду Гермиона поспешно накинула сумку на плечо, забрала книгу, что взяла из запретной секции, попрощалась и ушла прочь, оставляя юношу тет-а-тет со своими мыслями.
В ее же голове сейчас было смутно. Все задачи вновь впились клубком спутанных мыслей в разум, отчего девушка забыла о недавно увиденном сне. Остановившись неподалеку от входа в гостиную Гриффиндора, Гермиона обратила внимание на свою руку, крепко сжимавшую недавно полученный платок, и нежно улыбнулась под впечатлениями произошедшего. По сердцу разлилось приятное тепло, согревающее душу. Но та даже не обратила на это никакого внимания и продолжила свою дорогу.
Лежа у себя на кровати, она подумывала о крестражах, пока не остановила внимание на медальоне.
— Точно, медальон! — Гермиона приняла положение сидя, и теперь вперила свой взгляд в стену и прокручивала в голове все, что ей известно. — Сейчас медальон все еще должен был быть у Кикимера, домашнего эльфа Блэков. Насколько я, конечно, помню. Кстати, говоря о Блэке, а вернее Сириусе! Он-то мне и нужен.
Девушка взяла чистый пергамент с пером и принялась строчить письмо, изо всех сил стараясь сократить его содержание.
Здравствуй, Сириус. Пишу тебе по нужде. Я знаю кое-что, что касается Регулуса и Волан-де-Морта. Не задавай много вопросов, пожалуйста. Второй, к слову, скоро должен возродиться. Думаю, ты пребываешь в недоумении, но обещаю, я все разъясню позже. Нам нужно встретиться и все обсудить. P.S. От Гермионы Грейнджер своему верному союзнику.
Свернув письмо, девушка привязала его к лапе совы и отпустила ту в полет. Небо было уже темным, время приближалось к сумеркам, что означало о поре действовать. Лаванды и Парвати в комнате еще не было. Переодевшись в удобные джинсы, красный тонкий свитер и грубые ботинки, Гермиона стащила мантию у Гарри и двинулась в путь.
Заклинание Адского пламени. Заклинание такой сложности, что человек, не справившись, может быть сгоревшим заживо. Но без него ей не уничтожить крестражи, это единственный доступный способ. Стоит ли ей попрактиковаться сегодня? Нужно место, где нет воспламеняемых предметов, какие-нибудь скалы около моря, или что-то такое. Повезло, что в одно такое место можно трансгрессировать, до своего возвращения она жила там некоторое время.
Девушка тихо выскальзывает из общей гостиной, её шаги гулко разносятся по полутёмным коридорам. Обеденный зал, класс Трансфигурации, поворот в подземелья Слизерина и, наконец, двери наружу. Ноги быстро несутся в сторону ворот, ветер приятно обдувает прохладным воздухом лицо, ночные животные издают различные звуки. Ворота остаются позади. Немного в стороне, за деревьями можно трансгрессировать.
Ночь. Волны разбиваются об острые скалы. Миллионы звёзд рассыпаны по небу. Природа, кажется, спит, но в тоже время все ещё продолжает буйствовать. Вдруг тишину разрезал хлопок, и на скале появилась девушка. Её тёмные волосы развеваются по ветру, она ёжится от сырости в лёгкой одежде. Изящная рука вынимает палочку из кармана и поднимает её к звёздам.
– Adesko fire, – небольшой сноп искр появился над палочкой.
– Adesko fire! – искр не стало больше.
– Adesko fire! Adesko fire! Adesko fire! – раз за разом искры появляются и исчезают, появляются и исчезают...
Прошло три-четыре часа, может, больше, и сноп искр, наконец, увеличился. Но это всё ещё сноп искр, это даже не маленькое пламя, как на конце спички. Девушка устало садится на ровную и холодную поверхность скалы, обе ладони кладет на камень, он приятно холодит разгорячённые руки. Интересно, сколько дней, недель, месяцев пройдет, прежде чем ей удастся сотворить идеальное пламя? Ночная бабочка пролетает мимо лица и садится на сухую ветку терновника.
– Что, тоже думаешь, у меня не выйдет? – бабочка лишь чуть взмахивает крыльями в ответ и устремляется в глубины ночного неба.
Гермиона беззвучно смеётся: надо же, она начала говорить с насекомыми. Но этот смех придаёт сил и рука снова берёт палочку, чтобы в тысячный раз повторить нужное движение.
– Adesko fire! Adesko fire. Adesko fire, – вновь и вновь звучит формула, и будет звучать, пока рука от усталости не онемеет и не потеряет возможность чертить дуги в воздухе.
На камнях начинают скапливаться капельки росы, становится зябко. Хочется развести костер, и глаза удачно натыкаются на кучу сухого терновника и ещё какого-то плетистого растения. Несколько камней по бокам, в середине ветки, и всё, можно поджигать. Губы сами шепчут заклинание, и огонь начинает весело потрескивать, даруя так нужное сейчас тепло.
Несколько больших брёвен лежат около места, выбранного для костра. На одно из таких и садится девушка, задрав голову вверх. Перед глазами сразу появляются миллиарды звёзд, созвездий. Вот Большая Медведица, немного правее – Кассиопея. Гермиона может найти множества созвездий, но сейчас хочется немного отдохнуть. Глаза расслабленно опускаются, а на губах сияет счастливая улыбка.
Вдруг послышался хруст веток и шелест листьев в кустах. Гермиона рефлекторно повернулась на звук. Между пышными ветвями показался продолговатый нос чьей-то морды. А спустя мгновение зверь показался целиком. Это была большая собака цвета бистра. В скором времени из собаки выросла фигура наподобие человека, как оказалось, мужчина средних лет. Гермиона выжидающе вперила свой взгляд в него.
Она и представить не могла, что их встреча состоится так скоро. Ветер гудел невероятно громко, из-за сильных порывов вдоль моря было почти ничего не слышно, хотя вскоре он все же стих. В костре трещали дрова, поедаемые огнем. Яркие языки, словно нити, вытягивались вверх, к небу. Само оно в эту ночь было ясным: полная луна и всего пара длинных облачков.
— Я получил от тебя немного пугающее письмо, — начал разговор мужчина.
— Да, ты прав.
— И, в чем же дело?
— Разговор длинный, присядем? — Гермиона показала рукой на толстые бревна, лежавшие возле костра.
***
— То есть, ты говоришь, что знаешь обо всех крестражах, и как их уничтожить? — девушка кивнула. — Откуда?
— Я не могу сказать. Перейду к делу. Один из них находится у Блэков, — Сириус напрягся, — вернее, у Кикимера.
— Что? Но откуда?
— Регулус отдал напоследок. Видимо, он знал, что не выживет.
Мужчина устало потер переносицу, весь разговор его порядком утомил. И все же, из последних сил он выдавил:
— И где же остальные крестражи?
***
К самому рассвету они разошлись. Солнце остановилось над линией горизонта и осветило небо в янтарный цвет. Гермиона легла на кровать, чувствуя, как проваливается в царство Морфея. Подушка казалась как никогда мягкой, а одеяло – теплым и уютным.
Девушка трансгрессировала на Гриммо двенадцать и обессиленно упала на колени. Она впилась ладонями в лицо, закрывая себе глаза, только бы больше ничего не видеть. Растерянная пухлая женщина сразу, как только увидела, кинулась успокаивать бедное дитя и крепко прижала к себе.
— Эй, ну тише, тише. Все уже хорошо, — от ласковых прикосновений женщины Гермиона лишь сильнее погружалась в припадок.
— Ничего не хорошо... — выдавила из себя она, чуть ли не переходя на крик. — Они... Они умерли! Их больше нет! Эти мерзкие твари убили их!! — из глаз потекли еще более обильным ручьем слезы, а тело, казалось, начало извиваться в конвульсиях. Из-за чего женщина еще крепче прижала к себе особу.
— Тише, тише. О чем конкретно ты говоришь, что случилось? — подпрыгнул с места Римус и подошел ближе к девушке. Теперь на нее смотрели все присутствующие в том доме. Как бы она ни старалась заглушить всхлипы, истерика не проходила.
— М-моих родителей больше нет! Они опередили меня. Я даже не успела предупредить их!.. — Гермиона вырвалась из объятий, переходя на хриплый и пронзительный крик. — Почему? Скажите, почему именно я?! За что все именно так?! Скажите...
Миссис Уизли изо всех сил прижимала к себе почти что родную дочь, пока та извивалась словно в конвульсиях очередного приступа.
