***
Паркер тяжело вздыхает и закрывает очередную книгу, убирая её на полку. Снова не то, снова вообще не о том речь, снова совсем иные описания. Он, кажется, просмотрел уже всю библиотеку, а нужное так и не нашёл. Конечно, можно было спросить у Стрэнджа, но Стефан сразу сказал, что нет. Не поможет. Не сегодня. Злит ли это? Разве что чуть-чуть. На мгновение, когда до него доносится звук шагов, Питер начинает радоваться, что ему всё-таки помогут. Может, Плащик убедил Стрэнджа, и тот великодушно решил сказать, как называется нужная ему книга? Глупые мысли, потому что шаги звучат всё ближе, позволяя понять одну простую истину: это не Стефан, это не помощь. Когда Паркер готовится уже обернуться и увидеть, кто зайдёт в библиотеку, всё стихает, вводя его в недоумение. Однако в следующую секунду приходит понимание, кто это может быть. Только одному… Богу такое под силу провернуть. Это пугает. Всего на мгновение, ведь в следующую секунду его спиной вжимают в стеллаж, ставя руки по бокам от головы. — Нашёл, — усмехается Лафейсон, заглядывая в широко раскрытые глаза, которые сужаются, щурясь. — Сделал свой ход, иллюзионист? — чуть насмешливо спрашивает Питер, положив ладони на его предплечья. То ли для того, чтобы убрать их и выбраться из захвата, то ли просто, чтобы удержаться на ногах. — Шах, Паучишка, — довольно шепчет ему Локи, проведя перед его лицом рукой. Паркер неверяще смотрит на своего белого ферзя, зажатого в этих… пальцах. Отвратительных, умелых и таких ужасных! Хочется оспорить, обвинить в мухлеже, потому что невозможно! Но он прекрасно понимает, что нет никакого обмана. — Уже чувствуешь привкус проигрыша? — хмыкает Лафейсон, замечая весь спектр эмоций, мелькающих на лице Питера. — А тебе всё не терпится объявить свою победу? — фырчит Паркер, утихомиривая свой мимолётный испуг, появившийся от мысли, что ему не выиграть. Нет. Так нельзя! — Я и без ферзя смогу тебя победить, иллюзионист. Легко. — И как же ты это сделаешь? Ни ладьи, ни коня, ни ферзя. Тебе шах, маленькое недоразумение, скоро будет и мат, — тягуче произносит Локи, наклоняясь к его лицу, и выдыхает: — Ты всегда можешь мне сдаться. Сдайся, прими своё поражение, ну же. Тебе уже не спастись. Питер завороженно слушает, сжимая пальцами ткань его свитера, и смотрит из-под полуопущенных ресниц в эти наглые глаза. Звучит всё правильно, растекается патокой где-то внутри и пробегается мурашками по спине, румянцем оседая на кончиках ушей и заставляя сердце биться чуть быстрее. Становится жарко и взгляд почему-то вновь и вновь начинает цепляться именно за губы, которые изгибаются в довольной улыбке. Знает, чёрт, как действует на него, знает и пользуется, пытаясь так победить. Да вот только… — Не дождёшься, — дерзко шепчет Паркер, отводя от него взгляд и спокойно выдыхая. Нужно думать о чём-то другом, нейтральном. О книге, например. Как её найти, если название неизвестно ему? Как… Питер удивлённо выдыхает, когда Лафейсон целует его. Вот просто берёт и целует, фиксируя голову за затылок, чтобы не вырывался, а Паркер и не собирается. Возможно, такое поведение не очень нормально, ведь не отвечают так яро на поцелуи каких-то Богов, которые ещё полминуты назад предлагали сдаться в игре. Не зарываются пальцами в волосы тех, кто просто выводит его из себя постоянно, не давая быть равнодушным. Не прижимаются так близко к тем, о ком мысли забиты постоянно. А Питер не может иначе. Уже нет. Лимит терпения лопнул здесь и сейчас, когда Локи снёс все предохранители, поцеловав его. Значит ли это для Лафейсона что-то? Может и да. Вероятность всего пятьдесят процентов из ста, поэтому загадывать глупо. — Паучишка, — то ли стонет, то ли шепчет Локи, разрывая поцелуй и утыкаясь в его лоб своим, быстро дыша. Ладони опускаются на пояс Паркера, играясь, задирают край домашней футболки и касаются кожи. — Ты грязно играешь, иллюзионист, — бормочет Питер, невольно подаваясь вперёд, чтобы коснуться его губ в поцелуе, но не выходит, потому что Лафейсон не даёт это сделать. — Хочешь ещё? Скажи, что сдаёшься. Скажи, что я победил, признай поражение. Ну же, маленький, скажи это и получишь даже больше, чем хотел, — искушающе шепчет Локи, в доказательство своим словам поднимает его на руки за бёдра и переносит на ближайший стол, вставая между его ног. — Всего одно слово, Паучишка. Всего одно. — Никогда, — выдыхает Паркер и, наплевав на всю свою осторожность, кладёт ладони ему на щёки, сам целуя. Лафейсон в этот раз не уворачивается, отвечает на поцелуй, позволяет ему вести, проникая в рот языком. Только Питер замирает, когда он прохладными руками залезает под его тонкую футболку: одной ведёт по спине вверх, а пальцами другой дразняще касается поясницы и опускается под резинку домашних штанов. — Иллюзионист проклятый, — с тихим стоном выдыхает Паркер, когда Локи царапает его позвоночник короткими ногтями. — Ну же… — Тебе всего лишь нужно сказать одно слово, недоразумение. Всего одно слово, — шепчет ему в ухо Лафейсон после того, как помогает стянуть футболку. — Носить безразмерные вещи, скрывая такое… Только ты так можешь. Питер издает краткий смешок, который в следующее мгновение застревает в горле, куда так некстати кусает Локи. Это похоже больше на один из тех странных снов, что снятся в последнее время всё чаще. Не может же в реальности Лафейсон так делать? Просто ради победы целовать и касаться там, где не стоило? Это ведь не в стиле Локи. Или?.. — Ты грязно играешь, Мистер Бог. Очень грязно, — бормочет Паркер, скрещивая ноги на его пояснице, невольно двигая ближе. — Грязно? О, нет. Ты ещё не видел грязной игры, Паучишка. Я лишь соединяю приятное с полезным, — хмыкает Лафейсон, всё-таки запустив две ладони под резинку штанов, из-за чего можно разглядеть еле заметный румянец на щеках Питера. И это почему-то отдаётся чем-то… тёплым внутри. — Дай-ка, угадаю. Полезное — победа, да? А приятное — развлечение? — усмехается Паркер, пытаясь хоть так скрыть свой румянец, появившийся откуда-то. Ничего такого ведь не происходит, если не считать ладоней, медленно сжимающих его ягодицы, из-за чего по телу бежит дрожь. — Как же ты ошибаешься, Питер Паркер, — хрипло смеётся Локи, прикусывая торчащую ключицу, и довольно прикрывает глаза, когда слышится судорожный выдох. — Приятное — победа. Что она по сравнению с тем, до чего я смог дорваться? Полезное — ты. Дорвавшись до тебя и поняв, что ты не очень-то против, я понял одну вещь. Победа будет моей, даже если ты не сдашься. — Тогда зачем постоянно просишь, чтобы я сдался? — фырчит Питер и тянет край свитера Лафейсона, чтобы стянуть его. Только вот громкого выдоха сдержать не может, потому что не ожидал увидеть такое. Даже в самым смелых мечтах не было таких предположений! — Ты что-то говорил о моей одежде, скрывающей тело? А о своей не хочешь поговорить? Даже во снах всё было иначе… — Тебе снились сны? Со мной? — смеётся тихо Локи, довольно щурясь с такой реакции. И правда, самая главная победа уже получена, а остальное так… приятный довесок. — Потому что, сдавшись, ты получишь всё остальное, Паучишка. В ином случае придётся ждать официальных свиданий, а это где-то месяц. Хочешь? — Тебе никто не говорил, что ты очень и очень жестокий Бог, не знающий пощады? Нет? Тогда запоминай, — произносит Паркер, пока ведёт ладонями по его торсу, очерчивая рельеф мышц, затем еле касается губами губ Лафейсона, шепча в них: — Ты самый жестокий из всех, кого я знаю. Но сдаюсь я тебе не из-за этого. Когда-нибудь ты узнаешь, почему, однако не сейчас. Локи не сдерживает улыбки от этих слов, но молчит, давая Питеру скользнуть губами по щеке и шее. Кажется, тот в отместку решил покусать его в ответ, однако Лафейсон не против. Только ладонями проникает уже под бельё, оглаживая ягодицы и сжимая, из-за чего укусы становятся чуть ощутимее. — Знаешь, Паучишка, когда-нибудь я тебе покажу, каким жестоким могу быть, заставляя умолять себя, но сейчас всё будет иначе. Шах и мат, моё недоразумение, — хмыкает Локи, стоит Паркеру поднять голову, и наклоняется к его губам, мимолётно их целуя. — Ты уже?.. — Нет, — мотает головой Питер, обнимая его за шею. — Будешь осторожен? — Как никогда, — кивает Лафейсон и затягивает его в медленный поцелуй, перекладывая одну ладонь на талию, а другой опирается на стол, чтобы осторожно положить Паркера на него. В этот раз всё должно быть иначе, мягче. И Локи это устроит ему.***
— Пап? — Питер заходит на кухню и удивлённо смотрит на Плащика, который держит упаковку молотого перца краем подола, а после на Стрэнджа, что что-то вычитывает в планшете. — Ага. Щепотку соли и перца, — кивает сам себе Стефан, забирая у плаща упаковку, и оборачивается к Паркеру. — Я думал, что до завтра не увижу тебя, ребёнок. Всё решили с Локи? Библиотека не пострадала от ваших боевых действий, как гостиная пару месяцев назад? — С библиотекой всё нормально. А вот с нашей партией в шахматы — нет. Этот иллюзионист победил, — недовольно бормочет Питер, умалчивая, как именно победил Лафейсон в их трёхдневной игре. — А ты что готовишь? И с перцем будь поосторожнее, чтобы не… Договорить Паркер просто не успевает, ведь Стрэндж из-за шевеления Плащика рядом неловко дёргает рукой с перцем, и упаковка падает на пол, рассыпая содержимое по полу. Питер пытается заткнуть нос, чтобы не дышать, но становится поздно, и по кухне разлетается громкое «апчхи». — Что за чёрт? — шокированно спрашивает Стефан, когда на месте Паркера появляется большой паучок, который сразу оказывается на руках зашедшего Локи. — Объяснишь? — Проигрыш Богам иногда проявляется вот такими последствиями, — улыбается Лафейсон, поглаживая большим пальцем спинку паука. — Я давно хотел попробовать это заклинание, но никак не выходило. Вот мы с Питером и играли в шахматы. Победил бы он — я выполнял бы его желание. Победил я — вот мой приз. — И долго это продлится? — уже с интересом спрашивает Стрэндж, поняв, что Паркеру ничего не грозит. — Через десять минут вернётся в своё обличие. А так… недельку или парочку ему лучше не чихать, — хмыкает Локи, помогая Питеру-паучку залезть к нему на плечо. — И да, Стефан. Пригласи как-нибудь Старка к себе в библиотеку. Как оказалось, она — лучшее место для хорошего… решения отношений. Нам с Паучишкой помогло, да и столы там крепкие. Лафейсон чуть морщится от укуса Паркера в шею и направляется быстро за дверь, пока до Стрэнджа не доходит, что он имеет в виду. Однако, стоит ему настроить портал в Асгард, раздаётся возмущённый крик Стефана: — Лафейсон! Верни мне ребёнка!