Камнепад

Нельзя предугадать в точности, как будет выглядеть арена в тот или иной год Игр. Распорядители бывают весьма изобретательны, в их распоряжении - большие средства, они должны оправдать ожидания публики (публика, как правило, ожидает кровавого месива в подходящем случаю и приятном глазу антураже), иначе не сносить им головы. Словом, от песчаных просторов до озёр с редкими островками суши - в идеале каждый год должен быть по-своему незабываемым. Однако. Предугадать общие элементы весьма легко. На арене должна быть вода - хотя бы в каком-нибудь виде, чтобы в первые три дня все трибуты не передохли от жажды. Обычно бывают деревья, так как с их помощью можно и согреться, и укрыться, и даже добыть пищу. Кстати, о согреться - Распорядители предпочитают, чтобы днём было невыносимо жарко, а ночью - столь же нестерпимо холодно. Без этого почти никогда не обходятся. Разумеется, арена Четырёхсотых Голодных Игр должна выделяться среди всех других, стать особенной среди особенных. И всё же Ричард не ожидает увидеть море. Точнее, сначала он чувствует - свежий, невероятно странный для его носа запах, от которого чихать хочется. Да, точно, так и пахло от благовоний Алвы вчера вечером. Поэтому поднимаясь до упора вверх, терпеливо дожидаясь, пока глаза привыкнут к яркому солнечному свету, Ричард уже точно знает, что ждёт его. Однако это только один элемент. Рог Изобилия, конечно, расположен на равном расстоянии от каждой точки полукруга, состоящего из трибутов. Позолоченное основание тонет в сухой траве, предполагающей жару, - её и так ощутить несложно, солнце печёт как бешеное. Местность вокруг на удивление холмистая - Ричард видит возвышенности неподалёку, к тому же, кажется, они и сейчас находятся на одной из них, так как всюду, куда бы он ни взглянул, ровная поверхность резко обрывается вниз. Воды - пресной воды - поблизости не видно, но между холмами наверняка есть долины - самое место для речушек. Моря тоже не разглядеть - значит, оно у них за спиной. Большое и солёное? Ричард только читал в книжках; впрочем, это уже больше информации, чем у остальных трибутов, кроме тех, разумеется, которые из Четвёртого. Да, выбор союзника не мог быть мудрее. Ричард щурит глаза и пытается разглядеть Альберто. Кажется, он на другом конце полукруга - они почти напротив, но из-за расстояния точно не сказать. Одну минуту с места сходить всё равно нельзя, однако, кажется, какая-то часть этого времени уже прошла, пока Ричард вертел туда-сюда головой. Откуда-то сверху звучит приятный, но словно бы вечно слегка насмешливый голос Лионеля Савиньяка (это первый и, скорее всего, предпоследний, а для многих - последний раз, когда они услышат его на арене): - Дамы и господа! Четырёхсотые Голодные Игры объявляются открытыми! - так странно. Они привыкли слышать, собравшись у телевизоров, как этот человек комментирует всё, что происходит с трибутами, однако их собственные игры пройдут без его тонких, острых ремарок, в абсолютной тишине. Единственную информацию, которая будет им доступна, объявят выстрелы пушек. По одному на каждую смерть. И фотографии в ночном небе. Сейчас прозвучит гонг. Уже не с минуты на минуту, а вовсе с секунды на секунду - и то, будет ли у Ричарда хотя бы недалёкое будущее, доживёт ли он вообще до вечера, чтобы увидеть их, станет зависеть исключительно от его сообразительности и сноровки. Готов ли он или нет - задаваться этим вопросом уже поздно, и он напрягает мышцы, готовясь кинуться к Рогу. Впрочем, бегает он не очень-то хорошо, а многие стоящие рядом с ним трибуты тоже принимают красноречивые позы. Стоит ли игра свеч? Ричард доверяет Альберто, даже если не стоит. В конце концов, его готовили к этому дню чуть ли не всю его жизнь. Они неплохая команда, вместе они смогут отвоевать себе часть ресурсов, это точно. Когда раздаётся сигнал к началу Игр, сомнений не остаётся - широкими шагами Ричард несётся к самому Рогу; не замедляясь ни на миг, чтобы подобрать что-то из разбросанных вокруг припасов, но всё равно понимая, что его обгоняют длинноногие, потенциально смертоносные тени. Его настоящая цель - один из двух мечей, которые он заприметил в прошедшую минуту. Длинный или короткий - один из них точно достанется ему. Лучше бы длинный, Ричард тренировался с похожим. Они с Альберто и вправду встречаются у жерла Рога - союзник добрался туда быстрее и уже успел обзавестись золочёным трезубцем. В ближнем бою с этим оружием он творит настоящие чудеса, которые, не стесняясь, демонстрировал во время тренировок всем остальным трибутам вместо того, чтобы приберечь исключительно для Распорядителей. Впрочем, сам Ричард тоже не скрывал своих занятий с мечом. Тем не менее, они не первые, далеко не первые, кто успевает обзавестись оружием. Брат и сестра из Восьмого, очевидно, бегают лучше всех прочих вместе взятых - что уносит по направлению к ближайшей группке деревьев она, Ричард рассмотреть не успевает, однако он точно сжимает в руках желанный длинный меч. Что ж, придётся довольствоваться коротким. У Рога, тем временем, уже завязывается самое настоящее месиво - девушки-профи не просто успели выхватить из кучи свои любимые виды оружия, но и уже прикончили парочку подвернувшихся под руку трибутов. Теперь они явно намерены заняться устранением двоих союзников - оно и понятно: у одного одиннадцать баллов, у другого - Рокэ Алва. Если бы выбирать пришлось Ричарду, в этот момент он бы метнулся в лес. Двое против троих? Три девушки. Три профи. Да, за свои шансы он бы не поручился - и, возможно, был бы убит в спину, однако Альберто идёт на сближение, а значит, о выборе не может идти и речи. Ричард бросается за ним, на бегу пытаясь привыкнуть к тяжести нового оружия в своей руке. Юлия и Поликсена, трибуты Первого и Четвёртого, немного задерживаются по пути - кажется, им подвернулся парень из Второго, который тоже решил поучаствовать в кровавой бойне; однако Альберто и Гизелла сцепляются не на шутку. Он орудует трезубцем, она - чем-то вроде секиры; они почти одного телосложения и, видимо, оба искусно владеют своим оружием, так что шансы примерно равны, однако пятьдесят на пятьдесят - слишком мало, и Ричард спешит на выручку. На бегу ему приходится уворачиваться от надвигающейся угрозы - Юлия, немногим ранее легко проломившая череп девушке из Одиннадцатого своим моргенштерном, устремляется к нему с удивительной для её телосложения скоростью. Ричард, впрочем, всё-таки быстрее. Поняв, что догнать его не получится, Юлия кидает булаву ему вслед, но он каким-то чудом успевает пригнуться - массивное оружие вылетает у девушки из рук, словно пушинка и лишь по удивительно удачному стечению обстоятельств не сносит ему полголовы. Надо быть осторожнее. Надо бежать зигзагом. Ричард впервые за пару минут смотрит вперёд - и с радостным возгласом понимает, что Гизелла лежит на земле и едва шевелится, а Альберто, пригнувшись к земле, подбирает припасы. Видимо, он решил, что настало время уходить, и Ричард, поддерживающий это решение всей душой, принимается с удвоенным вниманием глядеть себе под ноги - относительно близко к Рогу он подбирает пару полных всякой всячиной рюкзаков и поднимает глаза как раз вовремя... ...как раз вовремя, чтобы увидеть, как Альберто падает, пронзённый копьём. Кажется, его ударили со спины. Кажется, это была Поликсена. Она временно безоружна, но возле Рога мало кто задержался настолько долго, так что опасность минимальна. Ричард мог бы добраться до неё - но она бегает быстрее, у неё нет тяжёлых рюкзаков с продовольствием; к тому же, честно сказать, атаковать ему и в голову не приходит - он бросается к Альберто, мысленно ругая себя на чём свет стоит: это же профи, она знала, куда целилась, наверняка попала в сердце или задела позвоночник, ну куда же ты несёшься, когда бежать надо в совершенно противоположную сторону. Очень умно со стороны Поликсены - избавиться от единственного другого трибута, которому могло бы принесли пользу море. Действительно, Альберто не дышит. Ричард, который от усталости уже почти не дышит тоже, останавливается, чтобы прощупать жилку на шее, и тут же опрокидывается лицом вперёд, прямо на тело, от сильного удара, к счастью, пришедшегося, в основном, по одному из рюкзаков. Кажется, Юлия вернула себе моргенштерн. Рюкзак уже не спасти - он разорван, из него ручьём хлынули припасы. Пока Ричард пытается встать, всё больше перемазываясь в крови союзника, Поликсена, видимо, обзаводится набором ножичков. Метает она так себе, но так и мишень её неповоротлива - когда Ричард наконец поднимается, подхватывает уцелевший рюкзак, скорее по инерции, чем осознанно вырывает из коченеющих пальцев Альберто сумку, перехватывает меч, которым чудом не пропорол себе живот, пока падал, и готовится бежать, лезвие по касательной проходится по его щеке, едва не задев глаз. Больше он уже не мешкает. Следующий нож попадает в рюкзак, но, кажется, застревает там - вот везение. Как бы то ни было, Ричард не оглядывается, не решается обернуться. Хотел бы он хоть немного осмыслить происходящее, но времени нет - мысли не успевают за бегом, срывающимся на шаг, срывающимся на бег. Если бы девушки проявили немного больше настойчивости, они бы непременно его добили, однако, кажется, результат их полностью устраивает - они вдвоём остались хозяйничать на усыпанном припасами поле. Кстати, Ричард не припомнит, чтобы Валентин участвовал в этой заварухе, хотя он наверняка мог бы. Может, и он стал одной из жертв этого дня? А Иоланта? Хватило ли у неё ума бежать? Ричард запоздало жалеет, что у него не хватило. Впрочем, для него всё окончилось более чем неплохо - и хоть на щеке у него подсыхает своя и чужая кровь, а место на спине, по которому пришёлся удар булавы, ноет при каждом шаге, он хотя бы жив. Чего не скажешь о многих, многих других. Ричард идёт не к морю - от него, всё дальше в холмы, а точнее, с холмов, вниз и вниз, не решаясь даже рассмотреть добытые припасы, пока мир не скрывают сумерки. Только тогда он находит приют в укромной низине, заросшей кустарником, и переводит дух. Рот его сух, в горле першит вплоть до кашля, но это весьма и весьма неплохое место, чтобы заночевать, - пока не заберёшься внутрь, не поймёшь, что тут кто-то есть. Плюс сверху кусты кажутся далеко не такими густыми и высокими, неспособными скрыть человека. Расстёгивая рюкзак, Ричард слышит - даже за шелестом непромокаемой ткани - шорох листьев и веток за спиной и резко оборачивается, изо всех сил надеясь, что наткнётся на кролика или лису. Кролика он мог бы даже попробовать убить - кролика, но не другого трибута, нет, он ещё не готов. Реальность, однако, превосходит его самые робкие надежды - из чащобы выползает на корточках Иоланта. В гаснущем свете дня ещё можно рассмотреть дорожки слёз на её щеках, увидеть, как неловко она прижимает к себе вымаранную в засохшей крови руку. - Ричард, - произносит она его имя беспомощно, и как бы он ни старался оставаться настороже, не поддаваться порыву обнять её, честное слово, у неё вроде как даже нет оружия. У неё ничего нет... и она падает перед ним на колени, повторяя, словно мольбу о пощаде: - Ричард. Они оба слишком устали, чтобы бежать или сражаться. Для заключения союза во время Игр достаточно и этакой малости.