Камнепад

Пока ещё не до конца стемнело, они разбирают добытое и показывают друг другу, что у них есть. Ричард ошибся в своём первом впечатлении - Иоланта тоже смогла урвать рюкзак, причём далеко не с самыми плохими вещами. Однако оружия у неё действительно нет. - В основном, профи были заняты кем-то другим. Вами. Кто станет обращать внимание на девчонку, получившую три балла? - поясняет она с лёгким смешком, выдающим нервное напряжение; словно бы сама поражается собственной дерзости. Она не знает о том, что Альберто мёртв, хотя наверняка догадывается - или догадается с минуты на минуту. Стал бы Ричард вступать с ней в переговоры, если бы у него была лучшая опция, как же. Как только в небе засияют портреты, всё станет понятно без слов. Наверняка Иоланта обрадуется, но Ричард не может винить её. Ричард не может ничего чувствовать прямо сейчас, он слишком устал. Итак, в её рюкзаке: тёплый плед достаточно внушительных размеров, два мотка верёвки, пустая фляга для воды и пара таблеток для её обеззараживания (этому они оба научились в Тренировочном Центре), из еды - маленький пакетик сухофруктов. Всё. Ричард ворошит свои вещи (рюкзак всё же порван сильнее, чем он предполагал; возможно, часть вещей высыпалась в дороге, оставив след, по которому его можно выследить) и выкладывает перед ней по очереди: спальный мешок, флягу, полную воды, похожего вида плед, непромокаемый плащ (с капюшоном!), немного галет и вяленого мяса, непонятного вида и назначения очки, несколько ножей (три, если быть точнее, плюс один, который метнула Поликсена), пару буханок хлеба, ещё один плащ (без капюшона) и наконечник копья. Богатая добыча, что уж тут сказать. Иоланта смотрит на неё с завистью; уж точно что-нибудь попыталась бы украсть, однако Ричард на несколько шагов впереди - он предлагает поделить всё поровну. - Мы же теперь союзники, - к тому же, верёвка бы и правда очень ему пригодилась. Ему не терпится испытать на практике новые ловушки, которые он научился вязать. - Да, - откликается Иоланта с опозданием. - Да, - сверкают в её глазах непонятные искорки, которые он решает счесть за радость. Итак, в ходе обмена ему достаются: плед, одна таблетка для обеззараживания воды, фляга (наполовину полная), половина припасов, моток верёвки, непромокаемый плащ с капюшоном, два ножа (один из них - с зазубринами у рукоятки). Разумеется, меч остаётся при нём, но Иоланта категорически заявляет, что, раз у неё нож без зазубрин и плащ без капюшона, она хочет очки. На это Ричард соглашается с лёгкостью - кто знает, зачем они нужны. Может, и вовсе бесполезны, хотя Распорядители вряд ли стали бы класть так близко к Рогу что-то ненужное. Никто из них не хочет брать наконечник копья и порванный рюкзак, так что они засыпают ненужные вещи листьями и сухими ветками, надеясь, что этот след не привлечёт ничьего внимания. Особенно не хотелось бы, чтобы наконечником копья завладела Поликсена. Ночь решают провести прямо здесь - что до спальника, так в него поместятся оба, кроме того, это должно быть действительно уютно. Оба упаковывают вещи заранее, каждый - в свою сумку, чтобы с утра с лёгкостью пуститься в путь и не дать застать себя врасплох. Закапывая рюкзак ещё глубже на всякий случай, Ричард вдруг нащупывает в боковом кармане упаковку таблеток (кажется, лечебных, не для воды; неизвестно ещё, что полезнее, да и в сумерках не рассмотреть) и спички, но решает пока оставить эту находку при себе. Если всё будет в порядке, разумеется, он поделится вещами с Иолантой. Через пару дней. Почему-то ему кажется, что всё это дурно пахнет. Алва говорил ему ни в коем случае не связываться с юной Манрик, Альберто тоже не хотел брать на себя этот груз, но первый далеко, а второй мёртв. Скорее всего, они просто считали её слабой, однако Голодные Игры полны неожиданностей - взять хотя бы девушек-профи, беззащитных и трогательных на вид, но способных убивать без единого колебания даже ребят из своих же дистриктов. Хоть Ричард не может отогнать от себя дурное предчувствие, он всё-таки рад, что он не один. Ему вредно слишком много думать - в такое время лучше полагаться на инстинкты. Обоим хотелось бы промыть раны, но воды поблизости не наблюдается, а тратить то немногое, что у них есть, представляется неразумным. Хотя, конечно, риск инфекции... Ричард ощупывает порез на своей щеке. Кровь повсюду, но, возможно, скорее всего, часть принадлежит Альберто. В принципе, ничего серьёзного. Иоланта, приподняв многослойные одежды у него на спине, подтверждает, что там просто синяк. Очень большой, но синяк. А вот её рука наверняка сломана - Ричард худо-бедно вспоминает, что надо по возможности держать её в неподвижности, и они, как умеют, фиксируют её с помощью двух подходящих веток, неумело обструганных ножом, и обрывков пледа. Перекусывают немного - пока волнение ещё вытесняет голод, не стоит спешить тратить припасы. Затем забираются в спальник и лежат там бок о бок, глядя в небо сквозь прорехи в ветвях. Ричард ногтем соскребает с лица засохшую кровь, Иоланта пальцами расчёсывает спутавшиеся и влажные от пота рыжие волосы. Каждый из них, трибутов, сейчас, где бы ни находился, с тревогой посматривает вверх, ожидая, когда заиграет гимн и покажут погибших. Пушки гремели, пока Ричард ещё спешил убраться подальше от Рога Изобилия, и сердце грохотало у него в ушах с такой силой, что он не уверен, правильно ли сосчитал. Звучало как восемь, что, в общем-то, довольно мало для кровавого месива первого дня. Когда начинает играть гимн, двое союзников синхронно приподнимаются на локтях. Всё это время они молчали, испуганные, потрясённые, однако, надо думать, после портретов им найдётся что обсудить. Тех, кто выжил, и тех, кто ушёл навсегда, растаял в ночном небе без следа. Однако первая же картинка сбивает Ричарда с толку. Это не Гизелла, а парень-трибут из её дистрикта. Неужели она выжила, неужели Альберто ошибся и промахнулся? Нет, быть того не может, он знал, что делает. Если она ещё не мертва, это значит только одно: где-то там она на последнем издыхании, борется за жизнь, лишь оттягивая неизбежное. Остались ли её подруги вместе в ней или бросили её умирать в одиночестве? Профи - как стая волков, Ричард поставил бы на второе. Он надеется, что это так. Тогда у неё точно нет ни шанса выжить. В этих лесах наверняка водятся хищники. Настоящие, не только двуногие; должно быть, хватает и тех и тех. Третий выбыл в полном составе - ничего удивительного. Сразу после над их головами загорается портрет Альберто - дерзкая ухмылочка, оливковая кожа, пронзительные тёмные глаза. Они и знакомы-то были всего несколько дней, но Ричард вдруг чувствует такую резкую боль, словно ночные тени подкрались к нему и исподтишка оттяпали кусок сердца. Он был правда славный парень, этот Альберто. Может быть, к лучшему, что в конечном итоге Ричарду не придётся убивать его своими руками. Он не уверен, что смог бы. Пятый в полном составе. Что ж, и это не редкость. Девушка из Девятого. Значит, брат и сестра из Восьмого всё ещё живы, всё ещё в бегах, и никто другой не наложил руки на длинный меч. Одиннадцатый в полном составе - а вот эти ребята обычно держатся молодцом и весьма осторожны, у них победителей на порядок больше, чем у Двенадцатого, и кто-то стабильно оказывается в последней десятке, если не восьмёрке. Козлиный парень тоже отдал концы. У него такие славные ямочки на щеках, совсем как у Эдит... Ричард плотно сжимает губы, давя рвущийся наружу всхлип. Он и не думал, что он такая тряпка. Кроме того, погибших девять, а не восемь, как он насчитал. Не время ошибаться даже в таких мелочах. Когда небо снова становится тёмным и звёздным, почти как дома, он осторожно касается плеча Иоланты, чтобы не напугать: - Давай обсудим всё, что мы знаем. Итак, я видел, как девушки из Первого и Четвёртого убили парня из Второго - моргенштерн и копьё, владеют мастерски, ничего не скажешь, - на мгновение Ричард сбивается - ему вдруг кажется, что он звучит ужасно глупо; лучше не давать себе пропитаться этим чувством и продолжить спешно, сбивчиво перечислять. - Гизелла из Второго серьёзно ранена, надеюсь, она не жилец. Девушка из Четвёртого проткнула Альберто копьём. Кажется, я припоминаю, что видел, как Юлия из Первого размозжила голову девушке из Одиннадцатого. Кто поранил твою руку? Иоланта морщится как от удара, словно снова переживает дневные события: - Парень из Десятого. Впрочем, он был также испуган, как все мы, так что не довёл дело до конца. Ничего удивительного, - что это в её голосе? Напоминает презрение. Ричард не поверил бы, если бы сам не слышал. - Я ушла довольно быстро, но видела, как парень из Второго прикончил пару трибутов, хоть и не уверена точно, кого именно. Впрочем, теперь нам его опасаться не приходится. - Приблизительно кого? - продолжает настаивать Ричард. - Думаю, парень из Пятого и девушка из Третьего. - Ладно, - вздыхает он, не зная толком, зачем ему эта информация. - Возможно, кого-то ещё убил Валентин - он тоже профи, в конце концов. - Нет, - вступает Иоланта, - Валентин взял, что ему было нужно из Рога, пока другие профи отвлеклись на более лёгкие мишени, и скрылся по направлению к морю ещё раньше, чем я успела убежать, - нельзя не отметить, насколько она наблюдательна. В конце концов, может, не стоит спешить покончить с этим союзом. Двое ребят из Двенадцатого, переживших первый день, - это уже сенсация. Когда в их дистрикте узнают, что они ещё и держатся вместе, кому-нибудь точно будет не всё равно. Почему-то Ричарду так сильно, ужасно сильно хочется, чтобы кому-нибудь было не всё равно... - Я даже не успел взглянуть на море, - вслух замечает он с вымученной усмешкой. - Даже краем глаза, - смутившись своей ребячливости, резко меняет тему. - Так значит, всех остальных, скорее всего, прикончили Поликсена и Юлия. Возможно, Гизелла, пока её не ранили. Или тот парень из Второго, хотя не знаю, успел ли он. Профи всегда остаются профи. - Нет, - тихо поправляет его Иоланта. - Что ты имеешь в виду? Она вздыхает, смотрит ему в глаза с неким подобием вызова и говорит: - Девушку из Девятого убила я. Мой единственный нож застрял в её шее, и я не смогла выдернуть его достаточно быстро - пришлось бросить. Но в остальном это было легко. Гораздо легче, чем я думала. ...Они засыпают в молчании. Ричард кладёт меч совсем рядом, но не уверен, против кого придётся его использовать. Сказать по правде, рассказ Иоланты не на шутку напугал его - неужели он один на всей арене не готов убивать всякий раз, когда подвернётся такая возможность? Он предпочёл бы бежать, однако... даже девушка из его Дистрикта, девушка, которую он уже почти начал считать своим другом, девушка, которая получила всего три балла от Распорядителей, так вот, даже она смогла. Может, у неё не было другого выхода? Ричард не решается спросить, а она сама замолкает с таким непримиримо упрямым видом, что проще уж отвернуться и сделать вид, что его невовремя сморил сон. Сон и вправду приходит довольно быстро - в спальнике, накрытом маскировочного цвета пледами, тепло и уютно, как дома, с Айрис под боком; он много ходил и многое пережил за этот слишком долгий день; теперь, ему кажется, он в относительной безопасности - всё-таки они с Иолантой заключили союз, вряд ли она отважится предать его так быстро. Но в ходе Голодных Игр маловероятные вещи имеют свойство сбываться - зрителям так больше нравится. Малоприятные - тем более. Он просыпается на рассвете, и первое, что он понимает, - место рядом пусто. Более того, оно холодное. Открывает глаза - но его лицо накрыто зелёным пледом. Первый порыв - убрать его немедленно, однако Ричард спросонья медлит, поэтому успевает заметить стоящий над ним силуэт с ножом и сделать вывод, что резкие движения - не лучший выход в данной ситуации. Он лежит, затаив дыхание, боясь пошевелить затёкшей рукой, пока Иоланта над ним несколько раз поднимает и опускает нож в нерешительности. Она накрыла его лицо одеялом, но убить его всё равно оказалось не так легко. Она тоже знает, что он никогда не желал ей зла. Ричард ждёт, напрягая мышцы, готовясь перекатиться, хоть каждая жилка в нём дрожит от какого-то древнего, звериного ужаса, однако Иоланта всё медлит и медлит. В конце концов, она опускает нож в последний раз и, видимо, окончательно приняв решение, начинает суетливо расхаживать по полянке, может быть, собирая вещи, наверняка забирая у Ричарда то, в чём он будет нуждаться. Надо встать и начать действовать. Надо убить её первым, пока она не передумала. И всё же... Есть чувство, древнее страха, Ричард верит, что есть. Есть сострадание, оно вьёт из него верёвки. Сострадание и испуг, чувство, что она нападёт, стоит ему пошевелиться, а он никогда ещё не убивал людей, да и... что сможет дочка мэра из Двенадцатого, привыкшая к относительно лёгкой жизни? Со сломанной рукой, пусть даже с охапкой припасов. С двумя сумками, набитыми вещами, она далеко не уйдёт, она и сама это понимает, можно поспорить. К тому же, Ричард откуда-то знает, что ей тоже страшно. Она боится того, во что превращается. Она боится, что он убьёт её, если узнает, если она не уйдёт немедленно. Что ж, она бежит, даже не стараясь не шуметь. Ломится сквозь кусты, словно стадо оленей. Может, что-то в ней отчасти хочет, чтобы он догнал её и Игры для неё закончились навсегда. Или, что вернее, она прекрасно знает, что ей ничего не угрожает. Она поняла вчера, не дождавшись ответа на своё признание в убийстве, с кем имеет дело: со слабаком, которому просто везло всё это время. Он не смог даже защитить своего союзника, с чего бы ей бояться его? Когда шум стихает, Ричард немедленно скидывает с себя искромсанный плед - хороший она забрала, но никак не могла незаметно вытряхнуть бывшего союзника из спальника, к тому же, действительно не решилась лезть глубоко в его сумку. Однако она оставила ему всего один нож и отобрала меч. Прихватила буханку хлеба. Не тронула всё остальное и жизнь в придачу. Не так уж плохо, думает Ричард, лихорадочно вцепляясь в раскрытую сумку, вороша припасы, словно это вправду может его успокоить. Руки у него до сих пор дрожат, и он теряет драгоценные полчаса, просто сидя на месте и глядя на то, как светлеет небо.