Камнепад

Следующий день почти целиком Ричард проводит, удаляясь всё дальше и дальше от злополучного места. Он довольно быстро понимает, что совсем не готов к долгой ходьбе - да, он силён и вынослив, однако бесконечные крутые подъёмы и спуски истощают его силы быстрее, чем голод и жажда. Единожды обнаружив ручей, Ричард идёт против его течения, продолжая удаляться от моря, пока не находит укромную лесистую долину, которая кажется ему настолько приятной на вид, что он не испытывает никакого желания покидать её. На данный момент трибуты рассеялись по арене, и хоть профи рыскают тут и там в поисках жертв, они могут найти Ричарда с тем же успехом в любом другом месте. Кто знает, не станет ли он ближе к ним, испуганно метнувшись дальше? Случай с Иолантой в чём-то унизил его: теперь ему не хочется больше бежать Здесь можно поставить пару ловушек (звериные следы на мягкой глине у ручья красноречиво свидетельствуют о том, что в них будет кому попасться), немного передохнуть, соорудить себе укромное убежище... Эта перспектива выглядит более привлекательно, чем блуждать туда-сюда без особой цели, лихорадочно перемещаться по арене в слепой надежде спастись от врага, чьё расположение неизвестно. К тому же, проведя в долине несколько часов, Ричард примечает славную расщелину в скале - достаточно высоко, чтобы не беспокоиться об атаке хищников. Трибутам, не выросшим среди холмов, тоже может быть непросто дотуда добраться, если они вообще смогут увидеть её в густой листве, если вообще будут проходить мимо. Более того, снаружи она выглядит подходящей максимум для какого-нибудь мелкого зверька, однако Ричард не даёт себе обмануться - он забирается наверх по скользким, потрескивающим под ногой камням, используя естественные выступы и удобные мелкие осыпи, и убеждается в том, что и так знал: узкий, почти слишком тесный для его широких плеч проход скрывает довольно просторную, пусть и зябкую комнатку. Идеальное место, если не думать о том, с какой лёгкостью Распорядители могут устроить обвал и навсегда похоронить его в этом укромном уголке. У Ричарда мурашки бегут по загривку, когда он представляет себя беспомощным, отрезанным от всего мира, доживающим последние часы, пока не кончится кислород. Однако мысль о том, как сложно потом будет планолёту извлечь его тело, чтобы отправить в родной дистрикт, несколько отрезвляет. В любом случае, Ричард решает скрываться в расщелине лишь в том случае, если решит, что ему угрожает опасность. Он ставит несколько простеньких ловушек, очищает себе ещё флягу воды последней таблеткой, устраивает лёгкий перекус (хотя тело к этому моменту уже явно требует большего) и отправляется в небольшую разведывательную экспедицию, решив поискать по пути съедобные травы (пусть остатки мяса и галет станут неприкосновенным запасом на особенно трудные времена). В этом ему более чем везёт - клубни водных растений из запруды чуть дальше по течению, листья, из которых можно сделать салат, а самое главное, целая яблоня, увешанная спелыми плодами. Для яблок сейчас совсем не время, но это, должно быть, одна из причуд Распорядителей, и Ричард вовсе не против. Он залезает на дерево и набирает фруктов в остатки пледа, завязав добычу узлом поверх. Слишком много пожитков, чтобы таскать на себе: часть надо будет оставить в расщелине. Что-то, что он не боится потерять. Откусив на пробу самую малость яблока, Ричард убеждается, что на вкус оно совсем обычное и, вполне вероятно, не несёт угрозы для жизни. Вполне вероятно, однако на арене никогда не знаешь наверняка, и он съедает не больше половины, решив, что с таким количеством яда организм, если что, справится. Если ему не станет плохо до вечера, на ужин он сможет устроить себе настоящий пир. Пока же - наконец-то промывает порез (в рябящем зеркале ручья вовсе не выглядит страшно, просто останется шрам) и даже решается сполоснуть одежду, смочить волосы, убирая из них остатки крови. Вокруг стоит жара, лишь немного смягчаемая древесной тенью, так что одежда быстро высыхает прямо на теле, и Ричард чувствует себя на удивление хорошо. Как будто он дома, в лесу. Вот-вот вернётся к сёстрам. Обманчивая иллюзия, что сказать. Возвращаясь по своим следам, а местами даже шагая сквозь воду, предварительно сняв ботинки и носки, Ричард вскоре понимает, что в его ловушку и вправду что-то попалось, причём совсем недавно и довольно большое. Он слышит шорохи и хруст ветки, возвещающие борьбу, и неспешно, осторожно возвращается к месту, где оставил свои примитивные петли, однако, к сожалению или к счастью, это не дичь, а кое-что покрупнее. Валентин. Возможно, они все переоценивали его - считали осторожнее, разумнее и хитрее, чем он на самом деле. С другой стороны, Ричард действительно хорошо замаскировал петлю - кролики в этом плане уж всяко внимательнее людей. Профи, что сказать: они не привыкли, что и на них может вестись охота. Хотя, конечно, всё было бы проще, будь это Юлия или Поликсена - особенно Поликсена, Ричард убил бы её, ну хотя бы попробовал бы. Однако Валентина он убивать не намерен. Не сейчас, только не в самом начале Игр. Но отпустить... это просто невозможно. Стоит ногам добычи коснуться земли, она тут же превратится в охотника и нанижет незадачливого вовсе-не-мастера ловушек на вертел, в этом не может быть никаких сомнений. Словом, Ричард мнётся на кромке леса, исподлобья разглядывая повисшего вниз головой соперника. Надежда на пищу для Двенадцатого дистрикта... Судя по увесистой сумке за спиной, он успел урвать себе достаточно вещей и без участия в завязавшейся у Рога Изобилия схватке. Кроме того, в руке у него - оружие, которого Ричард никогда прежде не видел; ну, может быть, в Тренировочном Центре мельком. Сомнений нет, именно умелое обращение с ним Валентин и продемонстрировал Распорядителям. Острое лезвие топора на длинном, как у копья, древке... Не стоит подходит слишком близко. С другой стороны, даже профи нужен кто-то, кто мог бы освободить его из петли - если он просто перережет верёвку, что, в общем-то, ему под силу, он рискует неудачно приземлиться и переломать себе все кости. - Ну, что ты там медлишь? - глухо зовёт тем временем Валентин. Даже свисая вниз с головой, он смог рассмотреть своего противника и ни капли не растерял знаменитого хладнокровия. Ричард не особо и прятался, а ещё он невольно завидует спокойствию в этом голосе. - Подходи, покончим скорее с этим, - сквозь равнодушие прорезаются нотки лёгкой насмешки. Понимает ли он, что представляет ценность для Двенадцатого? Или не берёт этот фактор в расчёт? Разумно с его стороны, но Ричард не может убить его. Не может, и всё. - Не хочешь поговорить? - как можно более буднично откликается он, делая пару шагов вперёд - но только пару, не забывая о странном оружии, которым Валентин может достать его даже с другого конца поляны. - Предлагаешь мне выбрать способ смерти самому? - отвечает он вопросом на вопрос. В нём легко можно угадать злость на самого себя: действовать так осмотрительно всё это время и попасться так глупо, ещё бы. - Знаешь ли, тебе вовсе не обязательно умирать, - глубокомысленно замечает Ричард. - Мне казалось, ты парень смышлёный, к тому же профи. Как насчёт союза? - но это, конечно, совсем не идеальное решение. Если его чуть не прикончила Иоланта, как он может доверять чужаку из Первого? Ричард предпочёл бы работать в одиночестве, однако больше на ум совсем ничего не идёт. - Ну, конечно, это лучше, чем остаться висеть тут на веки вечные, - соглашается Валентин. Он тоже прекрасно понимает, что, если Ричард приблизится, его получится проткнуть; вероятно, даже нацелить удар в сердце. Конечно, можно было бы метнуть нож, но это дало бы только одну попытку, а в случае неудачи он, вполне вероятно, остался бы вовсе без оружия. Своим навыкам в этом искусстве Ричард доверяет далеко не настолько сильно. Был бы у него пистолет, дело приняло бы совсем другой оборот. - Однако я работаю один. - И куда это тебя привело? - складывает он руки на груди. - Чем докажешь, что я могу тебе доверять? - неожиданно меняет тон Валентин, как будто он и впрямь готов к переговорам. Кровь до мозга дошла, что ли? - Что ты не убьёшь меня, стоит мне выпустить из рук оружие? - Вообще-то у меня к тебе тот же вопрос, - хмыкает Ричард. - И я уж точно не освобожу тебя, пока не получу на него убедительный ответ. Но, - колеблется он, формулируя твёрдое убеждение в расплывчатую мысль (достаточно расплывчатую, чтобы спонсоры не сбрасывали его со счетов раньше времени), - ты знаешь, кто твой ментор и что это значит для моего дистрикта. Ты - последний человек на этой арене, которого я собираюсь убить, если ты понимаешь, о чём я. - И даже не твоя подружка из Двенадцатого? - Валентин фыркает, как будто бы сомневаясь. - Больше не подружка, - уточняет Ричард, словно это что-то меняет. Возможно, ему не стоило бы так легко разбазаривать такие важные сведения. Переговоры ещё не окончены. - Впрочем, - резко сменяет пленник гнев на милость, - я знаю о тебе кое-что, так что звучит убедительно, - он разжимает руки, и оружие с тихим стуком падает на землю, покрытую листьями. Всё это происходит слишком быстро, Ричард не успевает сообразить. - Знаешь обо мне что? - хмурится он, подозревая обман, предчувствуя змеиные уловки и выверты, однако Валентин снимает с плеч рюкзак и роняет его следом. Теперь он совершенно точно безоружен, если, конечно, не прячет нож за пазухой; Ричард на его месте бы непременно прятал; Ричард и прячет, однако нож Валентина тоже летит в низкую траву подлеска. Смахивая со лба чёлку, он милостиво разрешает: - Убери всё это подальше, пока я не передумал. Что до сведений, можешь считать это моей частью сделки. Причиной, по которой ты можешь доверять мне - по крайней мере, какое-то время, - бросает резко. Он внезапно, без видимой на то причины выглядит раздосадованным, почти раненым, когда продолжает: - Твой отец и мой брат. Я знаю, как они умерли, и знаю, кто виноват.