Камнепад

Это не Иоланта. Не парень из Седьмого с топором наперевес. На рассвете самого тревожного, самого страшного дня в жизни Ричарда его встречает рыжеволосая девушка из дистрикта Десять. В глазах у неё - золотые крапинки; но это тогда, когда она подбегает достаточно близко, чтобы можно было разглядеть. Словно испуганный зверёк, она мечется с одного островка на другой, но все они один за другим уходят под воду за её спиной, а иногда и под её ногами. Распорядители решили не затягивать с концовкой. Землетрясение снова кидает траву и камни навстречу последним выжившим, прямо в лицо - так, что и не увернёшься. Ричард и не пытается подняться, пока не прекращаются толчки, - знает, что всё равно не сможет устоять на ногах, а ещё ему вовсе не верится, что девушка из Десятого успеет до него добраться. Стало быть, он мог бы просто свернуться в комочек, обняв колени, и ждать пока всё закончится, ждать момента, когда протрубят победу, его победу? Где угодно, только не на Голодных Играх. Это должна быть схватка века - нет, ну так хотя бы схватка года. Что-то, что не забудется как минимум до следующей кровавой бойни. И вот, земля перестаёт дрожать, Ричард соскребает себя с неё и встаёт на ноги - только чтобы очутиться лицом к лицу с рыжевато-золотистой, как одуванчик, девчонкой, которая за время Игр отощала до неприличного. Он бы её двумя пальцами переломил. Вот прям бы взял, переломил - и всё бы закончилось. Но Ричард не может. Например, мгновением позже. Минутой, ладно. На последнем выступающем из воды бугорке не укрыться, никуда не спрятаться, нет ни деревьев, ни кустарника... В общем-то, честно сказать, Ричард, наверное, остался бы стоять и смотреть на неожиданную соперницу, пока Распорядители не выдумали бы что-то ещё, чтобы заставить их драться не на жизнь а на смерть. Он даже готов опустить на землю лук и меч. Он уже почти совершает движение в эту сторону - но, пожалуй, раньше стоило спросить, что об этом думает девушка из дистрикта Десять. Потому что она-то стоять и смотреть точно не собирается. В последний момент Ричард успевает не увернуться - прикрыться ладонью в жалкой попытке защитить себя, но этого, в принципе, достаточно, чтобы сбить девушку с толку. Убивала ли она кого-нибудь до этого? Её дистрикт - дистрикт животноводства, так что наверняка; но люди - всё-таки не совсем то же самое, что скот и домашняя птица. Клинок соскальзывает, пронзает ладонь насквозь, но не проникает в тело; и всё-таки боль так сильна, что Ричард забывает про мужество с выдержкой и кричит, невольно отшатываясь, сгибаясь пополам. Дальнейшее - в большинстве своём дело инстинктов. Он мог бы задуматься кто она, откуда пришла, сколько у неё братьев и сестёр. Любит ли она кого-нибудь? Целовалась ли хоть раз? Ходила ли на охоту в лес ранним утром, есть ли вообще в Десятом леса - или только бесконечные пастбища? Читала ли книги? Как её зовут? Как тебя зовут, человек, которого мне нужно убить? Но мысли от бессонницы ворочаются куда медленнее, чем напрягаются мышцы, подхлёстываемые опасностью. Руки бросают бесполезный в ближнем бою лук и выставляют вперёд меч (точнее, одна рука - вторая всё ещё прижата к груди, как будто до сих пор пришпилена кинжалом, только это не так). Девушка напротив обезумела от страха, надежды, отчаяния, совсем ослепла и онемела. Когда она пытается атаковать снова, Ричарду достаточно только немного податься навстречу, приложить ещё толику усилий... И, в конечном итоге, это оказывается немногим сложнее, чем на тренировках. Не насквозь, но достаточно глубоко, чтобы даже не-профи стало понятно: этого достаточно. Девушка кричит яростно и отчаянно, снова напоминая зверька, и Ричард отпускает клинок, позволяя ему, вывалившись из разреза, с тихим звоном упасть на землю; позволяя противнице, от ярости и страха, от шока словно бы вовсе не чувствующей боли и смерти, стоящей за левым плечом, наброситься на него снова, и снова, и снова, оставив ещё несколько глубоких ран. Она всё равно немногое успевает, пока не падает на землю, обессиленная, истекающая кровью. О да, кровь везде: ручейком струится по пыльным камням, пятнает одежду и красит в вишнёвый рыжевато-золотистые волосы. Ричард чувствует кровь на своём лице и рефлекторно пытается стереть её проткнутой ладонью, но это, конечно, совсем не помогает делу. Он тоже онемел, отупел от страха и в ужасе смотрит на свои руки. Всё его тело болит и корчится. За те полчаса, пока он ждёт планолёт (должно быть, решают, не слишком ли близко он от тела - и тела ли? был ли выстрел пушки? грохот крови в ушах всё заглушил), Ричард почти успевает умереть первым. Почти.