Брызги света

Он выбрал меня, как самого достойного. Он поверил в мою силу и способность защитить того, кто был ему дороже собственной жизни. Его вера, искренность и безграничная преданность — именно они, а не старый дракон — вдохнули в меня жизнь, наполнили меня магией и сделали тем, кто я есть. Я должен был служить Артуру, защищать его, оберегать, хранить от врагов и отражать их атаки. Я должен был быть с ним там, где Мерлин не мог. Я поклялся в этом. Я не раз доказывал Артуру свою преданность, был продолжением его самого, был его частью и одновременно частью Мерлина… Я любил их обоих… И в ту ночь, когда не сумел спасти одного из них, поклялся сделать все, что в моих силах, чтобы исправить это… Магия, которая наполняла меня, придавала уверенности. Я смотрел на то, как человек, которого я привык считать самым сильным, не сдерживает слезы, стоя на коленях перед телом того, кто был ему другом. Я хотел кричать вместе с ним от боли и безысходности, но не мог. Хотя крик мой рвался наружу, царапал изнутри, и боль, жгучая, всепоглощающая не давала мыслить связно. В ту ночь мы оба лишились части себя. Очень важной части. Я не мог просто смотреть на это. Мощь, запертая внутри меня, бесновалась, требовала изменить хоть что-то, исправить ситуацию настолько, насколько это вообще было возможно. Я попытался сконцентрироваться, но все, на что хватило моей силы — заставить Магию заговорить. И она сделала это. Магия впервые заговорила с человеком. — Он отдал свою жизнь во имя благой цели, — прошелестела она, проносясь легким ветром над темной поляной. — Верни его мне! — Я не могу. Эту рану излечит лишь время. Очень, очень долгое время. — Я буду ждать столько, сколько нужно. — Ты переоцениваешь свои силы. — Я буду ждать его! — Будь по-твоему, — она улыбнулась — луна на несколько мгновений вышла из-за туч — и добавила: — Я могу лишь сделать так, что все это время ты не будешь одинок. Я почувствовал легкие прикосновения и в следующее мгновение обрел человеческое тело. Там, где секунды назад было гладкое лезвие, испещренное древними письменами, появилась теплая кожа, покрытая замысловатым узором татуировки… * Я по-прежнему хранил и защищал его, не давал оступиться, лез в драки и под пули первым, хотя он и пытался опередить меня. Мы провели рядом долгое время. Очень долгое. Скитались по земле, меняли место жительства, чтобы не вызывать подозрений… Мы всегда были рядом, объединенные одной целью: дождаться того, кто был для нас обоих смыслом. Было трудно. Он держался, но наступали моменты, когда силы подходили к концу, когда отчаяние наваливалось темной безысходностью. Я следил за тем, чтобы он не бросился в первый же бой, утратив чувство опасности. Время испытывало его. Он ожесточился, с каждым веком все неохотнее шел на компромиссы, сторонился людей. Я же хранил его, как поклялся когда-то… Полтора столетия спустя мы, по-прежнему, не утратили веры. Мы увидели его одновременно… Санитар, почти мальчишка, под градом пуль он тащил на себе тяжелораненого солдата. Времени не было — я видел, как сбоку вскидывает руку с оружием немецкий солдат. Несколько секунд, и я сделал то, что не сумел полторы тысячи лет назад. Я спас его, закрыв своим телом. Я знал, что теперь он в безопасности. Все вернулось на круги своя… Мерлин в изумлении смотрел туда, где вместо спасшего его солдата на земле лежал тяжелый рыцарский меч. Высеченные на его лезвии древние символы мягко светились. Он перевел взгляд на человека, нависшего над ним. Лицо было испачкано в грязи, светлые волосы спутались, но удивительно синие глаза смотрели с тревогой и надеждой. И это было похоже на пробуждение после долгого сна. — Артур? Человек вздрогнул и улыбнулся. Его ожидание закончилось…