Ветер отравленной крови

Даже не отделанная камнем дорожка, а самая натуральная скользкая тропа до деревянного причала ужасно бесила. Хотя бы осветили магически, и на том спасибо. Темари со всё возрастающим раздражением следовала за сухопарой профессоршей. Она была в окружении слегка напуганных, но бурлящих энтузиазмом детей, которые жались к старостам, не успевая за поспешной поступью преподавателя. Ощущение, будто она вновь попала на Чунин Шикен и со стороны смотрит на лоботрясов, не имеющих представления о готовящемся нападении и политической подоплёке экзамена. И ведёт их всех Гаара того времени, которому было практически плевать на всех и вся, ага. Она… любила своего отото даже тогда, когда Наруто ещё не вернул ему крышу на место, это факт. Боялась, да, конечно, но скорее даже не его самого, а сущности, что скрывалась внутри него. Не его вина, что тупые, за неимением других эпитетов, старейшины запечатали биджу в блядский предмет, ожидая, что нерождённый младенец будет иметь такой же контроль над мыслями и эмоциями, как предыдущий джинчуурики Бунпуку, бывший, между прочим, монахом со стажем. Сейчас она, мастер фуиндзюцу, уже много лет как пыталась расшифровать то, что наворотили недоучки, чтобы без последствий для Гаары и окружающих нормально перезапечатать Ичиби, который вернулся к заводским настройкам их предыдущей жизни. Легче, конечно же, было бы просто извлечь хвостатого и поместить в новый сосуд, но Темари не нужна смерть её младшего брата-Казекаге. Ей буквально приходилось заново изобретать колесо, и всё из-за ошибки Чиё и отсутствия каких-либо записей в руинах Узушио о таком непотребстве. Случай беспрецедентный. Когда старосты начали быстро распределять детей по лодкам под командованием странноватой преподши, Темари с присущей ей грацией прыгнула в пустующий транспорт, который даже не покачнулся под её поступью. Статная, темнокожая, как коренные жители Кумо, брюнетка с чёрно-жёлтым галстуком помогла Эдриану Пьюси и парочке его знакомых забраться к ней в лодку, особенно уделив внимание заметно прихрамывающей на левую ногу девчушке с обрызганным веснушками лицом. Темари про себя хмыкнула, не выказав неуместного веселья: Пьюси явно был проинструктирован по самую маковку и не собирался в ближайшем будущем сильно отдаляться. Однозначный плюс, которым Темари собиралась воспользоваться в полной мере для их… дела. Открывшийся вид на замок мог бы захватить дух простого смертного, но точно не закалённой в боях Темари с довольно специфическим понятием прекрасного. Ну да, каменный склеп, возвышающийся над чёрной гладью бесшумного озера, впечатлял своей монструозной громоздкостью, но не более. Темари же видела красоту там, где другие встречали свою смерть. То, как земля могла разверзнуться под ногами до самой лавы, то, как сотканный из воды дракон топил в своей раскрытой пасти чужаков, то, как от режущих потоков подвластного ей ветра срезалась плоть с вражеских ниндзя… Это — истинное волшебство, а не какая-то полуразваливающаяся махина, в которой метража намного больше, чем нужно. Профессор МакГонагалл, что, аки генерал в одиночестве, пёрла впереди планеты всей, без обиняков приказала им поклониться замку перед попаданием в заросший плющом проём туннеля. У Темари тело было пока слабоватым, объём чакры не позволял долго и часто использовать Режим Мудреца, тем более он малость палевный в плане появления отметин и изменения зрачков, и сегодняшнюю норму на детализацию чакры она уже истратила на паразита. Поэтому она с неудовольствием подчинилась, поверхностно чуя лишь золотые сети с запахом тысячелистника, что тёплым одеялом оказались накинуты на них. Плохих намерений или подчиняющих потоков Темари не считала, но всё же решив потом попытаться найти в школьной или обычной библиотеке, что же это за зверь такой, всё-таки неприятно не знать чего-то, на что пришлось подписаться. Скорее всего, это что-то вроде контракта или защиты, о которой вскользь упомянул домовик. Надо будет на всякий случай узнать, как такие вещи расторгаются у местных, а то они те ещё альтернативно одарённые в некоторых вещах — взять хоть в пример то, как они раздавали магические клятвы направо и налево, будто не зная, что это, по сути, в какой-то степени добровольное заключение в оковы узконаправленного рабства. Сойдя с лодок у подземного причала, старосты помогли всем нормально выбраться на стёртые от времени камни и, наконец, оставили ораву новичков, юркнув через открывшиеся дубовые двери. Профессорша даже не обратила внимания на их уважительные кивки, ещё больше беся этим Темари. Эта тётка вообще в курсе, что субординация работала в обе стороны? Даже самый распоследний слуга должен думать, что хозяин воспринимает его, как живое существо, а тут — целые старшекурсники, с которыми ещё потом придётся пересекаться на протяжении всей жизни! Это уж скорее походило на отношение ко всем высокостоящих чиновников из дворца даймё, пока делегации ниндзя не ставили их на место за такое пренебрежение правилами поведения. Коридор провёл их наверх, несколько раз вильнул, под заинтересованными взглядами портретов, потом мимо приоткрытых дверей Большого Зала, откуда доносился гомон голосов, и их, наконец, завели в небольшое пустое пыльное помещение без каких-либо картин или статуй. Учитель за каким-то надом свалила, наказав прихорашиваться, и Темари только вздохнула, устав удивляться. Какое глупое распределение как человеческих, так и замковых ресурсов! Гаара, хозяйственник до мозга костей, будет в ужасе. Послышались испуганные возгласы первоклашек. В помещение залетели вольготно чувствовавшие себя привидения. Темари нахмурилась. Призраков шиноби тоже видели, но откровенно не любили. Неприкаянные души приходилось отлавливать после больших сражений и упокаивать, показывая им дорогу в Чистый Мир, иначе те могли набраться сил и начать сильно вредить всем подряд, включая своих, питаясь чакрой живых. Темари, как мастер фуин, была в числе тех, кто разгребал послевоенное дерьмо и бегал по всем странам, пытаясь нивелировать последствия полномасштабных сражений. Это было ещё более сложно, если тела уже кремировали и не оставалось костей, которые можно было бы просто обсыпать солью и сжечь. Поэтому отношение здешних чакропользователей неприятно поражало. Скорее всего, они даже не осознавали, насколько призраки вредны для живых, раз про хогвартских аж писали в книгах, как о нечто само собой разумеющемся. Но им недолго осталось — Темари собиралась по очереди разделаться со всеми, чтобы не пичкать очередных пиявок силой. Что-то такое почувствовав в её взгляде, привидения быстро ретировались, оставив детей одних. Вернулась МакГонагалл. Их провели шеренгой по двое внутрь Большого Зала и развернули спиной к длинному столу со взрослыми, лицом к студентам. МакГонагалл вынесла колченогий табурет и Шляпу (с большой буквы). Темари, слушая сиплые подвывания артефакта, всё больше упрочнялась в своём мнении, что она с братьями попали в театр абсурда. Хорошо, что осталось лишь немного потерпеть, и можно будет спокойно поесть (обязательно проверив еду и питьё на добавки, конечно) и поспать (обязательно обставив спальное место ловушками и сигналками). — Аббот, Хантер! — Хаффлпафф! Столы громыхали аплодисментами с каждым выкрикнутым решением артефакта, и толпа первокурсников стала стремительно редеть. Пьюси успешно попал, куда хотел, и теперь с предвкушением ожидал, когда очередь дойдёт и до неё — это было заметно, потому что он ещё не довёл до совершенства свою «маску». Сама же Темари со скучающим видом рассматривала иллюзию затянутого тучами потолка. Четыре молнии сверкнули, после чего начал накрапывать дождь, не долетающий до повисших над столами свечей, когда наконец выкрикнули её имя в числе последних: — Сабакуно, Темари! Взгляды учеников скрестились на ней. Степенно вышедшая к табурету Темари также почувствовала несколько буравящих спину тяжёлых взглядов со стороны педагогического состава, что вызвало недоуменное раздражение. Неужели совсем никто из вроде умудрённых жизнью волшебников не умеет банально скрывать свои намерения, слегка не дотягивая до эманаций ки? Любого ниндзя раскрыли бы через секунды, если бы он попытался осуществить слежку с таким кошмарным контролем над эмоциями. Или же… Широкие поля Шляпы скрыли обзор, когда Темари поймала мысль за хвост и начала её раскручивать, параллельно вяло отбиваясь от безысходных ментальных атак артефакта. А что, если учителя не особо скрывались именно потому, что воспринимали её непуганым ребёнком? По легенде она из благополучной «светлой» семьи с зашоренным делением мира на чёрное и белое, а не на тайное и явное. Ну не верилось ей, что такой политический мамонт, как Дамблдор, мог обдурить всех, если бы он плохо скрывал свои настоящие мысли об окружающих. Но это при условии, что маги всё же не совсем тупицы, а то ведь и такое возможно. В любом случае Темари взяла на заметку этот прокол со стороны взрослых, чтобы потом правильно разыграть свою партию. За ленивыми размышлениями прошло секунд двадцать, отчего зал начал потихоньку роптать. Темари вконец достало хныканье Шляпы, пытающейся пролезть к ней за барьеры, и она ей совсем по-яманаковски втащила ментальным апперкотом, грозившим дезинтегрировать тряпку, отчего артефакт испуганно икнул и поспешно выдал нужный ей вердикт: — С-слизерин! Темари без тепла улыбнулась деканше Гриффиндора, сорвавшей с неё головной убор. МакГонагалл поджала губы, стараясь выдать что-то приличное, и зябко поёжилась. Впервые на памяти женщины её кошачьи инстинкты зашипели на ребёнка, помечая как хищник-бежать-опасность. Что-то казалось странное в ней, в этой маленькой полукровке во всех смыслах, что-то будто зловещее и… МакГонагалл оборвала свои непотребные мысли, задвинув подальше беспокойство своей анимагической формы и едва не фыркнула от досады. Глупости какие! Малышка-первоклашка — и «опасна»? Ей стоит попытаться делегировать часть обязанностей Помоне или Филиусу, а то учебный год ещё не начался, а её уже несёт не в ту степь. Темари заняла место рядом с подвинувшимся Эдрианом, который сверкал довольной ухмылкой. Темари поймала взглядом поднявшего в поздравлении кубок старосту Рейвенкло и кивнула и первому, и второму, показывая, как она благодарна за поддержку. — Зигманн, Сара! Последняя девочка — та самая хромуля из лодки — юркнула к ним за стол, оканчивая распределение. МакГонагалл свернула пергамент с именами и передала табурет с артефактом замызганному старичку с бледными злыми глазами, после чего присоединилась к коллегам. Директор степенно поднялся со своего трона и, подняв руки так, словно хотел обхватить весь зал, с важностью поприветствовал их: — Добро пожаловать! Добро пожаловать к началу нового учебного года в Хогвартсе! Прежде, чем начать банкет, я бы хотел сказать несколько слов. А слова мои будут такие: олух, пузырь, остаток, уловка! Всё, всем спасибо. Как по команде на столах появились блюда и графины с водой и тыквенным соком. Оглядев предложенное, Темари подложила себе на тарелку пару шпажек с нанизанной на них свининой, немного тёртой моркови и ложку булгура. Внимательно рассматривая людей и прислушиваясь к разговорам вокруг, в которые её явно боялись включать (хотя по заинтересованным взглядам всем было невтерпёж, но боязно), она подивилась наглости Дамблдора. Ишь как всех в открытую обозвал, а никто и не почесался! Олухи-гриффы; всё подряд впитывающие в свои умственные пузыри вороны, которым большего и не надо; хаффы, что как остаток на задворках планеты всей; да якобы хитрюги слизеринцы, которым лишь бы словить кого на слабости, на что директор прямо указал. Мудак. Как поняла Темари, за её столом все друг друга знали по племенной тусовке. Залётные полукровки и магглокровки были редкостью, поэтому на неё косились, как на настоящую диковинку, о которой рано было делать какие-либо выводы. Правда, если судить по Пьюси, то техзадание выдали и теперь выжидали, как бы подступиться половчее. Перемена блюд на десерты оставила Темари, не большую поклонницу сладостей, равнодушной. Налив себе тыквенного сока, которого ни разу не пробовала, она с отвращением, не выказанном на лице, отставила бокал. Как будто глотнула холодного жидкого супа. Не для неё, но питательно, этого не отнять. В поход по пустыне самое то. — Слушай, Темари, ты в поезде упоминала младшего брата. Когда он будет поступать? Темари решила больше не отмалчиваться и ответила Эдриану: — Так-то у меня их два. Мы все погодки. — Ого! — прорвалось удивление у сидевшей напротив последней, третьей девочки их набора, которая тут же смутилась от собственного восклицания и попыталась вернуть себе выражение намеренной небрежности. По воспоминаниям Темари о выкриках замдиректора, ту звали Агнес Монкли. У неё были медные волосы, забранные в аккуратную корону вокруг головы, но маленькие болотные глазки на круглом личике. Красавицы без определённых усилий из неё не вырастет. — Прошу прощения. Просто в нынешние времена наличие более двух детей стало редкостью. — Прощаю, — Агнес раздражённо дёрнула бровью от ремарки Темари, которая не собиралась развивать тему. Но не тут-то было. — Тоже к нам в пенаты собираются? — задал вопрос Бенджамин Вейзи, невысокий русый мальчишка болезненной хлипкости. — Как карта ляжет. Не привыкшие к обрубанию светской беседы новоявленные слизеринцы опешили, когда она ничего более не сказала. На выручку пришёл Пьюси. — А расскажи про родителей. Ну, что помнишь о них. И опекуне. А то как-то… — и затих, недоумённо нахмурившись. Да-да, в поезде трещал только ты. Темари сжалилась над ним и теми, кто грел уши. — Я их вообще не помню. Как я тебе говорила, мать унесло родильное ложе, когда мне было почти три. Она была из младшей ветви клана Акасуна. Мой отец с дядей с маминой стороны были на передовой во время Десятилетней войны, как прозвали японскую гражданку. Отец был главой клана Сабакуно, от которого остались только я с братьями, и той ещё боевой мощностью. Не помогло, но спас он многих. Он приказал опекуну хватать нас и маму и бежать из страны, когда стало понятно, что всё близится к финалу. Теперь нас воспитывает Баки-сэнсэй. — Так ты глава рода? Или наследница, пока опекун регент? Или женщины у вас тоже не наследуют за редким исключением? — спросила Агнес. — Я — химе. Той это ничего не сказало, но Темари приметила, как второклашки, сидевшие поодаль, переглянулись и передали информацию дальше по цепочке. За столом кучковались по курсам: ближе к преподавателям — новички, к дверям — семикурсники. Такая стратегическая посадка на случай нападения наблюдалась ещё лишь у Рейвенкло. За остальными двумя столами сидели вперемешку и, как предполагала Темари, как попало. В этом году Хогвартс обзавёлся стандартным набором в тридцать пять человек, что было золотой серединой. По обрывкам фраз, подсчёту людей в Зале и просматриванию периодики до приезда, за раз максимум поступало пятьдесят детей, исторический же минимум был в послевоенные годы (как маггловских, так и волшебных) со всего лишь двенадцатью-шестнадцатью студентами в течении нескольких лет. Сейчас в школе было в общей сложности двести сорок учеников, и это учитывая, что некоторые уходили после аттестата пятого курса, решив не продолжать углублённое обучение. Совсем немного для такого огромного замка, ведь в старину каждая семья стругала по пять-семь голов, а сейчас — прям как Агнес сказала. Темари предполагала возможную связь с ухудшением состояния этого мира. Слизерин обзавёлся семью ребятами: тремя девочками и четырьмя пацанами. То были она, Агнес Монкли, Сара Зигманн, Эдриан Пьюси, Бенджамин Вейзи, Кассиус Уоррингтон и Ричард Пикеринг. Хаффлпафф и Рейвенкло повезло: у каждого было поровну по четыре и тех, и других. В Гриффиндор распределилось двенадцать новичков с женским перекосом: девять девочек и трое мальчишек. Темари уже запомнила имена своего курса, зная, что придётся тереться бок-о-бок с конкретно этими детишками пять лет минимум. Было трудно сохранять спокойствие. Одно дело свыкнуться с мыслью, что ты вынуждена заново расти и претерпевать все трудности пубертата, и другое — пародировать поведение, соответствующее детским стандартам нынешних времён. Темари не собиралась слишком углубляться в актёрство, заранее позиционируя себя как не по годам взрослую, но при этом сохраняя возможность в экстренном случае свалить огрехи на возраст. Они втроём пришли к такой модели поведения. Темари выдохнула, желая поскорее добраться до комнат и черкнуть братьям предварительный отчёт. Будто услышав её молитвы, пир подошёл к концу. Столы разом опустели, а профессура взмахом руки погнала их по кроватям. Поднялся лёгкий гам, достигающий сводов потолка с бушующей на небосклоне бурей. Семёрку первокурсников взяли в оборот факультетские старосты с шестого курса. Тимоти Никсон был очень загорелым, очень высоким и очень худым. Аманда Блишвик щеголяла короткой тёмной стрижкой с длинной чёлкой на ослепший левый глаз. Как шепнул любящий потрындеть Пьюси, в детстве она упала со скакуна, лягнувшего её прямо в лицо. Мозг спасти удалось, а вот зрение пострадало безвозвратно. По дороге в подземелья зелёные галстуки отделились от барсучьих нашивок. Они всё спускались и спускались в подземную сырость, пока не оказались в тупике у освещённой факелами большой свинцовой двери, перекрытой змеями размером с анаконду. — Итак, это вход в наше общежитие, — развернулась к ним Блишвик с приятной улыбкой. Не стесняйся она так явно своего небольшого недостатка и была бы просто загляденье. — Гостям с других факультетов можно здесь находиться только по предварительной договорённости со старостами, за исключением родственников при условии, что они вменяемые. Пароль меняется ежемесячно, об этом будет вывешено объявление на доске у выхода. Смотрите и запоминайте. — Лунный камень, — произнёс Никсон, после чего, словно оправдываясь, добавил, нервно поправив изумрудный значок на груди. — Первый пароль выбирает декан, у профессора Снейпа они всегда связаны с ингредиентами к зельям. Металлические змеи с шуршанием разошлись в стороны, открывая проход. Темари с интересом повертела головой, оглядывая огромное помещение, где будет проводить немало времени в последующие годы. На стенах вышитые серебром и драгоценными камнями гобелены со средневековыми подвигами слизеринцев, как, например, со сценой оседлания дракона. Тьма полок и забитых книгами шкафов из тёмного дерева. Несколько внушительных каминов из тёмно-серого камня. Пушистые малахитовые ковры и медвежьи шкуры на полу. Тёмно-зелёные тканевые кресла и чёрные кожаные диваны с подушками. Помещение освещалось не столько огнём из каминов, сколь приглушённым холодным светом волшебных люстр. Лишь в самом конце гостиной были высокие окна с подоконниками, на которых можно было сидеть. Из окон, ведущих прямо в озеро, лилась потусторонняя синева. Ощущения прохладные, но приятные. Непривычно после суновской теплоты и коноховской яркости, но по-своему уютно. В гостиной было немало ребят постарше, начиная лет с пятнадцати. Они со смехом и разговорами устраивались в креслах, на диванах, на мягких шкурах, и трансфигурировали себе бокалы в ожидании порции из летающих вокруг распечатанных бутылок с огневиски. Отбой у них будет не менее, чем через час. — Буду краток. Держимся своих, вороны нормальные, барсуки когда как, львы только если связаны семьёй. Первыми никогда не нападаем, всегда защищаемся наиболее прозрачным и достойным образом. На публику сор не выносим, мне плевать на суть, вы будете решать любые конфликты в этих стенах и точка. Нужна помощь — обращайтесь ко мне или Аманде. Нужна серьёзная помощь — к декану, по пустякам его не беспокоить. Но! Если вам причиняют какой-либо вред, будь то физический или моральный, в пределах факультета или замка, случайный или целенаправленный, вы сразу идёте к одному из нас троих. Не можете найти — к любому другому слизеринцу постарше. Договорились? — Темари послушно кивнула вместе с другими первогодками. Ей нравился такой подход. Тимоти перевёл дух. — Курение и наркотики под строжайшим запретом, алкоголь только с пятого курса. Нарушите — декан надерёт уши и может исключить, сдав при этом родителям. Поверьте, прецеденты были. Подъём в семь, отбой в десять. Женские спальни в коридор направо, мужские — в коридор налево, — махнул он рукой в сторону двух арок. — На дверях таблички с именами проживающих. Завтра подъём раньше на полчаса, будет знакомство с деканом. Каждое воскресенье, за исключением сегодняшнего, в девять вечера еженедельное собрание факультета с ним во главе. Всё, спокойной ночи и поздравляю с поступлением. В этот момент Темари почувствовала, как наложенная фуин-печать, клеймом сковывающая язык давешнего паразита, вспыхнула и исчезла. Попытался проговориться и сдох, значится. Отлично, лишние свидетели и вопросы ей ни к чему. Юппи, Ютти или как его там, никак не мог даже намёка дать на то, кто совершил это с ним. Интересно только, кому он попытался наябедничать об исходящей от неё угрозе. Слегка, на грани вежливости, поклонившись на пожелания хорошего сна от новых сокурсников и пары старост, Темари прошлась по коридору до середины женского общежития, где на дубовой двери, как и было обещано Никсоном, был короткий список из трёх нужных имён в обрамлении серебряных вензелей. Позёрство. В спальне всего было по три: три кровати с тяжёлыми веронскими балдахинами, три тумбы с лампами, три шкафа, три стола для занятий, три стула к ним. Всё было единым тёмно-коричневым, почти эбеновым гарнитуром. Посередине печь для отопления. Выбивались из ансамбля два дорожных сундука и наплечная сумка Темари с приставленным к подоконнику сложенным веером. Дверь в небольшом закутке вела в ванную комнату с душем, санузлом и раковиной с зеркалом. — Чур я первая в душ! — воскликнула Агнес и, оперативно порывшись в сундуке, достала пижаму с туалетными принадлежностями, чтобы тут же схватить с ближайшей ко входу кровати полотенца и хлопнуть за собой дверью. Сара неловко пожала плечами под взглядом Темари и развернулась к собственному багажу. Молчаливая девчуля. Тихушница. Такую надо сразу привязывать цепью к своей стороне, иначе жди беды. Темари выбрала себе ближайшее к окнам спальное место, бросив на него снятую мантию. Наконец скидывая неудобную обувь, она нежно провела кончиками пальцев по вееру, устраивая его в лёгкой доступности у тумбы, так, чтобы она всегда могла его схватить будь то с позиции лёжа или стоя. Время для него ещё не пришло. Взяв сумку со свитками, Темари забралась на кровать и задёрнула портьеры. Её маленьким соседкам нет причин знать, чем она собиралась заняться в ближайшие несколько часов.