Ветер отравленной крови

Темари рывком вынырнула из полудрёмы, услышав недовольное трещание фуин. Не сводя глаз с пульсирующей светом ручки, которую кто-то дёргал с той стороны, девочка медленно положила ноги на пол и потянулась в подсумок под юбкой за кунаем. Пока она держала за спиной оружие, палочка из секвойи впрыгнула ей в свободную руку. Уже наловчившись, Темари постучала ею два раза по нарисованной печати, которую кто-то упорно пытался взломать, и симметричный рисунок на секунду проявился и сам по себе распался. Темари распахнула дверь купе, сталкиваясь взглядом с ошарашенным старшекурсником с короткой толстой палочкой в руке и сапфировым значком с позолоченной буквой «P» на лацкане форменного пиджака. Она смотрит на него сердито, молча, в достаточной степени раздражённо, требовательно ожидая объяснений. Старшекурсник замер перед неожиданно открывшейся картиной с явно недружелюбно настроенной первокурсницей, но, прочистив горло, на удивление быстро совладал с удивлением. На красивое холёное лицо с тонкими чертами вернулась тень высокомерной брезгливости, которая присуща представителям знати, с намёком на заинтересованность. — Девочка, зачем ты заперлась? Проходившая продавщица сладостей забеспокоилась, увидев замурованное купе, и, когда ты не ответила, сообщила старостам, что человеку может быть плохо внутри. — Мы не представлены, — Темари на корню обрубила попытку наезда, указав на явное упущение вежливости. Пухлые губы сурово поджались, проглатывая прокол, но вскоре растянулись в ледяной улыбке. — Телониус Розье, староста Рейвенкло пятого курса, — молодой парень приподнял бровь, — А вы? — Темари Сабакуно, — упорно выдерживая подозрительный взгляд, она незаметно запихнула кунай меж краем юбки и жилетки из тонкой шерсти. Любовно выкаленное в домашней кузнице железо приятно холодило кожу сквозь рубашку, остужая голову и напоминая, что в случае чего делов достать его, чтобы прирезать слишком любопытствующую особь — раз плюнуть, — Простите, что заставила побеспокоиться вас и обслугу, это не было моим намерением. Юноша едва заметно оттаял и подобрался, когда девочка высказалась про обслуживающий персонал, хоть виду и постарался не показать. Так высказываться про человеческий ресурс себе позволяли либо очень чистокровные, либо очень богатые, либо очень чистокровные и очень богатые вместе взятые — престиж-с. Переходить дорогу что тем, что другим, себе дороже, и в обоих случаях стоило если не дружить, то хотя бы поддерживать доброприятельские отношения. Тем более что он знал, кто перед ним, от отца по этому поводу были особые указания. Телониус двумя днями ранее уже успел со сверстниками обсудить главную новость, рассказанную леди Пьюси, на последнем предучебном балу, который в этот раз давали Стреттоны в честь дня рождения наследницы, его наречённой Имоджен. В миловидном лице и впрямь проглядывалась восточная кровь, что можно было судить и по необычным имени и фамилии. Значит, хвала Магии, не всех японских магов успели перебить, и кто-то всё-таки смог выбраться из той кошмарной заварушки и хотя бы оставить после себя наследие, причём, если судить по выправке, выпестованное в лучших традициях. Тем страннее, что ранее о них — их вроде трое было, по словам леди Пьюси, — не было ничего известно. Почему так долго прятались? Кого и чего они опасались? Хотя в принципе, ответа на это выдумывать не нужно, уж больно показательной была реакция единственной, кто мог о них знать что-то действительно стоящее: присутствовавшую на балу Акимбо-сан подвела привычная холодность, и она, страшно разволновавшись, что-то быстро затараторила сыну на родном языке, чего никогда себе не позволяла в обществе. Впрочем, она споро опомнилась, резко замолчала и степенно отпросилась в Розье-хаус для срочной аудиенции у сюзерена: на балу были только Телониус с матушкой, так как старший брат зашивался по делам на континенте, а патриарху нездоровилось. Акимбо-сан была вдовой с восковым лицом и регентом при малолетнем сыне Учи, поступающим только в следующем году, которых семья Розье когда-то взяла к себе под крыло. Телониус, хоть и был мал десять лет назад, как вчера помнил грозовую ночь, когда отец принимал клятву служения у мужчины с гниюще-кровавым месивом вместо тела, а потом как мать выхаживала измождённую беременную женщину азиатского происхождения, на которую он со старшим братом робко бегали поглазеть. Родители, помнится, всем миром собирали по нитке на кристально чистую биографию для своих новых вассалов, чтобы ни один аврор или министерский чинуша не смог подкопаться к нелегальным, по сути, иммигрантам. — Приятно познакомиться, мисс Сабакуно. Позвольте узнать, зачем вам пришлось так отгораживаться от ваших сверстников, — и поспешил добавить, — Для проформы, не более. — Хмарь нуэ бдила над энгавой, кролика затмив и подточив запас риса в плошках наших. У Телониуса мозги в трубочку натуральным образом завернулись. Акимбо-сан была молчалива и отстранённа, и тоже, если кто к ней обращался, начинала плести тончайшие кружева, через метафоры которых с трудом можно было продраться. Надо будет поблагодарить матушку, что в своё время отдала его на растерзание Акимбо-сан: уроки восточного этикета и высокого стиля ему сейчас определённо пригодились! Он быстро начал разбирать в уме заковыристую конструкцию. Если он не ошибается — а он не ошибается, — нуэ были страхолюдными химерами, что могли, по преданиям, превращаться в чёрное облако и приносить неудачу с болезнями, хоть это и не было научно доказано магозоологами в виду своей редкости. Выходило, что хмарь означала какое-то заболевание. Далее: энгава — аналог европейской веранды, которую максимум использовали для важных внутрисемейных обсуждений, но никогда не для серьёзных встреч с людьми извне. Получается, что заболел кто-то близкий — наверное, один из её братьев, раз её сопровождал только тот необычный мужчина с перебинтованной светлой тканью головой, которого Телониус мельком заметил на перроне, — и при этом девочке пришлось выкручиваться своими силами. А раз «затмила кролика», то бишь луну, то, следовательно, на устранение болезни ушла вся ночь. Ну и уменьшение риса, как бонус, означало упадок сил из-за вышеперечисленных причин, а уточнение «наших» было дано, чтобы прояснить серьёзность ситуации, в разрешении которой были вовлечены все близкие. — Золото кои замерцало под тихой водою? — медленно ответил он, от всей души надеясь, что не оплошал. Судя по тому, с каким хитрым прищуром на него посмотрели, девочка оценила его дилетантскую попытку задать вопрос на равных. — Сакура распустилась белым, — и лёгкий поклон, обозначенный головой, что благодарил за заинтересованность в удачном выздоровлении члена семьи. Телониус сглотнул. Ну, в принципе, недурственно прошла потеря его высокопарной девственности. Акимбо-сан будет гордиться им, когда прочитает весточку, которую он сегодня же пошлёт родителям. — Мисс Сабакуно, — прокашлялся он. Теперь, когда расшаркивания закончились, можно было вернуться к привычной манере речи, — Могу вас удостоверить, что, даже не будучи распределённой на мой факультет, в случае необходимости вы смело можете обратиться ко мне. Смею надеяться, что наше знакомство не мимолётно и будет успешно продлено. — Я учту ваше пожелание провести некоторое время за приятной беседой, — уже человеческим языком изъяснилась девочка, сразу же вычленив подоплёку и немилостиво ткнув в неё, как бы насмешливо говоря, что мол, мальчик, не пытайся, — Ещё раз прошу простить за этот инцидент, более такого не повторится ради душевного равновесия пожилой мадам. — Не буду более вам мешать, только… — тут Телониус немного замялся, но Рейвенкло — это диагноз, и проигнорировать жгучее исследовательское любопытство было выше всяких моральных сил, — Если вас не затруднит, последний вопрос: я никогда не встречался с такой рунической цепочкой… — Клановые разработки, не более, — и близкая к оскалу усмешка, что сразу становилось понятно: сунешься дальше — и любопытный нос отрежут у основания, — Зиждется на кандзи, так что без изучения одного не выйдет подступиться к другому. — Надо же, никогда не задумывался, — удручённо протянул юноша, рассматривая ручку, на которой не осталось и следа, но затем очнулся и вежливо попрощался, — До встречи в Хогвартсе, мисс Сабакуно. — Приятной поездки, мистер Розье. Темари сдержанно кивнула на прощание и выдохнула, когда староста, наконец, вышел из купе, оставив её одну. Ну хоть кто-то в этом болоте знаком с классической вежливостью… Вот же кудахчут о благопристойной прозрачности, поразительно! Захотелось неприлично харкнуть и сплюнуть табак в лучших традициях сэнсэя. В её времена попытаться взломать помещение можно было только по велению миссии, и то не настолько откровенно. В противном случае можно было и до межгакурезатного скандала довести, а если уж если дело не замять, то и до какого-нибудь двора, а это чревато. Гражданские онсэны с общественными территориями всегда придерживались неприкосновенного нейтралитета. Хоть урежтесь за порогом, а внутри установленных границ — ни-ни! Даже Гаара, каким бы отмороженным он тогда не был, и то это понимал и свои порывы контролировал. Был у них в карьере приметный случай, когда ещё генинами их послали выследить и удавить в Стране Мороза непригодного нукенина, позорящего своим педофильским промыслом перечёркнутый протектор Суны: остановились, как это порой крайне удачно бывало, в соседних номерах. Правда, извращенец их срисовал и попытался улизнуть, но пришибли-то они его уже по-честному за пределами пограничного города, а до этого несли вахту, чтобы не слинял, да и отдохнули напоследок ночку с жертвой. Миссию им тогда подогнала Югакуре, у которой каждый шиноби был на счету, чтобы ещё в соседнюю страну своих людей посылать на перехват не самого слабого противника. Вот и приняли логичное решение, по всем правилам передав суновцам заказ на головную боль, сохраняя им деньги, в обмен на недурственный договор на поставку одного специфического лечебного отвара. Понять можно: Деревня Горячих Источников сама по себе маленькая, так ещё и подыхающая во взявшей мирный курс стране. Уж как они радовались, когда удалось поучаствовать в махаче с мертвяками! Для них это был повод после войны надавить на местного феодала и с молчаливого попустительства Элементальных Стран частично узурпировать власть, чтобы ниндзя могли делать то, что им должно, и не вырождались. Темари подтянула сползающие неудобные гольфы и села, достав из запасов книгу по упомянутым в разговоре рунам. Занятная, но малость бесполезная вещица по сравнению с их японским предком. Что славянские, что скандинавские руны на фоне фуиндзюцу сильно проигрывали в полезности и силе, разве что в гаданиях хорошо упрочнились. На фуине буквально держались города и страны, из-за чего шиноби после массового исхода Узумаки в мир иной, собственно, впервые так забеспокоились и попытались перехватить у даймё власть над ресурсами. Без мастеров печатей не было бы банальных тепла и воды в крестьянских домах и родовитых дворцах, с которыми ниндзя в Сэнгоку Джидай милостиво поделились. Темари читала историю нынешнего мира: банальную канализацию гражданские придумывали столетия, после того как соответствующие печати совсем ослабли и распались от времени. Примитивные идиоты. В этот раз Гаара не собирался давать спуску обезьянам, чьи жадность и беспамятность о поддержании равновесия Древа Сущего отринули тысячелетний прогресс их предков. Руны же были так, слабосильным огрызком, который и в бою не использовался. Хоть какие-то мало-мальски весомые результаты они давали только в тандеме с ритуалистикой, кровной магией, да нумерологией с астрономией. Первые две сферы запретили на государственном уровне, значимость остальных двух наук была сведена до минимума. Темари как раз читала, как магам приходилось корячиться с заговорённым вышиванием по подолу своих одежд, когда в дверь купе постучали. Темари призвала себе на помощь всё актёрское мастерство. Она не выспалась, злая, что вынуждена быть так далеко от своего Казекаге, и никого не хотела видеть. Но кто ж будет спрашивать о её желаниях. Мальчик из ателье, что шептался с батенькой на платформе, выглядел чуть запыхавшимся, но безмерно довольным, когда разглядел её. — Добрый день, меня зовут Эдриан Пьюси, наследник Пьюси. Я искал вас, хотел познакомиться, раз ранее не было возможности это сделать. Темари захлопнула книгу, над которой хоть плачь, хоть смейся, и отставила её на стол. Затем привстала, задвинув кунай под валявшуюся рядом мантию, и поклонилась с улыбкой чётко-выверенной теплоты. Вот и первые ласточки начали подтягиваться. У них всё же вышло привлечь должное внимание сильных мира сего своим демонстративным поведением, прямо как они того и добивались. — Темари Сабакуно, химе клана Сабакуно, — Темари сомневалась, что её представление о чём-то говорило мальчику, но правила приличия никто не отменял и, раз уж тот представился по полной форме, то невежливо будет ответить чем-то разряда ниже. У них главой был Гаара, наследником до появления Шинки, на которое они сильно надеялись, числился Канкуро, и то номинально: в Суне была ярко-выраженная монархия, и все знали, что на трон без владения Стихией Магнетизма невозможно претендовать, так как Тень Ветра был, в первую очередь, защитником их песчаных земель. То-то же старые пердуны из Совета Кланов так наседали на отца по поводу дитя с нужным наследием, и он таки доклепался до Гаары, которого и то бабка Чиё с помощью запретных техник с трудом переделала под запрос, запечатав в нём Воплощение Песка ещё до рождения, таким образом искорёжив все изначальные стихии и подогнав их под одну гребёнку ради той самой, требуемой. Темари же химе, носительница крови, которая, как известно, не водица, и если бы она выбрала себе консорта, а ребёнок родился бы с нужной предрасположенностью, то племянник или племянница были бы первыми в очереди на кресло Казекаге. Но она, с благословения братьев и Ками, выбрала другой путь, и ей ещё ни разу не доводилось пожалеть об этом. — Приятно познакомиться, Темари, — она моргнула на протянутую руку, ведь ей ещё не доводилось так здороваться, но, пусть и с промедлением, но всё же ответила на рукопожатие. — Взаимно. Присядешь? — Разумеется! Пока мальчик поудобнее усаживался напротив, Темари его внимательно рассматривала. Что ж, пацан по силам был крепким середнячком, но это только пока: если будет усердно заниматься, то вытянется на уровень заметно помощнее. Аура у него была цельная, чакра — яркая, пахнущая петрикором, она мерно, как вода в роднике, двигалась по кейракукей. Сфокусировав взгляд, Темари теперь просто оценивала внешность мальца. Темноволосый, с тёмно-серыми выразительными глазами, в которых сейчас плескалось детское любопытство, плохо скрытое воспитанием, и приметной чуть выпяченной нижней губой. Он был невероятно похож на мать, но ростом, стало быть, в своего отца — он уже был на полторы головы выше неё. — Ты уже изучаешь руны? — замявшись, спросил бросивший взгляд на обложку книги мальчик, не зная, как лучше начать разговор. — Просто для ознакомления. Они не идут ни в какое сравнение с тем, к чему я привыкла, — честно ответила Темари, уже зная, какой вопрос последует следующим, и не ошиблась. — Что-то японское? — восхищённо уставился на неё мальчуган. — Да, — соврала она, — Увы, сейчас мало кто знаком с наукой фуин. — Я даже никогда не слышал о таком, — прошептал Эдриан, смущённо почесав щёку, — Очень сложно, да? — Не каждому дано, — дипломатично ответила она, сразу закидывая удочку, — Но опекун поддерживает меня в этом начинании, так что я стараюсь его не подвести. — Опекун? — вот уточнение, которое ей требовалось для выполнения первой фазы их плана. — Мамы не стало с рождением младшего брата, отец погиб при исполнении, поэтому нас растит близкий друг семьи, Баки-сэнсэй. — Мне жаль, — Темари чуть не фыркнула. Она терпеть не могла своих родителей, и Орочимару она на дух не переносила вовсе не из-за смерти отца, а из-за громадной подставы, в первую очередь, для Гаары, которому пришлось слишком рано принять на себя бремя власти. Первые два года его правления были самыми тяжёлыми: Темари перестала считать казнённых на пятой попытке госпереворота. Несмотря на то, что отото был единственным пользователем джитон, находились умники среди старейшин или роптающие кадры в кланах, кому, видите ли, претило видеть джинчуурики во главе деревни. Ничего, зато Кабуки — суновский аналог Корня АНБУ, — был безоговорочно предан законному правителю, будь тот с экзотичной начинкой или без, что сильно помогало Темари с Канкуро, его главным видимым телохранителям. — Спасибо, но не стоит. Я почти не помню родителей, а Баки-сэнсэй — хороший человек, добрый и заботливый, — было странно говорить о ком-то мёртвом так, будто он всё ещё здесь, но… Отчасти он действительно был с ней — Темари бережно хранила воспоминания о нём в своём сердце. Баки-сэнсэй с детства её привечал. Однажды заметив, как она, будучи сопливой трёхлеткой, сквозь слёзы обиды колотила му рен джан на полигоне, неосознанно добавляя в удары Стихию Ветра, он пошёл к Расе и без особого труда выбил себе звание личного учителя для малолетней химе. Йондайме поначалу не хотел отдавать старшую дочь на попечение хоть и талантливого, но бескланового шиноби, но довольно быстро сдался: Карура была бездарной матерью, он сам был постоянно занят на работе, няньки от нежного характера Темари разбегались кто куда, а больше особых любителей возиться с маленьким ребёнком на горизонте не виднелось. Так в её, скажем прямо, убогонькой жизни и появился сэнсэй. Баки-сэнсэй был в начале, как говорится, всего лишь сэнсэем. Он подошёл к обучению со всей серьёзностью, этого ему не отнять: поставил ей руку, филигранно направил её по правильному пути освоения фуутона, передал все хитрости, которые успел узнать на своём недолгом веку. Конечно, потом к Темари присоединились и братья для создания полноценной команды, но у тех тоже были свои частные уроки — Канкуро пропадал в госпитале и в мастерской вместе с бабкой Чиё, Гаару же натаскивал сам Йондайме в перерывах между попытками прирезать, — но почти всё своё время Баки-сэнсэй уделял именно ей. Со временем он как-то оттаял по отношению к Темари, стал нежнее, что ли. Без всяких гражданских сусю-мусю, но его забота чувствовалась в том, как он стирал слёзы с её щёк, когда она ещё обижалась на злые обзывательства других детей; как он сидел подле её постели после очередной ночной эскапады Гаары, чтобы она успокоилась и заснула побыстрее; как он спокойно гладил её по волосам, не перебивал, выслушивая её истеричные признания в первой влюблённости в кого-то не из их деревни… Словом, заменил ей отца, которого ей всегда не хватало. Будь он жив, быть может, она бы даже набралась окаянства попросить его, а не братьев, повести её к алтарю Ичизоку Нара. — На какой факультет хочешь попасть? — постаралась разрядить обстановку Темари. Она честно не понимала смысла в распределении, в отличии от той же созданной с помощью коноховцев Академии, где детей тасовали вплоть до выпускного класса, но раз уж тут так заведено… Надо будет постараться найти в школьной библиотеке информацию постарее, которая могла бы пролить свет на эту странность. — Слизерин, как папа. Я не совсем подхожу для Рейвенкло по маминым словам — она его оканчивала, — объяснил Эдриан. Лишняя информация, подметила в уме Темари, а болтун — находка для шпиона. Надо будет учесть это на будущее. — Я тоже хотела бы туда, — они согласовали это накануне с братьями. Перелопатив всю Ньюкаслскую библиотеку в поисках информации о таком артефакте, как Распределяющая Шляпа, они пришли к выводу, что её действие густо замешано на менталистике. Поэтому им, собственно, не грозило быть как-либо «прочитанными», потому что фуин-защита на сознании, дополненная несколькими секретами Яманака, бдила, позволяя им напрямую повлиять на выбор Шляпы, — А чем занимаются твои родители? Мальчик аж весь посветлел, рассказывая про семейный бизнес по созданию гоночных мётел и про должность матери в больнице Св. Мунго. Темари слушала без особого интереса, вовремя поддакивая и задавая уточняющие вопросы, изнывая от желания уже, наконец, приехать на место. Последний час пути был проведён в тишине: выдохшийся от долгого лялякания Эдриан, извинившись, убежал обратно в купе к друзьям детства, а Темари смогла помедитировать, перерабатывая в животе, там, где находится очаг чакры, как можно больше природной энергии, которая стала заметно чище по мере продвижения поезда. Металлический голос машиниста известил о том, что они скоро прибудут на место. Темари накинула на себя мантию, вернув кунай в подсумок на своё законное место, расправила несуществующие складки и покосилась на остальные вещи. Из почерпнутых ещё на лондонской платформе разговоров она узнала, что багаж отнесут прямо в комнаты — слышала, как успокаивали первокурсницу на этот счёт. Вот только ни сумку со свитками, ни тем более тэссен никому в руки отдавать не хотелось. Мало ли, вдруг милейшее руководство школы, возглавляемое одиозным политиком, проводит повсеместную перлюстрацию и обыск. Конечно, ей нечего было бояться — сорвать фуин никому из ныне живущих не под силу, о назначении веера вряд ли кто сможет догадаться, — но кто же всё-таки мог бы этим заниматься? Профессура на распределении всегда присутствовала в полном составе, человеческих слуг в Хогвартсе уже лет двести как не водилось… Кто, кто, кто?.. Может, домашние эльфы, которых она даже на картинке не видела? Ответ она собиралась выяснить немедленно. Поезд грузно остановился, в коридоре заголосили дети. Темари подождала, когда топот ног стихнет, глянула сквозь занавеску в окно — в скудно освещённом пространстве кучковалась низкорослая толпа первокурсников, которую, судя по абрису, пересчитывала по головам высокая женщина в остроконечной шляпе в компании нескольких студентов постарше, наверное, старост. Времени оставалось всё меньше, когда Темари, под завязку накаченная сенчакрой, наконец ощутила колебания в пространстве. Многочисленные неизвестные совершенно неожиданно появились в поезде, в том числе и в её купе. Рядышком совсем, так, что она на одних рефлексах схватила незваного гостя ростом с двухлетку за аномально тонюсенькое горло. — Покажись, — самым властным голосом велела Темари невидимке, и ей повиновались, — Что ты такое? — с омерзением выплюнула она. — Юппи, эльф Хогвартса, юная мисс, и выполняет свою работу, — выдало лопоухое и лупоглазое нечто неопределённого пола, легонько багровея в её захвате, — Юппи должен относить вещи в холл, потом Юппи должен разносить багаж по спальням. Юппи делает что-то не так? Юная мисс желает наказать Юппи? — Юная мисс желает, чтобы ей выдали все явки и пароли, немедленно, — прорычала Темари, с отвращением отсекая попытку существа подпитаться от её чакросистемы. Получивший ощутимый щелчок по искусственным чакроканалам эльф пискнул от боли, ещё сильнее выпучив оливковые глаза с стоящими в них слезами. Очередная выращенная в пробирке химера, сосущая жизнь и магию из волшебников. Развелось глистов, Ками их всех побери! Темари читала про этих несравненных помощничков-мазохистов, очередном эксперименте криворучек прошлого, что наворотили дел, да ещё и где? В самом Хогвартсе! Ещё спрашивается, почему маги озабочены своим ослаблением с каждым новым поколением, когда они так полагаются на помощь «энергетических вампиров», что потом забирают из школьной общины к себе по домам, забыв, как опасны те на самом деле, хотя вся информация в свободном доступе в книгах! Дебилы… — Не положено, — эльф попытался помотать головой, но Темари только сильнее сжала цыплячью шейку. — Мне попросить главу твоей общины выгнать тебя взашей за то, что ты смеешь не повиноваться студенту? Жалкое отродье наконец показало своё настоящее лицо, ощерившись и зашипев, как раздражённая кошка. В оскале показались длинные желтоватые клычки, коготочки стали будто твёрже, до крови вцепившись в руку Темари, а в хищных глазах появился гастрономический интерес. Однако! Домовики не так уж и далеко ушли в плане внешности от своих дальних кузенов-гоблинов, просто первые притворялись получше последних. — Юная мисс ещё не под защитой замка, юная мисс может получить а-та-та, — проскрипела наглая тварюшка, но Темари даже бровью не повела. Она просто одним движением вывернула всю десятку узловатых пальчиков наизнанку, сломав их, на что дрянь только сильнее начала зубоскалить. Времени оставалось мало. Профессор уже начала вертеть головой в поисках пропажи. — Юппи не страшна боль, Юппи ничего не скажет злобной мисс волшебнице, — кровожадно облизнулся домовой. — Какая жалость для тебя, Юппи, что ты попался именно на моём пути, — и Темари, врубив Режим Мудреца, подняла свободную пятёрню щепотью, где на подушечке каждого пальца светились фуин синим потусторонним огнём. Она прикоснулась к покатому лбу и начала с превеликим удовольствием выжигать чужую кейракукей. От инородного влияния эльф заверещал дурниной. Хорошо, что Темари озаботилась наложить звуконепроницаемую печать на купе ещё в начале импровизированного допроса. — Ну, что скажешь на это? — Юппи больно, Юппи больно! — Конечно тебе больно, дерьма кусок, я выкачиваю из тебя всю уворованную магию, — с превосходством процедила Темари, с интересом наблюдая, как чакра с удовольствием вырывалась обратно в природу из своего чужеродного заточения, — А знаешь, что с тобой станет в конце? Ты иссохнешь, не успев никого предупредить о том, что маги по-о-омнят об истинном облике твоего племени, и что в любой момент колдуны могут потребовать с вас, иродов, должок за долгие годы вашего вынужденного пребывания в подлунном мире. Так что, скажешь все пароли? — Юная мисс сильна, Юппи всё, всё расскажет! — прохрипел эльф. — То-то же. Темари вышла из вагона без ничего, специально выглядя достаточно осоловело, чтобы казаться со сна, но всё же не смешной. Она наложила на распухший от удушения язык домовика печать, которую лично разработала для Гаары, чтобы ставить на членов Кабуки. Эльф не сможет никому никоим образом рассказать об их маленьком разговоре даже при прямом вопросе, а если попробует нарушить запрет — сразу сдохнет, выгорев изнутри. Впрочем, Темари была почти уверена, что к концу вечера тот будет мёртв. По крайней мере, на пару часов она могла доверить свои вещи без страха, что те не будут обшарены со всех сторон: она сорвала с мелкой шпаны магическую (рабскую по чакровым стандартам) клятву доставить всё напрямую в её спальню, из-за чего домовик теперь бесшумно и невидимо семенил за ней в зоне сенсорики. — Мисс, где вас носило? — строго воскликнула профессор. В свете перронного фонаря показались прилизанный пучок с седыми прядями, лицо с ранними морщинами, бархатный наряд, безвозвратно старящий. Но не это привлекло внимание Темари. Сенчакра очень непонятно обволакивала очаг женщины, как-то криво, что ли? Задействовать Режим Мудреца Темари сейчас не могла, поэтому оставила очередную загадку на потом. — Прошу прощения, профессор, я проспала приезд экспресса, — без запинки солгала Темари, зная, что её вряд-ли смогут уличить во лжи. Ведьма поджала губы, но всё же оставила бессмысленное развитие темы. Темари кивнула Телониусу Розье, что тонко ей улыбнулся, и аккуратно прибилась к группке с Эдрианом Пьюси, который тоже улыбнулся, но уже намного шире. Профессор повернулась к старостам, попросила взять первокурсников в коробочку и, наколдовав несколько парящих в воздухе шариков света, повела детей к озеру сквозь редкий пролесок.