Три мечты

Британский рыцарь – это полноправный наследник величайших героев Круглого стола, первыми получивших это почетное звание из рук самого короля Артура. Тех исполинов, кто совершал великие подвиги во имя своего монарха и его королевства; тех воинов, что одолели бесчисленные римско–германские рати в худший час Островов; тех верных слуг, что сохранили Британию для сына подло отравленного Артура. Нелегко, ой как нелегко выдержать сравнение с подобными титанами! Однако новые поколения рыцарей блестяще выдержали это испытание: из века в век, из царствования в царствование, рыцари Британии служат её правителям верой и правдой, служат образчиками храбрости, преданности, самоотверженности и множества иных восхитительных качеств. Ну, или так написано в учебниках и романах. А слепо им доверять Каллен отучили в еще совсем юном возрасте, за что она глубоко благодарна родителям и наставникам. В реальности, разумеется, все гораздо сложнее, чем на бумаге. Даже в белой форме, даже со шпагой, этим ключевым символом своего статуса, в руках, рыцарь остается человеком. Среди рыцарей хватает самодовольных гордецов и зазнавшихся дураков; бывают и такие, кому рыцарское звание пожаловано по блажи... Некоторые случаи в истории британского рыцарства были настолько вопиющими, что их официальная историография не решилась предавать забвению. Наоборот, о них писали и рассказывали, понимая значимость и отрицательных примеров в воспитании. Так, в грандиозной «Книге Британского рыцарства» несколько страниц посвящено такой одиозной фигуре, как Генри из Ноттингема – в эпоху «доброго короля Фелана» на пару со своим другом–шерифом они довели округу до полного разорения своими злодействами. Сам лже–рыцарь охотился на благородных дам для пополнения своего гарема, а его подручный прославился потрясающим аппетитом к деньгам и прочему имуществу подданных. Дошло до того, что мрачный и ненавистный замок «сира Генри» штурмом брали королевские мечи и крестьянские луки; злодеев убили, их оплот сожгли, а их имена постарались вычеркнуть из истории. Имеются в том сочинении примеры и поновее: во время войны с Германией Бодуэну Мак–Кинли было велено удерживать Йорк – так этот несчастный толстяк велел солдатам идти в контратаку... Немцы перебили британских воинов и на плечах оставшихся ворвались в укрепленный город, что стало началом катастрофы. Хватает, впрочем, рыцарей, достойных своего высокого звания – иначе оно просто не сохранилось бы. Книги и история не всегда врут: один–единственный сир Ансгар Победоносный чего стоил! Лучший рыцарь короля Карла I, победитель сотни баталий и множества дуэлей, любимец дам и герой простонародья, готовый помочь другу и Британии, не требуя ничего взамен. Его славные победы над войсками германского лже–императора до сих пор внимательно изучаются офицерами Британии – а отчаянные любовные похождения неизменно волнуют умы юношей и девушек. День смерти Ансгара на двадцать втором году правления дочери Карла I, «Веселой» королевы Рианнон II, стали поводом для трехдневного траура по всем Островам. Вот это жизнь! А ещё собственный учитель, сир Мердок О'Нейл? Заслуженный и честный ветеран, заботливый и радушный... Мердок стал для неё вторым отцом, можно сказать, что он и вырастил её той девушкой, какой она стала. О'Нейл доказал, что хорошие воины бывают и замечательными наставниками, и отличными, приятными людьми. Полная решимости пробиться в категорию достойных, Каллен вошла в просторный подвал, служивший домом для «учебного отряда». У него было ещё с десяток кличек разной степени грубости, а официально же он звался «Отделом передовых военных разработок». Одной из обязанностей рыцаря считается поддержание себя в отличной форме; он должен оставаться здоровым и крепким, а также надлежит упражняться с лучшим оружием. У легендарных героев прошлого были острые, разящие мечи и длинные копья; Каллен заботилась о церемониальной шпаге, а тренироваться предпочитала с чем–то более практичным. – Каллен, ты вовремя. Проходи, работа не ждет. – Словно она выходила на обеденный перерыв, честное слово. Граф Ллойд Асплунд, её непосредственный начальник в Отделе, его глава, сердце и душа. Один из самых странных и нетипичных представителей британской аристократии: с головой ушедший в науку, временами рассеянный и, можно сказать, даже асоциальный мужчина средних лет. Кому–то он мог бы даже показаться красивым и привлекательным – если, конечно, Ллойд озаботился бы приодеться и следить за языком. О своем происхождении ученый вспоминал крайне редко: разве что когда требовалось выбить ещё больше денег и обзавестись ещё более современным оборудованием. Редкое сочетание высокого титула и острого ума позволили Ллойду стать одним из ведущих британских ученых и получить под свое безраздельное руководство целый отдел. – Рада тебя видеть. – Это был радушный голос его неизменной ассистентки, Сесиль Крум. В их тандеме она отвечала за здравый смысл, эмпатию и общение с простыми смертными; отличалась стоическим спокойствием и невозможной выносливостью. – Но как же Её высочество? – Её высочество принцесса Юфемия сегодня заседает в Совете развития, – она как могла пыталась скрыть волнение за Юфи, – там хватает охранников с рыцарями, и она послала меня к Вам. – И правильно. От тебя тут больше будет пользы. – Подытожил Ллойд. – Пусть какой–нибудь чурбан постоит за креслом Её высочества три–четыре часа, от тебя больше пользы здесь будет. Конкретно сейчас Каллен не разделяла сарказма графа. Шутка ли – Корнелия пустила её в святую святых колониальной администрации! Совет развития Одиннадцатой зоны был её фактическим правительством: поскольку британизация Японских островов еще только продолжалась, передавать власть в руки местных британцев рановато. Их мало, они не пустили корней, из аборигенов не выбили мятежного душка, да еще и граница с Китаем близко... Тут нужны твердая рука и самые решительные меры. Собственно, британизация новых владений Карла III и была главной задачей дня; все основные решения по этому непростому процессу принимались именно в Совете. Выше него был только председательствующий в нем генерал–губернатор, поскольку имел право распоряжаться силами имперского гарнизона и отвечал за свои действия только перед правительством в далеком Камелоте и, естественно, Его Императорским Величеством. И ведь старшая сестра оказала младшей такой знак внимания и доверия после истории с секретарем! Им, по правде говоря, круто повезло: когда Каллен вернула домой опьяневшую с пары бутылок сидра Юфи, Корнелию срочно вызвали на север Зоны. Та вернулась только поздним утром и сюзерен Каллен успела привести себя в порядок с помощью как своего рыцаря, так и верной Эпоны. Как хорошо, что негритянка сохранила верность своей законной госпоже и не выдала её старшей! Иначе беседа... Могла бы не удаться с самого начала. Новость о намерении вице–губернатора искать помощника среди школьников как будто не очень и удивила Корнелию. Разговор двух сестер не был самым простым, но Корнелия поразительно быстро для нее сдалась и согласилась с принятым младшей решением. Даже доверила ей самой принимать «экзамены» у соискателей! А теперь Юфи позвали участвовать в заседании Совета, где будут принимать действительно важные для региона решения. Неужто их жизнь налаживается? Их – поскольку жизни принцессы и её рыцаря настолько тесно переплетены, что смело можно говорить об общей на двух девушек судьбе. Печально, что её не будет рядом с Юфи... Но пришла пора заняться полезным делом – и отвлечься от бесплодных размышлений. Что отец, что мать, что сир Мердок всегда учили предпочитать первое второму. – Чем же мы займемся сегодня? – И Каллен добродушно улыбнулась коллегам. – Опробуем какой–нибудь новый модуль на Ланселота? Может, готово новое оружие для него? – По правде говоря... – Начала было говорить Сесиль, но её бесцеремонно перебил граф. – Его мы отправили на небольшую дополнительную доработку. Позавчера мне пришла отличная идея, которая, как я надеюсь, поможет нам увеличить боевую эффективность найтмера. В разы, если все пойдет как надо. – Допытываться, о чем идет речь, Каллен не стала. Если Ллойд не захочет сам раскрыть карты, то его не разговорить... Разве что Императору удастся, да и то вряд ли. – Сегодня тебя ждет мой новый проект. – Наш, с вашего позволения. – Вмешалась Сесиль. – Наш. – Кивнул Ллойд, не вступая в перепалку с помощницей. – И сегодня ты внесешь в него свой вклад. – С удовольствием. – Чем хороши часы в Отделе? Тут можно забыться; здесь словно само время иначе течет. Тут нет ни интриг, ни обмана, ни церемоний; непростая, но честная и значимая работа. Теперь они шли втроем по подвалу; немногие встречавшиеся по дороге «жилеты» технического обслуживания с почтением расступались перед ними. Весь Отдел содержался в стерильной чистоте – у Асплунда это было особым поводом для гордости. – Ты сама знаешь, насколько опасны городские бои. Довелось поучаствовать в таковом, хоть и в относительной безопасности найтмера. – Теперь граф не перебивал девушку; вступления в их тандеме традиционно произносила она. – Однако основную работу в городских боях все равно делает пехота, без которой невозможна победа. Она же и несет основные потери. В современных городах смерть подстерегает солдата отовсюду, и армии несут самые тяжелые потери в них. Её высочество принцесса Корнелия приказали нам приступить к работе над средством, способным сократить потери британской армии до приемлемых показателей. – И мы надеемся, что наша новая разработка пригодится как нельзя кстати. – Подвел итог Ллойд. Взгляду Каллен предстало новое творение британского ума. На удивление, внешне весьма простое и даже банальное. На широком и блестящем столе, дожидаясь её, лежал серого цвета бронежилет; чистый, едва ли опробованный... – Латников древности защищали вареная кожа и кольчуги, – объявила ассистентка радостным голосом, – а наших бойцов сохранят от пуль и осколков подходящие нынешним дням доспехи. Этот бронежилет спроектирован нами специально для штурмовых команд, которым придется вести бои на улицах, в застройке и высоких домах. – И сейчас ты его проверишь. – Как же? – Надев его и отправившись на полигон, естественно! – Повел плечами Асплунд, будто бы услышав несусветную глупость с её стороны. – Или ты знаешь другой способ проверить оружие? – А я не должна... Подготовиться? – С недоверием спросила Каллен. Бесспорно, здесь собраны светлейшие умы Британии, да и сама по себе броня выглядит надежной... Но разве мало история знает погибших экспериментаторов? Пополнить этот долгий список собой ей совершенно не хотелось. – Почитать там документацию, познакомиться с теорией, пока вы будете проверять эту штуку?.. – Но как же стремление к неизвестному? – Он словно в самом деле удивился её вопросу. Хотя почему «словно»? Для Ллойда, нет ничего важнее технических новинок, и он искренне не понимает подобного скепсиса по отношению к своим разработкам. – Как же дух авантюризма? – Граф хотел сказать, – продолжила за него Сесиль примиряющим тоном, – что мы вчера уже провели соответствующие испытания. – Да, стреляли и здесь, и на полигоне. Но, Каллен, ты сама должна понимать, что использование жилета в качестве мишени еще ничего не доказывает. Мало знать, как хорошо он держит удар; нужно ещё знать, насколько он удобен, как держится на теле, как ощущается добавленный им вес... – А вчера мы хотели было пригласить добровольцев сверху... – Да успели, до конца дня, только одного солдата испытать. – Закончил фразу Ллойд. – Настало время опробовать нашу находку на женской фигуре. Спорить... Несколько бессмысленно. Да и не позволит она никому упрекнуть её в трусости. В сторону полетел белый рыцарский плащ, за ним последовала и остальная «парадная» форма; настало время ненадолго перевоплотиться в шкуру простого солдата Стадтфилд К. Всё переодевание не заняло и нескольких минут – с бронежелетом на теле и штурмовой винтовкой в руках она помчалась на полигон. Тут ей предстояло хорошенько потрудиться на славу Британии, во имя науки и, главное, ради спасения возможно большего числа жизней её соратников. Для такой поистине благородной задачи Каллен была готова на очень многое; но требования графа сегодня были поразительно нормальными, даже банальными. Нужно было преодолеть заранее подготовленные по приказу Ллойда препятствия, бегать промеж них, укрываться за ними, стрелять по возникающим вокруг, порой в самых неожиданных местах, мишеням... Команды подавались ей по рации, и порой обстановка менялась в считанные секунды – но она и не думала жаловаться, прилежно исполняя один приказ графа за другим. «Вперед, лечь, огонь, укрытие, вперед, огонь»... Упражнения не давались ей легко, но в этом и был смысл. Что легендарные герои прошлого, что её любимый наставник учили, мол, своему телу нужно бросать вызов. Не имеет смысла заниматься имитацией работы над собой и подыскивать легкие, приятные занятия. Сир Мердок любил повторять старую истину из Артуровского цикла – без жертвы нет победы – и говорил, что автору таких строк явно приходилось поднимать меч и копье. Только преодолевая боль и тяготы может рыцарь становиться лучше: она повторяла эти слова учителя про себя и продолжала пробираться вперед. Всё это время она очень внимательно прислушивалась ко своим ощущениям, пытаясь их запомнить и понять. Ллойд явно постарался в работе над бронежилетом: новинка получилась особенно удачной. Правда, ей некогда было отвлекаться на рассуждения о талантах ученого – тот всё время держал её в тонусе, твердо намереваясь подвергнуть несчастный бронежилет настоящему испытанию на прочность. Или её? Всему приходит конец; вот и пришла команда от графа о завершении испытаний. Не без облегчения Каллен покинула полигон: она и не вздумала бы жаловаться, но интенсивная тренировка с утра пораньше всё же заставила тело поболеть. Естественно, её ожидали прямо на выходе: граф не терпел пустой траты времени, пока находился в пределах своего Отдела. Каллен оставалось только догадываться, как она сейчас выглядит и пахнет со стороны – привести себя в порядок ей не дали. – В целом, – без излишних предисловий начал Ллойд, – мы можем говорить об удачном испытании. – Да. – Он не нуждался в её согласии, но не высказать своего мнения Каллен не могла. – Легко одевается, не сковывает движений и вес... Я практически не ощутила дополнительной нагрузки, что немаловажно для бойца в сражении. Двигаться в нем тоже просто даже сейчас, а если мы тренировки продолжим, то я, вероятно, буду носить его как вторую кожу. – Замечательно, просто замечательно. Вчера мы слышали то же самое мнение... – Но как он будет держать удар? – О! – Хихикнула ассистентка. – Вчера мы стреляли по нему из пистолетов, карабинов и штурмовых винтовок, тут можешь нам довериться... – Однако любопытство здесь только поощряется! – Заверил рыцаря граф, довольно потирая руки. – Уверен, что мы можем его удовлетворить и дать тебе, Каллен, пострелять в него. Но пострелять по бронежилету самой или, что было бы в духе графа, подставляться под чьи–то выстрелы, ей не довелось. На сцену, совершенно никем не замеченная, вышла чернокожая служанка принцессы Юфемии и поразительно громким голосом объявила: – Ваша светлость господин граф, – Эпона практически никогда не спускалась во владения Асплунда, откуда ей было знать о его нелюбви к официальным титулом, – Её высочество Юфемия ли Британния требуют Каллен к себе. И тут служанка не удержалась – поморщилась и отошла на пару шагов назад. Моргана и Хенгист, неужели от неё настолько омерзительно смердит, что всегда изысканно вежливая Эпона решилась на столь значительное нарушение этикета в присутствии настоящего графа? Проверить можно было одним старым, проверенным способом. Якобы для того, чтобы поправить прическу, Каллен подняла вверх правую руку... Да, сейчас появиться перед принцессой она не может. – Ну... – В голосе Ллойда отчетливо слышалась досада. Небось он подготовил ещё пару–тройку новинок и уже настроился проверить их все разом. – Ах, Хенгист. Конечно, она тут же пойдет к принцессе, можете не сомневаться. – Эпона, я незамедлительно приду к Её высочеству. – Отвечала сама девушка короткими фразами. – Как только умоюсь как следует. Я... – Можете не продолжать...– Негритянка долгие годы пробыла горничной у Юфи и, разумеется, не привыкла осязать «букеты» подобного рода. – Доложу об этом. После испытаний и проверок необходимо привести себя в порядок. Да, Юфемия её позвала к себе... Но вваливаться к ней в комнату потной, липкой и мерзко пахнущей не хотелось. Та учтива и вежлива, выговаривать ей не будет, но Каллен и без поучений со стороны многое понимает. Возможно, рыцарь и относилась ко многим церемониям и положениям этикета со скепсисом, но понятия об элементарной гигиене, о простых приличиях в ней сидели крепко. Благо душевую долго не пришлось искать, и она там оказалась в полном одиночестве; могла спокойно раздеться и приступить к омовению. Приятная теплая вода с оптимальным напором, душистое мыло в руках и чистое, свежее полотенце – всё, что нужно молодому и крепкому телу после тяжелых упражнений. Прочь уходил не только пот; за ним следом стекали усталость и все её тревоги. Прошло совсем немного времени, а она преобразилась на глазах, превратилась из простого солдафона в элегантного и приличного рыцаря – накинутая форма завершила обратное перевоплощение. Такой уже можно идти к ней! Но насколько удалась эта чудесная метаморфоза? У выхода из душевой вроде было зеркало?.. У него Каллен невольно задержалась: ей неожиданно захотелось посмотреть на саму себя. Было время, когда внешний вид её совершенно не заботил; было время, когда она, в приступе досады, велела убрать зеркало из своей комнаты. Что же она подумает об отражении теперь и кого там увидит? В поиске ответов рыцарь подняла глаза на зеркало. Оттуда на неё взирала невысокая девушка с короткими черными волосами, приятным, круглым лицом и тонкими губами. Вернувшаяся на свое законное место белоснежная рыцарская форма скрывала её грудь от посторонних и нескромных взглядов, но при этом удачно подчеркивала тонкую талию и изящные ноги. Называть саму себя красавицей Каллен бы не стала... Но, пожалуй, есть причины, из–за которых столь многие её знакомые ей пристально смотрят вслед. Да и на переменчивой «ярмарке невест» британского дворянства ей нашлось бы отнюдь не самое последнее место. Конечно, многие британцы в высоких залах Камелота скажут, что жениться на полуяпонке ниже их достоинства; скажут, что её красота возмутительна и попросту порочна; скажут, наконец, что им угоден только классический британский тип женской внешности. И пускай! Но по–настоящему умные дворяне вовремя вспомнят, чья именно она дочь; хватает и таких аристократов, что признают любую красу – то из сластолюбия, то из более широких взглядов на мир в целом. Словом, при желании, жених бы нашелся и довольно скоро... Да вот только она выходить замуж не собирается. По крайней мере, ещё этак лет десять–пятнадцать. Потом – поглядим, если, конечно, доживем. Оседлая и размеренная жизнь приличной британской леди не для неё; и девушка была очень признательна отцу, который это понял. Она знала от матери и сира Мердока, что к графу Эдмунду не раз пытались подходить с брачными контрактами, причем порой довольно–таки выгодными... И что отец неизменно всем отказывал. Вежливо, взвешенно – но отказывал. Знал, что она не будет счастлива с нелюбимым мужчиной да в удушающем болоте Камелота. Оставалось надеяться, что отказывал он им не зря. Что она сумеет добиться чего–то большего в этой жизни. Сердечно попрощавшись с неунывающим графом и его веселой, радушной помощницей, Каллен направилась наверх. Служить. *** У дверей Юфемии стоял угрюмый и молчаливый Хотторп. Он, естественно, пропустил рыцаря принцессы вперёд; но что–то в его поведении, в выражении сурового лица сильно не понравилось Каллен. В её голове успела промелькнуть неприятная догадка: неужели что–то пошло не так на заседании Совета? Ведь Гвин только формально состоит при младшей сестре; на самом деле он является человеком Корнелии, специально ею подобранным для обеспечения безопасности Юфемии. Отношения между охранником и охраняемой были сугубо деловыми и лишенными какой–либо тени сердечной привязанности. Как бы Юфи ни была с ним любезна и вежлива, Хотторп служил именно Корнелии. Пока что никаких проблем это не доставляло, но случись такое, что интересы и нужды двух сестер разойдутся – нельзя сомневаться, на чьей стороне окажется фактический начальник стражи её Юфи. Естественно на той, что выдает ему щедрые чеки и обеспечила его сына именной стипендией, покрывающей любые расходы... Стоп. Как она подумала? «Её Юфи»? А вот это забавный ход начали принимать мысли, после полосы препятствий да душа. Ещё пару недель назад она и представить себе не могла подобное, пусть даже и мысленное, обращение. Но задуматься над этим как следует она не смогла; она встретилась глазами с Юфемией. – Звали, Ваше высо... – Начала было девушка, как вдруг речь застряла у неё в горле. – Проходи, Каллен. – Голос у хозяйки комнаты был обманчиво–бодрым, но красивые очи выдавали грусть и обиду. – Ты тоже понадобишься нам в нашем деле. Комната Юфи более привередливой принцессе показалась бы сущим оскорблением ее врожденного достоинства. Небольшая, по меркам крупных камелотских покоев и совсем уж исполинских чертогов частных дворцов, с высоким потолком и крупными окнами, она находилась едва ли не на самом последнем этаже высотного дворца; мебель тоже была лишена любых изысков. Зато подобная подчеркнутая простота убранства позволяла сосредоточить всё внимание на людях. Сама вице–губернатор в простом домашнем платье сидела на кровати с большой тетрадью на коленях, элегантной ручкой в руках – она больше всего походила на ученицу, отчаянно зубрящую нелюбимый предмет к выпускному экзамену. А рядом с ней сидел ладный черноволосый юноша, разве что не обнимавший выданный ему миниатюрный компьютер. Новый секретарь за работой. Этот парень, Лелуш Ламперуж, ей понравился. Понравился больше, чем все остальные их новые знакомые. В меру серьезный и в меру веселый; умный, сообразительный и ответственный; готовый и держать подобающую его скромному положению маску на людях, и сбрасывать её ради откровенности тет–а–тет. Его биография, довольно обыденная, тоже пришлась дочери графа по душе: сын героя Индонезийской кампании, по смерти родителей принятый на попечение другом семьи Эшфордом... Несет на себе тяжелую ответственность за сестру–инвалида – небось из–за этого печального обстоятельства он и повзрослел прежде положенного времени. И неудивительно: если младшая и слепа, и не может распоряжаться ногами, на плечи старшего ложится настоящая гора. Тем не менее, он не хныкал и не жаловался, а с поразительной для юноши этих лет целеустремленностью действовал. Директор за него ручался, его подруги тоже расхваливали парня на все голоса, он с блеском прошел через собеседование и, наконец, получил пост, за которым пришел. Оставалось только испытать его при первом удобном случае. Здоровая предосторожность из таких, что еще никому не вредили. Зато сколько в истории мира в целом и Британии особенно происходило подлых предательств в самый напряженный момент... Она – рыцарь Юфемии и полная сохранность принцессы – её долг. Да, парень не кажется шпионом или предателем... Но только в глупых романах и совсем уж детских мультфильмах подобные твари легко отличимы от приличных людей. – А чем вы заняты? – Поинтересовалась Каллен, проходя в комнату. – Лелуш по моей просьбе ищет случаи, когда члены Фамилии, действуя на благо туземного населения, успешно предотвращали бунты и продвигали британские ценности в массы. – Сказав это, Юфи сделала очередную отметку в тетради. Точь–в–точь школьница на экзамене! – Нас особенно интересуют подобные ситуации на недавно покоренных землях. – Что–то случилось на Совете? – Догадка превратилась в уверенность. – Мы с сестрой... Немного поспорили. – Явная ложь. Совершенно очевидно, что спор промеж сестер выдался знатным. – По поводу необходимых для успокоения Японских островов мер. – Ваше высочест... – Мы вроде условились на этот счет, Лелуш? – Ради такого случая она даже подняла свои прекрасные глаза на черноволосого юношу. Это в стиле её принцессы. Сходу постараться сокрушить лёд условностей и сухость формальностей, перевести общение в личное пространство. Тут она чувствовала себя гораздо увереннее. – Хорошо, Юфи. – Парень откашлялся. Было видно, как нелегко ему дается подобное общение с настоящей представительницей Фамилии и законной дочерью Его Величества. Это нормально; уж на что Каллен выше его по формальному происхождению, но и ей пришлось первую неделю себя превозмогать. – Думаю, вам надо рассказать Каллен, в чем дело. Я же продолжу свой поиск и постараюсь подобрать как можно больше нужных нам примеров. – Ты прав. – Все ещё не убирая тетради со своих колен и не отпуская ручку, принцесса повернула голову к вошедшей в комнату. – Но тебе лучше сесть, мы тут надолго останемся. Оставалось только повиноваться – и настраиваться на продолжительную умственную работу. Поистине жизнь британского рыцаря полна испытаний и тягот самого разного рода. Каллен, правда, решила устроиться иначе: – Всё было хорошо по началу заседания. Мы обсудили открытие новых британских школ, субсидию Эшфорду... Да власти сеттльмента «нижайше просили» мою сестру разрешить им поставить статую в её честь напротив их ратуши. Даже примерный эскиз показали, который мы все сочли очень неудачным и отправили обратно, с рекомендацией уволить настолько неграмотного в своем ремесле художника. – Собравшись с силами, Юфи наконец перешла к делу. – А потом мы заговорили о поддержании закона и порядка в районах, населенных японцами. Там за прошлые пару месяцев возросла преступность, и отмечают активность повстанцев. Тут–то всё и началось, Каллен. – Прошу, рассказывай дальше. – Старик Блуберри предложил устроить показательный рейд. Привлечь полицию, привлечь спецназ, привлечь даже военных, и перебить беспощадно всех, на кого укажут. Развесить трупы по фонарным столбам... Говорил, что только страхом и можно управлять животными... Каллен нисколько не удивилась. Эдгар Блуберри относился к той немалочисленной категории британских судей, что признают исключительно карательное правосудие. Они живут по духу и букве старых законов времен «добрых королей» – о доброте оных благих и великих монархов исчерпывающе говорит разрешение рубить руку вору, укравшему у пекаря хлебец. Что они предписывали делать с теми несчастными, кто увел коня и попался... Никто не захочет себе и представить. Подобные Эдгару владыки человеческих судеб не дают пощады, не прощают слабостей и не делают снисхождений никому, ни старику, ни ребенку, ни вдове. А конкретно его характер, как ей рассказывали, сделался совершенно невыносимым из–за мучающей его подагры. И в юности Блуберри не отличался милосердием, но теперь, под тяжестью болезни и грузом прожитой жизни, он превратился в густой комок злобы и ненависти. – Его идею поддержало несколько человек из Совета, – продолжала свой печальный рассказ Юфи, – пусть и в других формулировках. Генерал Орлов, например, требовал не привлекать воинские части, но направить в японские районы усиленные патрули полицейских с правом стрелять без предупреждения. Он же обещал ускорить работу по обнаружению ячеек и баз местных террористов – и быть к ним абсолютно беспощадным. Остальные... Они либо кивали, либо вслух поддакивали, либо испуганно молчали. И это тоже не удивило дочь графа Эдмунда. Генерал Ричард Орлов все ещё переживает по поводу недавнего восстания: он намеревается показать себя суровым и беспощадным бойцом с террористами. Человеком, способным на крутые меры и лишенным сострадания к врагам Британии... Но и военным, понимающим, насколько для сослуживцев губительна роль палачей и мясников. Он хочет показаться одновременно верным имперским подданным и умным офицером. Зная, кому он обязан своим спасением, Орлов весьма умело подстраивается под Корнелию – этого у него не отнять. Спорить же с Блуберри и Орловым в присутствии принцессы Корнелии, отнюдь не славной добродушием и всепрощением, остальные члены Совета побоялись. – Тогда я решила действовать самостоятельно. Я обсуждала с ними нюансы открытия новых школ, меня пригласили не послушать, а поучаствовать... – Теперь рассказ её госпожи подошел к чему–то действительно интересному. – Я задала Блуберри простой вопрос: если мы начнем, по его предложению, вешать–стрелять да стрелять–вешать наших подданных, то чем мы будем отличаться от немцев? – Не лучшее решение. – Не удержалась от комментария Каллен. – Для такого бешеного фанатика, как Эдгар, нет ничего оскорбительнее подобного сравнения. – Этого я и добивалась: сестра должна была увидеть, какой напыщенный осел заседает вместе с нами и выдвигает свои кровожадные идеи. И Блуберри не подвел. Покраснел как вареный рак, да начал шипеть на меня. – Губы принцессы посетила озорная улыбка. – Сестра его окрикнула, и я завоевала внимание остальных. – И? – И я попробовала... Предложить им другой путь. Говорила, что мы должны серьезнее относиться к нашей главной, цивилизаторской миссии. Мы должны нести аборигенам новый мир не только на словах, но и на деле. Что мы должны бороться с мятежами не только пулями и веревками, но и школами, больницами, возможностями в жизни... И я ни разу не отрицала необходимость полицейской работы, ни разу! Мне казалось, что меня слушают внимательно, что мы сможем обсудить новые перспективы... – Как вмешалась Корнелия? – А кто ещё посмел бы из всего собрания перебить принцессу, дочь самого Императора? – Да. Сестра сказала, что я переоцениваю способность японцев быть благодарными. Что я ошибочно считаю их достойными доверия, тогда как они на самом деле подлы и омерзительны по врожденной природе. Что у меня нет опыта общения с туземцами и управления ими, что я выдаю желаемое за действительное. Слово за слово... – Её принцессе явно не хотелось пересказывать всю перепалку. Она ей поможет. – Но чем всё закончилось? – Когда я вновь подняла вопрос об открытии новых, доступных школ в японских районах. Таких, где их ребят учили бы бесплатно, – попыталась объяснить светловолосая девушка, – и эту идею она тоже отвергла. Мол, ни один уважающий себя британец не пойдет за гроши учить узкоглазых оборванцев. И я... И я ответила, что готова сама подать пример и учить детей нашему языку. Моргана, Хенгист, все черти немецкого Бога разом! С большим трудом Каллен сдержала эмоции; говорить подобное старшей сестре, да еще прилюдно, да еще в разгар спора... Прописью: Очень. Плохая. Идея. – Она велела мне удалиться... И я уступила. – Горько улыбнулась ей принцесса. – Но не подчинилась. Ты ведь понимаешь, в чем тут разница? – Вы все ещё намерены отстоять свою точку зрения, и удалились только для того, чтоб подготовиться к реваншу? – Именно, тут мне понадобится и твоя помощь. Её принцессу надо утешить. Она, конечно, неплохо скрывает боль от размолвки за напускным спокойствием и деловитостью... Но Каллен была с ней уже достаточно долго, Но как? Что она могла сказать или сделать? Пока она слушала невеселый рассказ Юфи, новый секретарь зря времени не терял. Ему удалось с помощью компьютера, имперских архивов и даже свободно доступных источников подобрать целую галерею возможных примеров. Он и поспешил представить их на всеобщее обозрение: после чего началась оживленная, честная и открытая дискуссия по каждому из них. Некоторые варианты отпадали тут же, поскольку оказывались чересчур сомнительными мотивы у внешне приличных поступков – так, едва ли можно считать полезным для их общего дела случай, когда не в меру любвеобильный британский принц взял в свои оруженосцы простого негра. Кое–какие ситуации напротив со всей поспешностью заносились в тетрадь Юфи: особенно её интересовала кампания принца Ричарда Сибирского по укрощению и приручению этого сурового края. Ведь этот её родственник приехал в чужой для себя край, с которым его объединяла только русская великая княгиня в супругах; но за несколько лет он добился от местных не простого послушания, но лояльности. По остальным эпизодам у них шли горячие обсуждения. – Любое образование – благо. – Настойчиво повторяла Юфи. – И этот пример нам пригодится. – Даже когда его ограничивают сугубо военным? – Речь шла об одном из племен Южной Африки, добровольно принявшем власть Британии в обмен на защиту от соседей. Соседи с тех пор стали страницей в справочниках, а первому племени подарили возможность получать воинское образование и служить в армии. С тех пор власть там принадлежит исключительно отслужившим мужчинам, а старейшина не может получить свой пост, если не принесет на собрание хоть один знак отличия. – Даже так! Армейская служба всё равно дает билет из пустынь и чащоб, а там и дальше можно прорваться... Неожиданно, их напряженную беседу прервали. Только одна женщина во всем дворце могла пройти в комнату Юфемии ли Британния без предупреждения и без вмешательства со стороны Гвина Хотторпа – и это была в самом деле её старшая сестра. В её форме, при шпаге и пистолете... Каллен и Лелуш тут же поднялись со своих мест и поклонились губернатору – и парень, как заметила Каллен, отвесил особенно глубокий поклон. Неудивительно. От него Корнелия может избавиться с легкостью – волей–неволей придется угождать столь высокому начальству. Впрочем, к его счастью, сейчас ей было явно не до секретаря. – Собирайся, нам нужно отправляться за город. – Никаких комментариев о произошедшем, никаких извинений или объяснений. – Что–то случилось? – Своей старшей сестре Юфи ответила подчеркнуто–формальным тоном. – На шахте графа Эдмунда номер тринадцать начались волнения. Шахтеры–одиннадцатые заняли территорию, выгнали всю администрацию да объявили забастовку. Угрожают сорвать поставки столь необходимого нам сакурадайта. – Губернатор Островов недовольно посмотрела на свою подчиненную; вице–губернатор, к немой радости Каллен, с достоинством встретила взгляд и не опустила очей. – Я беру тебя с собой. Посмотришь на местных туземцев во всей их красе. Надеюсь, поймешь, почему была неправа сегодня. – Через три минуты я и мои люди будем готовы. – И эти? – И эти. – Спорить Корнелия не стала, молча уступив младшей в этом вопросе и покинув комнату с той же стремительностью, с какой сюда вошла. Герои древности хорошо умели скрывать свои чувства за маской учтивости – и у Каллен, полубританки–полуяпонки, это умение было развито не по годам. Только благодаря этому ей удалось совладать с нахлынувшим на неё потоком мыслей. Если на отцовской шахте проблемы... Если применить силу... Если... Если бы им удалось, каким–то образом, самим справиться с возникшей проблемой! Тогда весь Совет увидел бы, что и младшая из царственных сестер обладает самостоятельностью; что и её идеи полезны Зоне и актуальны. Не говоря уж о том, какую услугу подобный исход окажет самооценке Юфи... Уже отправляясь в дорогу, Каллен утвердилась в намерении помочь её принцессе.