Три мечты

- - Её Высочество Юфимия ли Британния, губернатор Одиннадцатой зоны! - Провозгласил трубным голосом герольд, "унаследованный" от старшей сестры, стоило только младшей появиться во дверях. Двухметровый чернокожий детина казался даже несколько потешным в расшитом львами камзоле и с изящным церемониальным жезлом в могучей правой руке... Но забавней всего был разительный контраст между объявляющим появление голосом и самой девушкой, хрупкой и нежной, чинно идущей мимо своего герольда. И, естественно заиграл государственный гимн. Прежде в этом зале он звучал в честь Корнелии; еще раньше им приветствовали Кловиса, когда тот снисходил до занятия делами. "Славься, Британия" исполняли несколько музыкантов, содержащихся как раз для подобных торжественных случаев. Ведь сегодня новый губернатор Одиннадцатой зоны впервые принимает петиции и прошения... Жизнь, конечно, радикально изменилась за последнюю неделю. В Токийском дворце войны ждали с того самого дня, как китайские революционеры самых разных пород начали занимать провинциальные центры, а армия попросту развалилась. Тут внимательно следили за ходом боевых действий и составляли самые верные, актуальные карты; и Корнелия перевела на полную боевую готовность ударные части, размещенные на Островах. И не прогадала: Карл III велел готовить операцию по захвату крупных портов и приграничных узлов транспорта. Она тут же загорелась новым, родным для неё делом, проводя все свое время среди офицеров и генералов. Тщательное планирование, качество самих подразделений и творящийся в Китае хаос сыграли британцам на руку: несколько ключевых гаваней удалось взять без боя, остальные перешли под контроль «Командования Китая» с минимальными потерями. По всей Британии подобные новости вызвали неподдельный приступ восторга: в нескольких городах прошли радостные демонстрации, весь британский интернет пересылал друг другу поздравления, а интервью Корнелии в освобожденном Гонконге успели растащить на цитаты. И, пожалуй, только здесь задавали вслух очевидный вопрос... Кто будет новым губернатором Одиннадцатой зоны? Совмещать управление Японскими островами и ведение полномасштабной войны не смог бы и сам Великий король, что уж говорить о его потомках. До Токио дошли только слухи о начавшейся было в Камелоте грызне: принцесса Нимуэ ар Британния хотела поменять место службы, глава реформистской фракции в правительстве желал видеть в Японии своего человека; несомненно, другие игроки в высоких башнях тоже успели сделать свои ставки. Все могло бы сорваться... Но его отец в кой-то веки, сам того не подозревая, помог Лелушу. Высочайшим повелением должность губернатора Одиннадцатой зоны переходила к родной сестре Корнелии; на пост ее заместителя Камелот обещался доставить «выдающегося специалиста по административной работе», не предлагая никаких деталей. Эта формулировка, конечно, казалась парню той еще ложкой дегтя: Моргана одна знает, кого тут отец имел в виду. То вполне мог бы быть какой-нибудь дружок Нимуэ с общим интересом к отрыванию ногтей у заключенных; или кто-нибудь из окружения Шнайзеля, безжалостно экономящий на любых социальных нуждах. Но пока что никаких "управленцев" сюда не прислали. Небось теперь фракции, потерпев неудачу с ролью губернатора, схватились с не меньшим ожесточением за пост его заместителя. Надеются занять новый пост и, с его помощью, манипулировать молодой и неопытной принцессой в свою пользу. Ну что же... Лелуш постарается, чтобы эти надежды не оправдались. Конечно, помощник Юфи необходим, и это должен быть человек талантливый и опытный. Но и талант, и навыки, и опыт вредны, если впридачу к ним не идет верность. Принцесса шла впереди, двигаясь медленно и чинно: по правилам, она не должна занимать трон раньше, чем оркестр закончит играть гимн. Прерывать его исполнение считалось признаком невоспитанности, проявлением неуважения к святым древностям - а как им с Каллен удалось убедить Юфи, первое впечатление о новом начальстве должно быть иным. Их двоих, покорно следующих за Юфимией, представлять не полагалось. Подобной привилегией в Империи пользуются либо члены Фамилии, либо титулованные дворяне, либо наиболее заслуженные командующие. Впрочем, единственную дочь богатого и знаменитого графа Стадтфилда они знали и без представлений, а имя простого секретаря собравшуюся здесь публику и без того не интересует. Подобный расклад Лелуша более чем устраивал: больше шансов остаться незамеченным, большая свобода действий... И, конечно же, свобода взгляда. Вот и сейчас, направляясь к своему столу, юноша мог рассмотреть собрание: оно не шло ни в какое сравнение с камелотским, но и тут было на что посмотреть. Несколько разряженных словно ели на праздник зимнего солнцестояния дам, прилично одетые предприниматели и аристократы, несколько армейских офицеров, служащих в гарнизоне. То все была публика, привычная проводить утро каждого четверга в этом зале – если не они подавали прошение, то они с радостью слушали петиции других. Держались соответственно – уверенно, с высоко поднятыми головами. Бросая презрительные взгляды на тех, кого здесь видеть не желали. Несколько учителей, пара низовых чиновников, представитель трудовой инспекции... Обычно подобный сорт просителей оставался на милость распорядителей низшего ранга, но со сменой губернатора неизбежно меняются и заведенные порядки. Пусть и не все. Губернатор и её маленькая свита заняли положенные им места как только музыканты сыграли последние ноты гимна. Этикет был соблюден: даже самые консервативные члены этого маленького двора не могли бы тут попрекнуть младшую из принцесс. -- Её Высочество выслушает ваши просьбы, дамы и господа. Говорите, британцы, о своих нуждах и чаяниях – и Её Высочество примет справедливое решение. – Тоже традиционная, заведенная еще далекими предками фраза. Естественно, список просителей и порядок выступления был составлен заранее; но внешне поддерживалась иллюзия, что к принцессе императорской крови могут свободно обращаться желающие. Впрочем, чем была бы Британия без своих традиций и ритуалов? Явно не самой собой. Происходящее было одновременно и соблюдало, и нарушало принятые в Империи каноны проведения подобных церемоний. С одной стороны Её высочество, её рыцарь и её секретарь заняли положенные им по этикету места; никаких лишних людей рядом не было. Перед троном наместника сохранялось свободное пространство, куда должны ступать все желающие изложить свое дело и попросить у губернатора той или иной милости. Но на этом сходства с заведенным порядком прекращались: Юфи настояла на значительном расширении первоначального списка просителей. Обратиться со своими петициями и просьбами сегодня смогут и представители «почетных британцев», и даже несколько аборигенов были допущены в губернаторский дворец. Конечно, после тщательного обыска: Хотторп не желал ставить под угрозу свою карьеру и свою семью из-за «шалостей» его подопечной. Ещё свежа в памяти у всех гибель кронпринца; охранники всех членов Фамилии по-прежнему бдительны и ответственны в своем деле. Первым вперёд выступил высокого роста мужчина в безупречно подобранном костюме. Обаятельный, харизматичный, с хитрыми глазами и по-своему приятным лицом. Ступает он твердым и уверенным шагом, гордо и высоко держит голову, показывая многочисленным зрителям, что находится на своем законном месте. – Его Сиятельство граф Эдмунд Стадтфилд! – Таких просителей, естественно, принято пропускать первыми в любой компании. -- Ваше Высочество! – Отказать отцу Каллен в изяществе было невозможно. Он умудрился так склонить голову, что одновременно выказывал уважение к принцессе императорской крови и сохранял собственное достоинство. – Пусть Великий король дарует победу Вашей сестре и всем нашим доблестным воинам, сражающимся под ее знаменем в Китае, и пусть Мать Британии озарит их славную дорогу. – Я молюсь за их победу и скорейшее возвращение к родным очагам. – Опять-таки Юфи воспроизвела положенный шаблон... Но легкое волнение в голосе давало понять, насколько в этом конкретном случае – И чего вы желаете от меня? – Моя просьба как раз связана с происходящим к западу от нас. – Граф решил воспользоваться возможностью и поупражняться в красноречии. – Уже несколько дней подряд Одиннадцатая зона обсуждает, каким способом британцы могут помочь нашим братьям и сестрам по ту сторону Желтого моря. В сеттльментах по всей Зоне создаются разного рода добровольческие организации: как я слышал, юные патриоты ринулись сдавать кровь, а старшее поколение готовится помогать семьям раненных и пострадавших на основах британского самоуправления. В искреннем порыве британцы сплотились ради достижения победы и, несомненно, этим единством будет достигнут наш успех. – Я слышала об этих благородных устремлениях и всем сердцем их разделяю. Британцы вновь показывают себя единым целым; и, как показывает история, когда мы едины, мы непобедимы. – Утвердительно кивнула Юфимия, после чего этому примеру последовали все остальные. И Юфи нисколько не соврала. Энтузиазм, охвативший Токийский сеттльмент, невозможно было отрицать – и, судя по социальным сетям и телевизионным репортажам, эти настроения разделялись по всей Британии. Вчера в академии Эшфордов только и разговаривали о китайских событиях – а клуб Нины Эйнштейн организовал массовое паломничество в ближайшие пункты приема крови. Врачи были готовы к подобному наплыву желающих и процедура не заняла много времени; Лелуш до сих пор ощущал слабость – а, как написала ему этим утром Ширли, Нине пришлось слечь... С чувством исполненного долга, разумеется. – Но эти в высшей степени благородные стремления до сих пор лишены общего координационного центра. – Теперь граф перешел к делу. Быстрее, чем Лелуш опасался. – Патриоты всех возрастов и профессий лишены управления и их благородные усилия посему носят спорадический, несколько хаотичный характер. Убежден, что учреждение вашим указом специального совета, со включением в него всех ведущих общественных деятелей Одиннадцатой Зоны, поможет нам наилучшим способом организовать помощь. Под управлением достойного человека, способного упорядочить усилия многих британцев, подобный совет сможет вывести работу патриотов на принципиально новый уровень. – Ваша просьба, граф, будет рассмотрена. – Эта поспешность практически гарантировала успех петиции. Лелуш был практически убежден, что ещё до конца дня будут подписаны все требующиеся бумаги. Новый совет появится на свет и, скорее всего, его председателем Юфи назначит самого инициатора. Реально управлять процессом будет кто-то из молодых специалистов-администраторов, благо их под рукой графа с запасом – но вот плоды пожинать будет формальный руководитель и спонсор. – Долгая лета дому Пендрагонов! – Повторный кивок головой и граф уходит в толпу просителей, сохраняя уверенный и гордый вид. Он знает, что у губернатора нет причин не удовлетворить его прошение. Оно служит высшим имперским интересам – и, на первый взгляд, не приносит самому просителю никакой прямой выгоды. Герольд тем временем объявил вторую в очереди посетительницу дворца. – Леди Эвелин Гладстон! – Последний на сегодня титулованный проситель. Затем последуют обращения людей на несколько рангов ниже; они будут выступать уже в том порядке, какой им предварительно сообщили ответственные службы. Импозантная, высокая дама в синем платье и с откровенным вырезом на груди заняла место отца Каллен перед губернатором. Про неё Лелуш до сих пор только слышал: Милли порой пересказывала однокашникам истории о борьбе между леди Эвелин и её отцом за развитие британского образования на Островах. Холодно-красивая женщина была авторитетным матриархом своего богатого семейства, суровой директрисой одной из престижнейших академий Одиннадцатой зоны... И состояла в клубе «Друзей Просвещения» – крупнейшем общеимперском клубе интеллектуалов-пуристов. В свободное от административной работы время она сочиняла стихи о древней истории Британии, подвигах рыцарей Круглого стола, возвышенной любви сира Фрэнсиса Драгона к королеве Рианнон – и о том, каким адским мукам будут подвергнуты проклятые гунны при неизбежном победоносном возвращении Британии. Её лирика была не лишена своеобразного очарования – потому-то «Друзья просвещения» её и ценили в своих отнюдь не малочисленных рядах. – Пусть Великий король благословит вашу доблестную сестру и всех отважных солдат, направит их стальные мечи в схватке и возвратит наших рыцарей к родным очагам. – И её политические симпатии отчётливо слышались даже в формальном приветствии, нарочито традиционном и цветастом. Благо Юфи знает, как на него полагается отвечать. – Где их будут ожидать верные жены и послушные дети. – К каждому человеку нужно искать ключик. Для самой Юфи использование подобного ответа означает только невинную любезность; леди Эвелин же должна оценить начитанность, образованность и учтивость нового губернатора. Мелочи? Но из мелочей и состоит придворный этикет, и без знания их далеко не уйти. – Я прошу Ваше Высочество спасти Токийский сеттльмент и его детей от тлетворного влияния людей, недостойных высокого звания британских учителей. Оградить их от морально-нравственного разложения и интеллектуального яда, который им старательно льют в уши недостойные и подлые. – Кто же, по-вашему, ответственен за подобные действия и где они происходят? – Уточнила Юфимия. – Гутор Эшфор. – Твердым и уверенным в своей правоте голосом ответила Гладстон. – Он и его пригретые им на груди предатели в местной Токийской академии. А вот это было неожиданно. – Продолжайте. – Разрешила говорить просительнице дальше Юфи. Просительнице – или доносчице?.. – Гутор Эшфорд, прикрываясь так называемым «свободным научным поиском», развернул в своей академии настоящую антибританскую кампанию. Пригретый им на груди учитель Артур Вуд учит детей презирать наше великое наследие, плеваться в нашу славную армию и наших избранных предков. В сговоре с ними находятся также преподаватели изящной словесности: Эна О'Рейли и Кун Кроули задвинули на задний план классические, главные шедевры нашей литературы и вместо них подсовывают детям упаднические писульки, развращающие молодое поколение лживыми ценностями. – Попрошу вас привести соответствующие тяжкому обвинению примеры. Леди Эвелин Гладстон щелкнула пальцами и по этому знаку к ней подбежал молоденький слуга в красочной ливрее. Он подал своей госпоже записку и тут же убежал назад, прочь с глаз приличного общества. – Ваше Высочество, знайте, что мое сердце отторгает с гневом всё, что сейчас будет моими губами прочитано. – А театральности ей не занимать! Осталось лишь понять: действительно ли Гладстон так истово верит в Имперский идеал, или пытается подсидеть конкурента, оседлав удобного лоялистского конька. – Согласно многочисленным донесениям верных слуг престола и Великого короля, Артур Вуд имел наглость заявлять следующее: «Историки не могут подтвердить со стопроцентной уверенностью правдивость сведений «Камелотской хроники», положенной в основу Артурианского цикла» – он ставит под сомнение саму основу нашей цивилизации, смея учить этому малолетних учащихся. Или ещё: «Добрые короли нисколько не были добрыми: они судили и казнили как все суверены до и после них» – и он посмел сказать это по отношению к Рианнон Второй, добрейшей и светлейшей правительнице своего времени! Дальше: «Правление Карла II было отмечено резким ростом смертности и обеднением крестьянского населения» – наглая клевета и ложь, изобличить которую не составит труда даже семикласснику. Ведь всем известно, как Карл II заботился о своих подданных и что потерявшим землю крестьянам предлагалась помощь в переселении в колонии. Дальше: «После смерти Генриха X Империя расползалась по швам из-за поражения в войне и многолетнего неэффективного управления колониями» – тут мне нечего даже комментировать. Из-за подобных Вуду «учителей истории» мы и рискуем потерять всё молодое поколение: сегодня они наслушаются этой мерзкой лжи, а завтра они начнут искать вражеские голоса… Прошу прощения, Ваше Высочество. Продолжаю чтение... Чтение продолжалось на протяжении ещё нескольких минут, и Лелушу пришлось признать, что директриса ответственно подошла к сбору компромата. Вырванные из контекста цитаты, упоминания о не вовремя произнесенных словах и неудачно подобранных выражениях... И, конечно, в академии завелось куда больше крыс, чем он боялся. Эшфорд искренне старался на благо своих учеников, а те решили отплатить ему подобной монетой. – И учителя изящной словесности? Вы говорите, они тоже повинны. – Да, Ваше Высочество. О'Рейли в младших классах искусственно раздувает курс зарубежной литературы, пренебрегая шедеврами нашей творческой мысли. Наши британские дети с ведома и согласия их директора проходят всякие бредни покоренных народностей, вместо внимательного и тщательного изучения цикла Мэллори. Все призывы от коллег образумиться нисколько не повлияли на Эну, продолжающую настаивать на своем подходе с достойным лучшего применения упрямством. И я думаю, что это упрямство вызвано не только слепотой и глупостью... – А второй, мистер Кроули? Чем он провинился? – Ваше Высочество, он осмелился вставить в обязательный к прочтению список такие книги, как «Жизнь и страдания Джейн Эйр» и «Обладать». – Всем своим голосом леди Эвелин старалась передать отвращение к упомянутым произведениям. – Когда же ему справедливо указали, что эти книги у любого здравомыслящего британца вызывают исключительно отторжение и презрение, он велел недовольным патриотам писать по ним эссе. Он имел наглость ещё и поиздеваться над детьми... И, конечно же, директор не предпринял никаких дисциплинарных мер. В Священной Британской империи, конечно же, действует цензура... Но при этом она работает одновременно на двух уровнях. Книгу, сценарий, текст песни или пьесы могут признать либо запрещенной, либо «нежелательной» – и во втором случае карательный механизм работает несколько иначе. Автора никто не подвергает уголовному или административному преследованию, книги не изымаются из продажи ответственными органами – на них «всего лишь» ставятся особые, завышенные ценники, а издателям делают прозрачные намеки о необходимости сократить тиражи. Естественно, подобные сочинения не будут принимать в библиотеки, их будут задвигать в сторону на концертах... «Жизнь и страдания» и «Обладать» как раз подпадали под этот список: первое не устроило цензоров критическим отображением жизни простых британцев при Ричарде VIII, а второе «излишне романтизировало» женскую однополую любовь. – Всё, что я услышала, подпадает под юрисдикцию инспекции по делам образования. Почему Вы не обратились туда? Гладстон прочистила глотку и поклонилась губернатору. – Ваше Высочество, я бы и не посмела тревожить Вас, не встреться я с тупостью, равнодушием и некомпетентностью ответственных чиновников. Никто ничего не соизволил сделать после нескольких обращений, нескольких донесений и просьб. Боюсь, только Вам теперь под силу спасти детей академии Эшфорд от её хозяина. Пожалуй, леди Эвелин всё же искренне верует в Британию, Фамилию и всё с этим связанное. Или же на глазах Лелуша и остальных погибает лучшая актриса Империи со времен легендарной Дейзи Фенетт. Отказывать ей сходу нельзя; могут воспринять как оскорбление и знак недоверия. Ссориться же с настолько значимой фигурой было бы неразумно. Но в то же время старик Эшфорд был бы естественным союзником принцессы в её непростом и тернистом пути к становлению самостоятельной фигурой… Подсказать своей сестре какую-либо линию поведения Лелуш не мог; оставалось только довериться её собственному пониманию. – Ваши слова, леди Эвелин, доказывают, что вы в самом деле относитесь к верным дочерям Империи. Тем, чья бдительность и преданность надежно подпирают наше государство и сам престол. И Вы достойны самой высокой похвалы за проявленную чуткость. – Начала издалека Юфимия. – Тем не менее, выдвинутые Вами обвинения требуют тщательного расследования. На этой неделе я самостоятельно прибуду в академию – и тогда вынесу вердикт. И чуйка не подвела Юфи. Гладстон уйдет отсюда довольная; она смогла привлечь внимание губернатора к конкуренту и представила его дело в самом неблагоприятном свете. Но Юфи сможет увидеться с Гутором и переговорить с ним: предупредить, предостеречь... Предложить взаимовыгодное сотрудничество, в конце концов. Конечно, придется кем-то из названных учителей пожертвовать – но такова жизнь. Затем последовали новые просители. Юфи слушала их внимательно и доброжелательно, её рыцарь бдительно осматривала зал, а секретарь неутомимо делал записи. Прошло три долгих часа и лишь затем герольд объявил о конце приемного дня. Но конец приемного дня не означал завершение рабочего дня – уже через полтора часа принцессу ожидало первое в её жизни расширенное заседание Имперского Тайного совета. Заседание, куда она пойдет в гордом одиночестве, без привычного сопровождения из рыцаря и секретаря. Как полноправный и настоящий губернатор Одиннадцатой зоны.

***

Лелуш сидел за столом в новых губернаторских покоях и заполнял какой-то очередной бланк. За несколько месяцев работы в бюрократическом аппарате он набил руку и мог справляться с большинством задач без особых проблем – тут оформить, там приготовить к подписанию, там составить ответ... С новым назначением Юфи вырос только объем работ: как оказалось, бедолага в очках, бывший секретарем Корнелии, с легкостью мог потонуть в бумажном потоке. Но даже промеж бесчисленных справок, отчетов, писем и донесений изгнанный принц сохранял присутствие духа. Прочерк, прочерк, ответ, прочерк, галочка... Отложив в сторону готовую пачку, секретарь принцессы поднял глаза на висевшую перед ним карту Британии. Подробную, красиво оформленную и дававшую ясное представление о запутанной и непростой системе внутреннего деления этого колоссального государства. В Священной Британской империи каждую территорию старательно и аккуратно определили по соответствующей категории. Например, северная Америка, это сердце возрожденной в изгнании Империи, считается Метрополией; к ней же причислена Австралазия, географически от Америки удаленная, но населенная британцами. Что побудило Камелот объединить столь, казалось, разнородные регионы? Их население. В Метрополии, проживают в основном представители титульной нации, и они пользуются многочисленными привилегиями в сравнении с бесправными жителями колоний. Так, местные подданные могут голосовать на выборах в провинциальные ассамблеи, претендовать на государственную помощь, им открыты любые карьерные пути, обеспечен доступ к мобильной связи... На землях Метрополии находятся лучшие учебные заведения, учеба в которых если и не гарантирует карьеру, то дают на нее хорошие шансы. Там же легче всего начать самостоятельный путь в жизни: образованные рабочие руки Метрополии нужны всегда, особенно если они обладают верной национальностью в документах. В Южной Америке и на необъятных просторах Сибири созданы губернаторства, на чьей земле неустанно ведется работа по последовательной британизации населения. Внедряется британский язык, навязывается соответствующая культура; здесь прослойка «почетных» велика как нигде и регулярно пополняется. Более того: тут нет места отдельным британским сеттльментам, поскольку подобная практика обесценила бы весь процесс британизации. Но, поскольку Камелот до сих пор не считает дело завершенным, местное население лишено большинства политических прав. Так, здесь не проходят выборы, а полномочия самоуправления существенно сокращены в пользу губернаторской власти. В частности, наместники императора могут принимать равные законам указы без даже формальных консультаций с ассамблеями, и сместить их может только монаршья воля. Пуристы искренне считают подобный подход ошибочным. Они уверены, что лишь британцы по крови достойны сего высокого звания, и что незачем пытаться интегрировать в общность столь чуждые ей элементы. Дать им волю, так они тут же повторят политику Бунда, отчаянно пытаясь построить идеальную утопию для процветающего меньшинства... Но Карл III и его министры хорошо понимают всю ошибочность данного пути и продолжают проводить свою политику с истинно британским упрямством. И, нужно признать, она приносит свои плоды: в губернаторствах удалось победить крупнейшие мятежные силы, расположить местных и заручиться их трудом с кровью. Зачем не отличавшийся милосердием и гуманностью отец давал чужим шанс? Ответ был прост. Священная Британская империя нуждается в людях, готовых на нее трудиться, за нее сражаться и, конечно, умирать. Причем готовых делать это не из-под палки, не под прицелами собственных пушек, а охотно и с песнями. И, делая из испанцев, бразильцев, русских и прочих аборигенов британцев Камелот готовил резерв для грядущей войны против всей Европы. И резерв требуется значительный. Несколько вне четкой иерархии находятся «вассальные королевства». Они создаются в случае заключения с местными правителями особого договора о признании ими суверенитета британского императора над собой. Туземные элиты сохраняют известную автономию во внутренних делах, отдавая британцам на откуп всю внешнюю политику, предоставляя им солдат и привилегированный доступ ко всем ресурсам. Взамен власть имущие аборигены получают в свое распоряжение новейшие технологии, место в британском обществе и возможность сохранять контроль над своими собратьями. Зачем подобные соглашения Камелоту? Всё тоже просто: не всегда Империи выгодно устанавливать режим прямой оккупации. Порой проще передать непосредственные функции управления готовым сотрудничать местным элитам: им легче найти язык с привычными к повиновению подданными, они гарантируют регулярность поставок и призыва... Больше всего, естественно, вассальных королевств было создано в Африке - но и в горах южной Америки прячутся подобные поразительные образования индейского населения; их подобным образом отблагодарили за совместную с британцами борьбу против испанских плантаторов и их игрушечных псевдореспублик. Какого там жить? Элиты вассальных королевств чувствуют себя прекрасно: они могут как оставаться на родной почве и править, так и отправляться «в большую Британию» и делать там карьеру. Некоторые наиболее пуристские салоны и клубы, конечно, будут для них закрыты... Но ничего по-настоящему страшного или невозможного. Но даже оставшимся на малой Родине доступны современные достижения медицины и техники, и при этом отсутствует необходимость делиться властью или привилегиями с простонародьем. В том же «Королевстве Великого жирафа» единственным реальным социальным лифтом остается армейская служба, на которую ежегодно с охотой записываются тысячи и тысячи негров в поисках лучшей доли, не желая пахать землю и рыть ее в поисках драгоценностей. Но и племенной знати среди потока рекрутов немало: им ведь нужно оправдать свой высокий статус и добиться права жениться на лучшей из возможных невест. Иначе как со службы им домой проще не возвращаться: осмеют и лишат любого влияния. Британцы тоже не остаются в накладе: они экономят на чиновниках и гарнизонах, получая при этом все необходимые им блага. Большая же часть населения вассальных королевств живет плохо; живет ощутимо хуже жителей губернаторств. Да, они могут сохранять собственную культуру, свои верования и имена... Но за счет повышенных налогов, отвратительных условий труда и высокой смертности. Реально улучшить положение как свое, так и семьи, можно только отказавшись от родной идентичности и прикладывая для многих непростые усилия. Только с уверенным знанием британского языка возможно начать стоящую карьеру; только приняв новую для себя культуру возможно добиться в ней достойных успехов. Многие и не пытаются карабкаться по этой лестнице, повторяя жизнь за предками - самые же инициативные, крепкие и талантливые пополняют собой стройные ряды почетных британцев. И, зачастую, возвращаются на историческую Родину уже в качестве британских управленцев и администраторов, тщательно соблюдающих имперскую законность и неумолимо искореняющих любую измену. Ведь поднявшимся из низов не хочется вновь там очутиться - и, конечно, многие из «окультуренных» до глубины души проникаются Британией и начинают искренне презирать своих соплеменников по крови за отсталость, ограниченность, косность. Наконец, на самом дне этого деления находятся так называемые "Зоны". Здесь Империя проводит непреклонную, жестокую политику оккупационной державы, не сильно скрывая отношение к местным как к расходному материалу. Неспроста им присуждаются номера вместо национальностей: они точно такой же ресурс в глазах Камелота, как и сокрытые в их землях природные богатства. Тут британизация проводится особенным порядком: основываются сеттльменты, куда с помощью разнообразных льгот допускаются настоящие британцы, и с помощью института почетных британцев создается тонкая прослойка коллаборационистов. Главная задача каждой зоны - это поставка того или иного ресурса в Метрополию по первому требованию вечно голодной до сырья британской промышленности; с таким подходом нетрудно понять, почему вопрос об уровне жизни местных традиционно уходит на третий план. Жизнь в "Зоне" непроста даже для британцев. Они находятся посреди враждебного окружения, и многие из туземцев готовы наброситься на них и их семьи при первой возможности. Тут тщательней всего следят за безопасностью: спецслужбы и шерифы пользуются расширенными полномочиями и готовы их применять без оглядки на декларируемые права подданных. И если они могут обрушиться молотом на британцев, то чего стоит ожидать изначально бесправным номерам? Они испытывают постоянное и жестокое давление, сталкиваются с бесчеловечными условиями и пытаются в них выжить... Что нередко оказывается только растягиванием агонии. Пример Японских островов, на самом деле, весьма показательный. Само собой их невозможно было включить в состав Метрополии; о подобной ереси никто среди ответственных чинов даже не задумался. Республиканский режим не мог в силу своей природы стать туземным королевством; попросту некому было подписывать договор со стороны аборигенов. Более того, он решил оказать деятельное сопротивление... Впрочем, учитывая что здесь находятся крупные запасы редкого, полезного, во всех смыслах драгоценного минерала, то печальная судьба японцев была практически предрешена. Делиться запасами подобного сокровища с марионетками Камелот не желает; доходы и возможности, которые приносит сакурадайт, полностью покрывают расходы на содержание гарнизона и администрации. Тем более, что Японские острова были приграничной территорией: соседство с Китаем призывало к осторожности и бдительности, а они требовали привлечения солдат и техники. Пространные размышления Лелуша о природе Империи и самой природе власти неожиданно прервал хорошо ему знакомый женский голос. Он принадлежал Каллен Стадтфилд: рыцарь Юфи не имела права присутствовать на совещании, а охрану дверей взял на себя Хотторп как старший охранник принцессы. - Лелуш, ты ничего не забыл? - Парень догадывался, куда дует ветер, и это его совершенно не радовало. - Ничего не забыл, - он попытался переменить тему, - и документы по утренним просьбам уже подготовлены... - Принцесса велела нам заняться твоей физической подготовкой. - Нанесла Каллен свой беспощадный удар. - И пока Юфимия занята, мы употребим время с пользой. Сам знаешь, что заседание продлится никак не менее трех часов. Да... Здесь девушки били по самой больной его мозоли. Юноша никогда не отличался выдающейся подготовкой, а занятия физическими упражнениями в академии всегда были его наименее любимыми урочными часами. Бег, поднятие тяжестей, отжимания и иже с ними давались ему хуже всего на свете: и дышал он не так, и двигался не так, и держался неумело... Юфи обратила внимание на его слабость во время их позавчерашней прогулки: губернатор инспектировала 1-й Токийский полк и инспектировала она со всей возможной тщательностью. Патрона интересовало всё: состояние складов и казарм, стрельбы и занятия по тактике, принципы работы связи и полевая кухня. Полезное и благое дело, но, к сожалению, раскрывшее все слабости его тела. Юфи велела озаботиться этим – и верная долгу рыцарь не намерена отступать просто так. - Каллен, а может не... - И слышать ничего не хочу. - Упрямства ей точно не занимать. - Приказ есть приказ... Тем более настолько полезный и нужный тебе же самому. Впрочем, спасительный аргумент нашелся. - Вчера я, как и остальные учащиеся академии, ходил сдавать кровь. И нам врачи строго-настрого запретили заниматься физической подготовкой пару дней после процедуры. - Действительно... - Ответила Каллен, после чего села на ближайший стул. - В таком случае действительно лучше поберечься. - Благодарю за понимание. - После этих его слов в комнате повисла продолжительная тишина. Нарушена она была, впрочем, снова Каллен. - Знаешь... Я поняла, что мы давно уже друг с другом знакомы, но при этом толком ничего не знаем. - С этими словами рыцарь уселась на свободный стул, стоявший рядышком. - Думаю, пришло время это исправить. А что он мог ей рассказать? Не свою же подлинную жизненную историю изгнанного из отчего дома принца, поклявшегося однажды отомстить за это? Это было попросту невозможно и недопустимо. Или рассказать "правильную" биографию? Так её Каллен и без того неплохо знает. Сын героя войны, оставшийся после смерти отца с сестрой-инвалидом на руках, взятый под опеку Эшфордом, другом покойного офицера. Отличник, любимец большинства преподавателей академии, ответственный и хорошо для своих лет образованный, добропорядочный и инициативный член студсовета... Разве что начать пересказывать различные школьные анекдоты - но это может не прийтись по душе слушательнице. А ему нужно поддерживать с ней хорошие отношения. Хотя один вариант у него все же есть. - Начни сама. - Предложил Лелуш, довольный такой импровизацией. Пока он будет слушать чужую историю, успеет сообразить, что нужно самому рассказывать. - Отца моего ты и так знаешь, - начала Каллен, смотря прямо в глаза парню, - а мать, Нодзоми, он встретил еще до завоевания Британией этих Островов. Графу понравилась его новая служанка, а сама она была от него просто без ума. Официального брака между ними нет до сих пор, но друг друга они любят и ценят. Отцу три раза предлагали жениться после моего рождения, и все три раза он эти предложения отвергал. - И при этом ты считаешься законной наследницей фамилии и имущества? - Да, эту привилегию отец выбил из Камелота. По его словам, получилось это довольно просто. Здесь, опять же, Лелуш невольно припомнил некоторую особенность брачной жизни британцев. Это в Бунде священный брак считался истинно таковым, и за его разрыв обе стороны ожидали серьезные проблемы. Это в Европе считалось, что рожденные вне брака дети ложатся черным пятном на доброе имя всех причастных - в Британии на многое смотрели проще. Богатый и именитый аристократ мог с легкостью узаконить отпрысков от "неположенной" связи, и разве что только самые убежденные пуристы стали бы их чураться. Этим-то и воспользовался граф; заключать же брак не стал из-за далеко идущих политических амбиций и желаний. Хватает в имперской истории и других примеров: чего стоит один только предок Ширли, бывший отцом десятерых детей от разных матерей! И кого там только не было: его законная жена, несколько индусок, француженка, черная... И никаких настоящих трудностей это обстоятельство ему не доставляло - разве что делало сильного красавца магнитом мужской зависти и женских вздохов. Благо он оставил после столько имущества, что хватило бы целой сотне детей. И есть ещё один... Нюанс в британском обществе. В отличии от немцев, британцы с куда большей терпимостью смотрят на однополые отношения. Сказывается языческое прошлое и наследие древних племен: тут на подобную связь смотрели как на прихоть воина или дамы, а не как на грех и оскорбление божественного замысла. Конечно, браки в Британии были исключительно для мужчин и женщин; но любовников и любовниц одного пола могли не прятать в пыльный подпол. Над излишней привязанностью к своему полу могут шутить, а отсутствие наследников в дворянских семьях всегда было поводом для беспокойства... Но если дети есть, если человек сам понимает некоторые неписаные ограничения, то и проблем у него будет немного. А Каллен, завершив рассказ о своем детстве, подошла к более интересной теме. Вопросу о том, как именно она выбрала для себя военную карьеру. - Еще с раннего детства, Лелуш, меня куда больше интересовали "мальчишеские" развлечения. Кукла у меня была одна-единственная, зато рыцарей и солдатиков хватило бы на небольшой корпус. Причем я не просто била их друг о дружку, нет; вооружившись книгами, я пыталась воспроизвести битвы прошлого. Ах, "Сто Побед Британии", чем бы я стала без вас... Да пропала бы. - Говорила она тихим голосом, и, судя по всему, искренне радовалась возможности выговориться. Тут Лелуш мог ей только позавидовать: ему попросту не с кем делиться подобными воспоминаниями. - Потом я с куда большим удовольствием занималась физическими упражнениями и точными науками, чем этикетом. Отец это заметил быстро и тогда же пригласил ко мне Мэрдока, живого, подлинного рыцаря... Он занялся мной решительно и ответственно, помог преодолеть лень и научил достойно справляться с усталостью. Не давал мне сбавить темп и позволил мне стать той, кем я сейчас являюсь. - Что с ним стало теперь? - Живет при отце как советник по безопасности. - Подобный ответ смог юношу порядком удивить. - Это скорее формальность, в его случае, но она дает ему возможность достойно жить. И я сама, и мои родители ему признательны: подобный жест с нашей стороны это так, меньше, чем он заслуживает. - Я бы хотел тогда спросить ещё одно... - Да? - Как же так вышло, что у тебя до сих пор нет жениха? - Моему отцу предлагали несколько брачных контрактов. Пару из них даже сам он признал выгодной и полезной; было даже предложение от семьи Корнуоллисов, как мне рассказали потом. - И что же пошло не так? - Многие, очень многие в Британии, услышав, что Корнуоллисы готовы включить их в свой клан, согласились бы без раздумий. Богатые, знатные, авторитетные, они уже несколько веков занимали одно из мест на узком Олимпе британской аристократии. - Я решила, что не хочу становиться обузой и домашним инвентарем в чужой семье. Я не хочу переходить под руку нелюбящего меня мужчины и терпеть его измены, побои и унижения; а ведь этим кончаются многие браки по расчету. Все искатели, обращавшиеся к отцу, интересовались не мной, а сугубо моим приданым. - Метко заметила Каллен. - Для них я была только приложением к деньгам и отцовскому влиянию. Мне эта мысль была противна, я не могла принять такую судьбу. Я-то знала, что все эти женихи, не будь за мной отцовской фамилии и его денег, и одним глазом не посмотрели бы на меня. Сущая правда. Британские дворяне обычно требуют, чтобы супруги их детишек обладали соответствующей родословной, чем древней тем лучше... Но если у потенциального родственника много денег, если он держит в своих руках видный пост, то зачастую родовой гордости велят отойти в сторону. Даже дочь служанки-японки внезапно становится приличной партией; стоит только глянуть на приданое, которое ей обязан будет дать отец. Ещё в правление Карла II начались браки между богатыми, но незнатными, и бедными, но титулованными; теперь же они стали во многом привычной практикой. А тут они могли поймать девушку и с богатым приданым, и с правильной фамилией... Правда, картину несколько портила совершенно неправильная, очевидно японская внешность. Супруг-то нашелся бы, а вот стал бы он любить свою нареченную? Вынужденный заключить брак с полуяпонкой, наступив тем самым на свою гордость? Каллен решила не проверять. В общем-то все сделала правильно. - Потому я и пошла на службу... А оттуда меня вскоре дернули - присягнуть нашей принцессе. Если честно, - теперь девушка перешла на шепот, - никогда не думала, что стану рыцарем. Нет, конечно, в детстве я нередко фантазировала об этой чести, но была уверена, что меня ждет карьера полевого офицера. - Ты не жалеешь об ином повороте? Ответить дочь графа не успела. Дверь в комнату отворилась и внутрь вошла Юфимия ли Британния собственной персоной. Тут же все внимание сменилось на нее. - Все прошло неплохо. - Юфи отвечала, пока Каллен заботливо ставила ей кресло. - Но мне нужно отдышаться. Все ещё сердце не отпустило, волнения-то было... - Все прошло хорошо? - Поспешил осведомиться Лелуш. - Да-да, хорошо, расслабьтесь. - Через несколько мгновений принцесса смогла озвучить просьбу. - Лелуш, пожалуйста, воды, кажется я океан могу выпить. Пожелание было исполнено в наилучшем виде. Только затем губернатор Одиннадцатой зоны приступила к долгожданному Лелушем рассказу. - Мы собрались точно по графику, никто не опоздал. Отец, брат Шнайзель, губернаторы и инспекторы, министры правительства, председатель Сената - все собрались и мы приступили к работе намедленно. Всё началось с рассказа Корни о ходе боевых действий. Наши побеждают, но китайцев попросту слишком много и продвижение кое-где идет слишком медленно. Она... - После короткой паузы, Юфи решила говорить всё как было. - Сообщила, что намерена использовать оружие массового поражения, и отец одобрил это решение. Велел ей продолжать наступление и занять Пекин в течение двух следующих месяцев, пока евнухи не успели перегруппироваться и обзавестись союзниками. Глава Генштаба заявил, что сроки соответствуют его прогнозам и они с Корни удалились. Британская военная наука издревле превыше всего ценит победу. Легендарные рыцари короля Артура, лихие кавалеры доброй королевы Рианнон, удалые "красные мундиры" императора .... знали, что противник должен быть побежден любыми методами. Рассуждать о цивилизованности, о гуманности, о жертвах может только выживший в пылу схватки, а каждый британец знает, что выживание без победы лишено высшего смысла. Если есть основания полагать, что нечто жестокое позволит радикально приблизить тактический успех, то ни один офицер не должен сомневаться в курсе действий. Посему нечего удивляться столь быстрому и легкому переходу - Потом настала пора отчетов. Мы, губернаторы, и генерал-инспекторы вассальных королевств должны были сообщить текущие экономические... Достижения. - Принцесса сделала еще один глоток. - И затем нам Шнайзель давал новые инструкции... И кое-кому раздавал критические замечания. Так, сестре Нимуэ велели одернуть её шерифов: слишком высока смертность в её тюрьмах и участках. - А о тебе что сказали? - Спросила Каллен, чей голос с головой выдавал искреннее беспокойство. - Ещё нечего толком говорить. Ведь моя работа ещё только началась. - Юфи тихонько улыбнулась в ответ. - Я отчиталась об исполнении Зоной своих обязательств, отсутствии террористических атак... Нам велено уделить особое внимание бесперебойной работе портов и аэродромов: снабжение войск Корнелии в Китае должно идти бесперебойно. Пообещала, что все будет сделано. Затем в глазах Юфи мелькнула искра азарта, хорошо знакомая Лелушу. - Отец дал нам, губернаторам, ещё одно поручение. Мы должны провести подробный и обстоятельный анализ настроений и мнений наших подданных и предоставить информацию в Камелот. Это необходимая часть нашей операции в Китае, как он сказал. Нужно представлять, как британцы и другие наши подданные относятся к происходящему. Интерес представляет всё: от анекдотов и песен до разговоров и писем. - И? - И я знаю, с чего мы начнем.