Три мечты

Возможно ли счастье как таковое в этом полном печали и огорчений мире? Может ли человек быть счастливым? Если да, то что ему нужно для счастья? Множество философских копий было сломано в дебатах на эту сложную тему: от мыслителей древнего Востока до современных школьников из кружков ораторского искусства, бесчисленные люди пытались предложить свой ответ. Счастья нет, потому что весь мир проклят, сер и убог с самого начала? Счастья нет, потому что человек рожден для лучшей жизни где-то там, далеко-далеко, и не должен привязываться к миру? Счастья нет, потому что его отнимают злобные власть имущие в погоне за эгоистичными удовольствиями и излишествами? Глупости всё это. Счастье есть, но каждый должен сам для себя определить смысл этого грандиозного понятия. И важно держать в голове пусть и неприятную, зато честную мысль: погоня за всё большим и большим рано или поздно закончится сломанной шеей. Многие фаворитки богатых и влиятельных британцев страдают в своем новом, непрочном и ненадежном положении. Они рвутся в выдуманный ими самими «лучший мир» и пытаются пробиться в «приличное общество» любой ценой: переизобретают имена, принимают артурианство со всем бешеным неистовством, льстят и выслуживаются перед власть имущими... И встречаются с равным противодействием, с грубым и жестоким отторжением. Порой над ними насмехаются в лицо; за спинами же их всегда огульно поносят. Проходятся по внешности, по привычкам, по манерам, по образованности и так далее и тому подобное. И чем нахальнее они пытаются войти в почетный список аристократов, тем активнее их оттуда гонят. Самих аристократов, офицеров и промышленников неизбежно затрагивает репутация их любовниц - далеко не в лучшем свете. И, коль скоро речь идет не о женах, и даже не о британках, то ответ на проблему напрашивается сам собой: избавиться от надоедливой партнерши. Сколько жизней и судеб поломала бессмысленная погоня за все большим и большим! Нодзоми Такано же знала секрет - и спокойно наслаждалась жизнью. Она жила с любимым мужчиной, и тот отвечал ей взаимностью; она родила красавицу, умницу дочку; она обитает в достатке и комфорте и занята полезным делом. Граф мог и полностью освободить её от работ, но привыкшая с детства трудиться и стараться женщина от подобной милости отказалась. Но, конечно же, больше она не мыла посуду и не протирала пыль; на этом Эдмунд настоял. Теперь она командовала штатом слуг и отвечала за организацию быта... Что, по правде сказать, в Одиннадцатой зоне оказалось пустяковым делом. Здешняя обитель графа не шла ни в какое сравнение с его британским поместьем: вот там приходилось кружиться, думать и работать в поте лица своего, чтобы этакая громадина оставалась в положенном ей порядке. Тут и слуг-то было всего пятнадцать человек, не было ни старых построек, ни вечно чем-то дурно пахнущей столовой - красота да и только. Так называемый «высший свет» с его мелочными склоками, постельными интригами и пустым бахвальством ее никогда не привлекал, а с парой действительно хороших, верных подруг можно и через телефон общаться, благо в новом веке живем. Тут её «плохое» происхождение даже оказывалось полезным – полноправной супруге графа вольно-невольно пришлось бы втягиваться в это смердящее болото, а вот она оставалась вне его. Была возможность А сегодняшний день обещал быть прелестным! Начался сам он с необходимых гигиенических процедур: умыться, почистить зубы... Все так, как еще в далеком детстве учили родители. Разве что теперь к ее услугам хорошая, качественная вода, от которой не выпадут волосы и не начнет чесаться кожа. Да и никто не торопит: в ее девичьи годы душ делили с еще несколькими семьями и он обязательно был нужен кому-то еще. Теперь же она могла плескаться тут хоть целый день напролет... В теории. На самом деле визиты сюда никогда не занимали больше семи минут. Как только Нодзоми чувствовала, что привела себя в порядок, она тут же покидала уют кабины и отправлялась заниматься делами. Все в Британии знают, что граф Эдмунд - человек занятой и деловой. Его имя регулярно передают по новостям, о его жизни написано немало книг; даже рядовые британцы неплохо представляют себе масштаб этой личности. Но, пожалуй, кроме их Каллен, только она представляла в полной мере, какой страшный груз находится на его мужественных плечах. От него зависят фабрики и заводы, железнодорожные депо и склады, тысячи и тысячи жизней рабочих и служащих; и это еще не говоря об интригах внутри Комитета промышленности! Днями и ночами напролет приходится работать, чтобы это колоссальное здание не упало под собственным весом. Более того: он всячески пытается укрепить это несчастное здание, вопреки множеству слепых эгоистов, готовых его разнести в погоне за миражами и амбициями. Открыто безумные пуристы, немногим уступающие им придворные клики, лживые туземные владыки, вороватые управляющие и ленивые рабочие... Тут есть обо что поломать самую светлую голову. Человека слабее ее Эдмунда эта тяжесть давно бы порвала на куски; он же держится и преуспевает, достойно справляясь с бесчисленными вызовами. Но это не значит, что ему не нужна помощь. Она попыталась, как могла, облегчить жизнь любимого человека, избавив его от необходимости заниматься какими-либо рутинными делами. Нодзоми взяла на себя весь «быт» – что в Метрополии, что здесь, в Одиннадцатой зоне. Негоже такому человеку, как он, вдобавок заниматься вопросами привоза да готовки еды и выдачи жалования слугам. Работа со слугами, заключение новых договоров о поставках, шитье одежды, организация повседневного быта... И, конечно, по ночам женщина дарила обожаемому графу отличный отдых - к обоюдному удовольствию. Куда уж без этого? Граф, к радости любовницы, относился к ее занятиям с искренним одобрением; казалось, ему в самом деле приятно переложить хотя бы крупицу ответственности, отдохнуть хотя бы от каких-нибудь обязанностей. И Нодзоми со всем подобающим тщанием подходила с исполнению взятой на себя роли, тешась мыслью, что и она вносит пусть и небольшой, но вклад в общее британское дело. Как-никак, помогает расслабиться и отдохнуть человеку, от чьей работоспособности зависит столь многое в государстве. Продолжить день она решила с осмотра кладовой. Вроде, поздним вчерашним вечером экономка жаловалась, что там не хватает мяса... Неужели воры завелись в этом поместье? Граф никогда не верил в страх как основной или надежный мотиватор, всегда хорошо платил своим слугам, никого из них не бил. Никакого повода жаловаться! Вот у Мэллори, как она слышала, горничную в свое время избили до полусмерти за то, что разбила любимую фарфоровую чашку леди. Попытка же родни несчастной подать в суд завершилась бесславным увольнением пострадавшей с работы и выдачей той волчьего билета вместо выходного пособия. У таких господ понятно почему воруют; но насколько же отвратительна черная неблагодарность в ответ на добро... Впрочем, из безрадостных рассуждений о порочности человеческих сердец ее вырвал приятный, поразительно робкий голос. – Мисс Такано, на минутку! Голос принадлежал Анастасии Егоровой, одной из лучших горничных Эдмунда. Расторопная, добродушная, в меру почтительная, привлекательная для глаза в форме... Ей после переезда поручили ухаживать за графской спальней и Нодзоми регулярно убеждалась, насколько она хороша в работе. Пожалуй, она может уделить ей свое время. – Да, Анастасия? – Разумеется, Нодзоми повернулась к собеседнице лицом. Самый элементарный этикет, которым в современной Британии так часто пренебрегают. К тому же, чего греха таить, природа ничуть не обидела Анастасию и на нее приятно посмотреть глазу. – Мисс Такано, – фамилию она менять не стала; все же именно под ней граф ее любил, – я вот хотела радостью с вами поделиться. – Что случилось? – Была у нее догадка, но порой людям лучше давать выговориться. И не надо лишний раз напоминать работникам, что за их личной, семейной жизнью внимательно следят неравнодушные глаза; могут неправильно понять. Азы управления персоналом! – Замуж выхожу! – Выговорила девица едва ли не по слогам, после чего ускорилась. – Филипп сделал предложение, родители тоже согласны! Я так рада! – Поздравляю! – Искренне ответила Нодзоми, улыбаясь девушке в ответ. Ей давно пора была! И ее Филипп парень неплохой. Хорошо разбирается в финансах, уверенно делает карьеру в солидной компании, находится на хорошем счету у руководства... С ним ей будет хорошо. – Когда свадьба? - Он хочет уже завтра... - Девушка не стала договаривать, но это было и не обязательно. Просьба и так читалась в её голосе, позе... Нескольких мгновений хватило Нодзоми для принятия окончательного решения. - С этого дня у тебя отпуск. На месяц. Отдохни хорошенько и возвращайся к нам. - После совсем непродолжительной паузы, она добавила. - И возьми у нашего Эндрю две тысячи фунтов. Скажи, что ты от меня. Абсолютно счастливая Егорова побежала к эконому, не забыв перед тем сердечно поблагодарить управляющую. Едва ли на колени не встала - этот порыв Такано подавила, не считая, что сделала нечто «эдакое». Простой и ничего не стоящий графу знак внимания... Способный укрепить верность Егоровой и убедить ту продолжить работу тут после отпуска. Многие британские мужья протестуют против подобной работы их супруг, наслышанные о нравах и привычках власть имущих. И действительно, порой под слухами скрывались очень неприятные правдивые истории - но под крышей Статдфилда все шло иначе. Здесь уважались права супругов; помнили о правилах и приличиях, и требовали аналогичного уважения к ним. Филипп поймет, что может со спокойной душой оставить Анастасию работать тут: деньги будут хорошие, а «неприятных» рисков не предвидится. Она все еще хотела осмотреть кладовую... Как тут раздался телефонный звонок. В такую рань набрать ее номер мог только один человек - и, в самом деле, то был ее любимый. Достать аппарат из кармана, нажать на нужную кнопку, приложить к уху – в старой Японии такая машинка кому-то кроме правящей олигархии только снилась бы! В Британии же мобильный телефон не роскошь, а средство связи... – Нодзоми, зайди ко мне. Это срочно. – И, в своем обычном стиле, он бросил трубку. Эх, Эдмунд! Некоторые его привычки, право, могут раздражать. Хоть бы объяснил, откуда такая срочность! В голове у Нодзоми, правда, было одно соображение - и на нем она остановилась. Скорее всего граф просто желает получить причитающееся ему по утру. Странно, сегодня же у него нет никаких назначений или деловых встреч... Но задаваться подобными вопросами было некогда. Пришлось подниматься по нескольким лестницам вверх, разминуться с другими слугами, поздороваться с Мердоком О'Нейлом, наставником Каллен и советником графа по безопасности. Тот, по всей видимости, куда-то спешил: иначе он остановился бы поболтать с ней о том и сём. Однако же теперь старый рыцарь поздоровался с ней и только, быстрыми шагами направившись на задний двор. Такано едва-едва сдержала тихую улыбку; посторонний человек, пожалуй, ни за что не догадался бы, насколько Мердок при надобности бывает проворен и могуч... Особняк в Токийском поселении по меркам Метрополии был очень скромным и маленьким: всего за пять минут она успела добраться до кабинета. И там, в самом деле, её ожидал граф... Стоявший у своего огромного стола и растерянно смотрящий на какие-то разложенные перед ним бумаги. С такого расстояния было решительно невозможно понять, какому государственному вопросу они посвящены; было очевидно лишь то, что разум Эдмунда занят ими почти что полностью. Знаком он попросил Такано остаться у двери – значит, ее первое предположение действительно неверно. Он ограничится короткой инструкцией да отправит её исполнять поручение. Такое тоже бывает; жизнь главы Комитета имперской промышленности полна передряг, случайностей и досадных неудобств. Не беда. Свое она возьмет ночью. Как обычно и бывает. – Что-нибудь случилось, милый? - К нам сегодня едет Ее высочество Юфимия. - С порога оглушил ее новостью мужчина. Затем, нисколько не изменяя тон, он нанес добивающий удар. - А наша Каллен уже въезжает на территорию особняка, чтобы доставить эту новость. Правильную британскую интриганку в первую очередь бы заинтересовал источник этих сведений. Наверняка кто-то из доверенных слуг принцессы ведет двойную игру; может, из охраны, может, из гаража... Сама Нодзоми расслышала только ключевое. Её дочь уже здесь! А совсем скоро сюда прибудет и Юфимия... - Каллен... И надолго ли... - Да, сегодня она останется тут на весь день. Наши гости прибудут позже, уже к вечеру. – Продолжал говорить Эдмунд... Тоном человека растерявшегося. Будто он столкнулся с неожиданной задачкой, и сейчас отчаянно пытался ее разобрать. Таким она видела его крайне редко за все долгие и счастливые годы совместной жизни. – Так что время у нас есть. – Наши гости? Кто-то едет сюда кроме Её высочества? – Да. Её Высочество прибудет в сопровождении начальника охраны Хотторпа, и своего личного секретаря. Того паренька, Лелуша. – С этими словами хозяин поместья и её любимый мужчина откинулся в кресле и принялся массировать веки. – Гостей немного, но принять их нужно так, как мы умеем. Её Высочество желает провести настолько неформальную встречу, насколько это возможно – поэтому приглашение и не было послано по официальным каналам. Полагаюсь на тебя, Нодзоми. Японка прекрасно понимала, о чем говорит ее граф. Зачастую власть и деньги имущие британцы в своем экзальтированном самоуничижении перед представителями Фамилии теряли абсолютно все представления о приличиях и нормах. Во все сборники анекдотов вошла история о том, как молодого Карла III принимал легендарный губернатор Индии Фенетт, человек множества талантов и бесчисленных пороков. Совсем недавно владыка Камелота взошел на престол, недавно Британия пережила страшнейшее поражение в своей истории – и губернатор решил устроить праздник «нового дня». Ослепить августейшего широтой размаха! Юного императора встречала огромная депутация вассальных князей и царьков, каждый из которых подносил свои дары, один другого краше. Затем его встретил сам губернатор: он подарил владыке Империи прекрасного коня и помог подняться на животное, донесшее Карла III во дворец. А там триумф продолжился; историки и любители слухов до сих пор не могут сойтись на списке поданных блюд... Но подавляющее большинство считает, что запасы черной икры, паштета из соловьиных языков, языков фламинго и прочих изысков не кончались той ночью. С тех пор некоторые члены правящего дома требовали аналогичного обращения со своими персонами – а многие чиновники, сановники и дворяне спешили предупредить все их желания. Забывая главную-то мораль всей истории. На следующее утро старого Фенетта арестовали по обвинению в казнокрадстве. Его ослепительно сверкавшая звезда закатилась столь же стремительно, как и возвысилась. А попытка подольститься к молодому и неопытному монарху полностью провалилась, никакого желаемого эффекта не принеся. Долгое, долгое, долгое время Фенеттам пришлось потом восстанавливаться – и, похоже, до конца эта фамилия так и не оправится ещё какое-то время. Тем не менее, хватает развращенных декадентов, преследующих всё новые и новые миражи, и недалеких, готовых им в этом помочь. И, неизбежно, они оказывают немалое влияние на моду, традиции и ритуалы – на то, без чего невозможно себе помыслить Священную Британскую империю. Так что здравомыслящие люди из Фамилии предпочитали наносить союзникам да друзьям «неформальные» визиты, освобождая и их, и самих себя от множества условностей и неудобств. Приятно, что её граф ведет дела с действительно адекватными сестрами! А то гуляет же слух, что Нимуэ ар Британния требует обязательных поцелуев туфли от принимающей стороны... И ведь эта болезненная тяга к покрытому пылью символизму – самая невинная тяга, приписываемая «аргентинской бестии». – Её Высочество, капитан стражи, и секретарь. – Кивнула головой Нодзоми, словно школьница, повторяющая задание за учителем. – Что мы знаем о вкусах последних двух? О принцессе Каллен писала всё. Ну, столько, что могла сообщать, учитывая службу. – Хотторпу нравится мясо и побольше мяса. Жареное, конечно же. Оптимально, если успеешь найти свинину. – С этими словами граф потянул к себе телефон, находившийся за столом. – Секретаря надо бы угостить чем-нибудь сладким. В академии с пекарней большие проблемы, как я слышал. Больше не задерживаю... – Всё будет сделано в лучшем виде, милый. – Разве что... – Окликнул её граф, после чего японка немедленно повернулась на сто восемьдесят. Вежливость и учтивость! – Когда закончишь с раздачей поручений, возвращайся сюда. Встретим Каллен вместе. И не забудь её любимый чай. – Разумеется! Уходя, она краем уха услышала, как начинался новый, уже телефонный, разговор. – Приветствую, мистер Эшфорд. Вас беспокоит Эдмунд Статдфилд – я получил ваше письмо и уже отправил к вам моего помощника, господина Гвина. Он должен составить подробный отчёт; настолько полный, насколько это возможно... Не торопись Нодзоми, не переживай так из-за скорой встречи с любимой дочкой, то она бы заметила весьма характерные стальные нотки в голосе любовника. Редко, очень редко Эдмунд разговаривал таким тоном, и обычно это не предвещало ничего хорошего для собеседника. Но сейчас женщине было абсолютно всё равно; возможные неприятности незнакомого ей человека никак не трогали её сердце. Сегодня они принимают здесь принцессу императорской крови! Сегодня она должна показать себя заботливой, грамотной и умелой распорядительницей... Сегодня она увидит дочь. И это всё, что имеет значение. *** – И потом я сказала: «Ваше Сиятельство, я знаю, что только два человека во всем дворце согласны помогать в этих экспериментах, но я уже десятый раз подстрелила Сесиль. Может, вы попробуете?».. – Посмеялась Каллен, любящими глазами смотря на родителей. Отец её поддержал добродушной улыбкой и принялся рассказывать о том, как он впервые познакомился с графом Асплундом: что-то о полевых испытаниях новейшего шахтерского оборудования, направленных взрывах и таком прочем. Молодая рыцарь же подтвердила, что характер Ллойда нисколько не изменился – наоборот, даже стал еще более... Заметным. Сама же Нодзоми вовсю пользовалась моментом и засматривалась своей девочкой. Разлука с ней длилась не очень долго – но для материнского сердца и это время казалось вечностью. Казалось бы, давно ли она бегала по коридорам родного поместья от воспитателей и учителей по этикету? Давно ли ей, матери, приходилось убеждать непослушную проказницу идти и заниматься нелюбимыми уроками вместо новых упражнений? А та история, когда Каллен в припадке ярости разбила стекло и едва ли не поранилась?.. Всё прошло. Что-то – как страшный сон, а что-то стало приятным воспоминанием. И теперь она смотрит на неё, – Ллойд, он такой. – Вновь подтвердил граф. – Есть какая-то ирония, честное слово. – М? – Решила уточнить Каллен. – Человек, создавший столько изобретений и сделавший столько изменений, сам отчаянно отказывается меняться. – С этими словами граф подлил себе ещё чая. Такано собственноручно его заварила; у кухарок никак не получалось получить «тот самый», столь нравящийся её мужчине. – Говоря об изменениях и всем таком... А правдивы ли слухи, – внезапно перевела тему Каллен, – что император собирается предоставить туземным королевствам места в Сенате? С правом голоса? – Но, Каллен, – решилась нарушить свое молчание Нодзоми, – ты ведь близка к дочери самого Императора. Наверняка ты знаешь лучше... – О нет, мам. – На неё смотрели эти глаза, ей улыбалась эти губы, снова звучал этот голос... Нодзоми уже давно не чувствовала себя такой счастливой и довольной – со дня, когда ей сказали, что церемония посвящения в рыцари прошла как по маслу. – Во-первых, Юфи слишком далеко от отца. Во всех смыслах... Так что никакими событиями и делами он с нею не делится. Во-вторых, у нас нет никаких «источников» в Камелоте – все подвязки там лишь у Корнелии, а она далеко... И ей не до этого. Вот поэтому и спрашиваю отца. Граф ответил, только сделав глоток чаю. – Гэл Гиббон, наш дражайший министр юстиции, в самом деле подал Его Величеству докладную записку с этим предложением. Считает, что таким способом можно добиться от туземных правителей большего понимания и лучшего взаимодействия. Мол, дайте элитам возможность голосовать за общеимперские законы – и рабочие на полях да шахтах заработают с удвоенной силой. Якобы. – Скепсис в голосе Эдмунда легко заметил бы даже посторонний человек. – На мой взгляд, ничего из этого не выйдет. Гиббон просто обрел вредную для карьеры и здоровья привычку эпатировать Сенат и премьер-министра Шнайзеля радикальными идеями, показывая тем самым свою независимость и эрудированность. И ведь человек-то действительно умный, но вот словно нарочно игнорирует все правила игры в Камелоте... Порой Нодзоми просто не понимала логику поведения подобных Гиббону британцев. Империя несет миру просвещение, законы, Цивилизацию с большой буквы! Какие тут могут быть «привилегии» у туземных королевств? Они ведь нарочно отказываются работать над главной задачей, над сверхидеей Британии – держат своих подданных в черном неведении, лишают их всякого подобия человека... И теперь это будут поощрять? Лишь бы эта преступная идея провалилась! – Если долгое время плеваться в людей, они плюнут в ответ. – Поделилась своими соображениями на вопрос карьеры министра Каллен. – Гиббону скоро напомнят, что он Шнайзелю подчиненный, а не начальник. В хорошем случае ему сделают внушение тет-а-тет; а могут ведь и со скандалом снять подальше. – Возможен ли другой вариант? – Словно невзначай спросил граф, проверяя дочь. – Да. – Легкий кивок головой; не глубже, чем в свое время учили наставницы. – Его Величество может решить ослабить влияние Шнайзеля и его друзей из Сената. Тогда он согласится на предложение Гиббона... Но это приведет к тому, что сенаторы министра юстиции возненавидят; копать под него примутся с особым тщанием. – Именно так. – Кивнул головой Эдмунд, явно довольный тем, как скоро и верно дочка ориентируется по получаемой информации. В своё время сам граф давал ей уроки по британской политике и, что важнее для наследницы титула и состояния, ее подковерным составляющим. Неудивительно, что ему приятно слушать столь здравые рассуждения. – Мам, а у вас тут как? – Каллен практически моментально повернула голову к ней. – Что-нибудь новое? – Да всё спокойно... – Немного даже запнулась Нодзоми, отчаянно припоминая все произошедшие события. – Егорова замуж выходит, а Редстоун все никак не научится варить хороший кофе. Сколько бы раз я ему не показывала... Всё остальное, вроде, как всегда... Сама знаешь, у нас мало что меняется. – Да-а, – её маленькая девочка легонько улыбнулась, – а во дворце такое чувство, что мир стремглав бежит. Те что-то просят, те о чем-то умоляют, требуется принять решение, нужно что-то сказать или сделать... Юфи крутится, как белка в колесе, и мы с Лелушем пытаемся помочь, чем можем. Тут совет подать, тут бумаги посмотреть и подготовить отчёт полноценный, тут что-нибудь соврать и прикрыть принцессу от нежелательной встречи. Да только не хватает нас, отчаянно не хватает. А помощник, вице-губернатор, все никак не соизволит добраться до Островов. – Обещанный вам специалист оказался креатурой принцессы Нимуэ. «Пречистый Галахад», друг по переписке с небезызвестным судьей Блуберри. – Повел плечами граф. – Такому помощнику, уверен, Её высочество нисколько не обрадовалась бы. Вот его и остановили на полпути, а нового пока что никак не могут подобрать. Пока что придется справляться своими силами... Впрочем, сколько тебя помню, серьезных проблем с этим не будет. Каллен довольно посмеялась; небось припомнила все те веселые и не очень истории из детства, в которые она вляпывалась из-за самостоятельности и самодеятельности. О Моргана, о Хенгист! Сколько же их было, этих случаев – и ведь всегда умудрялась выпутаться, найти решение... – Да уж, Юфи за глаза хватает и одного Блуберри. Не стоит плодить эту породу повсюду; пусть останется у себя в Аргентине, или где там обитался. – Умиротворенным голосом произнесла рыцарь. – Неужели перед принятием в пуристы проходят обязательную лоботомию? – Я так рада, что ты можешь называть свою принцессу просто «Юфи»! – Неожиданно для всех вмешалась в разговор Нодзоми. – Я и надеяться боялась, что ты встретишь такое понимание со стороны Её высочества. На лице ее дочери появилось явное замешательство. Тут Такано поняла свою ошибку: не надо было говорить об этом при графе. Столь тяжелое нарушение этикета для многих британцев попросту немыслимо – и хватает в Фамилии таких снобов, что готовы штрафовать и карать за подобное. И ведь Эдмунд дочери это все рассказывал... – Естественно, исключительно с глазу на глаз... – Принялась оправдываться дочка, а Нодзоми от досады прикусила кончик языка. – Никто кроме неё и Лулу об этом не знает... – Ничего страшного. – Примирительным, спокойным тоном сказал Эдмунд. – Вы с Её высочеством одного возраста, сама она человек приятный и терпимый... Нечего стесняться подобной близости с Фамилией в семейном-то кругу. Я верю, что тебе хватит осторожности и здравого смысла... Возможно, теплые и радушные семейные посиделки могли бы продолжаться ещё несколько часов... Но тут неожиданно для японки зазвенел настольный телефон. Граф извинился перед любовницей и дочкой и снял трубку. Услышать, что ему говорят и кто находится по ту сторону провода, было невозможно; но зато и Нодзоми, и Каллен прекрасно разобрали ответ владельца поместья. – Зайдите ко мне. Сейчас. – Резким движением её граф бросил трубку. Вздохнул... С неожиданной тяжестью. – Нодзоми, Каллен. Сейчас ко мне придет сир Мердок, и мы должны с ним переговорить. С глазу на глаз. Первой со своего места встала Каллен. Она еще с детства умела быть послушной – когда понимала необходимость. И сейчас голос отца не давал особого пространства для иных толкований. – Понимаю. Ничего страшного, Юфи прибудет ещё нескоро. – Учтивый, вежливый наклон головы. Нодзоми покинула комнату следом за дочерью... И, стоило им двум оказаться за закрытой дверью, как Такано услышала обращение Каллен к себе. – Мам?.. – В её тоне ей послышались... Растерянность. Неуверенность в своих силах. Досада. Что может довести её до такого?.. Её, храбрую и решительную Каллен Стадтфилд? – Да, Солнце мое? – Пожалуй, старое детское прозвище еще никогда не было настолько уместно. От его звука на лице рыцаря все же появилась улыбка, дыхание стало менее нервным... – На самом деле... – Говорила Каллен, внимательно смотря на мать. – Я рада, что отцу потребовалось остаться одному. – Почему? – Мне надо поговорить с тобой. С глазу на глаз, как папа сказал. Сдержав удивление, Нодзоми решилась уточнить. – О чем? – О любви.