Под вишнёвой тенью

      — Ты не должен был злить его.              Эйлин окунула пальцы в баночку с заживляющей раны мазью, украденной из комнаты своей неуклюжей служанки. Джеймс зашипел, когда холодная липкая масса коснулась кровоточащих следов хозяйской плети, и покачал головой.              — И каким бы мужчиной я был, если бы позволил ему высечь тебя?              — Кайл бы не высек меня, — тихо спорила Эйлин, но про себя добавила: «он бы сделал нечто более ужасное».              — Ничего, скоро зажи-кх-кх…              Юноша зашёлся в приступе острого кашля, и Эйлин ещё сильнее возненавидела себя за то, что позволила мужу измываться над конюхом, виноватым лишь в непомерной наглости и чрезмерно длинном языке.              — Тебе хуже?              — Я в порядке, — прохрипел Джеймс, потирая ноющую грудь.              Трясясь в лихорадке, Джеймс едва мог сохранять вертикальное положение. Лицо юноши было бледным, на щеках выступили красные пятна, а по лбу и вискам бисером катились капли пота. Эйлин отложила мазь в сторону и потянулась к ковшу с тёплой водой.              — Тебя нужно показать врачу.              — Слугам не положено…              — Перечить господам им тоже не положено, однако ты постоянно это делаешь! — взорвалась Эйлин, выплескивая в словах всю силу своего гнева на упрямство Джеймса, на жестокость мужа и на собственную беспомощность. Заметив, с какой силой конюх сжал челюсти, девушка почувствовала вину за эту вспышку гнева и, прикладывая влажное полотенце ко лбу Джеймса, уже чуть мягче добавила, — утром велю послать за лекарем.              — Как скажите, миледи, — сквозь стиснутые зубы проворчал Джеймс, отводя взгляд и отодвигаясь от её рук. — А теперь оставьте меня. Обещаю не умирать до прихода лекаря.              Эйлин дёрнулась, будто от пощёчины. Он с ума сошёл, если решил, будто она позволит ему спать в холодной конюшне, когда он болен и ранен. Тяжело вздохнув, Эйлин обхватила плечи Джеймса и прижалась губами к белёсой полоске на его спине, тоже полученной в награду за желание спасти госпожу от беды.              — Джейми, тебе нужна тёплая постель и горячий чай. Не упрямься и позволь позаботиться о тебе, — ласково уговаривала она.              — Позаботься лучше о себе и иди спать. Окно лучше запри, чтобы не было сквозняков.              Эйлин горько улыбнулась, пытаясь понять, забота ли сквозит в словах возлюбленного или же непрозрачный намёк на то, что она может не ждать этой ночью его появления в своих покоях. Впрочем, в таком состоянии он всё равно не смог бы влезть через окно. Она могла бы попытаться уговорить его пройти через заднюю дверь, но знала наперёд, каков будет ответ.              — Ты невозможен, Джейми.