Под вишнёвой тенью

      — Напоминаю, что в конце месяца вас ждёт зачёт и сдать его вы сможете только…              — С божьей помощью? — неуверенно предположил кто-то из студентов.              Алан засмеялся, и его смех эхом отразился от стен аудитории, превращая комичный учебный момент в сцену из триллера со злодеем-психопатом. Поняв, что смеётся он один, Алан откашлялся и закатал рукава рубашки, видимо, показывая серьёзность своих намерений.              — Нет, дамы и господа. Бог вам не поможет, но могу помочь я. И пусть я не так милосерден, как Всевышний, но зато, уверяю, вам не придётся молиться на меня, строить храмы или делать подношения, чтобы получить что-то взамен.              — А жаль, я могла бы встать ради вас на колени, — кокетливо подмигнула одна из студенток, наматывая ярко-розовый локон на пальчик.              По аудитории пронеслись шепотки и улюлюканье, и даже Алан ошалел от такой дерзости, пока не понял, кто именно нарушает дисциплину.              — Эйлин, — поморщился словно от боли Алан, — какая мерзость. Что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должна быть сейчас на лекции по… по чему-нибудь?              — Там скучно, — пожала плечами девушка. — Куда интереснее наблюдать за тем, как студенты заглядывают вам в рот, профессор Маккензи, и соревнуются в том, кто прогнётся ниже.              Колючие и холодные глаза преподавателя сузились, беря на прицел нахальную новенькую, и охи со стороны студентов волной прошлись по аудитории.              — Эйлин, — нарочито медленно и ласково протянул Алан, –на вашем месте я бы смотрел в будущее и запоминал чужие ошибки уже сейчас, ведь и вам когда-нибудь предстоит сдавать мне зачёт.              Эйлин хотела возразить, но Алан одним движением острой брови велел ей молчать, да так грозно, что девушка не рискнула ему перечить, поэтому остаток занятия профессор Маккензи смог провести без эксцессов, но, когда студенты, сбивая с ног друг друга, вывалились в коридор, Эйлин молчать не стала.              — Па-а-а-ап, ты ведь не станешь меня валить? –ластясь к Алану, промурлыкала его дочь.              — Еще как стану, — игнорируя её ласку и собирая бумаги в портфель, буркнул Маккензи.              — Я же твоя дочь!              — Именно. Я столько сил вложил в то, чтобы вжиться в роль профессора, которого все любят и ненавидят одновременно не для того, чтобы ты мне авторитет ломала.              — Авторитет? — скептически изогнула бровь Эйлин. — Признайся, тебе просто нравится, что они поклоняются тебе, как идолу какому-то.              — Во-первых, не какому-то, а вполне конкретному. Во-вторых, да, нравится. Но я здесь власть, поэтому что хочу, то ворочу.              — Осторожнее с идолами, папенька, — коварно улыбнулась Эйлин. — Ты сам видел, каков был их конец.              — Не переживай за меня, мартышка. Я учусь на ошибках прошлого, — подмигнул старший Маккензи и, насвистывая, покинул аудиторию.